https://wodolei.ru/catalog/vanni/Jacob_Delafon/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мой домовладелец предпочитает наличные. Я тоже.
— А! Капиталист!
Если он собирался рассердить Джека, то ничего у него не вышло.
— Если вы не против, я предпочитаю, чтобы меня называли капиталистической свиньей или, по крайней мере, капиталистической собакой. У простого капиталиста очень мало фантазии. Надеюсь, мистер Бёркес не создал у вас ложного впечатления, что я буду работать исключительно по доброте душевной?
— Нет. Он упомянул о вашем гонораре, выплаченном британской миссией. О чрезмерно высоком. Да еще и наличными.
— Я не принимаю чеков и обещаний и не люблю засвечиваться, особенно когда могу оказаться на стороне побитых.
— Тогда мое предложение таково... Джек. Только за то, что вы попробуете, я заплачу вам аванс — половину гонорара, который вы получили от британской миссии в прошлом году. Если вы вернете ожерелье моей бабушке прежде, чем она умрет, я заплачу вам оставшуюся часть.
От такого дела трудно отказаться. Сложная, ограниченная во времени работа для британской миссии была связана с угрозами террористов. По большому счету было бы справедливо взять у Кусума только часть гонорара, но Кусум был явно настроен заплатить всю сумму. И мог это сделать. А если Джеку удастся вернуть ожерелье, это будет настоящее чудо, и он честно заслужит каждое пенни из этой суммы.
— Звучит очень справедливо, — сказал он. — Если я возьмусь за эту работу.
Глава 4
Джек следовал за Кусумом по коридорам больницы Святой Клер, пока они не вошли в отдельную палату, где около постели больной дежурила частная медсестра. Комната была темной, и только небольшая лампа в дальнем углу отбрасывала тусклый свет на постель. Леди была очень старой. Седые волосы обрамляли смуглое лицо, покрытое множеством морщин, скрещенные руки сжимали простыни на груди. В глазах затаился страх. Неровное дыхание и посвистывание ветра за окном были единственными звуками, нарушающими тишину.
Стоя в ногах у постели, Джек почувствовал знакомый приступ ярости, разлившейся по всему телу. Несмотря на все, что ему пришлось пережить, видеть и слышать, он так и не смог научиться отстраненно воспринимать подобное. Пожилая женщина, беспомощная и избитая. Это зрелище рождало в нем желание что-нибудь сломать.
— Спросите, как он выглядел.
Кусум протрещал что-то непонятное. Женщина ответила тихим, медленным, полным боли, хриплым шепотом.
— Она говорит, что он выглядит, как вы, только моложе, — сказал Кусум, — и волосы светлее.
— Длинные или короткие?
Они еще раз обменялись фразами, и Кусум перевел:
— Короткие, очень короткие.
В общем, молодой белый — или солдат в отпуске, или какой-нибудь панк.
— А что еще?
Когда женщина говорила, она хватала перед собой воздух пальцами с длинными ногтями.
— Его глаза, — сказал Кусум. — Она рассекла ему левое веко, прежде чем потеряла сознание.
«Молодец, бабуля!»
Джек улыбался от гордости за старушку, затем повернулся к Кусуму:
— Я подожду вас снаружи.
Он не хотел разговаривать в присутствии медсестры.
Джек стоял в коридоре и смотрел на медицинский пост, и ему показалось, что он видит знакомое лицо. Он подошел поближе, чтобы получше рассмотреть медсестру, сногсшибательную блондинку, которую мечтает увидеть в своих снах каждый мужчина. Она что-то записывала в карту. Да, это Марта. Несколько лет назад, еще до Джии, у них был роман.
Марта крепко обняла его и дружески поцеловала, они немного поболтали о былых временах. Джек спросил ее о миссис Бхакти.
— Угасает, — ответила Марта. — С тех пор как я заступила, ее состояние заметно ухудшилось. Возможно, до конца моей смены и не доживет. Я буду очень удивлена, если она протянет до утра. Ты что, знаешь ее?
— Выполнял кое-какую работу для ее внука. — Для всех своих знакомых, которых было немного, в том числе и для Марты, Джек был «консультантом по охране». Он увидел выходящего из палаты Кусума. — А вот и он. Увидимся!
Джек подвел Кусума к окну в конце коридора, где их не могли слышать пациенты и больничный персонал.
— Хорошо, — сказал он. — Я согласен. Но могу обещать только одно — сделаю все, что в моих силах. — Джек про себя решил, что пора заканчивать с этим психом.
Кусум облегченно вздохнул и забормотал что-то вроде молитвы:
— Большего нельзя просить ни у кого. Но если вы не найдете ожерелье к завтрашнему утру, будет слишком поздно. Тогда это станет делом второстепенным. Но я хочу, чтобы вы нашли нападавшего. А когда вы его найдете, я хочу, чтобы вы его убили.
У Джека внутри все сжалось, но он улыбнулся и развел руками. Похоже, этот парень принял его за гангстера.
— Этого я не делаю.
В глазах Кусума блеснуло недоверие.
