Доброжелательное лицо мгновенно превратилось в оскаленную блатную харю.
- Федун, убери лоха! А телку - в машину, - произнесла харя и из темного проема выдвинулась шишковатая стриженая голова.
"Выигрывает тот, кто раньше начинает", - вспомнил Макс одну из заповедей Спеца и, не дожидаясь дальнейшего развития событий, резко захлопнул дверь, вправляя шишковатую башку на место. Послышался глухой удар и сдавленный вопль. Но ясно было: этим дело не кончится. Поэтому он тут же распахнул переднюю дверцу, схватил за ворот отчаянно сопротивляющегося хозяина и одним рывком вырвал его наружу.
- Ах ты паскуда! Ты уже труп... - ужасным голосом пригрозил тот и попытался сунуть правую руку под пальто.
Короткий крюк снизу - пушистая шапка отлетела в сторону, челюсти лязгнули, фраза оборвалась на полуслове, глаза закатились. Макс опустил обмякшее тело на обледеневший тротуар. Из машины тем временем вновь полез отчаянно матерящийся Федун. Удар дверцей по темени явно не добавил ему хорошего настроения и на этот раз он пер напролом, как танк.
Отскочив в сторону, Макс быстро огляделся. Урна! Когда Спец учил их желторотых курсантов рукопашному бою, то часто говаривал: берегите здоровье, экономьте силы, всегда используйте подручные предметы! "Подручный предмет" весил килограммов пятнадцать и Макс с размаху обрушил литой узорчатый кожух на ключицу стриженого. Спец с ходу влепил бы ему "двойку" действия должны отличаться максимальной эффективностью, поэтому следовало бить по голове. Впрочем, в конкретной ситуации этого оказалось достаточно: скособочившись, атлет упал на колени.
Карданов не знал, сколько ещё человек находится в "мерседесе", поэтому метнул урну вовнутрь, придав ей ускорение пушечного ядра, а сам обежал машину, стремясь нейтрализовать того, кто сидел за рулем. Тот допустил ошибку всех российских водителей в подобных ситуациях и полез наружу, разом утратив все преимущества, создаваемые мощью двигателя и надежной твердостью кузова. Его оправдывало только то, что отечественных шоферов никто не учит, как такое преимущество использовать и они думают, что пистолет эффективней, чем танк.
Макс же имел специальную подготовку и потому действовал нетрадиционно: вместо того, чтобы бежать по кратчайшему пути, он обогнул автомобиль сзади. В первом случае выигрываешь пару секунд, но оказываешься с шофером лицом к лицу, да ещё он прикрыт дверцей, что заметно сковывает действия нападающего. Карданов же с ходу налетел на начавшего разворачиваться водителя и ударил его кулаком за ухо, так что тот отлетел к фонарному столбу, выронив так и не понадобившийся пистолет.
Макс быстро заглянул в салон. Там никого не было, только урна на заднем сиденье. Ровно урчал мотор. Он осмотрелся вокруг, оценивая обстановку. Хозяин уже сидел, ощупывая челюсть, Федун перекосившись набок, поднимался на ноги, водитель, тряся головой стоял на четвереньках. От будки автостоянки спешили два охранника с очевидным намерением восстановить справедливость. Причем справедливость они понимали явно не так, как Макс.
Решение пришло мгновенно. Карданов сел за руль.
- Прыгай, - скомандовал он застывшей соляным столпом Маше. Как загипнотизированная, она юркнула в салон.
Сзади щелкнул пистолетный затвор.
- Эй ты, тронешь тачку - тебе конец! - закричал кто-то а кто-то просто разразился многоэтажным матом.
Макс резко рванул с места, распахнутая задняя дверца захлопнулась инерцией, отрезая все звуки. Стрелка спидометра качнулась к ста сорока.
- Ну ты даешь! - восхищенно сказала Маша.
- Ты же хотела прокатиться, - сквозь зубы процедил Макс, напряженно взгядываясь в зеркало заднего вида. Пока погони не было. Но у него снова начала болеть голова.
* * *
Кровь совершала один из последних своих круговоротов. Тропин завершал работу. До конца оставалось меньше двадцати минут, сердцу осталось простучать ровно тысячу раз.
Облепившим один из сердечных сосудов микротромбам не хватало лишь малого, чтобы полностью закрыть просвет, остановить кровоток и успокоить это тело раз и навсегда.
* * *
Высадив Машу у подъезда, Макс отогнал "мерс" за несколько кварталов и оставил в каком-то переулке. Когда он вернулся, Маша уже переоделась в халатик и приготовила чай. На него повеяло семейным уютом.
- Макс! - Маша бросилась ему на шею. - Какой ты отчаянный! Один против троих, а они даже не успели тебя ударить!
- Хорошо, что не успели... У меня раскалывается голова. Она бы взорвалась, как бомба!
- Голова? - Маша отстранилась. - Давай померим давление...
Маленький симпатичный приборчик туго обхватил запястье.
