https://wodolei.ru/catalog/vanni/140x70/
Вики замерла, уставившись в квартиру сквозь шестидюймовую щель. Это не мог быть Генри. И Селуччи тоже. Эйлин все еще не было в городе. Скорее всего, это ее мать. Вики закрыла дверь. И совесть не слишком ее мучила.
«...А также кабели, электронная панель и улавливатель пыли. В общем, вся система». Вики постучала карандашом по сводке. То, что она знала о компьютерах, можно было с легкостью разместить на булавочной головке, и там все еще осталось бы место, но даже ей было понятно, что по сравнению с системой, украденной из запертого и охраняемого компьютерного магазина, тот, что стоит у нее в квартире, можно считать просто бухгалтерскими счетами.
— У, да это же сама Крылатая Победа.
Вики оскалила зубы, потом приподняла на миллиметр уголки губ, изображая улыбку.
— Штаб-сержант Гоуэн, какое неожиданное удовольствие.
Даже не пытаясь как-то замаскировать собственный оскал, Гоуэн схватил со стола сводки и развернулся всей тушей к дежурному сержанту.
— Какого дьявола здесь делает это гражданское лицо? — Он потряс в воздухе стопкой бумаг. — И у кого она получила разрешение читать эти документы?
— Э-э-э, я... — начал дежурный сержант.
Гоуэн перебил его.
— Да ты, твою мать, кто такой? Это мой участок, и здесь я решаю, кому позволено заходить за барьер, а кому нет. — Сержант мотнул пузом в сторону Вики, и та поспешно поднялась из-за стола, пока он его не задвинул, придавив ее к стене. — Эта гражданка не имеет никакого, блин, права даже близко подходить к этому зданию, хотя когда-то она и наводила здесь понты как крутой следователь.
— Смотрите, не доведите себя до инфаркта, штаб-сержант. — Вики влезла в куртку и повесила на плечо сумку. — Я уже ухожу.
— Чертовски правильно делаете, Нельсон, и запомните, назад лучше не возвращайтесь. — Вены на шее Гоуэна напряглись, а белесые глаза метали молнии. — Мне наплевать, кого вы там ублажили, чтобы получить свое звание, но теперь вы его лишились. Об этом тоже не забывайте!
Вики почувствовала, как у нее задергался желвак на скуле от усилия сдержаться. Карандаш, зажатый в правой руке, раскололся пополам, и громкий щелчок прозвучал в тихом караульном помещении как выстрел. Телефонистка подпрыгнула, но ни она, ни дежурный сержант не издали ни звука. Казалось, они даже перестали дышать. Вики с нарочитой аккуратностью выбросила обломки карандаша в корзину для бумаг и сделала шаг вперед. Весь мир сосредоточился для нее в двух голубовато-водянистых кружках, излучавших ненависть из-под седых бровей. Она сделала еще один шаг, так крепко сжав зубы, что заломило в висках.
— Действуй, — презрительно процедил он. — Пальни в меня. Я надену на тебя наручники так быстро, что твоя задница окажется в кутузке, прежде чем до башки дойдет, что произошло.
Вики сдерживалась из последних сил. Вырвавшись наружу, ее гнев ни к чему бы не привел, к тому же Гоуэн был прав, хотя ей и ненавистно было это сознавать. Ее звание больше не защищало ни от него, ни от системы. Двигаясь сквозь красную дымку собственной ярости, она кое-как вышла из участка.
Стоя на ступенях, она начала дрожать так, что даже пришлось прислониться к кирпичной стене. А позади раздавался громогласный голос Гоуэна. Дежурному сержанту придется отдуваться, приняв на себя всю силу начальственного гнева, и Вики бесило, что и тут ничего нельзя поделать. Знай она раньше, что штаб-сержант заглянет в полицейский участок в свой выходной, ее калачом бы сюда не заманили.
Гоуэн всю жизнь отчаянно стремился стать детективом, но так и не сумел избавиться от полицейской формы. Во многом именно штаб-сержанты руководили полицейскими силами, но Гоуэну было все равно — ему во что бы то ни стало хотелось стать инспектором. Уже дважды его обходили с повышением по службе, и он понимал, что мечте не суждено теперь сбыться. Он вдвойне ненавидел Вики — и за то, что она женщина, обыгравшая мужчину на собственном поле, а самое главное, за то, что именно из-за нее он получил взыскание по службе, когда она случайно увидела, как сержант мордует мальчишку в камере для заключенных.
