Достойный сайт Wodolei
Простите, – с поклоном ответил чоя, в отчаянии разводя руками. Его грязные, желтые пряди свалились со лба, опутывая неразвитый роговой гребень, который почти не вырос со времен детства чоя и был причудливо изогнут, свидетельствуя о его извращенной натуре. – Но что делать с трупами?
Кативар стоял в пустом холле и размышлял о зря потраченном времени и впустую проделанной работе. Выбросив вперед руку, он схватил Эрлорна за горло и приподнял его над полом.
– Покажи мне их.
Закашлявшись, Эрлорн высвободился и засеменил через холл к лифту. Кативар последовал за ним, а тонкая алая аура гнева отмечала его путь.
Ринди не умер. Он дал ему всю дозу – и не раз, не два, а целых три раза, но он выжил, хотя никто из врачей и не надеялся, что священник переживет кому. Пусть и мало у кого из чоя бахдар можно было сравнить с бахдаром Риндалана, различия в переносимости не могли быть столь впечатляющими. Кативар шагнул в лифт, и тот пошел мгновенно, прежде, чем Кативар успел поставить на платформу вторую ногу.
Внутри вид заброшенной лаборатории был совершенно иным. Оборудование сияло чистотой – новое, самое совершенное, комнаты были девственно-белыми, обработанными антисептиком. Эрлорн делал всю работу сам, один, пользуясь только помощью домашних роботов. Выйдя из лифта, Кативар прищурился от яркого света, ибо всходило солнце, а осветительные шахты отражали его в комнаты. С другой стороны здания окна выходили на лес, и комнаты там казались серыми, сумрачными и холодными.
Эрлорн держался позади, опасаясь очередной вспышки гнева Кативара, но тот не нуждался в проводнике – его вела вонь трупов.
В патологической лаборатории он увидел два лежащих на столах тела – как он догадался, это были самоубийцы, обернутые охлаждающей тканью. Кативар не остановился, он проследовал туда, где находились остальные подопытные чоя.
Должно быть, смерть наступила почти мгновенно – судя по тому, в каких позах застыли трупы. Они лежали, корчась или вытянувшись на полу, рядом с чашками с водой, в которые был подмешан яд. Кативар внимательно оглядел их, отмечая, что Эрлорн выбрал здоровых, сильных, молодых чоя. По крайней мере, их смерть не была причиной старости и слабости.
– Дай мне записи, – приказал он, остановившись перед одной из клеток. – До и после смерти.
Эрлорн поспешил выйти. Он вернулся, протягивая Кативару бумаги – торопливо, но не растерянно.
– Смотрите, вот это – показания бахдара. Каждый из них мог бы войти в Дом, хотя и не без труда. Нет, среди них не попадалось по-настоящему талантливых – их бы хватились, стали искать. Но посмотрите, какие вспышки – разве это плохо?
– На этом этапе ты хорошо поработал, – Кативар счел, что большего его помощник и не заслуживает. Он вернулся в патологическую лабораторию, пинком распахнул дверь, не отрываясь от бумаг, пока не обнаружил свободный стол и сел за него. Теперь он знал, какая доза является смертельной, но ему была нужна только безопасная, от которой чоя становятся калеками. Да, калеками, удовлетворенно думал он, потому что чоя из Домов без бахдара не кто иные, как калеки – они целиком зависят от других.
Надо найти такую дозу, универсальное средство, с помощью которого он сможет сделать всех чоя равными и контролировать вспышки бахдара только, когда ему это понадобится. Не будет ни лихорадки, ни истощения бахдара, никакого превосходства Домов. Судьба была на его стороне, он уже чувствовал ее приближение – найти дозу во что бы то ни стало.
Близится день, когда все чоя будут одинаковыми, поставленными на колени перед ним – благодаря его нынешней работе. Они будут молить о восстановлении их дара, и это окажется подвластно только ему. Ни тезары, ни императоры их не спасут.
Тень Эрлорна упала на страницу отчета. Кативар раздраженно поднял голову, однако его гнев уже утих.
– В чем дело?
Чоя протянул палец с искривленным и желтым, как пряди волос, ногтем.
