Нужно было некоторое время, чтобы снова проникнуться уравновешенн
ой мощной силой машины. Несколько слов, обращенных к Голубеву, его ответ п
риносили ощущение обычности нашего полета.
Берег давно остался позади. Чтобы обнаружить предполагаемый маршрут пр
олета вражеских самолетов, мы начали бродить над морем, то и дело меняя ку
рс.
И вдруг… Он шел левее и чуть выше нас, под самыми облаками. Это был крупный
трехмоторный «юнкерс-52».
Прижимаясь к воде, я подкрался к нему очень близко, но он никак на это не ре
агировал. Экипаж бомбардировщика, видимо, и не предполагал, что в такую по
году над морем могут оказаться наши истребители.
Первая очередь заставила «юнкерса» опуститься к воде. После второй он за
горелся и рухнул в море. Раздался взрыв, по воде разлилось пламя.
Через несколько минут мы встретили другого «юнкерса». Только я подумал о
развороте для атаки, как вдали на горизонте появилась целая группа само
летов.
Что делать?
Горючего у нас было в обрез, и мы могли «заняться» только одиночкой. Да и н
е стоило сейчас тревожить группу. Управиться с ней мы все равно не успеем,
а свое появление на этой трассе выдадим противнику. Упавшие в море, конеч
но, не сообщат о наших «охотниках», а долетевшие до берега всполошат всех!

Атакую «юнкерса» в «живот». От его крыла тянется тоненькая струйка дыма.
Я проскакиваю под падающим самолетом, разворачиваюсь и вижу: еще один ко
стер заполыхал над волнами.
Когда мы по возвращении домой проявили пленку фотопулеметов, летчики ст
али с любопытством рассматривать кадры, запечатлевшие летящих и падающ
их «юнкерсов». Я немедленно доложил в штаб дивизии о результатах «охоты»
на трассе Крым Ч Одесса.
Речкалов, услыхав о нашем удачном полете, пристал ко мне:
Ч Хочу слетать. Дай бачки!
Ч А твои где?
Ч Ну, это старая песня, Ч обиделся Речкалов. Ч Сам же знаешь, выбросил.
Ч Тогда можно вспомнить мотив поновей. Ты что говорил когда-то в землянк
е?
Ч Память у тебя злая!
Ч Нет, не злая, а строгая, Гриша! Я знал, что бачки нам пригодятся. Ч И тут ж
е успокоил его: Ч Подожди немного. Вот слетаю еще несколько раз, уточню ма
ршрут, тогда выпущу и других.
Речкалов отошел. На КП прибежал один из техников:
Ч Товарищ командир, сапоги прибыли! Но раздают кому попало.
Ч Как так?
Ч Штаб дивизии распорядился выдать в первую очередь своим связистам, п
исарям и машинисткам.
Когда я примчался на склад, новенькие кирзовые сапоги уже пошли по рукам
штабистов.
Ч Грузите на машину! Обуем тех, кто месит грязь на аэродроме. В помещении
посидят и в старых.
Новые сапоги получили летчики, техники, механики.
Когда все было роздано, я улетел с Голубевым на море. И на этот раз мы уничт
ожили немецкий самолет на том же самом месте. Стало ясно Ч трасса вражес
ких перелетов проходит именно здесь.
Возвращаясь домой, я строил большие планы: найдем у моря площадку, посади
м здесь звено и будем «щелкать» Ю-52.
На аэродроме мне сообщили: звонил командир дивизии и приказал немедленн
о связаться с ним.
Ч Почему без разрешения вылетел? Ч спросил Дзусов, когда я представилс
я ему по телефону.
Ч Воевать никому не запрещено, товарищ комдив.
Ч А тебе я запрещаю летать на море.
Ч Как так запрещаете?
Ч А вот так. Пусть летают другие.
Ч Там, над морем, целыми стаями ходят немецкие самолеты.
Ч Все равно. Одна пуля попадет и… У нас дважды Героев немного.