Вики испытывала к нему сходные чувства. «Власть всегда привлекает тех, кто собирается ею злоупотребить». Она никогда не забывала этот постулат из вводной лекции, которую им прочли в полицейской академии.
Чувствуя, что чересчур взвинчена, чтобы вынести поездку в городском транспорте, Вики поймала такси, мысленно послав к черту двадцать баксов, в которые ей, вероятно, обойдется возвращение домой.
Но день все-таки не пропал зря. Она успеет еще позвонить одному приятелю, разбиравшемуся в компьютерах, расскажет ему об украденной системе, чтобы он разъяснил, для чего в принципе может быть использован такой набор техники. Она подозревала, что получит ответ «для чего угодно», но за спрос денег не берут, и может быть, у них появится еще одна зацепка, которая выведет на того, кто вызывает демона.
Вики нырнула в такси, пропахшее затхлой обивкой, и в ту же секунду дождь заколотил в грязные окна машины. В конце концов, сколько в Торонто найдется хакеров в черных кожаных куртках, с автоматами и личными демонами?
* * *
Селуччи объявился после девяти.
Вики хватило одного взгляда на него, чтобы сказать:
— С тобой обращались, как со стеклянной вазой.
— Верно, да еще и пушинки сдували, — угрюмо согласился тот.
— Они хотели как лучше.
— Не рассказывай мне, чего они хотели. — Майк швырнул пальто на спинку стула. — Можно подумать, я сам этого не знаю!
Вспыхнувшая ссора оставила обоих истерзанными, без сил. Позже, после неизбежного продолжения, Вики откинула влажную прядь со лба Селуччи и нежно его поцеловала. Тот вздохнул, не открывая глаз, и только крепче обнял ее. Зацепив одним пальцем одеяло и натянув его на обоих, она снова растянулась на постели и выключила свет.
Неудивительно, что многие копы начинали злоупотреблять кто спиртным, кто наркотиками, кто еще чем. Все четыре года их взаимоотношений, до того дня, когда Вики ушла из полиции, она служила для Майка Селуччи своеобразной отдушиной, равно как и он — для нее. И только из-за того, что ситуация переменилась, вовсе не обязательно было менять это. Она не знала, что он делал те восемь месяцев, когда они не общались. И не хотела знать.
Слегка подтолкнув его к краю постели, Вики закрыла глаза. Кроме того, учитывая все обстоятельства, она предпочитала не спать одной. Как хорошо, что можно прижаться к его теплому телу, когда придут ночные кошмары.
* * *
Деревья, окружавшие кладбище, склонялись под ветром чуть ли не до земли, отбрасывая дикие изломанные тени. Фицрой поежился. Ожидание, растянувшееся на три ночи, сделало его раздражительным. Он жаждал боя. Любого боя. Даже проигрыш будет лучше, чем еще один час бесплодного ожидания. Он не был большим знатоком демонических ритуалов, а потому чего не знал, то домысливал, давая разыграться воображению.
Энергетический канал мрачно пульсировал, но был ослаблен пасхальным праздником и символическим воскрешением Христа.
Затем все переменилось.
Пульсация участилась; тьма сгустилась, став чернее ночи.
Генри знал, что где-то уже нарисована пентаграмма, разожжен огонь и все готово к ритуалу. Фицрой напрягся, готовый замкнуть свою собственную пентаграмму при первом же признаке. Вот оно, началось. Сначала появится демон послабее, затем, если не удастся его остановить, придет и Всесильный, а с ним — конец света. Вампир поднял правую руку и перекрестился.
— Боже, дай мне свою силу, — прозвучала молитва.
И уже в следующее мгновение он оказался на коленях на сырой земле, из его чувствительных к свету глаз струей хлынули слезы, и, хотя веки были закрыты, перед ним весело заплясали блики.
