Давитта так и не поняла, что же случилось с отцом Виолетты, первым мужем Кэти, которого звали Лок.
— Он был хорош собой, — вспоминала как-то Кэти. — Темные глаза с таким, знаешь, огнем — публика по нему с ума сходила. Но как он был скучен дома, Боже мой! Я была молодая и глупая, к счастью, у Виолетты есть голова на плечах!
Давитта догадалась, что мистер Лок бросил Кэти еще до рождения Виолетты и больше они не виделись. Три года назад Лок умер, и Кэти смогла выйти замуж за сэра Иэна Килкрейга, отца Давитты.
— Должно быть, вам было очень трудно воспитывать Виолетту одной, — сочувственно заметила Давитта.
— Мне повезло, у меня были хорошие… друзья, — вскользь заметила Кэти и поспешно заговорила на другую тему.
Живя в Шотландии, Давитта научилась рыбачить и еще в детстве, познав искусство забрасывания удочки, поймала своего первого лосося.
Девушки прогуливались по пустошам, и Виолетта вскоре забыла о том, что она юная актриса, превратившись в обычную девчонку, которая весело резвилась, носилась по холмам, а в жаркую погоду плавала вместе с Давиттой в лодочке по спокойным здешним рекам.
Они катались на небольших пони, Давитта их особенно любила, болтали с крестьянами и ездили за покупками в деревню, которая находилась в двух милях от замка.
И только пару дней спустя Давитта вспомнила, что, пока они развлекались с Виолеттой, Кэти большую часть времени проводила с Гарри. Отец Давитты был занят — наступило время окота овец и надо было помогать пастухам. Потом начался нерест лосося, время хорошей рыбалки, и баронет каждый день подолгу рыбачил.
В такой ситуации случившееся, как поняла Давитта, было неизбежно и оставался только вопрос времени.
Виолетта уехала в Лондон вместе с Гарри, а вслед за ними исчезла и Кэти. Она оставила мужу письмо, в котором писала, что страстно мечтает повидать старых друзей, но не могла заставить себя прямо сказать об этом баронету, опасаясь ссоры. Подробнее она обещала написать позже.
Следующее письмо пришло, когда сэр Иэн всерьез намеревался начать поиски жены. Кэти писала, что ей очень жаль, но она не может еще раз покинуть сцену. Ей представилась возможность выступать в одном из театров Бродвея в Америке, и отказаться от этого предложения оказалось выше ее сил.
Окончательно все прояснил Гектор, заявив, что туда же, в Америку, уехал и Гарри.
— Они только об этом и говорили, мисс Давитта, как раз когда я укладывал одежду мистера Гарри, Он сказал, что такой шанс выпадает раз в жизни и упускать его нельзя.
Давитта понимала, что поездка действительно удачна для Кэти, но отца поведение актрисы взбесило. Вначале он вел себя, словно сумасшедший, а после принялся топить горе в вине.
Вскоре он скончался от пневмонии. Однажды, возвращаясь из деревни, куда он обычно ходил за виски, отец Давитты упал в канаву и пролежал там всю ночь. Только утром какой-то пастух заметил его и помог добраться до дому. Однако баронет все же сильно простудился, простуда перешла в пневмонию, и, когда наконец приехал доктор, было уже поздно.
Только тут Давитта осознала весь ужас своего положения — она оказалась без средств. Утешало только то, что у Гектора было немного денег. Отец Давитты оставил ему небольшую ферму и пожизненное содержание, и это скромное наследство каким-то образом избежало участи основного имущества баронета, распроданного за долги.
Просмотрев счета, Давитта изумилась, сколько денег отец потратил в Лондоне после матушкиной смерти. В счетах значились шампанское, платья, шляпки, меха, зонты — скорее всего, подарки для Кэти. Кроме того, имелось несколько счетов от ювелира на огромные суммы.
Давитта представляла себе, что отец стремился выглядеть молодым, блестящим юношей, как когда-то в молодости, до первой женитьбы. Ведь раньше он был владельцем изящного экипажа, состоял в лучших клубах и каждый вечер ужинал в веселой компании у Романо, Рулза или в «Континентале».
Но теперь Давитта осталась одна и с ужасом думала о том, что вещи, с детства любимые и родные, больше не принадлежат ей.
Мучивший ее вопрос и задал мистер Стерлинг:
— Что же вы будете делать, мисс Килкрейг?
Давитта беспомощно развела руками. В этот миг она выглядела особенно хорошенькой. Про себя старик поверенный сравнил ее с прекрасным нежным цветком, который может и не вынести жестокие удары судьбы.
— Вероятно, у вас есть родственники? — мягко спросил он.
— Старшая сестра папеньки уже умерла, — ответила Давитта. — У меня была двоюродная бабушка в Эдинбурге, но она тоже умерла, очень давно. А с родственниками маменьки я не знакома — они живут слишком далеко отсюда.
— Вы могли бы написать им, — предложил мистер Стирлинг.
— Мне бы очень не хотелось навязываться, — возразила Давитта. — Кажется, родственники матушки бедны.
В тот миг Западные острова казались ей другим миром.
