Даже немного рано.
Корнелия замолчала и больше не задавала вопросов, но всю дорогу терзалась беспокойством, действительно ли герцог все еще там.
Когда наемный экипаж остановился напротив неброского входа в ресторан, Корнелия почувствовала себя слегка разочарованной. Она ожидала чего-то необычного, даже фантастического.
Но когда она ступила внутрь, то атмосфера самого знаменитого ресторана Парижа заворожила ее. Квадратный зал с малиновой и золоченой обивкой и зеркалами, искрящимися, как бокалы с шампанским, от поднимающихся со дна сверкающих пузырьков, ослепил Корнелию в первый момент. Сам воздух здесь, казалось, возбуждал и пьянил. Быстрая музыка горячила кровь, и танцующие пары двигались в такт этому зажигательному веселью. Красивые женщины были одеты в вечерние туалеты и шляпки с перьями. На них было множество сверкающих украшений, которые тем не менее блистали не ярче, чем их горящие глаза и улыбающиеся красные губы.
Единственное, что поняла Корнелия сразу, увидев этих женщин, как ни глубока была ее неискушенность, что они относятся к другому обществу, не соприкасающемуся с тем, которое она узнала в Лондоне. Они не были леди в том понимании этого слова, с которым Корнелию ознакомили в Англии, хотя в этих женщинах не было ничего вульгарного или неприличного. Они были красивы и ярки, как цветы, непосредственны и живы, как дети, наслаждающиеся своим участием в общем веселье.
У «Максима», как позднее узнала Корнелия, собирались сливки полусвета, и Хьюго, метрдотель заведения, строго следил за тем, чтобы не нарушить тот высокий стандарт, который сделал ресторан самым популярным местом развлечений во всей Европе.
Здесь собирались аристократы всех национальностей — цвет французского дворянства, вельможи европейских дворов и многих других стран.
Метрдотель проводил Рене к столику, который держали для нее постоянно. «Королевская ложа», как кто-то шутливо назвал его, и это было не очень далеко от истины, ведь Рене, без сомнения, являлась королевой в этом мире веселья и наслаждений.
Глаза Корнелии все время выискивали одно лицо, одного человека среди толпы смеющихся, веселящихся людей. Когда маленькая компания уселась, Арчи заказал икру и бутылку шампанского, которую подали в серебряном ведерке, обложенную льдом.
— Не смотри так пристально, Дезире, — приказала Рене.
И в этот момент Корнелия увидела его! Герцог сидел на другом конце зала, и она разглядела его и сидящих с ним рядом женщин. На секунду все, казалось, поплыло перед глазами Корнелии так, что она ничего не могла различить.
— Выпей немного шампанского, — спокойно произнес Арчи, — тебе станет лучше.
Корнелия залпом выпила бокал, предложенный ей Арчи, и он придал ей сил снова взглянуть на мужа. Кто-то засмеялся за тем столом, и теперь он поднял свой бокал, чокаясь с хорошенькой ярко-рыжей девушкой в нарядном платье, обшитом блестками.
Заиграла новая музыка, и пары закружились по залу. Герцог был среди них. Его партнершей оказалась не рыжеволосая девушка, а блондинка с голубыми глазами, которая слегка напоминала Лили Бедлингтон. Корнелия старалась не глядеть на танцующую пару, опуская глаза к столу, но наблюдала за ними из-под полуопущенных ресниц. Она поняла, что герцог заметил Рене, и, как только закончилась музыка, он отвел свою партнершу обратно к столику и приблизился к их компании.
— Я весь вечер надеялся на то, что вы появитесь сегодня, — донеслось до Корнелии.
Герцог взял руку Рене и поднес ее к своим губам.
— Как приятно увидеть вас здесь снова, — заметила Рене.
Герцог поклонился.
— Клянусь, что без вас Париж не Париж! Пока я не увидел вас, я чувствовал совершенную скуку.
— Вы искусный льстец, — показала свои ямочки Рене, — и это комплимент, которым я редко награждаю англичан.
— Как поживаете, Блаф? — спросил герцог, пожимая руку Арчи.
— Как всегда, — отозвался тот. — Как Лондон?
— Скучен и пасмурен, как всегда, — ответил герцог.
Он смотрел на Корнелию, отвечая. Она старалась не глядеть на него, рассматривая танцующих и стараясь держаться спокойно и равнодушно.
Только ее пальцы крепче стиснули бокал с шампанским.
— Не представите ли вы меня вашей подруге? — мягким голосом спросил герцог, обращаясь к Рене.
Она улыбнулась в ответ, но отрицательно покачала головой.
— Нет, mon cher , это знакомство было бы ошибкой. Она — не для вас!
— Что вы имеете в виду?
Герцог выглядел чрезвычайно заинтригованным словами Рене. В это время услужливый официант принес ему стул, и он сел лицом к Корнелии и Рене и спиной к залу.
— Она deja fres occupee, — пояснила Рене.
— И это та причина, по которой я не могу познакомиться с вашей подругой?
Рене пожала плечами:
— Она очень хороша собой, но мысли ее заняты другим.