- Сто шестьдесят на девяносто, - сказала Маша. - Высокое. Может от стресса... Сейчас я тебе поставлю пиявок. Это самое верное дело. И естественное, а потому безвредное. Снимай рубашку!
Макс не возражал. Он закрыл глаза и расслабленно сидел в глубоком кресле. Девушка сходила на кухню, вернулась.
- Сначала парочку сюда, потом сюда...
Что-то мокрое и холодное ткнулось за ухо, потом за второе...
- Классе в третьем или четвертом кто-то из детдомовских сказал, будто бы пиявки могут всосаться в кожу и через поры проникнуть внутрь человека, вспомнил вдруг Макс. - Ну а потом, значит, прямиком в сердце. И тогда стоп-машина. Сливай воду, как говорили наши. Меня после этого долго не могли затянуть на пруд...
- Это все ерунда, мы очень хорошо лечим, - ласково проговорила Маша и было непонятно, к кому она обращается - к Максу или к пиявкам. - Теперь на шейную артерию... У них в слюне антикоагулянты - это хорошая профилактика тромбозов...
Пиявки напоминали смоченные в холодной воде и отжатые комочки ваты. Но в отличие от ваты, они не отпадали и не нагревались до температуры тела.
- Подними руку. Теперь вторую...
Мокрые комочки сидели за ушами, на шее, под мышками, на внутренних поверхностях предплечий. Как ни странно, Макс почувствовал некое умиротворение. Подспудно владевшая им последние дни тревога стала постепенно растворяться. И он незаметно погрузился в спокойный, оздоравливающий сон.
* * *
В потоки крови резко ворвались новые ферменты. Они явно пришлись не по вкусу расплодившимся чужакам: темные сгустки деформировались, уменьшались в размерах и растворялись.
Съежился один микротромб, второй, третий... Опасный сгусток распался на сотни и тысячи кровяных шаров, которые продолжили свой путь по бесконечным лабиринтам кровеносной системы.
Готовый закупориться сердечный сосуд очистился, кровь вновь побежала свободно и упруго. Через некоторое время последствия действия тропина были нейтрализованы полностью.
* * *
Следующий день Макс посвятил поискам работы. Положив перед собой газету объявлений, он обзванивал охранные фирмы, предлагая свои услуги. Ответы были разнообразными, но одинаковой направленности.
- Сколько вам лет? Нет, мы берем только до тридцати.
- Лицензия имеется? Нет? Тогда ничего не получится.
- Где вы работали до этого? В спецслужбах? Как нет документов? Это, знаете, несерьезно ...
- Какие у вас рекомендации? Нет, просто так мы на испытательный срок не берем.
В двух местах ему предложили охранять девочек по вызову и ещё в одном - сторожить строящуюся дачу под Истрой.
В конце концов, Макс отложил газету и раздосадовано откинулся на спинку кресла. Жизнь поворачивалась незнакомой стороной. Его навыки и умения настолько специфичны, что предполагают очень узкую область использования. К тому же они не подтверждены документами... Нормальной гражданской профессии у него нет, работы нет, счета в банке нет... Как жить в стране, где стакан сока в ресторане стоит пять долларов? Устроиться регулировщиком радиоаппаратуры на военный завод в Зеленограде? И жить на зарплату по программе прожиточного минимума...
Пара колготок на три месяца, сапоги на пять лет, пальто на десять... Макс попытался представить Машу в выношенном дерюжном пальто, стоптанных сапогах и драных колготках. Ни косметики, ни парфюмерии, ни даже прокладок с крылышками... Нет. Это будет другая женщина. Другая кожа, другие глаза, другой запах. И другое поведение, другое мышление, другие привычки.
Прожиточный минимум расчитан не на людей. На люмпенов. Трущобы с водой и сортирами на улице, очереди на биржу труда и в магазины, постоянные унижения, изнурительный труд, пьянки, драки, кражи, убийства, совокупления и смерть, такая же гнусная и убогая, как жизнь.
Нет, надо что-то придумать, найти способ обеспечить достойную жизнь... И вдруг в голову пришла мысль, от которой Карданов подскочил в кресле. Если в его чемодане оказалась бомба, то где-то должен находиться тот, настоящий чемодан с огромными деньгами! И его надо отыскать!
Макс вскочил и возбужденно заходил по комнате. Но как это сделать? Тут нужны официальные возможности и неофициальные связи, верные люди и специальное снаряжение, да мало ли что еще! А у него ничего нет и сам он на сегодняшний день никому не нужен.
В этом последнем Макс здорово ошибался.
Глава 4. Кому нужен Макс Карданов?
После повышения Иван Золотарев ещё не успел перебраться в уютный двухэтажный коттедж на территории Ясенево, да и по правде сказать - чем родная Басманка хуже?.. Надо держаться корней. Каждое утро ровно в шесть тридцать под окнами его квартиры появляется служебная "волга", только что намытая до черного блеска в министерских гаражах. Валентин и Сергей - шофер и охранник (а точнее - оба охранники и оба, если надо - шоферы), аккуратнейшие и крепкие ребята, выходят из машины, первый, с рацией в руках контролирует обстановку вокруг, второй проверяет подъезд.