— Боюсь, что вам нельзя более оставаться в замке, — произнес мистер Стирлинг. — Вам придется либо найти родственников, с которыми вы сможете жить, либо подыскать себе работу.
— Работу? — удивилась Давитта. — Но кем я могу стать?
— Возможно, один из моих партнеров сможет что-нибудь предложить, — предположил мистер Стирлинг. — Думаю, что в Эдинбурге найдется работа для такой девушки, как вы.
Правда, пока что я ничего не могу обещать…
— Вы очень добры, — улыбнулась Давитта, — но, хоть папенька и настаивал на том, чтобы я получила хорошее образование, мои знания вряд ли чего-то стоят.
Не зная, что добавить к своим словам, Давитта улыбнулась.
— Лучшим выходом для вас был бы брак, — произнес мистер Стирлинг.
— Боюсь, что это невозможно — мне никто никогда не делал предложения.
В этом нет ничего удивительного, по соседству с поместьем баронета не сыскать молодых людей, а в Эдинбурге Давитта бывала только проездом. После смерти матушки девушка и вовсе перестала навещать немногочисленных городских друзей.
— Я скажу вам, что я намерен делать, — начал мистер Стирлинг. — Я поговорю со своей женой и с женами моих партнеров. Возможно, удастся найти место гувернантки или что-нибудь вроде этого, — Вы очень добры, — ответила Давитта. — Благодарю вас от всего сердца!
— Что ж, до встречи.
Мистер Стирлинг сел в ожидавшую его карету, которая поехала в сторону станции. В своем старомодном невысоком цилиндре он до того походил на старейшину клана, что у девушки защемило сердце. Она словно наяву увидела его жену и жен его партнеров — они наверняка будут недовольны ее молодостью и неопытностью, как в свое время были недовольны женитьбой ее отца на актрисе. Театральное ремесло считалось в Шотландии презренным, и Давитта очень живо представила себе, как леди в Эдинбурге будут в ужасе всплескивать руками при одной мысли о падчерице какой-то актриски.
«Что мне делать? Что делать?»— в растерянности спрашивала себя девушка.
Совершенно отчаявшись, Давитта отправилась искать Гектора. Тот складывал одежду ее отца, стоя на коленях у кожаного сундука. Когда она вошла в отцовскую спальню, камердинер поднял голову и спросил:
— Ушел этот джентльмен, мисс Давитта?
— Да, — ответила девушка. — И новости он принес не самые лучшие.
Давитта ничего не скрывала от Гектора. Тот прекрасно был осведомлен о ее финансовом положении и многое объяснил еще до приезда поверенного.
— Когда все будет кончено, — произнесла Давитта, садясь на край постели, — у меня останется ровным счетом сто девяносто девять фунтов и десять шиллингов.
— Всяко лучше, чем ничего, — заметил Гектор.
— Знаю, — согласилась Давитта, — но этого хватит ненадолго. Потом придется искать работу — но кем я могу быть?
— Работу, мисс Давитта?
Гектор так и сел прямо на пол. Было ясно, что подобнее решение не приходило ему в голову.
— Боюсь, что в противном случае мне придется питаться воздухом, а это не слишком полезно для организма, — добавила Давитта.
— Но у меня есть ферма, мисс Давитта, да и работать я еще несколько лет смогу, и…
Давитта прервала его, возмущенно воскликнув:
— Что за глупости, Гектор! Ты очень добр, я это знаю, но ты не хуже меня понимаешь, что тебе нельзя больше работать!
Папенька для того и завещал тебе ферму и деньги, чтобы ты не голодал в старости!
Помолчав, она уже спокойнее добавила.
— Все равно в замке для тебя найдется работа, хотя бы на несколько дней в неделю. Тогда ты сможешь жить не очень скромно.
— Мне много не надо, мисс Давитта, — ответил Гектор. — Да и кроликов в округе хватает, и тетеревов…
Давитта рассмеялась. Склонность Гектора к охоте не была для нее секретом.
— Так что двоих я всегда прокормлю, — продолжал слуга. — Да и какой из меня едок…
— Ты самый добрый человек на свете, Гектор, — улыбнулась Давитта, — но сейчас ты говоришь глупости. Я же не могу жить под твоей опекой постоянно! Мне уже восемнадцать лет — пора учиться самостоятельности.
Она вздохнула:
— Ох, как же мне будет плохо в Эдинбурге с миссис Стирлинг!
— Это вам мистер Стирлинг предложил?
— Ну да, либо работать у нее, либо у жен его партнеров.
У Гектора появилось озадаченное выражение лица. Старик не хуже ее самой понимал, что мистер Стирлинг не одобряет и не одобрял поведение отца Давитты, а в особенности его женитьбу на Кэти.
Давитта словно наяву услышала голоса:
«Кого-ток увяз — всей птичке пропасть!»
«С кем поведешься, от того и наберешься!»
Давитте захотелось разрыдаться. Она не могла больше выносить случившегося, она не желала следить за чужими детьми и знала, что никогда не станет хорошей гувернанткой.
— Гектор… что же мне делать? — спросила она.
