Перед заходом солнца она поднялась на палубу, чтобы вымыть глиняные горшки. Здесь Тревис и два матроса учили окруживших их детей вязать узлы. Девочка лет двенадцати вязала кусок какой-то ткани, а на коленях Тревиса сидел двухлетний мальчик и старался разобраться в премудростях узла, который тот вязал. Обернувшись к Риган, Тревис улыбнулся и снова занялся детьми.Она высокомерно вскинула голову и опять направилась в душный отсек, охваченная бешенством от того, что даже для детей он так притягателен. Хотя женщинам Риган и заявила, что Тревис принадлежит ей, она все же понимала, что не имеет над ним никакой власти, что она — его пленница, игрушка, и по прибытии в Америку он быстро от нее избавится и, конечно же, заведет себе другую. Она стала подозрительно оглядывать пассажирок в спальном отсеке, пытаясь заранее обнаружить соперницу.Риган уходила из женского отсека в дурном настроении. Дядя утверждал, что она никогда не бывает искренней, чем ставит его в неловкое положение; но за последние недели с ней приключилось столько всего, что Риган сильно изменилась.В их каюте было пусто. Она стояла у окна и глядела на звезды. Дверь отворилась.Тревис быстро отклонился в сторону, когда ему прямо в голову полетел оловянный кувшин.— Что?.. — начал он.Риган схватила с полки еще один кувшин.— Ты обожаешь ухаживать за женщинами, да? — крикнула она. — Тебе нравится, когда женщины вьются вокруг тебя? Как они все причитали: «Ну что за прекрасный человек!» И второй брошенный кувшин задел его плечо. Когда Риган потянулась за третьим, Тревис бросился через каюту и схватил ее за руку. И опять на его лице появилась легкая, веселая улыбка:— Не поддавайся раздражению. Помни, что некогда ты была английской леди.Его высокомерная улыбка, сознание того, что из-за Тревиса она перестала быть леди, вселили в Риган ярость; кровь бросилась ей в лицо.— Я тебя ненавижу! — выдохнула она и локтями стала бить его по груди.Его недовольное ворчание доставило ей радость, и не успел он прикрыться, как она пнула его в лодыжку.Он отступил и начал поглаживать ушибленные места, но на его лице застыло удивленное выражение.— Почему бы нам не поговорить спокойно? Что тебя так взбесило?— Взбесило? — передразнила она его своим чеканным голосом. — Меня возмущает твоя самоуверенность, будто у тебя на все есть первоочередное право. Тебе понравилось, что женщины смотрели на тебя с обожанием? Как это было отвратительно, что, используя детей, ты добивался их благосклонности. И что же: когда я тебе надоем, ты украдешь одну из них?— Вполне вероятно, — ответил Тревис, выпятив подбородок. В глазах его сверкали искорки. — Во всяком случае, одна из них может оказаться более благодарной, чем ты. Что же ты не спросила, кто из них хотела бы поменяться с тобой местами?— Ты безмозглое наглое животное, каких свет не видывал! — крикнула она. — А тебе не приходило в голову, что я не хочу быть твоей пленницей, и что другим женщинам этого тоже не захочется? Что, я должна благодарить тебя за то, что ты удерживаешь меня против моей воли, затащил меня на корабль, плывущий в страну, которую я ненавижу, и угрожаешь рассказать всем о подлинных отношениях между нами, если я не останусь с т бой?— Я уже объяснял, почему не мог отпустить тебя в Англии. — Голос его звучал глухо. — Я был с тобой предельно ласков, оберегал тебя, как мог, ты же по-прежнему слишком романтична, чтобы понять правду. Вспомни, что приключилось в доках, когда портовый сброд набросился на тебя!Почти то же самое Риган приходилось слышать от своего дяди. Кто-то всегда должен был присматривать за ней, постоянно напоминая ей об этом.— Я не обязана испытывать благодарность, — раздельно произнесла она. — И мне больше ничего от тебя не нужно. Не беспокойся, на корабле на меня никто не нападет. Поэтому я ухожу и буду жить в отсеке для одиноких. — Опустив глаза на свое простенькое муслиновое платье, которое только прошлой ночью Сара сшила для нее, она добавила:— В Америке я попытаюсь заработать деньги, чтобы расплатиться с тобой за это платье. А остальные можешь продать.Она повернулась и, гордо подняв голову, направилась к двери. Тревис не сразу понял, что она действительно уходит, что у нее хватит на это упрямства. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Тревис схватил ее за платье. А поскольку Риган пошла в одну сторону, а Тревис потянул ее в другую, тонкий муслин мгновенно порвался снизу доверху.В мгновение ока гнев Тревиса перерос в желание: он страстно пожирал ее глазами, радуясь, что ее бурно вздымающаяся грудь полностью обнажилась.— Нет! — прошептала она, изо всех сил пытаясь уклониться от его пылающего взора.