Ощущение взгляда «оттуда» стало настолько сильным, что эль-Неренн зажмурилась. Показалось — стоит только увидеть, как отражение подмигнёт, кивнёт или что-нибудь скажет — и всё, прощай здравый рассудок. Прощай навсегда.
Медленно открыла глаза. Взглянула в глаза отражения. Ощутила, как в затылок вонзились иголочки.
— Чего ты хочешь? — прошептала она. Не стала закрывать глаза, хотя ощущение внимания вновь нахлынуло и прошло.
Ну в распоследний раз, Ньер. Не отрывая взгляда от глаз отражения, эль-Неренн открыла бутылочку и сделала глоток. Уже почти привыкла, даже не поморщилась.
Ощущение внимания почти сразу исчезло. Если это — способ приводить в порядок голову, которой мерещится кто-то «из зазеркалья», то, может, лучше пить настой?
Новое «видение» пришло почти мгновенно и оказалось сильным — «пятнышки» на своих руках эль-Неренн увидела почти сразу же.
Ну что же, пора работать. Время пройдёт быстрее. Через два часа — завтрак.

-
Эль-Неренн убирала пыль, наслаждаясь «живыми видами» картин на стенах и чем-то похожим, что исходило от некоторых статуй и статуэток. Сколько из них успел подменить Мейсте? Вот незадача. Придётся уговаривать его самому пойти к госпоже. И — неизбежно — говорить с ней самой. Знает ли Леронн, что альбиноска давно уже общается с госпожой, не отчитываясь? Последние три дня старшая ходила мрачная, наказывала за сущие мелочи. Удар кнутом — правда, свёрнутым — достался и эль-Неренн. Но красно-чёрной шапочки старшая не надевала.
…Эль-Неренн выходила из Красной гостиной, на третьем этаже — там любила отдыхать сама Веранно, когда хотела побыть в одиночестве. Ей прислуживала лично старшая, как и было положено. И, похоже, особого удовольствия старшая от этого не испытывала — разумеется, эмоции посещали её лицо только, когда она приходила на кухню или в общий зал.
Риккен чуть не сшибла её с ног. В руках у «молчуньи» был поднос с бутылкой. А, понятно. Хейнрит в своём репертуаре.
— Ты… — Риккен замерла, глядя в глаза эль-Неренн. Та молча поправила сумку и отступила на шаг. Риккен тоже отступила… побледнела, чуть не уронила поднос. Эль-Неренн попыталась отвернуться, и осознала, насколько это тяжело, насколько ей хочется смотреть на Риккен, чувствовать в той несомненный страх, беспокойство, неприязнь.
Сумела отвернуться. Риккен скользнула мимо, почти бегом. Чуть не упала. Эль-Неренн прижалась к стене лбом, ощущая, как бьётся сердце. Ну что, Ньер, понравилось? И самым неприятным было то, что да, понравилось. Отчасти.
Вылить в канализацию остатки. Или отдать Мегин. Пусть пьёт, раз ей нужно.
Остаток дня Риккен избегала эль-Неренн. Была мрачнее и молчаливее обычного. После обеда эль-Неренн отправили в сад — помогать садовникам подстригать деревья. Садовники, близнецы лет тридцати, явно любили общество альбиноски и оставляли ей наименее грязную работу. Но сегодня эль-Неренн почти не шутила, ничего не рассказывала — в общем, оставила братьев в недоумении — что случилось с беловолосой?

-
Мегин встретила эль-Неренн в парке, вечером.
— Что-то странное с Риккен, — сообщила «кошечка». — Сколько раз обещала Инни дать по шее. И сегодня, наконец, дала. Еле разняла…
Разняла? Инни, которая горазда только на обидные слова? Как она осмелилась поднять на кого-то руку?
— Нет, Инни только закрывалась, — Мегин правильно прочитала выражение лица. — Рики словно взбесилась. Потом приходила извиняться… ничего не понимаю.
Эль-Неренн пожала плечами, повернула в сторону аллеи, по которой несколько дней назад Веранно покинула поместье.
