Епишкин . Дай, Фетинья, свободу, дай.
Фетинья . Как ты говоришь свободу дать? Да что ж это у них будет-то?
Епишкин . Что у них будет-то? А нам-то что за дело! Нам какой убыток! Вот нашла печаль! Ты б лучше вспомнила, догадалась, что муж еще с утра водки не пил.
Фетинья . А если я роду их, мигачевского, видеть не могу.
Епишкин . Ты слушай, что тебе говорят-то. Я по два раза приказывать не мастер. Стало быть, надо тебе бежать закуску готовить. А что ты их видеть не можешь, это мы поправим; уж я, так и быть, трудов своих не пожалею, похлопочу около тебя, ты у меня на них, хоть исподлобья, а все-таки взглянешь.

Фетинья уходит.

Сватья, пойдем! Петрович, трогайся! (Уходит, за ним Мигачева и Петрович.)
Лариса . Надеюсь, что вы идете не для закуски, но для меня собственно.
Елеся . Что за неволя мне водкой огорчаться, коли я такую сладость перед собой вижу.
Лариса . Благодарю вас за комплимент. (Уходит с Елесей.)

Из дома выходят Анна и Настя .

Явление пятое

Анна , Настя .

Анна . Эх, пора бы нам идти, Настенька.
Настя . Ах, не говорите, пожалуйста, и не напоминайте.
Анна . Да ведь уж нечего делать.
Настя . Мне хоть немножко еще побыть у вас.
Анна . Нельзя, мой друг, нельзя; эти люди любят, чтоб их уважали, чтоб каждое приказание их исполняли в точности. Они гордые, – бедных людей ни за что не считают. Не исполни-ко его приказание-то, так он разгневается, что беда, а на первых-то порах это нехорошо. Как мне быть-то с тобой! Проводила б я тебя, да Михея Михеича дома нет. Не знаю, куда он делся! Не пойти ли тебе одной?
Настя . Ах, нет. Как одной? Мне все будет казаться, что на меня все пальцами показывают, и я буду все по глухим переулкам прятаться. Я не дойду одна.
Анна . Да мне-то несвободно, нельзя дом-то оставить. Когда еще Михей Михеич воротится, неизвестно, а идти надо. Нехорошо, обещали. (Гладит ее по голове.) Поди-ко ты одна, я после приду, принесу тебе кой-что твое.
Настя . Тетенька!
Анна . Что, мой друг?
Настя . Так уж я пойду. Прощайте! (Обнимает Анну.)
Анна . Прощай, душа моя!

Вбегает Елеся .

Явление шестое

Анна , Настя , Елеся .

Елеся . Анна Тихоновна! Анна Тихоновна!
Анна . Что тебе?
Елеся . Да пожалуйте сюда, в сад. Какая оказия-то, право!
Анна . Да что такое?
Елеся . Оказия вышла.
Анна . Что мне за дело? Зачем я пойду?
Елеся . Пожалуйте, сами увидите.
Анна . Да ты скажи толком.
Елеся . Да что мне говорить-то! Нет, уж лучше вы сами.
Анна . Ну, что я буду в чужом саду делать?
Елеся . Да Михей Михеич…
Анна . Что Михей Михеич?
Елеся . Да они… Нет, уж лучше вы сами…
Анна . Ты не пугай меня; начал говорить, так говори.
Елеся . Да гуляли, гуляли…
Анна . Ну, что же?
Елеся . Гуляли, гуляли да и… зацепились за дерево.
Анна . Как зацепились?
Елеся . Да так… Нет уж, помилуйте, лучше вы сами…
Анна (Елесе) . Ну, ступай, я приду. (Насте.) Подожди меня. Пойду, посмотрю, что такое. (Уходит, за нею Елеся.)
Настя . У меня что-то повернулось на сердце; в голове мелькнуло что-то такое, что я во сне видела. Это беда какая-нибудь, непременно беда; но мне кажется, что эта беда для меня к лучшему. Какая-нибудь перемена будет. Какая – не знаю. Чего уж я ни передумала! Я думала, что если будет землетрясение или пожар большой, так я спасусь как-нибудь. А как спасусь – уж не знаю. Все это я вечером да ночью передумывала. А как проснулась сегодня утром и увидала, что ночью ничего не сделалось, что нынче день такой же, как и вчера, мне так страшно сделалось, так страшно! Я все ждала, что к утру перевернется что-нибудь в природе, что половина Москвы провалится, и будет озеро, а на той стороне гoры…

Входит Баклушин .