– Смотрите – первую дозу почти все перенесли хорошо, кроме вот этих двоих. Думаю, они потеряли бахдар почти сразу. Но другие проявляли только признаки смущения и дезориентации – вот, обратите внимание, блокирующий препарат еще действует не в полную силу. Вы предложили еще одну дозу, – Эрлорн сглотнул, и по его горлу прокатился комок, – но ее надо изменить, убавить наполовину.
– Нет, так не пойдет, – Кативар приложил ладони к внезапно уставшим глазам, – мы продолжим опыты со второй дозы и будем прибавлять каждый раз по миллилитру.
– А пациенты?
– Это самое трудное, – Кативар сжал кулак и ударил им по столу. – Мы упустили такой случай!
– Но не зря. Мы хорошо поработали, это принесло нам результаты – тех, которых мы ждали, – глаза Эрлорна сияли, голоса дрожали от радости. Он жил только работой. Кативар пообещал ему, что следующим шагом будет освобождение и даже создание бахдара самого Эрлорна.
– Вопрос в том, где достать рабочий материал, – возразил Кативар. – Мы не можем рисковать, хватая кого попало, – он задумался. – Но возможно, в ближайшем будущем нам представится случай… Мы должны действовать крайне осторожно, Эрлорн, брать по одному чоя из каждого города. Черт побери, эти мятежи – отличная маскировка.
Эрлорн переминался с ноги на ногу, переводя дыхание. Наконец, едва дождавшись, пока Кативар замолчит, он напомнил:
– А трупы?
Кативар нетерпеливо пожал плечами.
– Кремируй их, утопи пепел в Бризанском море. Только успокойся, Эрлорн, и все будет хорошо.
– Кремировать? Но где же я найду оборудование для… – его длинное лицо вытянулось еще сильнее. – Кативар, дым в лесу обязательно заметят.
– Тогда предлагаю захоронить их – только не здесь. К югу отсюда находятся заброшенные земли, где никто не бывает. Кто знает? – Кативар коротко хохотнул. – Может, трупы сделают эту землю плодородной. Но прежде, чем делать это, трупы следует расчленить, а может, и обработать… хотя это не обязательно. При таких обстоятельствах останки будет чрезвычайно сложно опознать.
Кативар провел рукой по страницам отчета – так нежно и довольно, как будто ласкал тело любимой.
– Займись этим, сделай все, как следует. Я не хочу, чтобы ты привозил сюда новый материал, пока все не будет кончено. Договорились?
Эрлорн поднял голову, и по его горлу вновь пробежал крупный шар.
– Договорились, – наконец сказал чоя, но его голоса прозвучали невесело.
Кативар похлопал его по плечу.
– Цель оправдывает средства – никогда не забывай об этом!
Глава 12
Уже во второй раз император Чо посещал офис посланника Джона Тейлора Томаса. Когда-то, в начале карьеры, когда Томас был молод и неопытен, это событие воодушевило бы его. Теперь он бы скорее удивился, если бы Паншинеа нанес всего один визит. Да, он постепенно постигал дипломатию, однако еще не считал себя достаточно опытным. Даже позднее время, выбранное императором для визита, не удивило его, хотя Томас был несколько встревожен тем, что император явился в полном одиночестве, защищенный только бронеодеждой со включенным полем. Жизнь посланника на Скорби была не из легких, и попытки покушения всегда имели место. Даже Паншинеа не был застрахован от них. То, что он рисковал своей жизнью, придя без охраны, незамеченным, сказало Джону больше, чем любые заверения императора.
У Джона имелись припасы, излюбленные среди чоя, вкусы которых не слишком отличались от человеческих. Они также считали, что ибупрофен – яд, разрушающий печень и препятствующий ее работе при регулярном употреблении, но в остальном Джон не мог разделить все убеждения чоя. Чоя были склонны к вегетарианству, хотя и не строгому – причиной его была просто ограниченность ресурсов. Джон уже приготовил дымящийся брен, который сильным ароматным запахом напоминал кофе, и теперь, когда Паншинеа убрал защитное поле и сел, посланник налил ему чашку.