— Скажи, тебя сюда послали? — Мегин взяла её за руку. Взглянула в глаза. Эль-Неренн кивнула.
— Следить… за кем-то?
Страх. Слабый, но явственный.
— Нет, Мегин, — обращаться к ней «сестра» пока не получалось.
Мегин кивнула.
— Мейсте всё ещё сияет, — заметила она. — У тебя талант. Хотелось бы встретиться ещё раз… после того, как отслужишь.
— «Отслужишь»? — решение убить Тери из невнятной мысли стало оформляться в намерение.
— Это не Тери, — Мегин продолжала угадывать мысли. — Это Лер. Не спрашивай меня, как она узнала. Она не болтливая, не бойся. Но она говорит во сне.
— Что, помогаешь ей уснуть? — эль-Неренн остановилась. Взглянула в глаза «кошечки».
— Ей пятую неделю снятся кошмары, — Мегин сохраняла невозмутимость. — Самосохранение, сестра. Она и в хорошем здоровье не подарок. К тому же, практика…
Она от меня чего-то ждёт, поняла эль-Неренн. Рассказа. О чём — о моём прошлом? Ну уж нет. Не так быстро. Мегин многолика; если она действительно «кошечка», она играет почти всю жизнь — кого угодно, кроме себя самой. Я подожду, Мегин. Самосохранение, сестра.
Мегин молчала. Отпустила руку эль-Неренн, просто шла рядом. Чувствовалось, что она уже не боится. Кто такие эти «они», посланца от которых она ждала с таким ужасом? Недовольные клиенты?

-
Мегин поймала её за руку, когда эль-Неренн повернула ко входу на женскую половину.
— Идём, — шепнула «кошечка». — Давно такого не слышала.
Она кралась, что придавало ей комичный вид. Зачем красться? Никого не было; сегодня старшая всех отпустила раньше обычного. Завтра возвращается госпожа, к её приезду всё готово — и с закатом солнца работать не положено. Такова традиция.
— Слышишь? — Мегин кивком указала в сторону общего зала. Тери и Инни сидели в комнате Тери, самозабвенно смотрели «живые» книги. Те, что купила, не так давно, эль-Неренн. На посту — никого, вызовов сегодня не предполагается. Ну разве что отпрыск сестры хозяйки дома решит порезвиться.
Да, теперь эль-Неренн слышала. Знакомая мелодия, знакомая песня. И голос… Риккен. Играет на арфе и напевает. С ума сойти!
— Хорошая песня, — шепнула «кошечка». — Похоже, Рики успокоилась…
Они подобрались к двери в общий зал. Мегин чуть приоткрыла её… Риккен сидела боком к ним и, действительно, играла на арфе. Пальцы её касались «струн» — лучей, двигались плавно, красиво. «Молчунья» прикрыла глаза и тихо напевала.
Зимняя стужа в гости ко мне пришла,
Долго манила, долго с собой звала,
Десять оттенков зла,
Десять цветов добра,
Всё с собой унесла, мне осталась мгла.
Никто из притаившихся за дверью не издал ни звука, но Риккен вздрогнула, открыла глаза и повернула голову в сторону двери.
— Заметила, — прошептала Мегин раздосадовано.
Открыла дверь и направилась к столу, за которым сидела «молчунья». Лицо той окаменело, едва она увидела эль-Неренн. Протянула руку, выключила арфу — лучи погасли. Мегин присела на соседний с Риккен стул, эль-Неренн — напротив. Риккен опустила взгляд, лицо оставалось бесстрастным.
Ветер рассветный, вестник тепла, ответь,
Где отыскать мне замок несущей смерть?
— Эль-Неренн продолжила, тихо, не глядя в глаза Риккен. Мегин подхватила.
Царство её — зима,
Слуги — мороз и тьма…
Риккен включила арфу, коснулась лучей — и закончила, вместе с остальными, последнюю строку.
Солнце прогонит её, развеет туман…
«Молчунья» выключила арфу и склонила голову.