— Я все же хочу познакомиться с ней.
— Ну хорошо, раз вы так настаиваете, — ответила Рене.
Она коснулась руки Корнелии, привлекая ее внимание.
— Дезире, позволь представить тебе герцога Роухэмптона… моя подруга, мадемуазель Сент-Клауд.
Герцог поднялся, и Корнелия протянула ему свою руку. Тот коснулся ее губами, а затем, обойдя столик, уселся рядом с ней.
— Вы парижанка? — спросил он, говоря по-английски, как говорил до этого с Рене.
— Нет, монсеньер. Я только гощу у своей подруги, — ответила Корнелия с акцентом, который для нее самой прозвучал непривычно.
— Это замечательно, потому что мадам де Вальме мой хороший друг тоже.
— В самом деле?
— Да, и я собираюсь ее навещать регулярно, пока я в Париже.
— Это должно быть хорошо… для Рене.
Возникшая пауза была очень выразительна.
— И это все? — мягко спросил герцог.
— Что же еще?
— Я надеялся, что вам тоже будет приятно повидать меня.
— Mais, Monsieur, откуда я могу это знать? Я никогда прежде не видела вас. Не можете же вы рассчитывать, что заинтересуете меня с первого взгляда.
— Я обещаю вам, что постараюсь быть интересен для вас.
Корнелия издала легкий смешок.
— И вы ждете, что я должна благодарить вас за это?
Она отпила глоток шампанского и решила про себя, что она, должно быть, легкомысленная особа! Оказалось так легко флиртовать, делать остроумные замечания и колкие выпады. Но, разумеется, она была одета иначе, чем прежде, и знала, что очень привлекательна.
Какой же глупой была она в прошлом! Какой идиоткой! Хотя до некоторой степени отчаяние ее положения придало ей силы и храбрости вести себя по-новому, она с удовольствием обнаружила в себе умение держаться уверенно и раскованно.
Рене привлекла внимание герцога.
— Почтите ли вы нас своим присутствием за ужином? — спросила она.
— Если вы пожелаете пригласить меня, — ответил тот.
— О! Если вы сумеете любезно попросить меня об этом, я дозволю вам остаться.
— Похлопочите за меня, — обратился упрашивающим тоном герцог к Корнелии.
— Нет ли здесь ваших друзей, которые могли бы огорчиться, что вы их оставили? — спросила. она.
— Я здесь один, — ответил герцог, — один и скучаю! Вернее, я скучал всего несколько минут тому назад…
Выражение его глаз заставило Корнелию быстро отвести свой взгляд. Она никогда не видела его таким прежде, подумала Корнелия, таким веселым, таким жизнерадостным, таким молодым.
Обычно он имел вид серьезный и задумчивый, и Корнелия догадывалась, что это связано с его интригой с тетей Лили и навязанной ему тягостной ролью в этом спектакле, которая ему претит.
Официант принес бокал герцогу и наполнил его шампанским. Роухэмптон поднял руку с бокалом.
— Avos beaux yeux, Mademoisele! — провозгласил он.
Корнелия тоже подняла свой бокал.
— Mersi, Monsienr. Я хотела бы выпить за вас, — произнесла она, — но я… как это сказать… не знаю, что говорить…
— Выпейте за нашу следующую встречу, — предложил герцог.
— А вы полагаете, она состоится?
— Обязательно, — твердо сказал он, — я клянусь вам в этом!
Глава 10
Корнелия проскользнула в свою комнату в «Ритце» спустя несколько минут, как пробило пять часов утра. Она боялась столкнуться с герцогом в вестибюле отеля или на лестнице, хотя шансы на это были ничтожно малы. Герцог проводил дам до апартаментов Рене и раскланялся. Корнелия же выждала некоторое время, прежде чем отправиться следом.
Арчи тоже попрощался с обеими дамами в дверях, со значением пожав руку Корнелии. И она ответила ему самым сердечным рукопожатием.
Потом дверь захлопнулась, Корнелия и Рене услышали звук шагов обоих джентльменов на лестнице и сразу затем — шум отъезжающего экипажа.
Корнелия издала легкий восторженный вскрик и с блестящими глазами протянула руки к своей новой подруге.
— Спасибо, спасибо вам, мадам, — сказала она. — О! Как я могу выразить вам свою признательность за то, что вы сделали для меня.
— Будь осторожна! — отозвалась Рене спокойно. — Это только начало. Тебе предстоит еще долгий путь, дитя мое.
— Да, я знаю, — ответила ей Корнелия. — Но он просил меня поужинать с ним вечером.
— И что же ты ответила?
— Я долго колебалась, но, в конце концов, так как он настаивал, сдалась. Я ответила, что он может навестить меня здесь около половины одиннадцатого. Вы не будете возражать?
В голосе Корнелии прозвучали такая мольба и надежда, что Рене улыбнулась.
— Конечно, не буду, — ответила она. — Но нам нужно подобрать тебе новые наряды. Конечно, у меня есть еще кое-что, кроме того платья, что я дала тебе…
— Вы так добры! — воскликнула Корнелия. — Я не представляла себе, что какая-нибудь женщина могла бы сделать то, что вы делаете для меня.
