— Таким образом, — сказал он, — ты станешь французской графиней де Созе, и уверяю тебя, по этому поводу не возникнет никаких недоразумений. Семидесятилетний граф, который был последним в этом роду, вот уже два месяца как скончался.
— Что оказалось, конечно же, весьма кстати для вас, папа, — насмешливо прокомментировала Дарсия.
— Мне всегда немного везло, — просто сказал лорд Роули.
— Итак, теперь я должна стать француженкой?
— Только отчасти, — поправил ее лорд Роули. — Для окружающих твой отец был наполовину француз, а мать — чистокровной англичанкой. Я обеспечил тебе вполне респектабельное генеалогическое древо, согласно которому фамилия Грэй-сон, которая, видимо, прекратила свое существование с середины нашего столетия, восходит к царствованию короля Карла Второго.
Лорд Роули помолчал, потом добавил:
— Я подумал, что раз в твоих жилах течет моя кровь, упоминание Веселого Монарха будет вполне оправдано.
Какое-то время Дарсия пыталась сопротивляться его улыбке и озорному огоньку в глазах, но потом не удержалась и рассмеялась:
— О, папа, вы неисправимы! Как только вы додумались до такой фантастической и явно неосуществимой затеи?
— Напротив, я полагаю, все будет очень просто, — сказал лорд Роули. — Я продумал каждую мелочь, выявил слабые места в моем плане, и, клянусь, нужно быть волшебником, чтобы распутать этот клубок.
Дарсия, смеясь, ответила:
— Все это ужасно нелепо, но все же я тронута, очень тронута тем, папа, что вы думаете обо мне. Вопрос только в том, что я не имею ни малейшего желания выступать в роли расфуфыренной дебютантки, приседать в реверансе перед королевой, чего, по-видимому, вы от меня ждете, и вращаться в так называемых высших кругах. Я хочу жить вместе с вами.
Дарсия улыбнулась и продолжала:
— Что может быть лучше, чем услышать от вас: «Я сыт по горло этим местом! Мы уезжаем завтра утром», — и смотреть, как вся прислуга начинает паковать вещи, не имея ни малейшего представления о том, где мы окажемся: в Сахаре или в венецианском дворце.
— Прекрати испытывать мое терпение, — сказал лорд Роули. — Вечно вам, женщинам, подавай яблоко, которого не достать. Нет, моя дорогая, однажды, хотя сейчас ты так и не думаешь, ты скажешь мне спасибо, потому что, должен признать, я впервые за многие годы поступаю так, как положено отцу.
— Вы не заботитесь о моем будущем, а делаете меня несчастной! — заявила Дарсия. — О, папа, нам было вместе так весело и я так вас люблю!
— Именно потому, что и я люблю тебя, тебе, черт побери, лучше сделать то, что я говорю! — отрезал лорд Роули, но говорил он с усилием, и Дарсия поняла, что на самом деле отец готов уступить ей. Она всегда знала, что в его жизни и в его сердце ей отведено такое место, которого не дано занять ни одной женщине, да и того, что спрятано в тайниках его души, им никогда не узнать.
Пока Дарсия раздумывала, обвить ли ей шею отца руками и начать упрашивать его или лучше попытаться привести разумные доводы, лорд Роули встал, предложил подняться Дарсии и подвел ее к огромному зеркалу в золотой оправе.
Поглядев в зеркало, Дарсия не могла не признать, что они с отцом вместе смотрятся великолепно.
Конечно, она была ниже его ростом, но в их облике проглядывало бесспорное сходство.
Зато черты девушки были более одухотворенными, и в них светилась молодость, наивность и чистота, которых недоставало красивому, умудренному опытом лорду Роули. Он тихо проговорил:
— Взгляни на себя. Ты красива, Дарсия, и с моей стороны было бы преступлением позволить тебе растратить свою красоту, ведя образ жизни, подобный моему, который совсем не подходит тебе.
— Но если я сама думаю иначе?.. — начала Дарсия.
Отец прижал палец к ее губам.
— Ты любишь меня, — сказал он, — а потому сделаешь так, как я хочу. Я тоже люблю тебя и поэтому должен вычеркнуть тебя из своей жизни, по крайней мере до тех пор, пока ты не будешь нуждаться во мне совсем по другой причине, нежели сейчас.
Дарсия поняла, что он имеет в виду, и глубоко вздохнула:
— Я действительно должна… так поступить… папа?
— Ты сделаешь так, потому, что я любил твою мать, потому, что люблю тебя, и еще потому, что, хотя мы делаем вид, что это не так, все-таки оба знаем, что хорошо, а что плохо, — сказал лорд Роули.
На мгновение их взгляды встретились в зеркале, и Дарсия поняла, что между ними происходит молчаливый поединок — но выиграть его, к сожалению, неизбежно должен был отец. Она с горечью подумала, что вынуждена уступить. Ей не пришлось ничего говорить, лорд Роули без слов понял, что она сдалась.
Он слегка обнял ее за плечи.