Паншинеа внимательно рассмотрел фарфоровую чашку из сервиза, изготовленного специально для посланника, и похвалил ее. Черная жидкость просвечивала сквозь тонкие, полупрозрачные стенки. Император наблюдал, как поднимается над ее поверхностью пар.
– Нет ли у вас меда или еще чего-нибудь сладкого? – спросил император. – Признаюсь, здесь, вдали от чоя, я постепенно становлюсь сладкоежкой.
Джон предложил ему мед, обычный и бескалорийный сахар и проследил, как после недолгих колебаний Паншинеа выбрал мед. Медовый порошок быстро растворился в черноте брена. После этого Джон немного расслабился – этот продукт доставили ему совсем недавно, и он беспокоился за его качество. Ему не хотелось, чтобы их встрече мешало напоминание о статусе Земли.
Паншинеа сделал глоток и отставил чашку, дожидаясь, пока напиток остынет.
– Я пришел узнать, подумали ли вы над моим предложением, – наконец начал он.
– Я очень много размышлял об этом, – ответил Джон, откидываясь на спинку кресла и удерживая чашку на коленях. – Я не убежден, что отмена обвинения послужит интересам моего народа. Но… – добавил он, видя, как беспокойно заерзал Паншинеа, – ничто не сможет поколебать нынешнее влияние чоя. У меня нет желания нарушать существующий баланс сил.
Тонкие разветвленные морщины вокруг глаз и рта Паншинеа слегка разгладились, и император возразил:
– Это имеет гораздо большее отношение к нашему влиянию, посланник.
– Пусть так. Не будь обвинение значительным, вы бы не сидели сейчас здесь.
Паншинеа согласно кивнул.
– Мое присутствие говорит за себя. Джон помедлил, делая глоток. Насыщенный протеином и кофеином брен расслабил его, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы вновь собраться. Он решил отставить чашку – по-видимому, чоя были все-таки покрепче людей. Томас взглянул в зеленые глаза Паншинеа. Основной нефритовый цвет в них оттенял тонкий ободок более густой зелени. Дома, на Земле, зеленоглазые и рыжеволосые люди считаются вспыльчивыми, вспомнил посланник и подумал, справедливо ли это для чоя. Он был бы рад узнать, что насчет Паншинеа ошибся.
– Мне известно, что в случае моего отказа вас ждут крупные неприятности. Потому я предлагаю компромисс.
– Слушаю вас.
Был ли двойной голос таким же ровным, каким казался? Джон пожалел, что не умеет различать еле уловимые изменения в голосах чоя, а оборудование, которое бы помогло ему в этом, сейчас было отключено – по просьбе сидящего перед ним гостя. Но одно не вызывало сомнений – явная заинтересованность в нем императора.
– Я предлагаю приостановить расследование. На десять месяцев, под предлогом того, что у моего народа не было времени собрать материал и обработать его. Как вам известно, император, контракты с пилотами трудно заключить при первой необходимости. В сущности, это станет отсрочкой до тех пор, пока мы не будем готовы. Конечно, вы просили об окончательном снятии обвинений, но в этом случае я смогу защитить свой народ и помочь вашему.
Панорамное окно в кабинете было закрыто – Джон Тейлор Томас хотел, чтобы при сделке внимание императора было обращено только на него. Император отвернулся, не обнаружил ничего достойного внимания и беспокойно взглянул на Томаса.
– Такое решение, – наконец произнес Паншинеа, – смогло бы принести нам огромную пользу, – он допил брен.
Джон промолчал, намеренно продлевая напряженное молчание. Заговорить сейчас – значило потерять преимущество, достигнутое с таким трудом.
Фарфоровая чашка затанцевала в руках Паншинеа, пока тот ставил ее на стол. Она казалась миниатюрной в его руке, но прикосновение императора к ней было удивительно осторожным. Джон в который раз отметил, какую ловкость придают чоя двойные локтевые суставы.
– Я не стал бы просить ваш народ о помощи, – начал Паншинеа, – не предлагая ничего взамен.
– Мы ни о чем не просим.
– Понятно, – кивнул чоя. – Но мы можем в чем-то помочь вашему расследованию. Видите ли, мы убеждены в нашей невиновности, однако не меньше вас заинтересованы в открытии истины.