— Здорово, — Мегин прикоснулась к её ладони. — Слушай, Рики… у Ньер отличный голос. Научи её играть на арфе. Она много песен знает. Научишь, а?
Риккен долго сидела, закрыв глаза. Неожиданно встала, взяла арфу. Посмотрела в лицо «кошечки».
— Нет, — она тряхнула головой. — Не научу.
Быстрым шагом направилась к двери. Громко захлопнула её за собой.
— Ничего не понимаю, — Мегин поджала губы. — Какая собака её укусила? Ладно, завтра будет веселее. Идём к остальным? Тери говорит, книги интересные, вариантов много… Не оторваться. Пойдём!
— Нет, — эль-Неренн покачала головой. — Я пойду спать.

-
Из-за двери, где сидели теперь Тери, Мегин и Инни, донёсся взрыв смеха — дверь хорошо гасит звуки, но и она не справилась. Тимо… во второй половине дня куда-то делась, а затем вернулась и уединилась в своей комнате. Только на ужине и появилась. Вид у «вестницы» был сумрачным.
Эль-Неренн вошла к себе и первым делом добыла из шкафчика бутылочку с настоем. Оставалось там на глоток, не больше. Всё. Она допила остатки. И больше — ни глотка. Завтра же прогуляться с Мегин до кладовки и отдать оставшиеся три бутылки.
Отражение смотрело на неё и полностью соглашалось с таким решением. А сейчас — последний раз посмотреть на «ожившие картины», пройтись по гостиным второго этажа. Особого повода нет, но никто не запрещал ходить по дому, если не попадаешься хозяевам на глаза. В последнее время очень хорошо удаётся не попадаться на глаза.
Как только она захлопнула дверь, дверь комнаты Риккен открылась и «молчунья» появилась на пороге. Эль-Неренн взглянула в её сторону и Риккен поманила её к себе рукой. И тут же скрылась в своей комнате.
Что это она? Ощущая некоторое беспокойство (после рассказа о том, как досталось Инни), эль-Неренн подошла ко входу в комнату Риккен. Переступила порог.
Книг у «молчуньи» было больше, чем у самой эль-Неренн. Пахло ароматическими палочками — недавно зажигали. Риккен стояла у двери. Невольно ожидая удара, эль-Неренн вошла, остановилась посередине комнаты. Риккен служит здесь почти пять лет. Очень уютно у неё… жаль, что она такая неразговорчивая.
Хозяйка комнаты уселась на стул, жестом предложила присесть на соседний.
— Как она нашла меня? — спросила «молчунья», опустив глаза.
Эль-Неренн с трудом подавила желание сорваться с места, выбежать вон, дальше — в парк, через ограду (если не ударит током) и — прочь, прочь отсюда!
Ладно. Будем молчать, как и раньше. Сама виновата.
— Я не вернусь, — Риккен склонила голову сильнее. — Так и передай. Сама устрою свою жизнь, не маленькая. Домой я не вернусь. Всё, Ньер. Уходи.
Эль-Неренн встала со стула, присела прямо перед Риккен. Глаза той были закрыты. «Сеть сновидений» украсила щёку и шею «молчуньи» причудливым оранжевым завитком.
— О чём ты, Рики? — спросила эль-Неренн тихонько.
— Всё ещё не может успокоиться, — голос Риккен был едва слышен. — Да, я взяла её драгоценности. Бегала всю ночь, пока не нашла врача. Если бы не эти проклятые побрякушки, она бы умерла. Умерла на своих сокровищах.
Слеза. Появилась из левого глаза Риккен. Эль-Неренн взяла её за руки. Неживые, деревянные руки. Тут же почувствовала, насколько плохо Риккен. Поняла, что ей — части ей самой — нравится, что кому-то рядом плохо. Стиснула зубы, чтобы прогнать ощущение.
— Что ей нужно? — Риккен не открывала глаз. Вторая слеза. — Она ославила меня на весь город. На меня смотрели, как на прокажённую. Я выкупила её сокровища, будь они прокляты. Что ей ещё нужно? Я от всего отказалась, пусть сгниёт на своём богатстве.