— Хорошо. Тогда вы доставите его ко мне, и я...
— Я работаю на вас до завтрашнего утра, — сказал Джек. — И до этого времени демонстрирую свой класс. Но после — это уже ваше личное дело.
В глазах Кусума сверкала ярость.
«Ишь ты, не привык, чтобы тебе отказывали, а?» — подумал Джек.
— Когда вы начнете?
— Сегодня вечером.
Кусум сунул руку в свою тунику и вынул толстый конверт.
— Вот половина гонорара. Я буду ждать вас здесь с ожерельем, и тогда получите другую половину.
Чувствуя сильные угрызения совести за то, что берет такие деньги за такое безнадежное дело, Джек тем не менее сложил конверт и засунул его в пустой левый карман.
— Я заплачу вам еще десять тысяч сверх этого, если вы убьете мерзавца, — добавил Кусум.
Чтобы не рассердиться, Джек рассмеялся, но снова развел руками:
— Не-а. Но вот еще что. Не кажется ли вам, что мне очень бы пригодилось описание ожерелья?
— Да, конечно! — Кусум распахнул воротник туники и показал тяжелую, длиной, наверно, дюймов пятнадцать цепь в форме полумесяца, на каждом звене которой была выгравирована странного вида криптограмма. В центре ожерелья находились два светло-желтых, напоминающих топаз, камня в форме эллипса с черными камешками посередине.
Джек протянул было руку, но Кусум покачал головой.
— Такое ожерелье носит каждый член нашей семьи, не снимая, поэтому так важно, чтобы бабушке вернули ее ожерелье.
Джек внимательно изучал украшение. Оно будило в нем чувство беспокойства. Он не мог объяснить почему, но глубоко внутри, холодя позвоночник, в нем росло примитивное, животное чувство страха. Странное ожерелье. Камни были похожи на два глаза, металл серебристый, но не серебро.
— Из чего оно сделано?
— Из стали.
Джек всмотрелся получше. Да, между несколькими звеньями проступал слабый налет ржавчины.
— Кому же понадобилось стальное ожерелье?
— Идиоту, который принял его за серебряное.
Джек кивнул. Впервые за время общения с Кусумом он почувствовал, что, возможно, есть слабый, очень слабый шанс разыскать ожерелье. Серебряное украшение тут же сбыли бы, или припрятали от греха подальше, или переплавили бы в чистый слиток. Но подобную драгоценность, не имеющую ценности...
— Вот фотография, — сказал Кусум, протягивая снимок ожерелья, сделанный «Поляроидом». — Несколько моих друзей уже ищут его по всем ломбардам вашего города.
— Как долго она протянет?
Кусум медленно запахнул тунику. Лицо его стало жестким.
— Доктор сказал, часов двенадцать, от силы — пятнадцать.
«Отлично. Может, к тому времени мне удастся обнаружить и судью Крейтера», — подумал Джек.
— Где я смогу вас найти?
— Здесь. Значит, вы будете его искать, не так ли? — Темно-карие глаза Кусума в упор смотрели на Джека. Ему показалось, что этот взгляд проникает в самые дальние закоулки его мозга.
— Я же сказал, что буду.
— Я верю вам. Принесите мне ожерелье сразу, как только найдете.
— Конечно, как только найду.
Конечно. Он уходил, спрашивая себя, почему он согласился помогать незнакомцу, когда в нем нуждается тетушка Джии. Все та же старая история: «Джек — придурок».
«Черт!»
Глава 5
Вернувшись в темноту больничной палаты, Кусум тут же подошел к постели и опустился в кресло. Он взял слабую руку, лежащую на одеяле, и начал изучать ее. Кожа была сухой, горячей и морщинистой. Казалось, рука состоит лишь из кожи и костей, в ней не было никакой прочности.
Глубокая печаль охватила его.
Кусум поднял глаза и увидел мольбу в ее глазах. Мольбу и страх. Он и сам изо всех сил старался не показать, что боится.
— Кусум, — сказала она на бенгали болезненно-слабым голосом. — Я умираю.
Он это знал, и слезы душили его.
— Американец вернет его тебе, — мягко сказал он. — Мне сказали, он великолепен.
Бёркес сказал, что Джек — «невероятно хорош». Кусум в принципе терпеть не мог всех англичан, но должен был признать, что Бёркес — отнюдь не дурак. Но так ли уж важно, что сказал Бёркес? Это задание просто невыполнимо. И Джек честно сказал ему об этом. Но Кусум должен хотя бы попытаться что-то сделать! Даже заранее зная, что все будет тщетно, — хотя бы попытаться!
Он сжал единственную руку в кулак. Почему это должно было случиться? И почему именно сейчас? Как он презирал эту страну и ее глупый народ! Почти так же, как англичан. Но этот Джек совсем другое дело. Он явно выделяется из безликой массы обычных американских парней. Кусум почувствовал в нем личность. Мастер Джек стоил недешево, но деньги — ерунда. Одно сознание того, что кто-то ищет ожерелье, утешало его.
— Он вернет его тебе, — сказал он, лаская слабую руку женщины.
