– Я уже зарезервировал себе номер в другом месте. Не волнуйтесь, за вами здесь будут должным образом ухаживать.
Ей больше нечего было сказать, и она почувствовала себя почти брошенной, пока следовала за мальчиком-рассыльным вдоль коридоров к своему номеру, окна которого выходили на внутренний квадратный дворик. Ранее гостиница была постоялым двором, теперь ее мудро модернизировали, и к спальне была пристроена ванная комчата. О былых, менее роскошных временах напоминали только маленькие застекленные окошки с симпатичными ситцевыми занавесками.
Элоэ погрузилась в наполненную ванну и почувствовала, как усталость от долгого пребывания за рулем выходит из нее в теплую воду.
Она хотела бы, чтобы у нее был какой-нибудь яркий красивый наряд, но в ее распоряжении имелось только черное шелковое платье с белыми воротничком и манжетами и с черным кожаным пояском. Оно было очень скромным и очень подходило для маленькой секретарши, которой положено оставаться в тени.
Элоэ вдруг представила себя в одном из тюлевых, с блестками, платьев для коктейля, в которых Лью выходила на неофициальные ужины, или в платье из легкого шифона, которое надевалось с бархатной накидкой, отделанной лисьим мехом. Она глубоко вздохнула и рассмеялась над собственными фантазиями.
Единственная вещь, которую она могла сделать, чтобы себя украсить, так это расчесать волосы до блеска, похожего на мерцание золота, прикоснуться к губам помадой да постараться наложить на щеки пудру так мягко, чтобы она выглядела как пушок на только что сорванном персике.
Элоэ была готова в точно назначенное Диксом время. И все же она немного заколебалась перед тем, как спуститься вниз. Она неожиданно оробела при мысли об ужине с ним вдвоем. «Он бы никогда мне не поверил, – подумала она, – если бы узнал, что я впервые в жизни, а это действительно так, ужинаю наедине с мужчиной. Ничего удивительного в том, что я так волнуюсь». И полусмущенная от блеска собственных глаз, она схватила сумочку и выбежала из комнаты.
Дикс ожидал в холле отеля, при этом на него украдкой поглядывали две пожилые дамы, сидевшие в углу, и две юные француженки, которые сидели по обе стороны от тучного мужчины, по всей видимости, их отца.
Дикс сменил костюм на темно-серый, и все же, несмотря на мрачный цвет его наряда, Элоэ его облик показался каким-то разбитным, в нем было что-то довольно-таки лихое. Дикс выглядел как пират с гравюры восемнадцатого века, или, если угодно, на нем был некий налет разбойника. Его можно было отнести к разряду искателей приключений, которые колесят по белому свету не столько в поисках добычи, сколько из-за невыносимой скуки и прозы жизни.
Элоэ улыбнулась Диксу, который, не ответив на ее приветствие, взял ее под руку и повел к выходу. Красный «мерседес» стоял у подъезда. Они сели в него и все так же, без слов, тронулись с места.
В машине оказалось еще роскошнее, чем ожидала Элоэ. Она утонула в мягких комфортных сиденьях, заметив на щитке управления бледно-голубую, красиво исполненную эмаль с изображением Святого Кристофера.
– Вы не хотели бы владеть такой машиной? – спросила она, обращаясь скорее к самой себе, чем к Диксу.
– Я бы предпочел «бентли», – ответил он. – Я тут пробовал одну на днях в Лондоне и решил, что это превосходная машина.
– Я ни разу не ездила на такой.
– Я должен… – начал было он, затем вдруг осекся. Ее заинтересовало, что же такое он хотел сказать, а потом смутился. Вопросам, роившимся в ее голове, невозможно было противостоять. Как могло такое получиться, что ему представился шанс прокатиться на «бентли»? А какое отношение он имел к этой величественной машине? Действительно ли ему поручили пригнать ее в Бейонн? Она хотела бы, чтобы ее не одолевали подобные мысли. Стоит только начать копаться во всем этом, и она уже не сможет остановиться, не сможет доверять ему так, как хотела бы.
Элоэ была благодарна тому, что их поездка не заняла много времени. Они подъехали к ресторану и через несколько минут были уже внутри.
Зал был маленький, столики располагались в небольших альковах, так чтобы каждый посетитель мог чувствовать себя здесь максимально уединенно. В дальнем углу зала стоял гриль, около которого суетились два повара в белых колпаках, деловито переворачивая цыплят на вертеле.
Она оглядывалась вокруг. Почти все альковы, казалось, были заняты, в центре зала было несколько столиков, за которыми в силу вынужденной необходимости сидели посетители, подошедшие позже.
– Я уже сделал заказ, – сказал Дикс. – Я хочу, чтобы вы отведали все фирменные блюда этого ресторана, а на их готовку, как вы знаете, им потребуется определенное время.