Тут Давитта посмотрела вниз и среди вещей отца увидела портрет Кэти, в серебряной рамочке, аккуратно уложенный поверх костюмов. Видимо, Гектор собирался завернуть портрет в одежду, чтобы не треснуло стекло.
Давитта не раз слышала от Кэти о красотках, фотографии которых регулярно появлялись в газетах и красовались в витринах. Сама Кэти не раз позировала для рекламных снимков и — подражая знаменитой Мод Бранскомб — участвовала в сюжетах на религиозные темы.
— Ах, как я была хороша! — рассказывала она Давитте, — в белоснежной сорочке, кудри распущены по плечам, а в руках крест!
В этом месте она обычно смеялась своим переливчатым смехом, который так нравился сэру Иэну.
— Забавно вышло бы, узнай эти ханжи, что фотография сделана с актрисы! Я про тех толстых куриц, которые покупают эти карточки и вешают на стены в своих почтеннейших домишках или вкладывают в Библию.
Кэти снова смеялась.
— А некоторые фотографии принесли мне немало золотых монет, так что польза от них была, и немалая!
И теперь, при взгляде на портрет Кэти, Давитту осенило.
С какой стати она должна ехать в Эдинбург и сносить косые взгляды и презрительные словечки? Не проще ли отправиться в Лондон на поиски работы? Да, решено, она поедет к Виолетте, с которой почти успела подружиться за время ее визита и которая стала бы для Давитты, единственной дочери своих родителей, сестрой.
Девушка вспомнила слова, как-то раз сказанные Виолеттой:
— Ты очень хорошенькая, Давитта, и через год-два могла бы иметь ошеломляющий успех! Если бы ты только послушалась меня и не хоронила себя заживо в этой дыре!
— Это мой дом, — мягко возразила Давитта.
— Дом-то дом, только от здешних пустошей комплиментов не дождешься, да и целоваться тут можно разве что с ветром — между прочим, от этого кожа портится.
Давитта лишь смеялась над словами Виолетты, но когда юная актриса уехала, девушка заскучала по ней. Как было бы приятно иметь подругу — но отец не любил, когда Давитта подолгу разговаривала с Кэти, считая, что общество падчерицы тяготит мачеху.
Позже, в редкие минуты трезвости, сэр Иэн все чаще звал к себе дочь, к сожалению, собеседников у него не осталось:
— Ты не думай, я вовсе не хочу, чтобы эта женщина возвращалась! — клялся он. — Я докажу, что смогу обойтись и без нее! Здесь мой дом, и если твоей мачехе он пришелся не по вкусу, пусть себе едет хоть за море — мне наплевать!
Впрочем, вскоре злость сменялась приступом меланхолии, и тогда сэр Иэн почти рыдал:
— Мне так не хватает ее, Давитта! Ты хорошая дочь, я Люблю тебя, но мужчине нужна женщина… а твоя мачеха такая красавица! А как она смеется! Жаль, что ты не видела ее на сцене! Невозможно оторвать от нее глаз до самого конца Представления!
Так он бормотал часами. Однажды Давитта, не зная, как еще развлечь отца, предложила:
— Так почему бы вам не съездить в Лондон развеяться, папенька?
Сэр Иэн бросил на нее сердитый взгляд.
— Думаешь, мне это не приходило в голову? Что я, привязан, что ли, к этой Богом забытой дыре? В Лондоне я смог бы позабыть обо всем — о да, смог бы! — но у меня совсем нет денег, понимаешь, Давитта? Нет ни гроша!
И теперь Давитта словно наяву слышала голос отца, эхом разносившийся по комнате.
Гектор аккуратно свернул костюм баронета и уложил его поверх портрета Кэти Кингстон. И Давитта решилась.
— Я еду в Лондон, Гектор, — негромко произнесла она. — Ну а если мисс Виолетта не поможет мне найти работу, я вернусь.
В начале пути поезд, в котором Давитта ехала из Эдинбурга, был набит битком. Однако пассажиры сходили на каждой остановке, и в конце концов Давитта осталась вдвоем с женщиной в вагоне «только для леди».
Гектор настоял на том, чтобы она путешествовала вторым классом.
— По-моему, это ненужная роскошь, — возражала Давитта, подсчитывая свои деньги.
— Я вас не отпущу одну в третьем классе, мисс Давитта! — уперся Гектор. — Там всякая шваль ездит, вы просто не знаете!
Давитта понимала, что старый слуга прав, но все же очень неохотно расставалась с деньгами, оплачивая билет. Гектор подыскал ей место в углу одного купе и проследил, чтобы сундуки девушки попали в багажный вагон того же поезда.
Поезд тронулся, и Давитта помахала слуге из окна, чувствуя, что прощается с самым дорогим в жизни, с любимой Шотландией, с детством. Теперь она стала одинокой взрослой женщиной, которой самой придется заботиться о себе — знать бы только, как это делается!
Впрочем, утешала себя Давитта, если она не справится, она всегда сможет вернуться к Гектору и пожить на его крошечной ферме, пока не наберется сил для новой попытки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16