* * *
Третья капля крови упала на угли, и в воздухе над пентаграммой возникла рябь. Норман сидел на пятках и терпеливо ждал. Сегодня днем он выяснил, где живет Эйлин, — проникнуть в студенческий реестр Йоркского университета оказалось оскорбительно легко. Сегодня ночью уже не будет никаких накладок, и наглая девка заплатит за то, как она с ним поступила.
Стук в висках не унимался, наоборот, становился громче, и уже казалось, что ему вторит весь мир.
Бердуэлл нахмурился, глядя, как мерцание становится четче и в пентаграмме появляется расплывчатый силуэт демона. Он словно вырывался откуда-то, лягая невидимого противника. Рот демона разинулся в беззвучном крике, и в следующую секунду в пентаграмме никого не было.
В то же мгновение угли в жаровне вспыхнули с такой силой, что если бы Норман не успел резко отпрянуть, он оказался бы объятым пламенем. Молоточек в висках перешел на визгливые ноты. Бердуэлл заткнул ладонями уши, но визг не прекращался.
Шестифутовое пламя полыхало три или четыре секунды, закаленная сталь жаровни расплавилась, огонь погас, а порыв ветра, вырвавшийся из центра пентаграммы, не только задул свечи, но отшвырнул их к дальней стене, где они рассыпались в труху.
— Это н-не-в-возможно, — заикаясь, проговорил Норман во внезапно наступившей тишине. В ушах все еще звенело эхо, зато стук прекратился, оставив после себя болезненную пустоту. Он трусливо сжался от страха, не веря собственным глазам. Жар, которого хватило, чтобы расплавить закаленную жаровню, должен был бы спалить весь дом.
Бердуэлл протянул дрожащую руку и дотронулся до металлической лужицы — того, что осталось от маленькой жаровни. Кончики пальцев зашипели, но боль он почувствовал не сразу, только через мгновение.
Такую адскую боль, что даже не смог закричать.
* * *
Когда зрение наконец вернулось, Генри с трудом поднялся на ноги. Уже несколько веков его не били так сильно. Почему он не предположил, что сам Верховный демон прорывается в этот мир, Фицрой понятия не имел, но именно так и произошло. Его не осенило даже в первое мгновение паники и слепоты.
— Итак, что это было? — осведомился он, привалившись к бетонному ангелу и стряхивая с колен грязь. Вампир до сих пор ощущал силу, вырвавшуюся из преисподней. Хотя она и ретировалась, но обратно в ад не вернулась. — Есть идеи, мистер, мисс?.. — спросил он, повернув голову, чтобы прочитать имя на надгробии. У подножия ангела на камне был вырезан ответ.
CHRISTUS RESURREXIT! Христос воскрес!
Генри Фицрой, вампир, воспитанный добрым католиком, снова рухнул на колени и произнес молитву «Аве, Мария», так, на всякий случай.
11
Эйлин проскользнула в дверь за несколько секунд до начала занятий и пробралась через лекционный зал к своим друзьям. По глазам девушки было видно, что она почти не спала и много плакала. Даже ярко-рыжая копна волос казалась сейчас потускневшей.
Стайка приятелей разомкнулась, пропуская ее в самую середину; лица окружавших ее выражали сочувствие и потрясение. Хотя все они дружили с Дженет, именно Эйлин видела ее последней, и это придавало ей ту горькую сопричастность, которой остальные были лишены.
Ни один из них, не говоря уже о самой Эйлин, не подозревал о ненависти, искажавшей лицо Нормана Бердуэлла всякий раз, когда он бросал взгляд в их сторону.
«Как смеет она до сих пор оставаться в живых, когда я приказал, чтобы она умерла?»
Стук в ушах, возобновившийся ночью, каждым своим ударом убеждал Нормана, что власть им пока не утеряна, каждым ударом требовал, чтобы Эйлин поплатилась.
Для Бердуэлла Эйлин превратилась в символ всех тех, кто когда-то над ним посмеялся, — каждой шлюхи, разводившей ноги для целой футбольной команды, но не для него; каждого качка, небрежно отпихнувшего его в сторону, словно его вовсе и не было. Что ж, а он есть и готов это доказать. Он выпустит на них своего демона, на всю их шайку — но сначала умрет наглая рыжая девка.