Ч Она везде может быть, эта пуля.
Ч Отставить возражения! Командующий армией тебе запретил… Да, вот еще ч
то: начальник штаба докладывал Ч партизанишь, орел?!
Догадываюсь Ч речь идет о сапогах.
Ч Я ж просил для полка, ребята разутые, а сапоги начали распределять сред
и штабистов.
Ч Вот оно что! Ну, тогда правильно сделал. Завтра быть у меня к десяти часа
м.
Ч Есть!
Задержавшись как-то на аэродроме, я поздновато возвратился в общежитие.
Взрывы смеха задержали меня в прихожей. Сухов рассказывал друзьям истор
ию, которую уже знал весь полк. Она могла стать не веселой, а печальной.
Ч Ну, поболтали мы с девушками, Ч рассказывал летчик, Ч и пошли домой. П
одошло время, отбоя.
Ч Скажи уж, что вам дали отбой!
Ч Возможно, и так. Потому что мы с Жердевым, прежде чем явиться к ним, выпил
и для храбрости. Ну вот, бредем мы, шлепая по лужам, а вокруг темно, хоть глаз
выколи. Идем, идем и вдруг натыкаемся на проволочную сетку. Что за наважде
ние? Решили перелезть через нее. Мы же твердо знали, что идем в нужном напр
авлении. Жердев начал взбираться в одном месте, я в другом. Прыгнув на земл
ю, я шагнул вперед и вдруг увидел большие, горящие, как у совы, глаза, а над н
ими Ч рога. Подался назад, к изгороди, а глаза и рога Ч за мной. Вот уже сет
ка. Я вцепился в нее руками и только стал подтягиваться, как эти самые рога
поддали мне под зад. Меня словно катапультой перебросило на другую стор
ону сетки. Оглянулся и вижу Ч дикий козел, архар какой-то. Слышу Ч Жердев
кричит: «Костя, тут бизоны!» Бросился ему на помощь. Его тоже взметнуло вве
рх, и он плюхнулся на землю возле меня…
В общем все обошлось, можно сказать, благополучно. Только у меня и у Жердев
а оказались распоротыми сзади новенькие галифе. Пришлось попросить дев
чат зашить эти чертовы прорехи.
Ч Хороши кавалеры! Ч послышался голос, показавшийся мне знакомым.
«Березкин!» Ч обрадовался я.
Ч Да, дорого обошлось нам свидание, Ч продолжал Сухов. Ч Золотые часы Ж
ердева мы еле выкопали Ч так зубробизон втоптал их в землю… Словом, ты, Сл
авка, заранее запомни все эти тропки.
Ч Из Березкина я вам не дам сделать такого бродягу, как вы, Ч перебил я Су
хова, входя в комнату.
Ч Пока не подкреплюсь Ч безусловно, товарищ командир! Ч И Слава, все та
кой же худой и бледный, бодро доложил о прибытии в полк для «дальнейшего п
рохождения службы».
Потом он не без гордости рассказал, как во время медицинской комиссий ве
ртел рукой, хотя от боли у него искры сыпались из глаз.
Я заметил, что Слава с завистью смотрит на Жердева. Трофимова и Сухова. В п
олк они прибыли когда-то вместе, а на груди у тех было уже по ордену.
Березкин сказал, что ему давали месячный отпуск, но он отказался и решил с
разу же возвратиться в полк.
Ч Хочешь летать? Ч спросил я у него.
Ч Да! Ч твердо ответил он.
На следующее утро погода была неважная. Мы с Голубевым сходили на море, но
ни одного самолета там не встретили. Видимо, немцы перенесли маршрут пер
елетов. Обдумав план последующих действий, я пошел в штаб дивизии. Там цар
ила какая-то праздничная атмосфера.
Ч Гости у нас, Ч шепнул мне дежурный.
