Картер насчитал троих. Четвертый, судя по всему, уже спустился в люк. Один из троих стоял на страже, а двое пытались просунуть в люк тяжеленный мешок из рогожи. Часовой, ожидавший нападения с тыла, все свое внимание сосредоточил именно в этом направлении, и Картер сумел подобраться к врагам еще на несколько шагов.
– Ни с места, – скомандовал он, наставив на анархистов револьвер.
Часовой резко развернулся и выхватил пистоль, но Картер уложил его метким выстрелом. Двое других бросились вниз по лестнице. Из глубины люка послышался вопль четвертого, которого, видимо, придавило грузом. Грабитель, спустившийся в люк последним, попытался закрыть за собой крышку. Картер выстрелил, но промахнулся. Крышка захлопнулась, послышался лязг засова.
Подскочив к ней, Картер выхватил из ножен Меч-Молнию и нанес сокрушительный удар. Блеснула ослепительная вспышка. Сгорела дотла часть ковра, обуглился пол, но материал, лежавший; – под досками, остался нетронутым. Картер в отчаянии и изумлении смотрел себе под ноги: мечу крайне редко не удавалось поразить набранную цель. Видимо, Длинный Коридор был построен из очень прочного материала. Картер убрал меч в ножны и вызвал в сознании карту Эвенмера. Путь, избранный анархистами, вел по лабирингу, изобиловавшему бесчисленными поворотами. Даже неся тяжелую ношу, через двадцать минут они могли забраться туда, где их крайне трудно будет найти.
– Тупица! – громко обругал себя Картер. Мало кому потайные ходы Эвенмера были знакомы так же хорошо, как Хозяину, он и не подумал, что враги могут воспользоваться ими. Понимая, что проиграл, Картер все равно не желал сдаваться. Невзирая на неимоверную усталость, он добрался извилистыми переходами до туннелей, которые избрали его враги, и еще три часа тщетно преследовал их. В конце концов, изможденный до последней степени, он рухнул на пол в тесной нише и мгновенно заснул. Ему снились коридоры и убегающие анархисты.
Проснулся он на следующее утро довольно поздно. Сначала у него мелькнула мысль о возвращении в Иннмэн-Пик и осмотре кратера при свете дня, но теперь он находился почти на таком же расстоянии от Внутренних Покоев и решил послать весточку графу Эгису с приказом выставить у кратера дозор и ждать прибытия Хозяина. На этот раз Картер намеревался отправиться в Иннмэн-Пик не один.

ПЛИТЫ

Хозяин идет! Новый Хозяин! Миновало шесть дней после погони Картера за анархистами. По улицам Иннмэн-Пика, крича, бежала девочка. Небо над городком было согрето первым весенним теплом.
А улицы были грязные: при каждом шаге в немощеных переулках вздымалась пыль, отчего весь городок был занавешен коричневатой дымкой, из-за которой издалека почти сливался с окрестными полями. Не было тут ни резьбы на ставнях, ни украшений на дверях, ни выточенных из дерева орлов, ни ярких флагов. Все казалось бесцветным – и занавески на окнах, и деревянные двери, и даже одежда. Горожане по-прежнему одевались в бесформенные тускло-коричневые балахоны, как во времена правления анархистов. Но все же краски возвращались в Иннмэн-Пик – то тут, то там можно было заметить яркое пятнышко. Видимо, горожане уже отваживались вынимать по лоскутку из сундуков и запыленных гардеробных. Личный бунт Лизбет против засилья одноцветья состоял в том, что ее светлые кудряшки были гордо подвязаны голубой лентой. Добежав до конца скучного, мрачного переулка, девочка повернула за угол и поспешила к яркому зрелищу, ожидавшему ее в конце улицы. Там под корявым дубом по струнке стоял Старина Арни, охранявший вход в Малый Дворец. Пуговицы на его алой форме, вынутой из сундука на чердаке, были начищены до блеска.
Эту форму он носил в юности, в ней участвовал в легендарных Войнах за Желтую Комнату. Пусть ее побило молью, пусть она обветшала, но Лизбет алый мундир Старины Арни все равно казался великолепным. Арни несколько десятков лет служил графу Эгису.
Завидев девочку, старик поднял голову, и хотя Лизбет попыталась проскользнуть незамеченной, он перехватил ее у ворот. Бросив меч, он опустился на колени, крепко обхватил ее руками, и алые перья плюмажа защекотали щеки Лизбет.
– Арни, Арни, отпусти меня! – закричала Лизбет. – Я должна сказать Саре, что идет Хозяин!
Девочка извивалась, стараясь вырваться из рук старика. Но Арни только усмехнулся и крепче прижал ее к себе.
– И ты думаешь, что она этого не знает, когда уже весь город собрался, чтобы встретить его? Да ты мне туфли запачкала! Ладно, иди, Лизбет, но не беги очертя голову. Не хватало еще, чтобы ты графа с ног сбила.
Девочка коварно улыбнулась в ответ и помчалась прочь быстрее прежнего.
– Спасибо, Арни!