Норман очень осторожно переложил забинтованную руку с колен на подлокотник. Проведя фактически бессонную ночь, он перед занятиями зашел в студенческий медицинский центр. Так вот куда уходят студенческие фонды — лично он остался недоволен. Во-первых, его заставили ждать, пока пройдут два человека, пришедшие раньше него, — хотя было очевидно, что он страдает больше, — а затем глупая корова причинила ему боль при перевязке. Там даже не захотели выслушать историю, которую он заранее сочинил о своем ожоге.
С трудом удерживая дипломат на коленях, он вынул черную записную книжицу, которую купил еще в школе, чтобы записывать туда номера девчонок. Первые четыре или пять страниц были неаккуратно вырваны. На первой из оставшихся под именем «Эйлин» он записал: «Студенческий медицинский центр».
Отныне Норман Бердуэлл будет наказывать всех, имевших несчастье вызвать его недовольство.
Непонятно, почему вчера ночью ничего не получилось. Ритуал был выполнен безукоризненно. Что-то вмешалось, остановило демона, остановило его демона Бердуэлл нахмурился. Очевидно, существовали создания, обладавшие большей силой, чем то, которое он вызывал. Такой расклад ему не нравился. Совершенно не нравился. Как смел кто-то или что-то вмешиваться в его дела!
Норман видел только один выход. Ему придется раздобыть себе в помощники более могущественного демона.
После лекции он пробрался к кафедре и занял позицию между профессором и дверью. За годы учебы он понял, что самый лучший способ заручиться ответом — блокировать возможность побега.
— Профессор Ли, мне нужно с вами поговорить.
Тот безропотно опустил тяжелый портфель. Профессор старался идти навстречу студентам, когда те проявляли любознательность, по опыту зная, что несколько минут, потраченных на дополнительные вопросы, могли иногда прояснить материал за весь семестр, но Норман Бердуэлл всегда припирал его к стене только затем, чтобы доказать собственную гениальность.
— Что там у тебя, Норман?
В самом деле, что? Стук в висках снова стал таким громким, что мешал думать. Сделав над собой усилие, Бердуэлл сумел выпалить:
— Я насчет темы семинара Вы как-то говорили, что помимо тьмы малых демонов существуют также демоны-повелители. Можно ли предположить, что последние обладают большей силой?
— Да, Норман, можно. — Профессору на секунду стало любопытно, что этот юноша сотворил со своими пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
«...А также кабели, электронная панель и улавливатель пыли. В общем, вся система». Вики постучала карандашом по сводке. То, что она знала о компьютерах, можно было с легкостью разместить на булавочной головке, и там все еще осталось бы место, но даже ей было понятно, что по сравнению с системой, украденной из запертого и охраняемого компьютерного магазина, тот, что стоит у нее в квартире, можно считать просто бухгалтерскими счетами.
— У, да это же сама Крылатая Победа.
Вики оскалила зубы, потом приподняла на миллиметр уголки губ, изображая улыбку.
— Штаб-сержант Гоуэн, какое неожиданное удовольствие.
Даже не пытаясь как-то замаскировать собственный оскал, Гоуэн схватил со стола сводки и развернулся всей тушей к дежурному сержанту.
— Какого дьявола здесь делает это гражданское лицо? — Он потряс в воздухе стопкой бумаг. — И у кого она получила разрешение читать эти документы?
— Э-э-э, я... — начал дежурный сержант.
Гоуэн перебил его.
— Да ты, твою мать, кто такой? Это мой участок, и здесь я решаю, кому позволено заходить за барьер, а кому нет. — Сержант мотнул пузом в сторону Вики, и та поспешно поднялась из-за стола, пока он его не задвинул, придавив ее к стене. — Эта гражданка не имеет никакого, блин, права даже близко подходить к этому зданию, хотя когда-то она и наводила здесь понты как крутой следователь.
— Смотрите, не доведите себя до инфаркта, штаб-сержант. — Вики влезла в куртку и повесила на плечо сумку. — Я уже ухожу.
— Чертовски правильно делаете, Нельсон, и запомните, назад лучше не возвращайтесь. — Вены на шее Гоуэна напряглись, а белесые глаза метали молнии. — Мне наплевать, кого вы там ублажили, чтобы получить свое звание, но теперь вы его лишились. Об этом тоже не забывайте!