…и что Модест Григорьич приедет ко мне на большой лодке. Я такую картину где-то видела.

Явление седьмое

Настя , Баклушин .

Настя (увидав Баклушина) . Ах!
Баклушин . Не ожидали?
Настя . Не надо. Нет, нет, мне вас не надо.
Баклушин . А сейчас мое имя поминали.
Настя . Ну, так что же! Я долго, долго буду думать о вас, вспоминать вас, а видеть вас не хочу.
Баклушин . Отчего же?
Настя . Вы все мучите меня.
Баклушин . Чем?
Настя . Учите меня, как жить. Зачем говорить о жизни! Мне это очень больно. Вы живете по-своему, я по-своему. Вам жить хорошо, мне худо; так забудем про это. Кончено дело. Если хотите поговорить со мной последний раз, так скажите что-нибудь повеселее.
Баклушин . Очень бы я хотел сказать вам что-нибудь веселенькое, да в голову нейдет, самому не очень весело.
Настя . Ну, сделайте милость, придумайте!
Баклушин . Извольте!
Настя . Ну, рассказывайте.
Баклушин . Есть у меня одна смешная история, да не знаю, понравится ли вам.
Настя . Все равно, рассказывайте!
Баклушин . В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Баклушин…
Настя (оглядываясь) . Хорошо, отлично.
Баклушин . Вот однажды, в минуту жизни трудную, занял по векселю этот Баклушин всего на месяц, и всего-то сто рублей у щипаного, рваного, вылинявшего ростовщика.
Настя (оглядываясь) . Да, да. Как это смешно! Чем же это кончилось?
Баклушин . В том-то и дело, что это не кончилось и конца этому не будет. Через месяц, разумеется, Баклушин ста рублей не отдал, и через два не отдал, и через год, и так далее, а платил только проценты, да и то неаккуратно. Вексель этот, как водится, переписывался, и вышло…
Настя . Что же вышло?
Баклушин . Что за сто рублей переплатил Баклушин в три года процентов рублей триста да состоит должен теперь этому линючему ростовщику тысяч семь. А так как Баклушину заплатить нечем, то и будет этот долг в той же пропорции увеличиваться до бесконечности.
Настя . А, так вот для чего Баклушин ищет богатую невесту!
Баклушин . Именно для этого.
Настя . А невест не находится?
Баклушин . А невест не находится, а долг растет.
Настя . Да ведь говорят, что коли кто очень много должен, так все равно, что ничего не должен.

Анна Тихоновна , Епишкин , Петрович , Елеся проходят из сада в квартиру Крутицкого.

Баклушин . Вот я и жду, когда буду должен миллион; может быть, тогда тамому ростовщику смешно станет. А если б не этот долг, Баклушин женился бы на девушке, которую он любит.
Настя . Верю, верю; но вот что, Модест Григорьич! Тетенька прошла домой, теперь мне нужно переезжать на новую квартиру, которую мне добрые люди наняли. Нам время проститься.
Баклушин . Как, сейчас?
Настя . Да, сейчас и уж навсегда.
Баклушин . Как мне жаль, что я теряю вас!
Настя . Ну, что делать, голубчик! Прощайте! (Горячо обнимает Баклушина.) Прощайте, мой милый, хороший, красавец мой!
Баклушин (сквозь слезы) . Прощайте!
Настя . Постой! Как я любила тебя! Боже мой! Нет меры, нет никаких границ! Нет того на свете, чего бы я для тебя не сделала.
Баклушин . Что я теряю, что я теряю! Боже мой!
Настя . Да, много, много. Мне очень жаль тебя.
Баклушин (берет ее за руку) . Настенька!
Настя . Прощай! Нет… больше нельзя! Идите!