Джон Тейлор Томас расцвел в широкой улыбке – император сам подвел его к нужной просьбе.
– Найдите пилота, который работает на ГНаска.
Крейсер абдреликов продолжал свой путь в космосе, и работа мощных двигателей вызывала его непрестанную вибрацию. Алекса размышляла, где они могут быть, поняла, что это неважно, и была благодарна только за то, что во время межпространственного прыжка ее не заставляли принимать транквилизаторы. Люди с трудом переносили искажение реальности во время перелета через Хаос, и хотя лекарства помогали им, Алекса не выносила наступающего после них сонного оцепенения. Она была охотницей, а охотники должны постоянно бодрствовать и оставаться настороже в любых обстоятельствах.
Теперь в клетке запах был не таким сильным – Недар выкупался и переоделся, и тем не менее продолжал пребывать в неподвижности. Алекса следила за ним через прутья клетки. Чоя лежал лицом вниз на жесткой койке. Казалось, его позвоночник перебит в пяти или шести местах – настолько неловкой и неестественной была его поза. Но Алекса уловила мерное движение спины и поняла, что он дышит. Может, он и хотел бы лишиться дыхания, но не мог, и Алекса понимала, что он жив.
Она не помнила, как ей вживили симбионта – в то время она только научилась ходить, и даже самые обрывочные воспоминания давно изгладились в ее памяти. Отец рассказывал, что она одновременно научилась говорить на языке абдреликов и на трейде. Но когда она пыталась расспросить отца о тех временах, он замыкался, его глаза мрачнели, и Алекса понимала, что пережитое оставило в его душе не менее глубокий след, чем у нее. Он сразу же менял тему или просто молчал.
Они никогда не говорили о последствиях давнего события. Почти с самого начала Алекса понимала, что ее сны, желания, мысли не принадлежали ей самой, что ими нельзя поделиться, что ее не поймут – до тех пор, пока она не вырастет и не встретит абдрелика, с которым когда-то сроднилась. Ей еще не встречался человек, с которым она могла бы чувствовать себя спокойной и быть самой собой во многих отношениях, ибо теперь она была не вполне человеком. Среди абдреликов она общалась в основном с ГНаском, но даже тот не всегда понимал ее – иначе ее жизнь могла бы стать намного проще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Кативар стоял в пустом холле и размышлял о зря потраченном времени и впустую проделанной работе. Выбросив вперед руку, он схватил Эрлорна за горло и приподнял его над полом.
– Покажи мне их.
Закашлявшись, Эрлорн высвободился и засеменил через холл к лифту. Кативар последовал за ним, а тонкая алая аура гнева отмечала его путь.
Ринди не умер. Он дал ему всю дозу – и не раз, не два, а целых три раза, но он выжил, хотя никто из врачей и не надеялся, что священник переживет кому. Пусть и мало у кого из чоя бахдар можно было сравнить с бахдаром Риндалана, различия в переносимости не могли быть столь впечатляющими. Кативар шагнул в лифт, и тот пошел мгновенно, прежде, чем Кативар успел поставить на платформу вторую ногу.
Внутри вид заброшенной лаборатории был совершенно иным. Оборудование сияло чистотой – новое, самое совершенное, комнаты были девственно-белыми, обработанными антисептиком. Эрлорн делал всю работу сам, один, пользуясь только помощью домашних роботов. Выйдя из лифта, Кативар прищурился от яркого света, ибо всходило солнце, а осветительные шахты отражали его в комнаты. С другой стороны здания окна выходили на лес, и комнаты там казались серыми, сумрачными и холодными.
Эрлорн держался позади, опасаясь очередной вспышки гнева Кативара, но тот не нуждался в проводнике – его вела вонь трупов.
В патологической лаборатории он увидел два лежащих на столах тела – как он догадался, это были самоубийцы, обернутые охлаждающей тканью. Кативар не остановился, он проследовал туда, где находились остальные подопытные чоя.
Должно быть, смерть наступила почти мгновенно – судя по тому, в каких позах застыли трупы. Они лежали, корчась или вытянувшись на полу, рядом с чашками с водой, в которые был подмешан яд. Кативар внимательно оглядел их, отмечая, что Эрлорн выбрал здоровых, сильных, молодых чоя. По крайней мере, их смерть не была причиной старости и слабости.