Вики почувствовала, как у нее задергался желвак на скуле от усилия сдержаться. Карандаш, зажатый в правой руке, раскололся пополам, и громкий щелчок прозвучал в тихом караульном помещении как выстрел. Телефонистка подпрыгнула, но ни она, ни дежурный сержант не издали ни звука. Казалось, они даже перестали дышать. Вики с нарочитой аккуратностью выбросила обломки карандаша в корзину для бумаг и сделала шаг вперед. Весь мир сосредоточился для нее в двух голубовато-водянистых кружках, излучавших ненависть из-под седых бровей. Она сделала еще один шаг, так крепко сжав зубы, что заломило в висках.
— Действуй, — презрительно процедил он. — Пальни в меня. Я надену на тебя наручники так быстро, что твоя задница окажется в кутузке, прежде чем до башки дойдет, что произошло.
Вики сдерживалась из последних сил. Вырвавшись наружу, ее гнев ни к чему бы не привел, к тому же Гоуэн был прав, хотя ей и ненавистно было это сознавать. Ее звание больше не защищало ни от него, ни от системы. Двигаясь сквозь красную дымку собственной ярости, она кое-как вышла из участка.
Стоя на ступенях, она начала дрожать так, что даже пришлось прислониться к кирпичной стене. А позади раздавался громогласный голос Гоуэна. Дежурному сержанту придется отдуваться, приняв на себя всю силу начальственного гнева, и Вики бесило, что и тут ничего нельзя поделать. Знай она раньше, что штаб-сержант заглянет в полицейский участок в свой выходной, ее калачом бы сюда не заманили.
Гоуэн всю жизнь отчаянно стремился стать детективом, но так и не сумел избавиться от полицейской формы. Во многом именно штаб-сержанты руководили полицейскими силами, но Гоуэну было все равно — ему во что бы то ни стало хотелось стать инспектором. Уже дважды его обходили с повышением по службе, и он понимал, что мечте не суждено теперь сбыться. Он вдвойне ненавидел Вики — и за то, что она женщина, обыгравшая мужчину на собственном поле, а самое главное, за то, что именно из-за нее он получил взыскание по службе, когда она случайно увидела, как сержант мордует мальчишку в камере для заключенных.
Вики испытывала к нему сходные чувства. «Власть всегда привлекает тех, кто собирается ею злоупотребить». Она никогда не забывала этот постулат из вводной лекции, которую им прочли в полицейской академии.
Чувствуя, что чересчур взвинчена, чтобы вынести поездку в городском транспорте, Вики поймала такси, мысленно послав к черту двадцать баксов, в которые ей, вероятно, обойдется возвращение домой.
Но день все-таки не пропал зря. Она успеет еще позвонить одному приятелю, разбиравшемуся в компьютерах, расскажет ему об украденной системе, чтобы он разъяснил, для чего в принципе может быть использован такой набор техники. Она подозревала, что получит ответ «для чего угодно», но за спрос денег не берут, и может быть, у них появится еще одна зацепка, которая выведет на того, кто вызывает демона.
Вики нырнула в такси, пропахшее затхлой обивкой, и в ту же секунду дождь заколотил в грязные окна машины. В конце концов, сколько в Торонто найдется хакеров в черных кожаных куртках, с автоматами и личными демонами?
* * *
Селуччи объявился после девяти.
Вики хватило одного взгляда на него, чтобы сказать:
— С тобой обращались, как со стеклянной вазой.
— Верно, да еще и пушинки сдували, — угрюмо согласился тот.
— Они хотели как лучше.
— Не рассказывай мне, чего они хотели. — Майк швырнул пальто на спинку стула. — Можно подумать, я сам этого не знаю!
Вспыхнувшая ссора оставила обоих истерзанными, без сил. Позже, после неизбежного продолжения, Вики откинула влажную прядь со лба Селуччи и нежно его поцеловала. Тот вздохнул, не открывая глаз, и только крепче обнял ее. Зацепив одним пальцем одеяло и натянув его на обоих, она снова растянулась на постели и выключила свет.