Баклушин отходит до угла лавки. Настя издали кланяется ему и посылает поцелуи. Из дома выходят Анна , Епишкин , Петрович , Елеся ; из саду – Фетинья , Мигачева , Лариса .

Явление восьмое

Настя , Анна , Епишкин , Петрович , Елеся , Фетинья , Мигачева , Лариса , вдали Баклушин .

Анна (тихо плача) . Что он сделал! Что он сделал!
Настя . Тетенька, идти мне?
Анна (утирая слезы) . Нет, мой друг, уж ты не покидай меня. Михей Михеич… Господи, прости ему! Погубил он свою душу…
Настя . Ах, какое горе!
Анна . Да, горе; и с ним было горе, и умер – горе. До нас ли ему было, прости ему господи, коли он души своей не пожалел! За деньги, за проклятые деньги… Ведь всем умереть; да зачем же так!..
Настя . А разве дядя любил деньги?
Анна . Что это, господи! Вздумать-то, вздумать-то мне страшно! За что только он мучил себя и нас? Сколько лет мы живем нищенски, а у него за подкладкой шинели нашли мы больше ста тысяч, да вот теперь в его комнате под полом вещей и брильянтов и числа нет. И так в мире босоты-наготы довольно, а мы ее, помимо божьей воли, терпели. Как богу-то не разгневаться!
Настя . Вы теперь богаты, тетенька!
Анна . Тяжелы мне эти деньги, душа моя; меня теперь никакое богатство не обрадует. Отвыкла я с ним и жить-то по-людски, убил и похоронил он меня заживо. Десять лет я сыта не была, так теперь за один день не поправишь. Бог с ними и с деньгами! Мы с тобой их разделим. А греха-то, греха-то что! Я было погубила тебя совсем. С голоду да с холоду обезумела я, а ведь добра тебе желала. Меня-то б удавить надо за тебя. Нет ума у голодного, нет!
Настя . Тетенька, милая! (Громко.) Модест Григорьич! (Анне.) Не плачьте, божья воля, не плачьте! Ах! (Обнимает тетку.) Я живу, я живу! Не надо хоронить меня! Тетенька, милая!

Баклушин подходит и останавливается в молчании.

Елеся . Вот уж она теперь за благородного выскочит.
Епишкин . Похоже на то.
Фетинья . Ей хоть миллион дай, все-таки видом и амбицией она против моей Ларисы не выдет.
Лариса . Не только видом и амбицией, но и всем прочим супротив меня далеко.
Настя (Баклушину как бы с упреком) . Вот вы тогда… А мы теперь богаты с тетенькой. Вот вы и знайте.
Баклушин . Откуда вам бог послал?
Настя . Мне вдруг наследство…
Епишкин . Дяденька их у меня в саду удавились. Ах! (Берется за голову.) А ведь говорили дураку, загороди забор.
Баклушин . А кто такой ваш дяденька?
Настя . Да он… я не знаю… как это?
Петрович . Отставной подьячий, Крутицкий.
Баклушин . Крутицкий? Да ему-то я и должен.
Настя . Ему? Вот и отлично! Уж теперь вы нам должны, вот мы вас в тюрьму, и непременно.
Баклушин . А много он вам оставил?
Настя . Я не знаю. Говорят, сколько-то тысяч.
Епишкин . Чего тут: «сколько-то»; побольше двухсот будет.
Настя . Ну, вот сколько.
Баклушин . Позвольте за вами снова поволочиться.
Настя . Позволяю.
Мигачева . Стыдно такие деньги и брать-то.
Фетинья . Да ведь уж, матушка, что ни говори, а впрок они не пойдут.
Настя (смеясь) . Да, правда ваша, я знаю, что мы с Модестом Григорьичем промотаем их скоро.
Анна . Уж лучше промотайте, чем беречь так, как твой дядя берег.
Настя . Как страшна мне казалась жизнь вчера вечером, и как радостна мне она теперь!
Анна . А вот, душа моя, несчастные люди, чтоб не гневить бога, чтоб не совсем отчаиваться, утешают себя пословицею, что «утро вечера мудренее», – которая иногда и сбывается.

1872




1 2 3 4 5 6 7 8 9