Стараясь не высовываться над поверхностью, я отчаянно забил ногами по воде, пытаясь увеличить расстояние между собой и ножом. Еще немного, и моя вытянутая рука коснулась противоположного берега ручья. Я осторожно приподнял над водой голову.
Нейт, Каппи и я стояли по углам большого треугольника: я у одного берега, Каппи у другого, а нейт посередине, в нескольких шагах вниз по течению. Копья у Каппи больше не было, видимо, она выронила его, когда я упал в ручей.
Не отводя взгляда от нас обоих, нейт спросила:
– Не зовут ли кого-то из вас Фуллин?
Вопрос застал меня врасплох.
– Нет, – быстро ответил я, повинуясь тому же рефлексу, благодаря которому лгал Каппи каждый раз, когда она интересовалась, о чем я на самом деле думаю.
Каппи промолчала.
– Что ж, тем лучше. – Нейт мрачно усмехнулась. – Двое против одного – не так уж и плохо, когда у меня нож.
Нейт направилась к середине ручья, оказавшись на одной прямой между Каппи и мной. В этом месте водный поток не слишком широк – от середины было лишь несколько шагов до каждого из берегов, где стояли мы с Каппи, ожидая, на кого из нас первым нападет это чудовище. Я пошарил за спиной в поисках какого-либо оружия – камня, который можно было бы бросить, палки, которой можно было бы ткнуть в глаза нейт, но ничего не нашел, кроме грязной деревяшки короче моей руки и легкой, словно кость, из которой высосали мозг. Она разлетелась бы в щепки от первого же удара ножа… Но я все же надеялся, что в темноте никто не заметит, сколь хрупко мое оружие.
Похоже, я все же выглядел достаточно угрожающе – и нейт устремилась не ко мне, а к Каппи.
Копье все еще было у нее – видимо, девушка прижимала его бедром к берегу, у самой поверхности воды, так что ее руки казались пустыми. Меня восхитила изобретательность вселившегося в нее дьявола. Быстро подняв копье, она ткнула им в нейт, та попыталась отразить удар ножом, но не вполне удачно. Послышался треск рвущейся ткани. В темноте я не мог понять, разорвало ли копье не только рубашку, но и плоть.
Впрочем, даже если копье и зацепило нейт, это осталось ею незамеченным. Она приблизилась к Каппи настолько, что у моей подруги не оставалось свободного места, чтобы еще раз замахнуться копьем, и подняла нож. Не раздумывая, Каппи бросила копье и обеими руками схватилась за руку нейт, державшую оружие.
Я поспешил ей на помощь. Притиснутая к берегу, Каппи не имела практически никаких возможностей для маневра, в то время как у нейт было явное преимущество в весе. Нож медленно приближался к лицу девушки. Если бы я сумел найти копье… Но оно утонуло в ручье почти сразу же, как только Каппи его выронила. Единственным оружием были мои голые руки, мои уязвимые руки музыканта. Еще секунду я колебался, пытаясь решить, как мне спасти приятельницу, не рискуя повредить пальцы. Наконец я схватил нейт за плечи и изо всех сил рванул в сторону.
Во второй раз за эту ночь я спас Каппи жизнь. Мой рывок обрушил нейт на землю, и девушке удалось выбить из ее руки нож, который воткнулся в грязь. Еще мгновение спустя она наклонилась над нейт и с силой ударила ее кулаком в лицо.
– Беги! – крикнул я, пытаясь прижать к земле руки нейт.
И тут на берег рядом с моей головой ступил чей-то сапог – сапог, окруженный фиолетовым сиянием! Я поднял голову, чтобы взглянуть на его обладателя, но в ту же секунду о землю ударилась металлическая коробка, которая взорвалась, окутав все вокруг едким дымом.
Дым обжигал, словно сотня костров, и вонял хуже любой болотной гнили. Мой желудок уже успел пострадать от удара, полученного на отмели от Каппи, и теперь возвращал назад мой ужин; теплая рвота заливала мои руки, ненавистного противника, берег ручья. Я изо всех сил пытался не отпускать нейт, но мышцы мои вдруг ослабли, словно провисшая веревка. Каппи еще раз ударила ее в челюсть, однако сил у нее тоже не оставалось. Нейт обмякла – не от удара, но от дыма, и все мы трое беспомощно рухнули в грязь, обливаясь слезами и желчью.
Последним усилием я откатился в сторону, подальше от собственной блевотины. Мне хотелось погрузиться в ручей, чтобы смыть ее с себя, но я опасался, что могу попросту утонуть, будучи слишком слабым, чтобы удержать голову над водой. Я снова посмотрел на огненный сапог, а затем перевел взгляд выше – на ногу, туловище, шлем.
Передо мной стоял рыцарь в полных доспехах. Не металлических, но сделанных из чего-то блестящего – судя по всему, древнего пластика. В шлеме не было никаких отверстий для рта или носа, только затемненное стекло перед глазами. Фиолетовое пламя, окружавшее незнакомца, не давало тепла, но шипело, словно спящая змея.
