Ей также пришло в голову, что Кэролайн на ее месте дрожала бы как осиновый лист.«Мне нечего его бояться! — уговаривала себя Рокуэйна. — Если я и обманула его, то он заслужил этого! Не поверю, что он может подумать о своей жене как о женщине, которая хочет, чтобы ее любили».Они ехали по прямому участку дороги с такой скоростью, что было трудно разговаривать.Рокуэйне было неприятно дышать пылью, но вскоре дорога стала петлять, и фаэтон замедлил скорость. Наконец Рокуэйна решилась спросить:— Вы до сих пор не объяснили мне, почему так срочно требуется попасть во Францию. Должно быть, у вас там какое-то дело… чрезвычайной важности?— Именно! — коротко ответил он.У него явно не было желания вдаваться в подробности, и Рокуэйна подумала, не касается ли это срочное дело леди с рыжими волосами и зелеными глазами.Или, что также вполне могло быть, какой-нибудь другой леди. Глава 5 Рокуэйна проснулась оттого, что кто-то раздвинул шторки. Она открыла глаза и никак не могла понять, где находится.Потом она сообразила, что находится на яхте маркиза.Когда камердинер, приставленный к ней накануне вечером, раздвинул занавеску на последнем иллюминаторе и обернулся, Рокуэйна воскликнула:— Ой, уже утро!— Да, миледи, вы проспали всю ночь. Рокуэйна оглядела каюту, не веря тому, что услышала.Но тут она все вспомнила.Казалось просто невероятным, что с того момента, когда они доехали до основной трассы, она перемолвилась с маркизом едва ли несколькими словами.Отъехав от замка, они в течение двух часов двигались с феноменальной, на ее взгляд, скоростью, пока не подъехали к большой гостинице.— Мы пробудем здесь ровно двенадцать минут, — сказал маркиз.Рокуэйна ничего не ответила.Около фаэтона ее приветствовал хозяин гостиницы, затем горничная проводила ее в комнату.Там находилась еще одна горничная, и пока Рокуэйна умывалась, девушки почистили ее плащ и шляпку.Рокуэйна очень спешила, но когда спустилась вниз, там она застала лишь слугу маркиза, которому было поручено обслуживать ее.— Его милость приветствует вас, миледи, — сказал слуга, — он уже поел и пошел проверить лошадей.Рокуэйна съела кусок жареной утки и, так как изнемогала от жажды, с удовольствием выпила бокал шампанского.Девушке показалось, что отведенные ей двенадцать минут давно прошли, и она вышла на крыльцо. Фаэтон был запряжен другими лошадьми, а маркиз в нетерпении стоял рядом, держа вожжи.Когда поздним вечером они доехали до окрестностей Дувра, Рокуэйна отдала должное необыкновенной организованности маркиза.После обеда они еще дважды меняли лошадей, и на каждой почтовой станции, в течение пятиминутной передышки, ей предлагали легкую закуску и бокал шампанского.Их путешествие как нельзя лучше соответствовало словам герцога: «Спешка, спешка!» Но Рокуэйна не возражала. Она понимала, что, пока обман не раскрыт, каждая минута этой «спешки» означает все большую безопасность для Патрика и Кэролайн.Когда наконец приехали в Дуврскую гавань, Рокуэйна увидела у пирса роскошную яхту маркиза, которая оказалась гораздо больше, чем она себе представляла.Как только они поднялись по трапу и капитан подошел, чтобы поприветствовать пассажиров на борту вверенного ему судна, маркиз, пожав ему руку, резко спросил:— Багаж прибыл?— Полчаса назад, милорд!— Хорошо! Тогда отплываем, капитан Бэйтсон.— Слушаюсь, милорд!Пока маркиз беседовал с капитаном, невысокий человек, оказавшийся, как она позднее узнала, камердинером маркиза, попросил ее сойти вниз.Рокуэйна последовала за ним и оказалась в большой, очень комфортабельной каюте, где один из ее чемоданов уже лежал открытым и отчасти распакованным.Рокуэйна увидела, что рядом с ночной сорочкой лежит вечернее платье.— Я полагал, что после дороги, — сказал камердинер, — ваша милость захочет принять ванну.— Большое спасибо. — Она действительно мечтала о ванне и понимала, что на яхте ванна — большая роскошь.Она догадывалась, что ей отвели хозяйскую каюту, и только тут ей пришло в голову, что, возможно, маркиз намеревается делить эту каюту с ней.Рокуэйна, естественно, не испытывала ни малейшего желания быть в каюте вместе с ним и со страхом подумала, что близится минута, когда она должна будет сказать маркизу всю правду.Рокуэйна намеренно задержалась в ванне, полагая, что лучше будет, если маркиз все узнает, когда они уже будут в открытом море, тогда по крайней мере он не сможет отправить ее на берег.Она услышала грохот якорной цепи и поняла, что они вышли из гавани. Так как яхта принадлежала маркизу, было вполне логично предположить, что она может развить большую скорость.Когда девушка вернулась из ванной и увидела на постели ночную сорочку, она неожиданно почувствовала головокружение от нервного переутомления.Она не спала предыдущую ночь, а теперь голова раскалывалась от морской качки.