Неудивительно, что многие копы начинали злоупотреблять кто спиртным, кто наркотиками, кто еще чем. Все четыре года их взаимоотношений, до того дня, когда Вики ушла из полиции, она служила для Майка Селуччи своеобразной отдушиной, равно как и он — для нее. И только из-за того, что ситуация переменилась, вовсе не обязательно было менять это. Она не знала, что он делал те восемь месяцев, когда они не общались. И не хотела знать.
Слегка подтолкнув его к краю постели, Вики закрыла глаза. Кроме того, учитывая все обстоятельства, она предпочитала не спать одной. Как хорошо, что можно прижаться к его теплому телу, когда придут ночные кошмары.
* * *
Деревья, окружавшие кладбище, склонялись под ветром чуть ли не до земли, отбрасывая дикие изломанные тени. Фицрой поежился. Ожидание, растянувшееся на три ночи, сделало его раздражительным. Он жаждал боя. Любого боя. Даже проигрыш будет лучше, чем еще один час бесплодного ожидания. Он не был большим знатоком демонических ритуалов, а потому чего не знал, то домысливал, давая разыграться воображению.
Энергетический канал мрачно пульсировал, но был ослаблен пасхальным праздником и символическим воскрешением Христа.
Затем все переменилось.
Пульсация участилась; тьма сгустилась, став чернее ночи.
Генри знал, что где-то уже нарисована пентаграмма, разожжен огонь и все готово к ритуалу. Фицрой напрягся, готовый замкнуть свою собственную пентаграмму при первом же признаке. Вот оно, началось. Сначала появится демон послабее, затем, если не удастся его остановить, придет и Всесильный, а с ним — конец света. Вампир поднял правую руку и перекрестился.
— Боже, дай мне свою силу, — прозвучала молитва.
И уже в следующее мгновение он оказался на коленях на сырой земле, из его чувствительных к свету глаз струей хлынули слезы, и, хотя веки были закрыты, перед ним весело заплясали блики.
* * *
Третья капля крови упала на угли, и в воздухе над пентаграммой возникла рябь. Норман сидел на пятках и терпеливо ждал. Сегодня днем он выяснил, где живет Эйлин, — проникнуть в студенческий реестр Йоркского университета оказалось оскорбительно легко. Сегодня ночью уже не будет никаких накладок, и наглая девка заплатит за то, как она с ним поступила.
Стук в висках не унимался, наоборот, становился громче, и уже казалось, что ему вторит весь мир.
Бердуэлл нахмурился, глядя, как мерцание становится четче и в пентаграмме появляется расплывчатый силуэт демона. Он словно вырывался откуда-то, лягая невидимого противника. Рот демона разинулся в беззвучном крике, и в следующую секунду в пентаграмме никого не было.
В то же мгновение угли в жаровне вспыхнули с такой силой, что если бы Норман не успел резко отпрянуть, он оказался бы объятым пламенем. Молоточек в висках перешел на визгливые ноты. Бердуэлл заткнул ладонями уши, но визг не прекращался.
Шестифутовое пламя полыхало три или четыре секунды, закаленная сталь жаровни расплавилась, огонь погас, а порыв ветра, вырвавшийся из центра пентаграммы, не только задул свечи, но отшвырнул их к дальней стене, где они рассыпались в труху.
— Это н-не-в-возможно, — заикаясь, проговорил Норман во внезапно наступившей тишине. В ушах все еще звенело эхо, зато стук прекратился, оставив после себя болезненную пустоту. Он трусливо сжался от страха, не веря собственным глазам. Жар, которого хватило, чтобы расплавить закаленную жаровню, должен был бы спалить весь дом.
Бердуэлл протянул дрожащую руку и дотронулся до металлической лужицы — того, что осталось от маленькой жаровни. Кончики пальцев зашипели, но боль он почувствовал не сразу, только через мгновение.
Такую адскую боль, что даже не смог закричать.
* * *
Когда зрение наконец вернулось, Генри с трудом поднялся на ноги. Уже несколько веков его не били так сильно. Почему он не предположил, что сам Верховный демон прорывается в этот мир, Фицрой понятия не имел, но именно так и произошло. Его не осенило даже в первое мгновение паники и слепоты.
— Итак, что это было? — осведомился он, привалившись к бетонному ангелу и стряхивая с колен грязь. Вампир до сих пор ощущал силу, вырвавшуюся из преисподней. Хотя она и ретировалась, но обратно в ад не вернулась. — Есть идеи, мистер, мисс?.. — спросил он, повернув голову, чтобы прочитать имя на надгробии. У подножия ангела на камне был вырезан ответ.