В кабинете комдива за накрытым столом сидели несколько незнакомых мужч
ин и женщин. Оказывается, это делегация из города Мариуполя, наименовани
е которого только что присвоили нашей дивизии.
Усаживаясь рядом с гостями, я вспомнил о предстоящем полете и решил ниче
го спиртного не пить. Но когда дело дошло до тостов, налили и мне стакан во
дки.
Ч Не могу. Сегодня я еще должен лететь на задание. На меня насели с уговор
ами:
Ч Командир отменит задание.
Ч Ради встречи выпейте.
Ч Мы были о летчиках лучшего мнения.
Комдив подмигнул мне: «Выпей».
Я выпил, закусил, распрощался с шефами, пригласил их побывать в нашем полк
у и пошел на аэродром. Там меня уже ожидал Речкалов.
Взлетели. Небо было затянуто грязно-серыми облаками.
Над морем вражеских самолетов не оказалось. Мы взяли курс на Одессу. На об
ратном пути решили проштурмовать хорошо знакомую нам дорогу вдоль бере
га. Здесь было чем заняться. К Николаеву двигался сплошной поток машин.
Первая атака оказалась удачной: загорелся бензовоз. Делаю второй заход,
прицеливаюсь в легковую автомашину и нажимаю на гашетку. Что такое? Очер
едь прошла мимо.
Раньше я никогда не выпивал перед вылетом. Сегодня по принуждению отступ
ил от этого правила и теперь вот жалел. Опьянение, пусть даже незначитель
ное, мешало точно определять расстояние до цели и рассчитывать упрежден
ие.
Я, как говорится, встряхнулся, мобилизовал свою волю и снова атаковал цел
ь. Вспыхнул второй бензовоз. Наконец-то настроился! Нет, теперь я уж никог
да не возьму в рот спиртного перед полетом.
На следующий день Речкалов в составе другой пары отправился «поохотить
ся» над морем. Почти у самой Одессы они подловили летающую лодку «савойя
» и сбили ее.
А я в этот день ходил на прикрытие войск в паре с Березкиным. Из первого вы
лета он вынужден был возвратиться: забарахлил мотор. Во втором вылете Бе
резкин увеличил свой боевой счет Ч уничтожил «юнкерс». Вечером он подро
бно рассказывал ребятам, как заходил в атаку и как прицеливался. Голос ег
о звучал уверенно. Меня это радовало: значит, на него не повлияло ранение и
неудача в поединке с «фокке-вульфом-189».
Из-за плохой погоды «свободная охота» стала чуть ли не единственным вид
ом боевой работы авиации. Поэтому штаб армии собрал конференцию, чтобы о
пыт лучших воздушных «охотников» сделать достоянием всех летчиков.
Прибыв вместе с Голубевым в указанное село, я представился руководителю
конференции генералу Савицкому. Мы не виделись с ним с самой Кубани. Он бы
л все такой же энергичный и подтянутый.
Савицкий попросил меня помочь ему составить план работы конференции. По
советовавшись, мы решили всех участников разделить на две секции: на «ох
отников» за воздушными целями и мастеров стрельбы по наземным объектам.
Руководство первой взял на себя генерал, вторую поручил мне.
В выступлениях участников конференции было высказано немало интересно
го и поучительного. Обобщив опыт лучших «охотников», мы направили весь э
тот материал в штаб ВВС в Москву.
В воздухе, над линией фронта, я раньше не раз слышал фамилию ведущего груп
пы Лавриненкова. Он служил в другом полку и часто сменял нас на прикрытии
наших войск. Имя летчика, часто звучавшее в эфире, запоминается крепко, по
том оно как бы само по себе живет в памяти, требуя новых и новых подробност
ей о нем. Позже к нам в полк дошла и почти легендарная история этого летчик
а. На конференции я познакомился с Владимиром Лавриненковым. Здесь леген
да ожила для меня в его правдивом рассказе.