После этого телефон на золотаревской кухне издает деликатный писк: все нормально, Иван Федорович, можно выходить.
Золотарев к этому времени всегда наготове, ему остается только взять свой "дипломат". Сергей ждет у двери и идет впереди, страхуя. В левой руке рация, правая в кармане, на взведенном пистолете. Вытащить и выстрелить секунда, но Сергей умеет стрелять и через карман. У киллеров в данном случае нет ни малейшего шанса. Впрочем, убивать начальника нелегальной разведки нет никакого смысла: другое дело - похитить, выдоить данные о зарубежной агентуре. Хотя... В сильном государстве такое немыслимо, а разведчики слабого никому особенно и не нужны. Разве что похитить для выкупа. Сейчас это - самая вероятная опасность.
Выйдя из подъезда, генерал осматривается, глубоко вздыхает и садится назад. Сергей плюхается рядом с шофером.
Воздух сегодня с утра мутноватый, будто каплю теплого молока добавили, - и в то же время светящийся, чистый, праздничный, как на средневековых фресках. Гемоглобин, адреналин - что-то такое растворено в утреннем московском пространстве, что-то здоровое, бодрящее, ещё не испорченное, не переработанное чужими легкими. Приятно. Если Золотарев и переберется в Ясенево, так только затем, чтобы сэкономить полчаса на утреннюю пробежку.
Секретарша Ирочка уже на рабочем месте и ставит мировой рекорд по скорописи.
- Доброе утро, Иван Федорович. Только что принесли из аналитического отдела.
Она передала Золотареву пакет. Иван Федорович быстро взглянул на бумаги, сказал:
- Очень хорошо. Через полчаса свяжитесь с Яскевичем, пусть зайдет ко мне.
Быстрые Ирочкины пальцы уже набрали нужную строчку в электронном "Органайзере", - можно не сомневаться, что ровно через тысячу восемьсот секунд Яскевич получит соответствующую информацию.
- Вам кофе или чай, Иван Федорович?
- Кофе, - Золотарев тепло улыбнулся. - Можно без пенки.
Ирочка улыбнулась в ответ - наверное, это был какой-то словесный код, значение которого не понять никому, кроме обладательницы самых стройных ног в аппарате СВР и её непосредственного начальника.
Золотарев открыл свой кабинет, прошел внутрь, повесил пальто в шкаф.
Бросил на стол пакет, достал из ящика пачку "Мальборо", закурил, сел в кресло и с головой ушел в изучение бумаг. Смалил он, как правило, только на работе - дома почему-то не хотелось.
Перед ним лежал отчет аналитического отдела "Деятельность агента Бена после ареста связников в 1969 году". Отчет помещался всего на четырех страницах и суть его была предельно ясна. Иван Федорович выпил кофе, выкурил ещё сигарету.
Да, все это может вылиться в грандиозный скандал.
- Подполковник Яскевич в приемной, Иван Федорович, - почтительно доложила Ирочка.
- Пусть зайдет.
Почти сразу распахнулась дверь.
- Разрешите?
У вошедшего - лицо интеллигента в пятом поколении, большие, широко расставленные глаза, безукоризненные манеры. Яскевич заведовал Западно-Европейским сектором с 1994-го и был одним из приближенных людей бывшего Директора. Тот сам относился к "высоколобым" и не боялся окружать себя такими же.
- Садитесь, Станислав Владимирович, - пригласил Золотарев. - Что вы думаете о последнем сообщении Артура?
Яскевич отличался тем, что помнил все шифровки, проходящие по его сектору.
- Думаю, что это ерунда. Томпсон и его жена сидят в английской тюрьме уже двадцать восемь лет. И ещё им осталось два года.
- А Артур видел его в Ницце. Причем с молодой и привлекательной женщиной. Явно довольного жизнью.
- Явная ошибка. Другого объяснения быть не может.
Золотарев кивнул, будто соглашаясь.
- Ну, а если все же не ошибка?
- Перевербовка? - Яскевич пожал плечами. - Столько лет прошло. Бен давно умер. Какое все это сейчас имеет значение?
- Лорд Колдуэлл давно умер, - снова согласился Золотарев. - Но в силу ряда причин, о которых речь пойдет позднее, нам крайне необходимо знать, какой ориентации он придерживался в последние годы жизни.
- После ареста Птиц он был настолько напуган, что отказался поддерживать с нами какие-либо контакты.
- И это все, что вам известно?
- Все, - подполковник кивнул.
- А вот судя по анализу деятельности Гордона Колдуэлла, дело обстоит не так просто.
Золотарев придвинул четыре листка аналитической справки.
- Итак, агент Бен - серый кардинал лейбористской партии, очень влиятельная фигура в правительстве Великобритании. До 1971 года лоббировал нашу политическую линию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54