CHRISTUS RESURREXIT! Христос воскрес!
Генри Фицрой, вампир, воспитанный добрым католиком, снова рухнул на колени и произнес молитву «Аве, Мария», так, на всякий случай.
11
Эйлин проскользнула в дверь за несколько секунд до начала занятий и пробралась через лекционный зал к своим друзьям. По глазам девушки было видно, что она почти не спала и много плакала. Даже ярко-рыжая копна волос казалась сейчас потускневшей.
Стайка приятелей разомкнулась, пропуская ее в самую середину; лица окружавших ее выражали сочувствие и потрясение. Хотя все они дружили с Дженет, именно Эйлин видела ее последней, и это придавало ей ту горькую сопричастность, которой остальные были лишены.
Ни один из них, не говоря уже о самой Эйлин, не подозревал о ненависти, искажавшей лицо Нормана Бердуэлла всякий раз, когда он бросал взгляд в их сторону.
«Как смеет она до сих пор оставаться в живых, когда я приказал, чтобы она умерла?»
Стук в ушах, возобновившийся ночью, каждым своим ударом убеждал Нормана, что власть им пока не утеряна, каждым ударом требовал, чтобы Эйлин поплатилась.
Для Бердуэлла Эйлин превратилась в символ всех тех, кто когда-то над ним посмеялся, — каждой шлюхи, разводившей ноги для целой футбольной команды, но не для него; каждого качка, небрежно отпихнувшего его в сторону, словно его вовсе и не было. Что ж, а он есть и готов это доказать. Он выпустит на них своего демона, на всю их шайку — но сначала умрет наглая рыжая девка.
Норман очень осторожно переложил забинтованную руку с колен на подлокотник. Проведя фактически бессонную ночь, он перед занятиями зашел в студенческий медицинский центр. Так вот куда уходят студенческие фонды — лично он остался недоволен. Во-первых, его заставили ждать, пока пройдут два человека, пришедшие раньше него, — хотя было очевидно, что он страдает больше, — а затем глупая корова причинила ему боль при перевязке. Там даже не захотели выслушать историю, которую он заранее сочинил о своем ожоге.
С трудом удерживая дипломат на коленях, он вынул черную записную книжицу, которую купил еще в школе, чтобы записывать туда номера девчонок. Первые четыре или пять страниц были неаккуратно вырваны. На первой из оставшихся под именем «Эйлин» он записал: «Студенческий медицинский центр».
Отныне Норман Бердуэлл будет наказывать всех, имевших несчастье вызвать его недовольство.
Непонятно, почему вчера ночью ничего не получилось. Ритуал был выполнен безукоризненно. Что-то вмешалось, остановило демона, остановило его демона Бердуэлл нахмурился. Очевидно, существовали создания, обладавшие большей силой, чем то, которое он вызывал. Такой расклад ему не нравился. Совершенно не нравился. Как смел кто-то или что-то вмешиваться в его дела!
Норман видел только один выход. Ему придется раздобыть себе в помощники более могущественного демона.
После лекции он пробрался к кафедре и занял позицию между профессором и дверью. За годы учебы он понял, что самый лучший способ заручиться ответом — блокировать возможность побега.
— Профессор Ли, мне нужно с вами поговорить.
Тот безропотно опустил тяжелый портфель. Профессор старался идти навстречу студентам, когда те проявляли любознательность, по опыту зная, что несколько минут, потраченных на дополнительные вопросы, могли иногда прояснить материал за весь семестр, но Норман Бердуэлл всегда припирал его к стене только затем, чтобы доказать собственную гениальность.
— Что там у тебя, Норман?
В самом деле, что? Стук в висках снова стал таким громким, что мешал думать. Сделав над собой усилие, Бердуэлл сумел выпалить:
— Я насчет темы семинара Вы как-то говорили, что помимо тьмы малых демонов существуют также демоны-повелители. Можно ли предположить, что последние обладают большей силой?
— Да, Норман, можно. — Профессору на секунду стало любопытно, что этот юноша сотворил со своими пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38