— Теперь, в оставшуюся часть вечера, — сказал он совсем другим тоном, — давай наслаждаться обществом друг друга и безудержно веселиться, пусть даже слегка сумасбродно, пока тебе не настанет пора возвращаться.
Глава 2
Поезд медленно приближался к вокзалу Виктории, и Дарсия подумала: «Вот и началась моя новая жизнь».
В действительности эта новая жизнь началась еще в Париже. Но тогда ей не было нужды все время притворяться, ведь там она общалась только с маркизой, отлично знавшей, чья она дочь.
Госпожа де Бьюлак оказалась именно такой, какой представляла ее Дарсия. В молодости она была красавицей, но еще не утратила былой привлекательности, несмотря на седину и морщинки вокруг ее темных выразительных глаз. После первого же их разговора Дарсия поняла, что маркиза не только обладает острым живым умом, но и не лишена чувства юмора.
Уехав из монастыря, Дарсия боялась, что отец вдруг захочет вернуть ее туда. После веселой и яркой жизни с отцом, монотонное, расписанное по часам существование казалось невыносимым. За эти два года Дарсия добилась всего, чего ждал от нее отец, но вести такой образ жизни и дальше она, пожалуй, не смогла бы.
Дарсия вспомнила, как лукаво блеснули глаза маркизы, когда она неожиданно спросила:
— Ну кто, кроме твоего отца, смог бы придумать столь забавное и в то же время неслыханно дерзкое приключение?
— Именно это я и сказала ему, — ответила Дарсия.
— Я знаю твоего отца уже многие годы, он всегда был верным другом моему мужу… и мне.
Дарсия укрепилась в догадке, что ее отца и маркизу когда-то связывало нечто большее, чем просто дружба.
— Я согласилась в этом участвовать не только потому, что мне бы хотелось помочь твоему отцу и его дочери, — продолжала маркиза, — но и потому, что его предложение — кажется, я правильно подобрала слово — пришлось как нельзя вовремя, ибо в тот период я чувствовала себя подавленной и опустошенной и мне нужно было отвлечься. Со смертью мужа я начала осознавать, что в обществе, где благодаря его положению я всегда играла немалую роль, теперь нет для меня места.
— Ну что ж, значит, мы обе выгадаем от интриги, которую затеял отец, — произнесла Дарсия и с удовольствием заметила, что лицо маркизы осветила улыбка.
Дарсия знала, что никто и ничто не сможет заменить ей общества отца, и от этого у нее все время немного щемило сердце. Тем не менее она испытывала приятное волнение, посещая парижские магазины и покупая модные платья, каждое из которых — в этом она была твердо уверена — у любой женщины вызвало бы чувство зависти.
Речь шла не просто о приобретении нескольких нарядных платьев. Необходимо было обновить весь гардероб. Поэтому покупки отнимали немало времени, и посыльные ежедневно приносили в дом маркизы огромное количество коробок.
Вместе с тем, согласно инструкциям лорда Роули, им нельзя было медлить с отъездом из Парижа.
— Необходимо, чтобы вы прибыли в Лондон точно в нужный момент, — объяснял он дочери. — Тогда, когда девушки, впервые выезжающие в этом сезоне, уже утратили для света очарование новизны и пресыщенное, скучающее общество занято поисками новой темы для разговора.
— А вы хотели бы, чтобы этой новой темой стало мое появление?
— Да. И будь уверена, моя дорогая, оно ею станет. Я арендовал лучший дом на Парк-лейн и купил для тебя превосходных лошадей. Даже если мужчины не разглядят твоего лица, они не смогут не обратить внимания на этих великолепных скакунов.
Ясно было, что лорд Роули и мысли не допускает, что можно не заметить красоту его дочери. Дарсия рассмеялась и сказала:
— Да… Вы всегда учили, что мудрость заключается в умении перестраховываться.
— Уверен, что, поскольку речь идет о тебе, в этом нет нужды. Но ты и без меня знаешь, что, хоть хорошенькое личико и может служить удачным началом, для того чтобы закрепить успех, нужно иметь кое-что про запас.
— Что же еще вы приготовили для меня?
— Бал, после того как ты будешь представлена ко двору, и строжайший наказ маркизе и близко не подпускать к тебе охотников за приданым и таких, как я, ловеласов.
— Я начинаю думать, — поддразнила его Дарсия, — что ваша затея потребует больших расходов, но окажется весьма скучной и мне, несмотря на все ваши усилия, так и не удастся выйти замуж.
К ее удивлению, отец не только не рассмеялся, напротив, его лицо стало непривычно серьезным.
— Одна лишь мысль, что ты будешь принадлежать другому мужчине, вызывает у меня приступ ревности. И все же, моя малышка, я понимаю, что тебе нужен муж, чтобы он заботился о тебе.
— Но только если я его полюблю! — вспыхнула Дарсия.
— Бывает, что любовь приходит и после замужества, — наставительно произнес лорд Роули.
— Ну да, а также скука и отвращение.