Сквозь дым я увидел, как Каппи с трудом вытаскивает из грязи мачете. Однако, прежде чем она успела им воспользоваться, рыцарь с легкостью выбил ногой нож из ее руки.
– «Долой мечи! Им повредит роса», – продекламировал он. – «Отелло», акт первый, сцена вторая. Впрочем, не думаю, что это кого-то интересует. Столетия назад мои предки могли произвести впечатление на деревенщину, цитируя Шекспира, но теперь для этого требуется слезоточивый газ. Ладно, не будем терять время. Приветствую вас.

Глава 2
УПРАЖНЕНИЕ НА СКРИПКЕ ДЛЯ ГОСПОДИНА НЕДУГА

– Дьявол тебя побери, Рашид, – проквакала нейт. – Это не смешно. – Она громко откашлялась и сплюнула.
– Не прикидывайся, – ответил рыцарь. – С тобой все в полном порядке.
Мы стояли по колено в воде, из наших глаз текли слезы, одежда была перепачкана рвотой.
– Кое-кому явно недостает чувства юмора, – пробормотал рыцарь. – Еще два дня, и начнешь останавливать незнакомцев на улицах, чтобы рассказать им эту историю.
Послышался легкий щелчок, и фиолетовое сияние вокруг доспехов исчезло. Вздохнув, рыцарь скользнул в воду рядом с нами. Я посторонился, пытаясь отползти дальше вдоль берега, хотя руки мои были слабы, словно веточки. Однако рыцаря я не интересовал; он обхватил нейт за плечи и помог этой твари выбраться на середину ручья, подальше от дыма возле берега. Там он склонился над ней и плеснул водой в ее слезящиеся глаза.
– Давай я тебя умою, – сказал рыцарь. – Сразу почувствуешь себя в сто раз лучше.
Эти слова обожгли сильнее, чем удушливый дым. Почти то же самое сказала мне одна женщина год назад, и когда я вспоминаю об этом, мне всегда хочется крикнуть «Нет!», будь то днем или ночью.
Меня – скрипачку – пригласили в Соббл-бич, на юг полуострова, играть на свадьбе. То была хорошая весна для свадеб – я уже сыграла на трех и была приглашена еще на две до дня солнцеворота. Мужчины городка с восторгом посещали мои выступления – я не отличалась особой красотой, но вела себя, словно красавица, и одурачивала так многих. Впрочем, особого внимания удостоился молодой плотник по имени Йоскар, который всегда сидел в первом ряду. В промежутках между песнями, когда я с застенчивой улыбкой спускалась со сцены, Йоскар и я флиртовали друг с другом. Во время перерыва мы даже ускользнули через боковую дверь и провели несколько прекрасных минут на берегу. Естественно, в ход шли только губы и руки – я всегда была верна Каппи, даже если он находился далеко от меня.
Оказалось, что в жизни Йоскара есть кто-то еще. Я встретила соперницу после празднества, когда шла по тенистой кедровой аллее к лодке, которая должна была отвезти меня домой. Женщина двигалась очень тихо, и у нее был нож.
Ее первый удар пришелся мне в спину, но слишком высоко и в стороне – нож наткнулся на мою лопатку. Я едва не лишилась чувств; если бы соперница сразу же выдернула нож и перерезала мне горло, Господин День приветствовал бы нового скрипача в Золотых Полях. К счастью, женщина оказалась не меньше меня удивлена тем фактом, что только что вонзила нож в мое тело. Она лишь тупо стояла и глядела на меня, и к тому времени, когда достаточно пришла в себя для того, чтобы предпринять повторную попытку, у меня в голове тоже прояснилось. Я едва успела выдернуть нож из собственной спины и зашвырнуть его в темноту, прежде чем соперница повалила меня на землю, пытаясь добраться до моего горла и выцарапать глаза.
Не знаю, как долго мы боролись – несколько минут или несколько секунд. Я лишь помню тепло ее и моего тела и запах пота от ее одежды на своем лице. В какой-то момент боль и крики пробудили мою мужскую половинку, дремавшую далеко отсюда, в Гнездовье, и душа ее устремилась на вороньих крыльях сюда, чтобы вселиться в мое тело. В то же мгновение я почувствовал себя сильнее и увереннее. Будучи мужчиной, я умел драться, и ни одна женщина не в состоянии была меня победить. И вместо того чтобы кусаться, я начал бить кулаками, стараясь попасть в наиболее чувствительные места женского тела.
Потом нас разняли какие-то люди, среди которых был и Йоскар. Он подошел к ней, а не ко мне, бормоча слова извинений и любви. Мужская душа во мне исчезла столь же быстро, как и появилась, и я снова превратилась в отчаянно рыдающую брошенную женщину. Мне хотелось снова начать драку, просто разодрать Йоскару ногтями лицо, но собравшиеся меня удержали. Меня увели в отдельную комнату в свадебном павильоне, и женщина в красном платке целительницы сняла с меня одежду, чтобы промыть мои раны.
– Давай я тебя умою. Почувствуешь себя в сто раз лучше, – сказала она.