– Дай мне записи, – приказал он, остановившись перед одной из клеток. – До и после смерти.
Эрлорн поспешил выйти. Он вернулся, протягивая Кативару бумаги – торопливо, но не растерянно.
– Смотрите, вот это – показания бахдара. Каждый из них мог бы войти в Дом, хотя и не без труда. Нет, среди них не попадалось по-настоящему талантливых – их бы хватились, стали искать. Но посмотрите, какие вспышки – разве это плохо?
– На этом этапе ты хорошо поработал, – Кативар счел, что большего его помощник и не заслуживает. Он вернулся в патологическую лабораторию, пинком распахнул дверь, не отрываясь от бумаг, пока не обнаружил свободный стол и сел за него. Теперь он знал, какая доза является смертельной, но ему была нужна только безопасная, от которой чоя становятся калеками. Да, калеками, удовлетворенно думал он, потому что чоя из Домов без бахдара не кто иные, как калеки – они целиком зависят от других.
Надо найти такую дозу, универсальное средство, с помощью которого он сможет сделать всех чоя равными и контролировать вспышки бахдара только, когда ему это понадобится. Не будет ни лихорадки, ни истощения бахдара, никакого превосходства Домов. Судьба была на его стороне, он уже чувствовал ее приближение – найти дозу во что бы то ни стало.
Близится день, когда все чоя будут одинаковыми, поставленными на колени перед ним – благодаря его нынешней работе. Они будут молить о восстановлении их дара, и это окажется подвластно только ему. Ни тезары, ни императоры их не спасут.
Тень Эрлорна упала на страницу отчета. Кативар раздраженно поднял голову, однако его гнев уже утих.
– В чем дело?
Чоя протянул палец с искривленным и желтым, как пряди волос, ногтем.
– Смотрите – первую дозу почти все перенесли хорошо, кроме вот этих двоих. Думаю, они потеряли бахдар почти сразу. Но другие проявляли только признаки смущения и дезориентации – вот, обратите внимание, блокирующий препарат еще действует не в полную силу. Вы предложили еще одну дозу, – Эрлорн сглотнул, и по его горлу прокатился комок, – но ее надо изменить, убавить наполовину.
– Нет, так не пойдет, – Кативар приложил ладони к внезапно уставшим глазам, – мы продолжим опыты со второй дозы и будем прибавлять каждый раз по миллилитру.
– А пациенты?
– Это самое трудное, – Кативар сжал кулак и ударил им по столу. – Мы упустили такой случай!
– Но не зря. Мы хорошо поработали, это принесло нам результаты – тех, которых мы ждали, – глаза Эрлорна сияли, голоса дрожали от радости. Он жил только работой. Кативар пообещал ему, что следующим шагом будет освобождение и даже создание бахдара самого Эрлорна.
– Вопрос в том, где достать рабочий материал, – возразил Кативар. – Мы не можем рисковать, хватая кого попало, – он задумался. – Но возможно, в ближайшем будущем нам представится случай… Мы должны действовать крайне осторожно, Эрлорн, брать по одному чоя из каждого города. Черт побери, эти мятежи – отличная маскировка.
Эрлорн переминался с ноги на ногу, переводя дыхание. Наконец, едва дождавшись, пока Кативар замолчит, он напомнил:
– А трупы?
Кативар нетерпеливо пожал плечами.
– Кремируй их, утопи пепел в Бризанском море. Только успокойся, Эрлорн, и все будет хорошо.
– Кремировать? Но где же я найду оборудование для… – его длинное лицо вытянулось еще сильнее. – Кативар, дым в лесу обязательно заметят.
– Тогда предлагаю захоронить их – только не здесь. К югу отсюда находятся заброшенные земли, где никто не бывает. Кто знает? – Кативар коротко хохотнул. – Может, трупы сделают эту землю плодородной. Но прежде, чем делать это, трупы следует расчленить, а может, и обработать… хотя это не обязательно. При таких обстоятельствах останки будет чрезвычайно сложно опознать.
Кативар провел рукой по страницам отчета – так нежно и довольно, как будто ласкал тело любимой.