Слеза упала на запястье эль-Неренн. Обожгла — так сильно, что эль-Неренн едва не вскрикнула. И та часть её, которая радовалась тому, что Риккен плохо, точно так же наслаждалась собственной болью.
— С ней что-то случилось, — Риккен продолжала говорить спокойно и размеренно. — Как только получила наследство. Как будто её сглазили. Три раза нанимала детективов, чтобы нашли меня, уговорили вернуться. Я не вернусь. Отдай ей деньги, Ньер, иначе она не оставит в покое и тебя. Она удавится за монетку.
Вторая слеза. Ещё один ожог. Эль-Неренн сжала зубы, перед глазами почернело. И… всё прошло. Та, вторая её часть куда-то делась. Просто исчезла. Пропала чёрная пелена, упавшие слёзы более не обжигали кожу.
— Рики, — эль-Неренн тихо позвала. — Я не знаю, о ком ты говоришь. Ты меня с кем-то перепутала.
Риккен открыла глаза. В них читалась боль — но не телесная.
— Ты… ты спела строку. Никто не поёт её так. Только она . Мы с ней вместе ходили в походы, по горам, пока мама была жива.
— Я слышала много песен, — эль-Неренн смотрела ей в глаза. — Я знаю много песен, Рики. Никто не нанимал меня следить за тобой. Поверь.
Риккен долго смотрела на неё. Затем кивнула, закрыла глаза. Эль-Неренн протянула руку, вытерла её слёзы.
— Я ничего не слышала, Рики, — добавила она, поднимаясь. — Никто ничего не узнает.
— Останься, — попросила Риккен. Эль-Неренн помедлила, вновь присела перед ней. — Инни говорит… ты тоже «кошечка».
Эль-Неренн с улыбкой покачала головой.
— Нет, Рики.
«Молчунья» улыбнулась.
— Ты всё равно не призналась бы. Я… у меня будут кошмары, сегодня. Если ты…
Она умолкла, но её взгляд был красноречивым.
— Ты хочешь, чтобы я попробовала? — поинтересовалась эль-Неренн. Риккен молча кивнула

-
Спать снова не хотелось.
С Риккен вышло всё просто. Усадила её на коврик — так, как показывала Мегин. Видимо, Рики достаточно перенервничала, потому что заснула уже после прикосновения к третьей точке «сети сновидений».
Эль-Неренн не стала «забирать» её — просто прикоснулась указательным пальцем к «точке грёз» Риккен. Дальше было примерно то же, что и с Мейсте, только не так быстро.
Это был каменистый остров. В форме усечённого конуса. Внизу ярилось море, волны, каждая в десяток человеческих ростов, ударяли о скалы так, что скала под ногами непрерывно содрогалась. И — на этот раз эль-Неренн не присутствовала во сне «сама». Или стала невидимой — пыталась взглянуть на свои руки или ноги, но не видела ничего. Однако удавалось идти, куда захочется.
В центре острова возвышалась башня. Путь к ней оказался узкой и частично разрушенной лестницей, прижавшейся к отвесной скале. По правую руку находился провал — оттуда дул сильный холодный ветер. Эль-Неренн сумела добраться до дверей в башню, запрокинула голову — башня исчезала в облаках, в низко несущихся тучах, недра которых озаряли бесшумные молнии. И всё кончилось.
Интересно, где была сама Риккен? Внутри башни? Может, туда есть другой вход?
Спящая Риккен оказалась неожиданно тяжёлой. Эль-Неренн уложила её на кровать, сняла верхнее платье и обувь, прикрыла покрывалом. Ощущая переливающуюся по жилам энергию, вышла наружу.
Мегин появилась из темноты. Эль-Неренн стояла перед «глиняным войском», пересчитывая тех из них, кто казался «живым», когда почуяла приближение «кошечки».
— Лер? — поинтересовалась эль-Неренн, глядя той в глаза. Мегин кивнула.
— Рики? — спросила она, в ответ. Эль-Неренн также кивнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46