Ей было дет сорок с небольшим, у нее был приятный голос и мягкие руки, которые, зашив ножевую рану на моей спине («Очень неглубокая – повезло тебе»), принялись обрабатывать многочисленные укусы и царапины. Все это время она говорила о том, насколько ее восхитило мое выступление в тот вечер.
– Ты была полна огня! Никогда еще не видела подобной страсти.
Постепенно боль и возбуждение, оставшиеся после драки, прошли. Целительница все еще продолжала трудиться над моими ранами. У меня начала кружиться голова, я не могла вспомнить, были ли какие-то раны в тех местах, к которым она прикасалась, но я ей не препятствовала. Она поцеловала меня в правую грудь и прошептала: «Люблю». Я почувствовала, как моя спина выгнулась: тело жаждало продолжения.
Все, что я помню потом, – это жар наших тел, запах пота, тяжелое дыхание…
На рассвете я проснулась – одна, в той же комнате, лежа под тонким одеялом на полу. К моему удивлению, ко мне вновь вернулась моя мужская душа, захватив власть над моим женским телом, и я едва успела перевернуться набок, прежде чем меня стошнило от отвращения из-за того, что я совершила. Целительница явно чем-то меня опоила – это было единственное объяснение тому, как я могла принять участие в подобном извращении. Две женщины! Как могла моя женская половинка оказаться настолько слабой, чтобы допустить подобное… нет, меня явно опоили. Иначе я бы никогда не…
Я выбежала на пляж, намереваясь дочиста оттереть свою кожу, смыть запах целительницы со своего лица, но, оказавшись в воде, тут же остановилась. Я все еще мысленно слышала женский голос, шептавший мне в ухо: «Ты почувствуешь себя в сто раз лучше…»
Стоя в воде возле берега Кипарисового ручья, я наблюдал, как рыцарь нежно умывает лицо нейт.
Он что-то тихо шептал ей на ухо, их лица были совсем рядом, и пальцы рыцаря мягко касались ее кожи. Как только я это увидел, то сразу же понял: они – любовники. Если бы в моем желудке хоть что-то оставалось, меня бы снова стошнило.
Какой мужчина ляжет в одну постель с нейт? Только тот, кому незнакомо чувство стыда. Тот, кто может открыто носить пластик Древних. Я сам носил пластик один-единственный раз в жизни, когда мне было восемь и мы с компанией ребят нашли в лесу возле шоссе на Фелисс свалку Древних. Весь день мы копались в ней и украшали себя всевозможным мусором – браслетами из зеленых проводов и капюшонами из пластиковых листов. Мне очень понравился найденный мной пластиковый воротник, формой напоминавший подкову, но достаточно большой, чтобы его можно было надеть на шею, словно хомут. Мы вернулись в поселок, нацепив на себя все украшения и улыбаясь во весь рот, ожидая, что взрослые похвалят нас за находки. Вместо этого нас всех основательно отшлепали и пообещали, что мы обязательно заболеем той дрянью, которая навсегда обосновалась в отбросах.
Рыцарь, носивший пластиковые доспехи Древних, скорее всего, был ходячей чумой. Дымовая бомба, от которой нам стало плохо, – лишь начало, он наверняка оставит после себя заразу и эпидемии. Собственно, он мог быть самим Господином Недугом, божеством зла, ненавидящим жизнь.
От этой мысли я весь похолодел. Старейшины рассказывали немало историй о Господине Недуге, шагающем по земле. Чтобы встретиться с ним в поединке лицом к лицу, необходима истинная смелость, а победа возможна только благодаря магии.
Я с трудом выбрался из воды на берег. Ветер разогнал вонь, которую рыцарь назвал «слезоточивым газом», и, хотя глаза все еще жгло, силы начали возвращаться ко мне. Справа от меня Каппи знаками показывала в сторону мачете, которое лежало в камышах, там, куда отбросил его рыцарь. Я не обращал на нее внимания – простой нож не мог принести никакого вреда Господину Недугу. Даже если бы он и пробил доспехи, оттуда просто вырвался бы вихрь болезней, который опустошил бы наш поселок.
Вместо ножа я потянулся к скрипке. Музыка обладает безграничной очистительной силой, и я знал, что моя игра – единственная защита от угрожавшего нам зла. Патриарх учил, что песня способна победить дьяволов страха, а боевой гимн – призвать ангелов победы. Чтобы одолеть Господина Недуга, наверняка потребуется нечто большее, чем простая мелодия, но я был единственным человеком в поселке, который мог это сделать.
Скрипка и смычок лежали там, где я их оставил, оба покрытые грязью. Я слегка провел пальцами вдоль смычка, пытаясь очистить его, но при этом не снять слишком много канифоли, затем прислонился спиной к ближайшему бревну и приготовился играть.
Комок грязи ударил меня по ноге. Каппи пыталась привлечь мое внимание, снова показывая в сторону ножа. Сделав вид, что ничего не заметил, я поднес смычок к струнам.
Первым взмахом смычка я извлек из скрипки резкий и пронзительный звук ми-бемоль минор, и хотя он оказался не столь чистым из-за налипшей на смычок грязи, но все же достаточно громким для того, чтобы привлечь внимание рыцаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41