Казалось, она не расслышала.
— Я умираю, — повторила она.
Глава 6
Он отшагал полквартала на запад к Десятой авеню и повернул к центру города, деньги ощутимо давили на его левую ягодицу. Рука непроизвольно тянулась к карману — время от времени он дотрагивался до конверта большим пальцем, чтобы убедиться, что деньги на месте. Вот проблема: что делать с деньгами? Иногда он почти жалел, что у него нет счета в банке. Но чтобы открыть счет, банковские чинуши требовали указать номер государственной страховки.
Он вздохнул. Это один из самых существенных недостатков жизни в подвешенном состоянии. Если у вас нет страховки, вам недоступно множество вещей. У вас нет постоянной работы, вы не имеете права покупать и продавать акции, не можете взять кредит, не можете купить дом, не сможете даже нацепить форму «голубых беретов». И этот список продолжает пополняться и пополняться.
Засунув небрежно палец в левый карман, Джек остановился у фронтона захудалого здания, где снимал крохотный, десять на двенадцать, офис — самый маленький, какой только смог найти. Он никогда не встречался ни с агентом, ни вообще с кем-либо, кто занимался сдачей внаем, и собирался не общаться с ними и дальше.
Джек сел в скрипящий лифт с каким-то дешевым покрытием на полу и поднялся на четвертый этаж, где находился его офис номер 412. Коридор был пуст. Джек дважды прошелся по нему туда-обратно, потом вставил ключ в дверь своего офиса и быстро вошел.
Здесь всегда пахло одинаково: грязью и пылью. На полу и подоконнике скопился толстый слой пыли, а верхний угол единственного окна затянут старой паутиной — пауки давно забросили свое гнездо.
Мебели не было. На пустом пространстве пола лишь полдюжины конвертов, просунутых в почтовую щель, виниловый дисплей «Ай-би-эм», телефонные провода да розетка на стене справа.
Джек подобрал почту. Три письма оказались счетами, адресованными Джеку Финчу, — на его имя был снят этот офис, остальные — от владельца здания. Джек подошел к дисплею и поднял крышку. Телефон и автоответчик работали исправно. Как только он отбросил крышку, раздался знакомый голос Эйба, отвечавшего от имени Джека, как починить сломавшуюся сушилку.
Джек закрыл крышку и отправился к двери, выглянул и заметил двух секретарш из солидной фирмы, находящейся на другом конце коридора. Девушки направлялись к лифту. Джек подождал, пока за ними захлопнется дверь, закрыл свой офис и проскользнул к лестнице. И только когда сошел с последней ступеньки, облегченно вздохнул. Он терпеть не мог приходить сюда, делал это как можно реже и в неурочные часы. Он не хотел, чтобы знали, как выглядит Джек-ремонтник, но приходилось оплачивать кое-какие счета, которые он не желал получать на дом. Ему казалось, что куда безопаснее время от времени забегать в офис, чем арендовать почтовый ящик.
Конечно, лучше бы этого вообще не делать. Лучше бы все оставили его в покое. Когда он прокручивал дела, то предпочитал уходить в глубокое подполье. И только клиенты встречались с ним лично.
И все же всегда оставалась опасность засветиться. А коли это так, Джек хотел быть уверен, что его трудно найти.
Он опять ощупал левый карман и нырнул в толпу, заполнившую улицы во время обеденного перерыва, наслаждаясь своей затерянностью среди людей. Он повернул на восток, на Сорок вторую авеню, подошел к кирпичному зданию почти между Восьмой и Девятой авеню. Он зашел на почту, где заполнил три почтовых перевода: два — незначительные суммы за телефон и электричество, а третий — совершенно идиотский и нелепый за квадратные метры, которые он арендовал. Все три подписал именем Джека Финча и отослал их. Когда уже выходил с почты, его вдруг осенило — поскольку у него есть наличные, он может заплатить и за квартиру. Он вернулся и заполнил четвертый счет на имя своего домовладельца, подписавшись на этот раз как Джек Бергер.
Затем немного прогулялся мимо здания Морского министерства, пересек Восьмую авеню и оказался в самом причудливом месте США — Таймс-сквер и его окрестности представляли собой бесконечное шоу, которое могло бы вогнать в краску самого Тода Браунинга. Джек никогда не упускал возможности послоняться в этом районе. По своему складу он был наблюдателем за людьми, а Таймс-сквер — уникальное собрание «гомо сапиенсов» в их самом неприглядном виде.
Следующий квартал он прошел под нескончаемыми навесами кинотеатров с афишами, зазывающими на фильмы о сексе на троих, иностранные фильмы о кунгфу и физиологические «шедевры» с ножами и расчлененными трупами, которые Джек называл школой «разделочного» киноискусства имени Джулии Чайлд. Между кинотеатрами затесались порномагазины, лестницы, ведущие в «модельные агентства» и танцзалы, ларьки «Оранж Джулиос», всяческие магазинчики с окнами, закрытыми шторами, — по-видимому, на грани банкротства — так, по крайней мере, гласили вывески на окнах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53


А-П

П-Я