– Займись этим, сделай все, как следует. Я не хочу, чтобы ты привозил сюда новый материал, пока все не будет кончено. Договорились?
Эрлорн поднял голову, и по его горлу вновь пробежал крупный шар.
– Договорились, – наконец сказал чоя, но его голоса прозвучали невесело.
Кативар похлопал его по плечу.
– Цель оправдывает средства – никогда не забывай об этом!
Глава 12
Уже во второй раз император Чо посещал офис посланника Джона Тейлора Томаса. Когда-то, в начале карьеры, когда Томас был молод и неопытен, это событие воодушевило бы его. Теперь он бы скорее удивился, если бы Паншинеа нанес всего один визит. Да, он постепенно постигал дипломатию, однако еще не считал себя достаточно опытным. Даже позднее время, выбранное императором для визита, не удивило его, хотя Томас был несколько встревожен тем, что император явился в полном одиночестве, защищенный только бронеодеждой со включенным полем. Жизнь посланника на Скорби была не из легких, и попытки покушения всегда имели место. Даже Паншинеа не был застрахован от них. То, что он рисковал своей жизнью, придя без охраны, незамеченным, сказало Джону больше, чем любые заверения императора.
У Джона имелись припасы, излюбленные среди чоя, вкусы которых не слишком отличались от человеческих. Они также считали, что ибупрофен – яд, разрушающий печень и препятствующий ее работе при регулярном употреблении, но в остальном Джон не мог разделить все убеждения чоя. Чоя были склонны к вегетарианству, хотя и не строгому – причиной его была просто ограниченность ресурсов. Джон уже приготовил дымящийся брен, который сильным ароматным запахом напоминал кофе, и теперь, когда Паншинеа убрал защитное поле и сел, посланник налил ему чашку.
Паншинеа внимательно рассмотрел фарфоровую чашку из сервиза, изготовленного специально для посланника, и похвалил ее. Черная жидкость просвечивала сквозь тонкие, полупрозрачные стенки. Император наблюдал, как поднимается над ее поверхностью пар.
– Нет ли у вас меда или еще чего-нибудь сладкого? – спросил император. – Признаюсь, здесь, вдали от чоя, я постепенно становлюсь сладкоежкой.
Джон предложил ему мед, обычный и бескалорийный сахар и проследил, как после недолгих колебаний Паншинеа выбрал мед. Медовый порошок быстро растворился в черноте брена. После этого Джон немного расслабился – этот продукт доставили ему совсем недавно, и он беспокоился за его качество. Ему не хотелось, чтобы их встрече мешало напоминание о статусе Земли.
Паншинеа сделал глоток и отставил чашку, дожидаясь, пока напиток остынет.
– Я пришел узнать, подумали ли вы над моим предложением, – наконец начал он.
– Я очень много размышлял об этом, – ответил Джон, откидываясь на спинку кресла и удерживая чашку на коленях. – Я не убежден, что отмена обвинения послужит интересам моего народа. Но… – добавил он, видя, как беспокойно заерзал Паншинеа, – ничто не сможет поколебать нынешнее влияние чоя. У меня нет желания нарушать существующий баланс сил.
Тонкие разветвленные морщины вокруг глаз и рта Паншинеа слегка разгладились, и император возразил:
– Это имеет гораздо большее отношение к нашему влиянию, посланник.
– Пусть так. Не будь обвинение значительным, вы бы не сидели сейчас здесь.
Паншинеа согласно кивнул.
– Мое присутствие говорит за себя. Джон помедлил, делая глоток. Насыщенный протеином и кофеином брен расслабил его, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы вновь собраться. Он решил отставить чашку – по-видимому, чоя были все-таки покрепче людей. Томас взглянул в зеленые глаза Паншинеа. Основной нефритовый цвет в них оттенял тонкий ободок более густой зелени. Дома, на Земле, зеленоглазые и рыжеволосые люди считаются вспыльчивыми, вспомнил посланник и подумал, справедливо ли это для чоя. Он был бы рад узнать, что насчет Паншинеа ошибся.
– Мне известно, что в случае моего отказа вас ждут крупные неприятности. Потому я предлагаю компромисс.