— Для тебя и для Арчи, — произнесла Рене с улыбкой. — А теперь, дорогая, тебе нужно переодеваться и спешить в отель.
Мари развесила одежду Корнелии на стуле в спальне. Корнелия с отвращением поглядела на нее.
— Как я ненавижу это платье теперь, когда знаю, как я выгляжу в другом!
— Да, тебе необходимо приобрести новые платья и множество других вещей, — согласилась Рене. — И мы должны отправиться за покупками сегодня же днем.
— Днем? — переспросила Корнелия тревожно. — Но как? Как я смогу уйти?
— А ты не знаешь, какие планы у твоего мужа? — спросила Рене. — Ладно, я полагаю, ты можешь сообщить ему, что желаешь обновить свой гардероб французскими туалетами. Если я не ошибаюсь, герцог не пожелает составить тебе компанию в экспедиции по магазинам. Французы любят ходить по портным, а англичане питают к этому отвращение. Это заставляет их чувствовать себя не в своей тарелке.
— Уверена, что вы правы, — засмеялась Корнелия. — Я не могу представить своего мужа в галантерейной лавке.
— Очень хорошо, тогда как только ты освободишься, лети сюда. Ты переоденешься и отправишься со мной по магазинам как Дезире.
— Я покажусь в дневное время? — спросила Корнелия. — Но это ужасный риск!
— Глупости! Я говорила тебе, что герцог не узнает тебя, и была права. Никто даже на секунду не заподозрит, что эта шикарная большеглазая femme du monde , о которой только и разговору было ночью у «Максима», насамом деле старомодная чопорная герцогиня Роухэмптон, которая носит темные очки.
— Да, это верно, — удивленно произнесла Корнелия. — И я сама с трудом могу поверить себе.
Мне кажется, что я сплю, а когда проснусь, то обнаружу себя в Лондоне горько рыдающей в подушку от того, что я уродина по сравнению с тетей Лили.
Корнелия на секунду сделала паузу и бросила взгляд на себя в зеркало. Затем прибавила правдиво:
— Но я и в самом деле все-таки не так красива, как она, и никогда не буду такой!
— Красота — это еще далеко не все, — возразила Рене. — Ты ведь не можешь назвать меня красавицей, не правда ли?
— Нет… я имею в виду… я не знаю, как ответить на ваш вопрос, — запинаясь, сконфуженно пробормотала Корнелия.
— Ты должна отвечать честно, — сказала Рене. — Да, я не красавица, хотя мужчины любят меня. И не за мой внешний вид, а за мой характер, мой ум, мои привычки, мое тело и — за все, вместе взятое! Женщина увлекает мужчину не только хорошеньким личиком, но кое-чем гораздо более важным — индивидуальностью, которая делает ее неповторимой.
— Я поняла, — кивнула Корнелия. — И как бы я хотела быть похожей на вас!
— Сначала на тетю Лили, затем на меня, — насмешливо заметила Рене. — Дорогое мое дитя, будь сама собой. Ни один мужчина не полюбит копию другой женщины или ее бледное эхо. Все они хотят чего-то уникального, того, про что они смогут заявить: «Она не похожа ни на одну женщину, которую я встречал раньше!»
— Я попытаюсь, да, я попытаюсь стать такой, — горячо пообещала Корнелия.
Солнце уже показалось из-за крыш домов, и Корнелия быстро переоделась в свой прежний наряд.
Она рассчитывала, что ей придется одной возвращаться в отель, и была крайне изумлена, когда, выйдя на улицу, обнаружила поджидавшего ее Арчи. В цилиндре, беспечно надвинутом на одно ухо, он стоял, прислонясь к колонне у входа, и мурлыкал себе под нос какой-то мотив.
— Арчи! Как ты мил! — воскликнула Корнелия.
— Я должен доставить тебя в целости и сохранности домой, — ответил тот, помогая ей усесться в экипаж. — Тебе понравилось?
— Это был самый удивительный вечер, который я когда-либо проводила, и мадам де Вальме так была добра ко мне — и все это благодаря тебе!
— Все прошло великолепно, как мне показалось, — сказал Арчи. — Но я должен сознаться, что изрядно переволновался, когда Роухэмптон направился к нашему столику. Если бы он узнал тебя, хлопот бы не обобраться. «Максим»— не место для леди.
— Я не понимаю, почему нет, — запротестовала было Корнелия, но тут же начала смеяться.
Ей припомнилось, как уже в бледный предутренний час хорошенькая балерина танцевала на столе, приподняв свои юбки, вызывая шумное одобрение и аплодисменты гостей ресторана, а несколько молодых людей пили шампанское из туфельки знаменитой актрисы Габи Деслас, которая произвела фурор, прибыв после полуночи в шляпе двух футов высотой, украшенной страусовыми перьями, и в дюжине снизок изумительного крупного жемчуга, достигающих колен.
Теперь, на трезвую голову, Корнелия легко могла представить себе, как бы возмутилась тетя Лили при виде подобных сцен, хотя у «Максима» это воспринималось весело и безобидно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32