Мы обедали, ужинали все за общим столом, деловые беседы сменялись воспом
инаниями. Там я увидел этого скромного, молчаливого, державшегося как-то
в стороне капитана, имя которого в эти дни было самым популярным среди ле
тчиков. Эту славу он добыл не только своими воздушными боями, которых он п
ровел десятки, но и героическим поступком.
Лавриненков тоже пострадал от немецкой «рамы» Ч воздушного разведчик
а и корректировщика «фокке-вульф-189». Он атаковал ее над рекой Миус, там же,
где пострадал Березкин, когда во время атаки столкнулся с ней. «Рама» сва
лилась на землю, а за ней на парашюте и Лавриненков. При раскрытии парашют
а оторвало пистолет. На немецкой территории его схватили солдаты, что на
зывается, «за ноги». При нем не было ни орденов, ни документов Ч только в к
армашке гимнастерки последнее письмо из дому.
Ч Лавриненкоф? Это фамилия нам известно, Ч обрадовался производивший
допрос немецкий офицер.
Капитан, конечно, отрицал, что это его фамилия. Но у немецких разведчиков н
ашелся альбом фотографий летчиков, среди которых легко можно было узнат
ь характерное, бровастое лицо Лавриненкова. Отпираться дальше было нево
зможно. На летчика навалились с расспросами о дислокации, о боевых машин
ах наших полков. Говорить об этом или не говорить Ч полностью зависело о
т Лавриненкова, его идейной стойкости, убеждений. Он молчал. Его били. Он м
олчал.
В простой хате донецкого села, где происходил этот допрос, применялись м
етоды гестаповского застенка. Но они не сломили стойкости летчика-комму
ниста. Немцам не оставалось ничего другого, как отправить Лавриненкова в
глубокий тыл. Авось там развяжут ему язык ужасы концлагерей и изощренны
е пытки. Но на всякий случай, чтобы расположить летчика к себе своим обхож
дением, Лавриненкова и еще одного нашего летчика-штурмовика направили в
тыл не этапным порядком, не в товарняке, а в купе пассажирского вагона, за
компанию с немецкими офицерами, ехавшими домой в отпуск.
И Лавриненков решил твердо: бежать, обязательно бежать, удача или гибель
Ч все равно. Нужен был только момент. А его можно было выбрать лишь ночью.

Вот и наступила уже последняя ночь. Поезд подходил к Одессе. Конвоиры, пос
тавив на колени и открыв свои набитые бутылками и консервами чемоданы, у
влеклись едой. Автоматы отложены в сторону. Лавриненков и штурмовик сдел
али вид, что крепко спят. Штурмовик все время держался за гимнастерку Лав
риненкова, чтобы по первому его движению броситься вместе с ним. Дыхание
сдавливалось, прерывалось непреодолимым волнением.
Пировавшие за столиком о чем-то заспорили. Вот они оба наклонились к чемо
дану, что-то пересчитывая и укладывая.
Настала долгожданная минута. Лавриненков стукнул по чемодану. Все, что б
ыло в нем, полетело на конвоиров. Крик в купе. Советские летчики выбросили
сь из вагона на полном ходу поезда. Удар о землю, кувыркание. Выстрелы, всп
ышки огня, свист пуль. Поезд отправился дальше.
В деревне летчики обменяли все, что было на них и при них, на простую одежд
у и побрели на восток. Не скоро они, заросшие бородами, в лохмотьях, попали
в один из местных партизанских отрядов и стали его бойцами. Через некото
рое время их перевезли на самолете через линию фронта, и они возвратилис
ь в часть. Здесь должна была начаться проверка заподозренных в таком «ле
гком» бегстве из плена. И она бы, эта проверка, возможно, затянулась надолг
о, если бы наша армия не освободила Донбасс, в частности и то село, где неме
цкие разведчики допрашивали Лавриненкова. Старики, ютившиеся в каморке
этой хаты, все слышали, что происходило за стеной. Они с восхищением вспом
инали молодого бровастого летчика, который «мовчав як камень».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65