Мощными руками он обнял Риган за талию и прижал к себе так, что ее спина сильно прогнулась.Она сначала сопротивлялась, яростно желая бросить ему вызов, доказать, что принадлежит только себе, но от его прикосновения, от ощущения губ Тревиса на лице обессилела.— Ты будешь поступать так, как я скажу, милочка, — прорычал Тревис, подняв ее в воздух и губами лаская шею. — До тех пор, пока ты мне нужна, ты — моя.Риган закрыла глаза, откинула голову и всецело подчинилась Тревису, уже не мечтая убежать от того, кто так легко управлял ею. Услышав звук рвущейся ткани и почувствовав, как распахнулась сорочка, Риган опять стала сопротивляться.— Моя! — прошептал Тревис. — Я тебя нашел, и ты моя.Не успела она опомниться, как Тревис всем своим сильным и большим телом прижал ее к стене.Его поцелуи стали горячими, как будто он хотел проглотить ее. Дыхание Риган тоже участилось. Она обняла его плечи, сквозь рубашку впиваясь пальцами в тело, прижимаясь к нему, чтобы он ее раздавил.Одной рукой Тревис жадно провел по ее обнаженной ноге, погладил ее и закинул ногу Риган себе на бедро. Сгорая от желания, Риган обхватила его тело ногами, сцепив ступни за его спиной, а он, держа ее на весу, гладил ее спину.Его руки ласкали тело Риган, возбуждая и дразня ее, и вызвали у нее бешеную страсть. Она так и не поняла, когда он обнажил нижнюю часть своего тела. Когда он приподнял ее руками за талию и вошел в нее, глаза Риган раскрылись, но лишь на долю секунды.Она была вся в его власти, не имея возможности даже шелохнуться, прижималась спиной к стене и обнимала его ногами, а он начал приподнимать ее, управляя ее телом и показывая, что делать дальше. Ощущая близость его тела, движения бедер Тревиса под собой, его напор, она едва не сошла с ума. Вцепившись пальцами в его волосы, она сжалась, когда Тревис еще плотнее надвинулся на нее, угрожая переломить пополам, слиться с ее плотью, обладать ею. Он легко поднимал и опускал ее, снова и снова, быстрее и быстрее, пока от сладости сжигавшей ее муки она не вскрикнула. Губы Тревиса впились в нее, когда он обмяк, а ее ноги стальным обручем сжимали его; тело Риган вздрагивало, ослабев и ощущая свою беспомощность, и от чувства удовлетворенности наступил покой.Постепенно Риган опомнилась, где она находится и кто она такая, а ее ослабевшее тело прильнуло к могучей груди Тревиса. Он ласково целовал ее влажную шею, по-прежнему держа ее на опущенных руках. Как ребенка, как самое ценное и нежное существо в мире, Тревис отнес и уложил ее на кровать.Устало ощущая, что его тело стало как бы бескостным, он снял рубашку и лег рядом с ней.— Сегодня опять ужинать не будем, — прошептал он без всякого сожаления. Собрав остатки сил, он прижал Риган к себе, и их влажные тела слилась.— Ну как я могу отпустить тебя? — прошептал он, когда они засыпали. Глава 8 Наутро Риган стоило большого труда выдержать взгляд Тревиса. Из-за того, как он смотрел на нее — горделиво и уверенно — ей захотелось бросить в него ножом. Видимо, он считал, что все знает о Риган, что она полностью в его власти, что стоит ему поманить пальцем, и она будет принадлежать ему.Как же ей хотелось прогнать это выражение с его лица! Как ей хотелось хотя бы раз увидеть, чтобы Тревис не получил то, что, как он считал, принадлежит ему.Во время завтрака раздался торопливый стук в дверь, и вошла Сара Трамбул.— Ой, простите меня! — сказала она. — Обычно вы оба к этому времени уже уходите.— Поешь немного, Сара, — сказал Тревис, самодовольно улыбаясь и глядя на Риган так, будто понимал, почему она не смотрит ему в глаза.Но Сару больше интересовал рваный кусок муслина, в который превратилось сшитое накануне платье. Посмеиваясь, она укоризненно, и в то же время насмешливо взглянула на Тревиса и ответила:— Тревис, если ты так будешь обходиться с моей работой, тогда зачем мне шить другие платья?Проведя рукой по волосам и бросив быстрый взгляд на отвернувшуюся Риган, он рассмеялся.— Попробую сдерживаться. А теперь пойду — надо помочь матросам на палубе. В этом рейсе у капитана не хватает людей. Впрочем… — Он усмехнулся. — Если только у меня остались силы.Прежде чем выйти из каюты он поцеловал Риган в прохладную щеку.Сара шумно вздохнула и ласково посмотрела на закрытую дверь.— Будь таких мужчин побольше, я, может быть, и вышла бы замуж.Если бы Риган знала бранные слова, в этот момент они бы ей очень пригодились.— У вас есть работа? — резко бросила она. Но ее тон не остановил Сару.— Будь он моим, я бы тоже ревновала.— Он не!.. — сердито заговорила Риган, но сдержалась. — Тревис Стэнфорд — ничей, — закончила она и стала составлять тарелки на поднос.Сара решила сменить тему разговора:— Вы знакомы с пассажиром из каюты напротив?