«Отдохну хотя бы несколько минут», — сказала она себе.Койка была удивительно удобной, а подушка показалась легким пушистым облачком, в которое она погрузилась и все забыла…Сидя в постели, Рокуэйна спросила:— Мы пересекли Ла-Манш?— Именно так, миледи. Его милость приветствует вас и просит передать, что, если вы не возражаете, он хотел бы выехать через час.Камердинер уже шел к дверям и на ходу добавил:— Сейчас принесу вашей милости завтрак. Должно быть, стюард ждал за дверью, так как камердинер тут же вернулся и поставил поднос с едой около постели.Посмотрев на еду, Рокуэйна почувствовала, что проголодалась. Ей стало интересно, что подумал маркиз, когда она накануне не пришла ужинать с ним и проспала всю ночь.Завтракая, она думала о том, что в этот день, наверное, продолжится такая же гонка, как и вчера.Как бы то ни было, она знала: маркиз не захочет откладывать отъезд в Париж из-за долгой беседы с ней, которая будет неизбежна, если он узнает, что она не Кэролайн.«Лучше признаться во всем, когда мы приедем в Париж», — думала она.Девушка оказалась права, предположив, что гонка будет продолжаться: когда она вышла на палубу, маркиз уже ждал на пристани в фаэтоне.Она еще не знала, что лошадей и грумов он послал сюда загодя и что их багаж был отправлен в Париж сразу же по прибытии в порт.Чемодан, находившийся в ее каюте, забрали накануне так тихо, что она не проснулась, а камердинер приготовил ей платье, в котором она ехала в первый день.Кроме того, он оставил ей шифоновый шарф.— Я посчитал, что он понадобится вашей милости, — сказал он. — Дороги во Франции еще более пыльные, чем наши, а погода сейчас ветреная.Рокуэйна поблагодарила его и прикрепила шарф к шляпке, подвязав его у подбородка. Таким образом, ее лицо было скрыто от взглядов маркиза еще лучше, чем накануне, и она подумала, как пока все складывается удачно.Иногда ей казалось, что все происходящее это не реальность, а какой-то странный сон, но обручальное кольцо на руке говорило об обратном.Миновав извилистые дороги в окрестностях Кале, они выехали на прямую дорогу, ведущую в Париж.Первые два часа кони неслись словно ветер.Потом происходила такая же смена лошадей, что и накануне.В полдень был легкий обед, с которым маркиз расправился еще до того, как Рокуэйна сошла вниз. На почтовых станциях, где они меняли лошадей, подавали шампанское и восхитительную булочку или пирожное, которое таяло во рту.Когда они добрались до пригорода Парижа и Рокуэйна увидела первые высокие дома с серыми жалюзи, девушка поняла, как она устала.Рокуэйна решила, что сегодняшний вечер не годится для признания и разговора. Она так устала, что даже не могла бы найти нужных слов, и, пожалуй, если бы маркиз рассердился, она просто разрыдалась бы.«Нет, сегодня я не скажу ему ничего, потому что он бессердечный человек. Ведь он мог бы по крайней мере притвориться, что питает хоть симпатию к той женщине, с которой связал свою жизнь. Но нет, все было сделано в спешке, в высшей степени оскорбительно. Разве можно быть таким бесчеловечным, эгоистичным и поистине жестоким?» — думала Рокуэйна.Девушка исполнилась решимости высказать ему все, если он будет обвинять ее в обмане.Но только не сегодня. В этот день ее нервы не выдержат.Они ехали по узким извилистым улочкам, затем по более широким, и девушка поняла, что центр города близко.Маркиз остановил фаэтон во дворе шикарного особняка, какого ей еще не приходилось видеть, вынул из кармана жилета золотые часы и удовлетворенно сказал:— Одиннадцать часов десять минут! Каким-то чужим голосом, оттого что у нее пересохло во рту, девушка из любопытства спросила:— А каков рекорд?— Двенадцать часов!Было ясно, что он весьма доволен собой. Выйдя из фаэтона, Рокуэйна почувствовала, что ноги ее не держат.В холле ее приветствовал слуга в роскошной ливрее. Она догадалась, что это придворный камердинер.Он повел ее по изящной лестнице с золочеными резными перилами, затем по коридору, стены которого были увешаны прекрасными картинами, и, наконец, открыл перед ней дверь в комнату, которая, по всей вероятности, была спальней.— Это собственный дом маркиза? — спросила она.— Его милость приобрел его три года назад у герцога де Гревиля, мадам, — сказал камердинер, — и теперь мы имеем честь служить милорду.Опочивальня выглядела очень романтично: расписной потолок, верхняя часть стен — в золотисто-белых обоях, нижняя обита панелями, задрапированными шелковой тканью голубого цвета.Рокуэйна решила, что это прекрасный фон для ее светлых волос.В алькове спальни, под шелковым балдахином, размещалась огромная кровать с золоченой резьбой. Однако Рокуэйна так устала, что заснула бы сейчас не только на таком ложе, но и в стогу сена.— Это ваша femme de chambre, Madame Камеристка, мадам (фр.).