– Слушаю вас.
Был ли двойной голос таким же ровным, каким казался? Джон пожалел, что не умеет различать еле уловимые изменения в голосах чоя, а оборудование, которое бы помогло ему в этом, сейчас было отключено – по просьбе сидящего перед ним гостя. Но одно не вызывало сомнений – явная заинтересованность в нем императора.
– Я предлагаю приостановить расследование. На десять месяцев, под предлогом того, что у моего народа не было времени собрать материал и обработать его. Как вам известно, император, контракты с пилотами трудно заключить при первой необходимости. В сущности, это станет отсрочкой до тех пор, пока мы не будем готовы. Конечно, вы просили об окончательном снятии обвинений, но в этом случае я смогу защитить свой народ и помочь вашему.
Панорамное окно в кабинете было закрыто – Джон Тейлор Томас хотел, чтобы при сделке внимание императора было обращено только на него. Император отвернулся, не обнаружил ничего достойного внимания и беспокойно взглянул на Томаса.
– Такое решение, – наконец произнес Паншинеа, – смогло бы принести нам огромную пользу, – он допил брен.
Джон промолчал, намеренно продлевая напряженное молчание. Заговорить сейчас – значило потерять преимущество, достигнутое с таким трудом.
Фарфоровая чашка затанцевала в руках Паншинеа, пока тот ставил ее на стол. Она казалась миниатюрной в его руке, но прикосновение императора к ней было удивительно осторожным. Джон в который раз отметил, какую ловкость придают чоя двойные локтевые суставы.
– Я не стал бы просить ваш народ о помощи, – начал Паншинеа, – не предлагая ничего взамен.
– Мы ни о чем не просим.
– Понятно, – кивнул чоя. – Но мы можем в чем-то помочь вашему расследованию. Видите ли, мы убеждены в нашей невиновности, однако не меньше вас заинтересованы в открытии истины.
Джон Тейлор Томас расцвел в широкой улыбке – император сам подвел его к нужной просьбе.
– Найдите пилота, который работает на ГНаска.
Крейсер абдреликов продолжал свой путь в космосе, и работа мощных двигателей вызывала его непрестанную вибрацию. Алекса размышляла, где они могут быть, поняла, что это неважно, и была благодарна только за то, что во время межпространственного прыжка ее не заставляли принимать транквилизаторы. Люди с трудом переносили искажение реальности во время перелета через Хаос, и хотя лекарства помогали им, Алекса не выносила наступающего после них сонного оцепенения. Она была охотницей, а охотники должны постоянно бодрствовать и оставаться настороже в любых обстоятельствах.
Теперь в клетке запах был не таким сильным – Недар выкупался и переоделся, и тем не менее продолжал пребывать в неподвижности. Алекса следила за ним через прутья клетки. Чоя лежал лицом вниз на жесткой койке. Казалось, его позвоночник перебит в пяти или шести местах – настолько неловкой и неестественной была его поза. Но Алекса уловила мерное движение спины и поняла, что он дышит. Может, он и хотел бы лишиться дыхания, но не мог, и Алекса понимала, что он жив.
Она не помнила, как ей вживили симбионта – в то время она только научилась ходить, и даже самые обрывочные воспоминания давно изгладились в ее памяти. Отец рассказывал, что она одновременно научилась говорить на языке абдреликов и на трейде. Но когда она пыталась расспросить отца о тех временах, он замыкался, его глаза мрачнели, и Алекса понимала, что пережитое оставило в его душе не менее глубокий след, чем у нее. Он сразу же менял тему или просто молчал.
Они никогда не говорили о последствиях давнего события. Почти с самого начала Алекса понимала, что ее сны, желания, мысли не принадлежали ей самой, что ими нельзя поделиться, что ее не поймут – до тех пор, пока она не вырастет и не встретит абдрелика, с которым когда-то сроднилась. Ей еще не встречался человек, с которым она могла бы чувствовать себя спокойной и быть самой собой во многих отношениях, ибо теперь она была не вполне человеком. Среди абдреликов она общалась в основном с ГНаском, но даже тот не всегда понимал ее – иначе ее жизнь могла бы стать намного проще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41