«Все это, должно быть, будет очень дорогим», – подумала Элоэ в смятении. Она хотела сказать ему, что не очень голодна и выберет в меню что-нибудь подешевле; а теперь ей не оставили выбора, и она почувствовала себя неуютно при мысли о том, что отпущенные ей деньги иссякнут, прежде чем она доберется до Биаррица.
Ужин был роскошный. Здесь были и лангусты, приготовленные в специальном соусе, и мясо дикой утки. Дикс заказал вино, букет которого был настолько тонким и вместе с тем ароматным, что ей казалось, будто она чувствует на губах вкус самого винограда, налитого соком.
Они говорили о пустяках: о ресторане, об их поездке, об истории Тура; и все-таки на протяжении всего вечера у Элоэ оставалось ощущение, что это был один из самых волнующих вечеров в ее жизни.
– Я много читала о таких местах, как это, – сказала она. – Я почему-то думала, что никогда не попаду в подобное заведение. Да и вообще я никогда не думала, что попаду во Францию.
– Когда-нибудь вы должны побывать в Париже, – заявил он. – Это самый красивый город в мире, и в его воздухе витает что-то, что делает людей веселыми, счастливыми и беззаботными, так что неспроста его называют «Веселый Город».
– А ваш дом в Париже? – спросила Элоэ.
– Я прожил там достаточное количество времени в своей жизни, – ответил он уклончиво.
– И все же вы покинули его и переехали в Лондон. Почему?
– Между прочим, я просто останавливался в Лондоне в этот раз. У меня были причины для этого.
– А я почему-то подумала, что вы там живете. Сказать по правде, я даже не смогла точно определить, где ваша Родина? Я поняла только, что вы не англичанин.
– Я выходец с юга. Иногда я зову себя баском, однако в действительности я родился во французской семье. Мой дом находится недалеко от Пиреней.
– И вы сейчас едете домой?
– Вроде того.
Она подумала: «Это меня не касается, я не должна его допрашивать». Однако ее раздирало любопытство, и не только потому, что он был по природе скрытным, а еще и потому, что она подозревала его в причастности к чему-то такому, что не выдержало бы ни одного расследования. Машина, деньги, его портсигар, его одежда.
Как же ей соотнести все это с человеком, который был готов рисковать свободой ради каких-то там украшений или побрякушек в гостиничном номере? За всем этим что-то стояло, и рано или поздно она должна это выяснить, несмотря на страх перед тем, что она может узнать при этом.
Элоэ слегка вздохнула. Дикс взглянул на нее с опаской.
– Вам уже наскучило? – поинтересовался он.
– Нет, нет, конечно, нет. – Она улыбнулась. – Я как раз сейчас думала о том, как это все отличается от моей прежней жизни.
– Надеюсь, у вас не начинает входить в привычку ужинать с проходимцами? – спросил он провокационным голосом.
– Я не это имела в виду, – быстро ответила она. – У меня вообще нет привычки обедать с кем бы то ни было, если уж на то пошло.
– Вы что, серьезно? Думаете, я поверю, что у вас нет возлюбленного?
– Нет, конечно, нет. У меня не было возможности встречаться с мужчинами в Лондоне, а когда я жила дома, мы вели очень скромный образ жизни и виделись с ограниченным кругом людей, за исключением разве что охотничьего сезона. Тогда охотничьи домики заполнялись, и, хотя их владельцы очень мило к нам относились и часто приглашали нас на обед по воскресеньям, пока не удили рыбу или не охотились в лесу, все равно вы их больше не увидите до следующего сезона.
– Итак, вы уехали в Лондон. Чтобы найти мужа? Элоэ приняла более холодный вид. Дикс моментально наклонился к ней, извиняясь.
– Простите меня, – сказал он, касаясь ее руки. – Я не должен был этого говорить. Я просто хочу сказать, что в это трудно поверить – вы с вашей внешностью и никогда не имели мужчин, которые бы приглашали вас на обед, на ужин, на танцы и на всякие другие развлечения.
– Они не могли меня приглашать, потому что не знали меня, – ответила Элоэ. – А живя в общежитии, действительно уже никого не встретишь в свободное от работы время. Иногда я выходила в кино с одной из своих соседок, один или два раза сходила в театр в одиночестве, но обычно я просто сидела дома и читала.
– А вам не казалось, что вы что-то упускаете в своей жизни?
– Думаю, что казалось. Но я ничего не могла изменить.
– Кто не рискует, тот ничего не достигает!
– Я не знала, в чем мне рисковать, – засмеялась она.
– Значит, вы никогда не были влюблены?
– Нет.
– Предположим, вы влюбитесь в кого-нибудь, что тогда?
– Тогда, я надеюсь, смогу выйти за него замуж. Что же еще?
– Действительно, что же еще! – повторил он. – Так сказать, логическое завершение путешествия.