, — сказал придворный камердинер.Молодая женщина, которая развешивала в шкафу платья Кэролайн, повернулась и сделала реверанс.— Ее зовут Мари, — продолжал он, — и я надеюсь, ваша милость будет ею довольна.— Я в этом уверена, — ответила Рокуэйна. — Я очень устала, Мари, и хотела бы лечь спать.Она сказала это по-французски, и Мари воскликнула:— Миледи говорит на нашем языке, как парижанка!— Merci, — поблагодарила Рокуэйна.Она собиралась добавить, что наполовину француженка, но подумала, что, дойди такая информация до ушей маркиза, он несказанно удивится.Вместо этого она сказала камердинеру:— Будьте добры, передайте месье маркизу: я сожалею, что не смогу поужинать с ним, но путешествие было долгим и очень утомило меня.— Я уверен, что месье маркиз поймет, — ответил камердинер.Он вышел, и хотя Рокуэйна с удовольствием поболтала бы с Мари на языке своей матери, но от усталости она не могла произнести ни слова. Мари раздела ее, и Рокуэйна улеглась на райском ложе.Она заснула в то же мгновение и уже не слышала, как камеристка вышла. Правда, позже ей показалось, что принесли ужин, но она лишь повернулась на другой бок и продолжала спать.Когда на следующее утро Рокуэйна проснулась, она поняла, что уже не может вот так просто спрыгнуть с постели и раздвинуть шторы; нужно было позвонить в колокольчик, и вызвать камеристку, что она и сделала.Через минуту появилась Мари.Когда Мари подняла жалюзи и комнату залил солнечный свет, она показалась Рокуэйне еще прекраснее, чем вечером.— Отдохнули, Madame? — спросила Мари.— А сколько времени?— Почти полдень, Madame. Рокуэйна рассмеялась.— За всю жизнь я еще не спала так долго! Но тут же подумала, что за всю жизнь ей не доводилось совершать и такого изнурительного путешествия.Но еще до путешествия она испытывала огромную нервную нагрузку с того дня, когда Кэролайн уехала в Лондон, а она дала согласие на безумное предложение Патрика — выйти замуж за маркиза.Казалось просто невероятным, что все прошло, как они задумали. Теперь Кэролайн замужем и в безопасном месте, и сама Рокуэйна уже три дня как жена маркиза.Мари принесла кофе. Облокотившись на подушку и отпивая его маленькими глотками, Рокуэйна поинтересовалась:— А где Monsieur Месье, господин (фр.).

?— Месье маркиз уехал, мадам, и просил передать, что сможет вернуться лишь к вечеру.Рокуэйна вовсе не удивилась и промолчала, а Мари продолжала:— Месье предположил, что мадам захочет развлечься, поэтому экипаж в вашем распоряжении, мадам.Рокуэйна, вздохнув, снова легла.— Пожалуй, я лучше отдохну. Здесь найдется что-нибудь почитать?— Сейчас я принесу газеты, мадам. А в будуаре есть книги, если мадам захочет что-нибудь выбрать.Как только Мари вышла, Рокуэйна соскочила с постели и прошла через дверь в смежную комнату, предполагая, что это и есть будуар.Она не ошиблась. Это была удивительно красивая комната, так же изысканно отделанная, как и ее спальня: с расписным потолком и картинами известных художников на стенах.К своей радости, Рокуэйна увидела там книжную полку с застекленными створками, на которой стояли книги французских авторов.Среди них были и такие, о которых они с матерью слышали, но в Англии не смогли достать.Все книги были интересные, и Рокуэйна не знала, с каких начать. Наконец она выбрала три тома и снова легла.Мари принесла ей обед, он пришелся Рокуэйне по вкусу гораздо больше того, что ей приходилось есть в Англии.Она призналась себе, что мать была права, утверждая, что французская кухня — лучшая в мире.Весь день Рокуэйна читала и лишь к вечеру сообразила, что должна встать, одеться и подготовиться к встрече мужа.Она уже собиралась было позвонить в колокольчик, как пришла камеристка и сообщила:— Послание от месье маркиза, мадам: он вынужден задержаться и приедет только к ужину. Он приносит извинения и надеется, что вы отужинаете с ним в половине восьмого.«Одна проблема решена», — подумала Рокуэйна.Это означает, что ей не придется переодеваться дважды. Поскольку ей не хотелось думать о том, что ее ждет впереди, она вернулась к чтению книги.Мари приготовила ей ванну ровно в половине седьмого, а без четверти семь сообщила, что маркиз вернулся.Рокуэйна ехидно подумала, обладала ли леди, задержавшая его, такими же соблазнительными, как та, рыжими волосами и зелеными глазами.Потом она решила, что молодой жене не пристало думать о таких вещах.«Независимо от того, являюсь я молодой женой или нет, — сказала она себе, — это чрезвычайно оригинальный медовый месяц!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14