Отец воздел руки к небу. Этот почти театральный жест больше пошел бы французу, нежели англичанину.
— Как бы там ни было, — предостерег он, — будь осторожна, когда полюбишь кого-нибудь.
— Я постараюсь, — пообещала Дарсия. — Но я хочу предупредить вас, папа, что я дала себе клятву не выходить замуж за нелюбимого человека, каким бы многообещающим ни представлялся брачный союз с ним.
— Что ж, мне остается только надеяться, что твой брак будет так же удачен, как мой.
Когда она и маркиза ехали из Парижа в Кале, Дарсия решила, что наконец наступило время задать вопрос, который занимал ее уже несколько дней. Она тщательно выбирала подходящий момент, выжидала, пока они с маркизой получше подружатся и привыкнут друг к другу. Она не хотела, чтобы та придала слишком большое значение этому разговору.
— Я все пытаюсь вспомнить тех, — сказала Дарсия, — кого когда-то встречала в Лондоне. И хотя я не сомневаюсь, что все давно обо мне забыли, было бы интересно взглянуть, сильно ли они изменились за эти годы.
Маркиза обеспокоенно посмотрела на девушку:
— Твой отец уверен, что никто из его друзей не сможет тебя узнать.
— Я думаю, папа прав, — ответила Дарсия. — Ведь мне было всего тринадцать, когда я последний раз была в Лондоне. А до этого мы почти весь год проводили в Роули-Парк. Боже, как же там было прекрасно!
Маркиза вздохнула:
— Ужасно! Для меня просто невыносима мысль о том, что этот восхитительный дом пустует.
— Для меня тоже, — согласилась Дарсия. — Возможно, когда-нибудь все эти сплетни вокруг отца стихнут, он начнет жить как все и сможет вернуться.
Маркиза негромко рассмеялась:
— Это случится только тогда, когда он состарится настолько, что впадет в детство и не сможет передвигаться самостоятельно.
— Этого-то я и боюсь, — задумчиво проговорила Дарсия. — Но мне все равно хочется взглянуть на наш старый дом, даже если вид его меня огорчит.
— Тебе будет чем заняться и о чем подумать по приезде, ma chere, — сказала маркиза. — Но мы говорили о тех, кого ты знала в Англии. Ты помнишь их имена?
Дарсия задумалась.
— Я вспоминаю один прием в нашем поместье. Кажется, это было по случаю скачек. Как мне помнится, большинство из присутствующих были друзья отца, увлекавшиеся лошадьми.
Говоря это, она мысленно перенеслась в тот осенний вечер. Было уже около десяти, и гувернантка уложила ее спать. Но Дарсия не засыпала, поскольку отец еще не пришел, как обычно, чтобы поцеловать ее и пожелать доброй ночи. Сначала она ждала, но потом, подумав, что он забыл о ней, решила сама поискать его. Она выскользнула из кровати, накинула халатик из белого сатина, украшенный кружевными оборочками, и на цыпочках, чтобы никто не услышал, спустилась вниз. Достигнув Большого зала, она убедилась, что дамы уже удалились из столовой, так как их голоса доносились из гостиной. Это означало, что джентльмены скорее всего продолжают пить свой портвейн в столовой, и Дарсия побежала туда по длинному широкому коридору, со стен которого на нее смотрели многочисленные предки. Приоткрыв дверь в великолепную столовую, она, как и предполагала, увидела отца, сидевшего во главе стола в окружении своих друзей.
Дарсия помнила, что они смеялись над какой-то шуткой. Улыбающийся отец был так красив, что она почувствовала, как любовь к нему теплой волной охватывает все ее существо.
Она сделала несколько шагов, и тут отец заметил ее.
— Дарсия! — с удивлением воскликнул он. Она подбежала к нему.
— Вы все не приходили поцеловать меня, папа, — проговорила девочка, — поэтому я пришла сама.
— Прости меня, дорогая. Я очень виноват перед тобой, но больше этого не повторится.
С этими словами он поднял ее и посадил себе на колени. Один из джентльменов за столом пошутил:
— Роули, ваших поцелуев жаждут все женщины независимо от возраста.
На что лорд Роули ответил:
— Пройдет немного лет, и моей дочери не придется ходить за поцелуями ни ко мне, ни к любому другому мужчине. Они сами будут искать ее общества.
— В этом вы правы. Она обещает стать настоящей красавицей.
— Ты слышала, Дарсия? — повернулся лорд Роули к дочери. — Эти джентльмены говорят, что ты станешь красавицей, когда вырастешь. Но запомни, что такие комплименты редко расточаются бескорыстно.
— Одумайтесь! — воскликнул один из сидящих за столом мужчин. — Вы превратите ребенка в циника. Не лишайте ее иллюзий хотя бы до тех пор, пока она не достигнет нашего возраста.
— Будет лучше, если она научится здраво рассуждать и верно оценивать достоинства как мужчин, так и лошадей, — ответил лорд Роули.
Дарсия, увлекшаяся игрой пламени свечей в золотых украшениях на столе, при этих словах встрепенулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17