Малый Дворец был никаким не дворцом, а просто-напросто домом графа Эгиса. А называли его так потому, что прежний дворец исчез вместе с Пиком, и дом графа был одним из немногих, обнесенных каменным забором и имевшим ворота, которые можно было охранять. Вот он и стал Малым Дворцом сразу же после того, как два месяца назад граф Эгис был избран правителем Иннмэн-Пика. Дом был невелик – всего-то два этажа, и выстроен он был из светлого дерева и грубого камня цвета слоновой кости. На ставнях вырезаны фигурки ягнят, по углам под крышей – каменные лики. Дверные ручки имели форму жуков-скарабеев. Вдоль верхнего этажа тянулся балкон с балюстрадой из ноздреватого камня, где поселилось семейство ласточек.
Лизбет бежала по мощеной дорожке, распугивая кур, которые с кудахтаньем разбегались по двору. По ступенькам крыльца девочка взлетела как раз в то мгновение, когда из дома вышла Сара в светло-сером шелковом платье. Ее волосы цвета полночного неба казались еще чернее под широкополой шляпой, украшенной перьями и лентами. У горловины платья Сара приколола аметистовой брошью гофрированное жабо, ее тонкую талию охватывал гофрированный пояс, по подолу длинного платья тянулись кружева, в руках, обтянутых перчатками в цвет платья, Сара держала зонтик на длинной ручке. Она была высока, стройна и элегантна. В цвете ее глаз чудесно смешивались синяя и серо-стальная краски, но взгляд Сары был немного сердитым.
– Лизбет, – строго проговорила она. – Я тебя обыскалась. Лизбет остановилась перед Сарой и вытаращила глаза.
– Сара, ты просто красавица!
Взгляд Сары смягчился, и Лизбет поняла, что настоящая взбучка ей не грозит.
– Ну спасибо, малышка, да только вряд ли это платье хорошо сидит на мне. Я его уж два года как не надевала.
– А сейчас так нарядилась из-за Хозяина?
– Конечно, а зачем же еще? Наверняка он напыщенный аристократ, готовый часами разглагольствовать о себе. И в Иннмэн-Пик небось явился, чтобы отругать нас за все, что мы делали не так, и отчитать отца, а ведь у папы и времени не было исправить все, что было дурного. И все же ради блага нашей страны мы обязаны посетить церемонию встречи.
– Так, значит, он не хороший Хозяин? А мои друзья по школе говорят, что он прогнал анархистов. И я по солдатам вовсе не скучаю. Какие они были жестокие! А детям приходилось все время помалкивать, ходить строем и соблюдать все правила и указы. Если Хозяин выгнал их, значит, он хороший. Сара наклонилась и поцеловала девочку в лоб.
– Ты всюду найдешь что-нибудь хорошее, моя милая, и устыдишь меня. Но ты поедешь вместе с нами на станцию, чтобы встретить нового Хозяина, и сама все увидишь.
– Правда? Вот здорово!
– Только тебе нужно поскорее подняться наверх и надеть красивое платьице.
Тут на крыльцо вышел граф Эгис. На голове его красовался котелок, который он надевал только по особым случаям, а одет граф был в лучшее платье – поношенный норфолкский сюртук десятилетней давности, протершийся на локтях, и широкий галстук поверх жилета. В петлице сюртука алела булавка – единственный символ того, что граф Эгис являлся представителем власти. Очки съехали графу на нос.
– Некогда наряжаться, – сказал он. – Наряжаться надо было час назад. Либо поедешь одетой, как сейчас, либо не поедешь вовсе.
Сара подошла к отцу и поправила очки.
– Ты волнуешься, отец?
– Волноваться не из-за чего. Лорд Андерсон – всего лишь человек, и точно так же, как все мы, носит по одному носку на пальце. Но его поезд уже прибыл, и мы обязаны встретить его. Быстрее к карете. Марш, марш!
– А я носок сразу на пять пальцев натягиваю, – обескураженно сказала Лизбет Саре по пути к воротам.
– Тогда не удивляйся, если в один прекрасный день у тебя недостанет одного пальчика, – усмехнулась Сара. – Законы трения, сама понимаешь.
– Да ну, – отмахнулась девочка.
– Научный факт, такой же, как давление и паровые двигатели.
Граф подал Саре руку, помог усесться в обшарпанную карету, подсадил Лизбет и уселся сам. Арни держал под уздцы кобылу.
– Арни, а где Паддлси? – спросила Сара.
– Пошел искать свои лучшие туфли, миледи.
– Это было десять минут назад, – заметила Сара. – Но раз его нет, придется тебе стать кучером.
– Мне, миледи? А кто же ворота будет охранять?
– Арни, из ценных вещей у нас только карета и осталась.
– Но граф Эгис любит править сам.
– Знаешь, если бы тебе хотелось, чтобы мой отец сам правил собственной каретой, ты бы ни за что не избрал его Первым Гражданином Иннмэн-Пика.
– А я и не избирал, миледи. Я голосовал против него.
– Ты голосовал против меня? – с наигранным изумлением переспросил граф.
– Вы только не обижайтесь, сэр. Вы же сами говорили, что не хотите, чтобы вас выбрали.