— С Дэвидом Уэйнрайтом? Мы познакомились недавно. У него все благополучно?— Не знаю. За те два дня, что шью вам платья, я уже который раз прихожу к вам в каюту, но не слышала оттуда ни звука. Я было подумала, что он помогает пассажирам, страдающим от качки.Нахмурившись, Риган решила выяснить в чем дело. Она извинилась перед Сарой и вышла из каюты. И хотя в последние дни она уже привыкла к тяжелым запахам, вонь, которая ударила ей в нос, когда каюту Дэвида открыли, оказалась чудовищной. В полной темноте она некоторое время постояла в двери, ища взглядом Уэйнрайта.Наконец, она увидела, что он, беспомощно съежившись, сидит у окна на стуле, содрогаясь всем телом. Подойдя к нему, она сразу поняла, что у него жар; по подозрительно блестевшим глазам и бессвязной речи Риган догадалась, что он бредит.Она оглянулась на шорох за спиной — Сара в ужасе осматривала каюту:— Да как же здесь можно жить?— Попросите Тревиса, чтобы он прислал сюда горячей воды, да побольше — распорядилась Риган. — Еще мне нужны тряпки и мыло.— Разумеется, — ответила Сара, нисколько не завидуя Риган, которой предстояло такое занятие.Лившийся в окна каюты Дэвида Уэйнрайта солнечный свет падал на золотистые волосы Риган. Солнце освещало ее мягкое муслиновое платье, пахнущее духами, подчеркивая каждый из крохотных расшитых золотом розовых бутонов. Ее рука слегка придерживала книгу, и произносимые ею слова были так же нежны, как и она сама.Дэвид лежал, откинувшись на подушки в выстиранных наволочках, уложенные на койку со стороны окна, и подняв голову. Рука его была перевязана, а белоснежная рубашка распахнута на шее.Прошел месяц после того, как Риган обнаружила его, больного и заброшенного. Сразу после выхода в море он стал мучиться от качки и ушел в свою каюту. Спустя несколько часов он неловко упал с койки и сломал руку. Страдая от боли и тошноты, он так ослабел и был так беспомощен, что не смог позвать на помощь. Пытаясь снова лечь на койку, он поскользнулся и потерял сознание. Когда Риган пришла к нему, он даже не помнил, кто он и где находится. В течение многих дней после того, как ему наложили повязку, никто не догадывался, как он страдает.Все это время Риган не отходила от него. Она вычистила грязную каюту, вымыла Дэвида. Она все время была рядом с ним и даже уговорила выпить бульон из солонины. Риган упорно поддерживала в нем волю к жизни. Дэвид был тяжелым подопечным. Ему казалось, что он умирает, что он больше никогда не увидит Англию, что вина за его смерть на совести Америки и американцев. Он долгими часами твердил Риган о том, будто бы доживает последние часы.Риган радовалась, что теперь есть повод избавиться от власти Тревиса, что впервые в жизни она кому-то нужна и ни для кого не является обузой.— Риган, прошу вас, хватит читать, лучше поговорите со мной. — капризно произнес Дэвид, со скорбным видом пошевелив поврежденной рукой.— О чем же вы хотите поговорить? Кажется, мы уже абсолютно все обсудили.— Вы хотите сказать, — все, связанное с моей жизнью. А кем были ваши родители, где вы жили в Ливерпуле, как вы познакомились с этим американцем?Положив книгу на стол, она встала.— Пожалуй, нам надо пройтись по палубе. Сегодня такой хороший день, и нам вдвоем неплохо бы размяться.Слабо улыбаясь, Дэвид спустил ноги на пол и терпеливо ждал, пока Риган поможет ему подняться.— Моя загадочная леди, — произнес он, и по голосу его чувствовалось, что он предпочитает поменьше знать о ней.Первым, кого они встретили на палубе, был Тревис: Риган держала Дэвида за талию, а он обнимал ее за плечи. Риган не могла не обратить внимания на контраст между изящным светловолосым юношей в безупречном платье и загорелым Тревисом, одежда которого просолилась и пропахла потом.— Решили немного проветриться? — вежливо поинтересовался Тревис и, приподняв бровь, насмешливо улыбнулся Риган.Коротко, почти грубо, Дэвид кивнул и чуть ли не подтолкнул Риган вперед.— Ну как вы могли выйти замуж за такого человека? — спросил он, когда они остались наедине. — Вы такая добрая и нежная; стоит мне подумать, что вам приходится выдерживать ласки этого бесчувственного детины из колоний, как я опять начинаю заболевать.— Он не бесчувственный! — поспешно возразила она. — Тревис…— И какой же он? — терпеливо спросил Дэвид. Ответа он не получил. Отойдя от него, Риган облокотилась о поручни, и, глядя на воду, спросила себя, какой же для нее Тревис? Ночью она стонала от удовольствия, и то, как по вечерам он всегда готовил ей горячую ванну, убеждало Риган в его доброте. И все же ее не покидала мысль о том, что она — его пленница.— Вы мне не ответили, Риган, — сказал Дэвид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32