Она озадаченно взглянула на него, слегка нахмурившись.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я пытаюсь вас понять. Я нахожу невероятным то, что такая привлекательная и хорошенькая девушка, как вы, могла так долго уходить от реальности.
– Все зависит от того, что вы называете реальностью, – ответила Элоэ. – Если под реальностью вы подразумеваете любовь, тогда вы правы. Если вы имеете в виду жизнь, тогда я не согласна с вами. Я не думаю, что люди, с которыми я познакомилась в Лондоне, коренным образом отличаются от тех, с которыми я была знакома в Шотландии. Они все жили в своих проблемах и заботах. Все они сражались и стремились к чему-то – не важно к деньгам ли, к положению или к чьему-либо расположению.
– А вам ничего этого не нужно?
– Вы пытаетесь навязать мне роль занудной резонерши, – заявила Элоэ. – Конечно, я всего этого хочу. Я хочу зарабатывать кучу денег, я хочу добиться такого положения, чтобы мои отец и мать могли гордиться мной, я хочу влюбиться до безумия, до сумасшествия в кого-то, кто бы влюбился в меня.
– Вы думаете, это может случиться без какого-либо усилия с вашей стороны. Просто ничего не делать, а только сидеть дома и читать книгу?
– Если этому суждено быть, то так оно и будет. Как говорила одна старая деревенская женщина, когда я была ребенком: «Суженый когда-нибудь придет. Ни один из ветров, дующих с моря, не сможет этому помешать».
– Потрясающий фатализм! – воскликнул Дикс. – Мне интересно, может быть, у нас, во Франции, дело поставлено лучше?
– Вы имеете в виду… Выходить… Брак по расчету?
– Так вы знаете и об этом? – улыбнулся Дикс.
– Да, конечно. А почему нет, миссис Деранж… Она неожиданно остановилась, вспомнив, что это был не ее секрет и она не должна излагать ее личные дела абсолютно чужому человеку.
– …Миссис Деранж говорила мне об этом, – закончила она. – Я понимаю, что во Франции даже сегодня в очень хороших, самых лучших семьях браки все еще устраиваются по расчету.
– Среди крестьян и средних слоев населения, я думаю, это как правило, – ответил Дикс. – Некоторые аристократы, из тех, что стали космополитами, избавились от подобных пережитков, но большинство все еще остается приверженным традициям прошлого.
– А что вы думаете о таких браках? – спросила Элоэ.
– Мне известны некоторые такие браки, которые были чрезвычайно удачными. Но, конечно, в этих случаях обычное явление – вступать в брак, зная, что муж и жена будут идти своим путем во всем, что касается сердечных дел.
– Вы имеете в виду, что они будут любить других, не разрывая уз брака? – поинтересовалась Элоэ.
– Да. Муж заведет любовницу, жена – любовника, и ни одна из сторон не будет возражать.
– Я думаю, что это неправильно и ужасно. А предположим… Предположим, девушка полюбит всем сердцем мужчину, который просто дает согласие на подписание брачного контракта, организованного его родителями? Что тогда?
– Это будет контрактом и для нее. Если она в него влюбится, возможно, ей повезет, если она сумеет добиться от него ответной любви.
– Это неправильно! – воскликнула Элоэ. – Совершенно, совершенно неправильно. Любовь должна быть единственной причиной брака.
Он улыбнулся на то, с каким жаром она это произнесла.
– Предположим, – сказал он, – у вас появилась возможности выйти замуж за человека, занимающего очень высокое положение в обществе, который смог бы дать вам все, чего бы вы пожелали, смог бы оказать заботу вашим родителям, который был бы добр и любил вас, но вы знали бы, что у вас никогда не появится к нему ничего, кроме, возможно, уважения и привязанности? Что бы вы тогда сказали?
– Я бы сказала «нет». Я никогда не выйду замуж до тех пор, пока не полюблю сама.
– С другой стороны, – продолжал Дикс, – предположим, вы влюбились в кого-то, кто ничего не может вам дать, не вызывает одобрения со стороны ваших родителей, не может по-настоящему вызывать у вас уважения или восхищения, но вы, тем не менее, независимо от себя влюблены в него. Что тогда?
Элоэ показалось, что ресторан вдруг затих, как будто все разом замолчали и ждут ее ответа. Вопрос, казалось, повторялся и повторялся вновь у нее в голове, как будто его там высекли огненными буквами. И шепотом она ответила:
– Я не знаю! Я не знаю!
Глава 5
Сидя за рулем, при свете лучей утреннего солнца Элоэ почувствовала себя так, будто она впервые видит Францию.
Накануне она сильно нервничала, ее пассажир так отвлекал ее своим поведением, со всеми вытекающими отсюда последствиями, что она не могла наслаждаться изумительным сельским пейзажем с его утонченными красками лесов и полей и маленькими выбеленными деревушками с их древними церквями. Только теперь она стала замечать красоту во всем, что видела:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28