– Арни, поторопись, – распорядилась Сара.
– Слушаюсь, миледи.
Улицы были заполнены горожанами, спешившими поглазеть на нового Хозяина. Кобыла Джуди, которая была всего на два года моложе Сары (а Саре был двадцать один год), считала ниже своего достоинства проталкиваться сквозь толпу, и Арни приходилось то и дело понукать ее.
– Пешком бы получилось быстрее, – проворчал граф Эгис.
– Папа, нас с тобой совершенно не беспокоят формальности, но сегодня мы обязаны их соблюсти, – сказала Сара. – Ты должен сыграть роль правителя со всей торжественностью, и всякое такое.
Эгис смотрел вперед, на улицу, уставленную домами, большинство из которых пока оставались уныло-коричневыми – в этот цвет их перекрасили анархисты. Взгляд его стал задумчивым.
– Я буду вести себя, как подобает правителю, когда у народа будет вдосталь хлеба и картошки, и красивых платьев у девушек, и краски, чтобы покрасить дома. Что подумает о нас Хозяин?
– И пиво из кореньев у нас будет? – спросила Лизбет.
– Много-много бочонков, – ответил Эгис.
Граф казался Лизбет ужасно старым – ему наверняка было больше сорока, но девочка очень его любила – с его вечно сползающими на нос очками, седеющими густыми, как у моржа, усами, то и дело развязывающимися шнурками и смешными высказываниями, смысл которых девочке не всегда был понятен. А Сару Лизбет просто обожала и считала ее самой красивой и умной женщиной на свете.
Духовой оркестр из четырех потускневших тромбонов, одной помятой трубы и немилосердно бухающего барабана, в который колотил девятилетний мальчишка, заиграл неровный марш, как только карета остановилась у вокзала. Бледно-желтый локомотив выпускал черный дым, смешивавшийся с поднятой ветром пылью. На миг пассажирский вагон заволокло облаком смога. Но вот из облака вышел стройный мужчина в шляпе с высокой тульей, черном камзоле и брюках. Накрахмаленный воротник его рубашки был туго подвязан галстуком, а поверх камзола наброшен плащ необычной расцветки, чем-то напоминающей пятнистую шкуру леопарда., На бедре у мужчины висел меч – зазубренный, словно зигзаг молнии.
– Мы как раз вовремя, – заключил Эгис и торопливо помог Саре и Лизбет выйти из кареты. – Сара, не забывай о правилах вежливости. Дерзость была тебе к лицу только в семилетнем возрасте.
– Я буду паинькой, папа, покуда он будет хорошо с тобой обращаться.
Они без труда приблизились к платформе, поскольку толпа горожан благоговейно расступилась.
Граф подошел к прибывшему и поклонился в пояс.
– Лорд Андерсон, я граф Эгис.
Хозяин также поклонился, после чего они с графом пожали друг другу руки.
Лорд Андерсон выглядел совсем не так, как его представляла себе Лизбет. Она ожидала увидеть самого прекрасного и широкоплечего мужчину на свете, на голову выше всех остальных – полувоина-полусвятого. Она слышала рассказы о том, как он изгнал анархистов из Иннмэн-Пика, как прикончил их главаря голыми руками. А теперь он стоял на платформе, совсем обыкновенный, и если бы не странный плащ и меч, его можно было бы запросто принять за директора школы. Лицо у него было доброе, совсем не сердитое, а вот ярко-синие глаза смотрели печально.
– Лорд Андерсон, это моя дочь Сара, – проговорил Эгис.
Сара шагнула к Хозяину, и произошло нечто странное. Лизбет потом вспоминала это очень отчетливо: лорд Андерсон вдруг побледнел, и взгляд у него сделался странным – словно он увидел нечто совершенно новое для себя. Мгновение он не произносил ни слова, но, опомнившись, с хрипотцой проговорил:
– Приятно познакомиться.
А Сара, которая, как отлично знала Лизбет, никогда никого и ничего не боялась и вообще не хотела ехать на станцию, тоже внезапно утратила дар речи, смущенно потупилась и исполнила не слишком изящный реверанс. Потом они оба стояли и поочередно то смотрели, то не смотрели друг на друга.
– А вы правда владеете всем-всем домом? – спросила Лизбет, поняв, что ее Хозяину никто представлять не собирается.
Хозяин с готовностью обернулся к девочке, кашлянул и ответил:
– Нет, маленькая мисс. Скорее Дом владеет мной.
– Как это дом может владеть человеком?
– Это очень необычный дом. А ты тоже дочь графа?
– Нет, сэр.
– Лизбет живет у нас чуть меньше двух лет, – объяснил Эгис. – Ее мать умерла, когда девочка была совсем маленькая. Ее отец, вступивший в партию анархистов после смерти жены, исчез в ту ночь, когда наш Пик преобразился и приобрел обличье черепа. С тех пор его никто не видел. Мы с ним вместе учились В школе. Он был неплохим человеком, но тоска увела его с прямой дороги. Лизбет мы знали с самого ее рождения, а деваться ей было некуда.
Сара погладила кудряшки Лизбет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49