Боль прошла, и она чувствовала странное возбуждение, словно солнечный свет пронизывал все ее тело.Потом маркиз вынул из кармана мягкий батистовый платок и осторожно вытер ей слезы.Она вся дрожала, и теперь, когда слезы высохли, обнаружила, что маркиз почти разделся.Не говоря ни слова, он зашел с другой стороны кровати, разделся и лег.Ей хотелось посмотреть на него, но она робела.— Так о чем поболтаем? — спросил маркиз. — Ах да, конечно! Картины и лошади, которыми мы оба интересуемся, но мне кажется, что сначала имеет смысл обсудить кое-что еще.— Что… именно?— Вы до сих пор не ответили, почему так отважно бросились спасать мою жизнь.Она промолчала, и он продолжил:— Вряд ли какая-нибудь другая женщина отреагировала бы так молниеносно и проявила такую поразительную смелость.Он сказал это с таким выражением и такой теплотой, что она дрожащим голосом спросила его:— А если он снова попытается? А если он выстрелит или нанесет удар шпагой, когда вы не будете готовы защитить себя?— Этого он не сделает, — уверенно сказал маркиз.— Откуда вы знаете?— Потому что князь уже уехал из Парижа и вернулся в свою страну.Рокуэйна облегченно вздохнула.— О, я так рада…— Почему?Этот вопрос застал ее врасплох, и теперь она повернулась и посмотрела на него испытующим взглядом.— Я спросил вас, почему вы так рады, что спасли мою жизнь, — тихо повторил он. И, помолчав, добавил: — Учитывая, что вы бросились спасать меня, я подумал, что, возможно, что-то значу для вас, и что если бы я погиб от руки князя, то это бы вас опечалило.— Конечно, я расстроилась бы! Как же я могу потерять вас, если…Она запнулась, сообразив, что невольно чуть не выдала себя.Затем у нее перехватило дыхание, так как маркиз привлек ее к себе. Он сделал это очень осторожно, чтобы не задеть плечо, и от его прикосновения она затрепетала, но вовсе не от страха.Это было так волнующе, что она уткнулась лицом в его грудь, сквозь тонкую прозрачную ночную сорочку чувствуя силу его рук.— Вы так и не ответили на мой вопрос, — мягко спросил он.— Я… я забыла… о чем?— Сейчас вы говорите неправду, а ведь мы договорились быть друг с другом всегда откровенными.Она не ответила, и он нежно взял ее за подбородок и повернул к себе.Волны нервной дрожи пробегали по ее телу одна за другой, и Рокуэйна чувствовала, что маркиз ощущает это.Их лица были совсем близко друг от друга, и, когда он заглянул в глубину ее глаз, ей показалось, что на его лице появилось такое выражение, которого она еще не видела.— А теперь скажите честно, что вы чувствуете по отношению ко мне.Поскольку он буквально околдовал ее магией, исходившей от него, Рокуэйна прошептала то, что вовсе не собиралась говорить вслух:— Я… люблю вас! И ничего не могу поделать с собой!— То же происходит и со мной, я тоже люблю вас! — сказал маркиз, и их губы слились.Она почувствовала, что именно об этом тосковала, к этому стремилась и этого желала так, как не желала ничего за всю свою жизнь.Его поцелуй подарил ей не только солнце, но и луну, и звезды, и все то, что она инстинктивно надеялась найти когда-нибудь в любви.Казалось, его магнетизм пронизывал ее насквозь, и от этого она чувствовала себя так, словно маркиз извлек душу из ее тела и сделал частью своей души.Его поцелуй был так восхитителен, что девушка поняла, что, как и Кэролайн, она неожиданно оказалась в раю и обнаружила, что любовь не только человеческое чувство, но и божественное.Именно об этом она всегда молилась, этого ей всегда недоставало.И вновь слова как бы сами сорвались с ее губ:— Я люблю вас… но… никогда не могла допустить и мысли, что… и вы полюбите меня!— По-моему, я полюбил вас с нашей первой встречи, когда вы так ловко укротили Вулкана, и потом, когда уехал из замка, все время думал о вас, и хотя старался выкинуть эти мысли из головы, ваши глаза преследовали меня.— Неужели… так было?— Я говорю чистую правду, и, когда сегодня здесь была Кэролайн, я понял, что мне повезло и на этот раз, ибо благодаря капризу судьбы я женился именно на той девушке, о которой мечтал.— Но в это трудно поверить! Маркиз улыбался.— Вижу, мне долго придется убеждать вас, что это все чистая правда, дорогая. И я собираюсь вас целовать и целовать и хочу, чтобы вы знали, что все время мечтал об этом с того момента, когда вы сказали, что мы можем быть лишь друзьями.— Как же я могла быть такой глупой?И маркиз целовал ее все более настойчиво, всеболее властно, пока все ее тело не затрепетало от страсти, которую он пробудил в ней; она прижималась к нему все тесней и тесней.Поскольку ее сердце неистово билось рядом с его сердцем, она чувствовала, что и он взволнован до глубины души и что и ему передается ее возбуждение.Когда она почувствовала, что он как бы унес ее с собой в поднебесье, оставив землю далеко внизу, он сказал незнакомым ей охрипшим голосом:— Дорогая! Радость моя! Я хочу тебя! Одному Богу известно, как я хочу тебя! Но я не сделаю ничего, что напугало бы тебя.— Я вовсе не боюсь.— Ты уверена? Абсолютно уверена?В ее голосе прозвучала страсть, когда она ответила:— Прошу вас, научите меня любви; научите, как любить вас так, как бы вы хотели.— А ты уверена, что не напугана?— Я боюсь… только… сделать что-то не так. Он то ли издал смешок, то ли охнул от счастья. Затем он снова целовал ее еще более страстно и властно, чем раньше.Его руки касались ее, и ей показалось, что их обоих увлек какой-то волшебный поток.Ее слепил свет, в их душах играла музыка, и, когда маркиз овладел ею, она поняла, что искала именно эту красоту, которую чувствовала во всем живом.Красоту любви, жизни, Бога, которую можно найти лишь тогда, когда два человека сливаются воедино от экстаза и восторга, уносящего их в рай.Много позже, когда солнце зашло за горизонт и комнату, как и сад за окном, заполнили вечерние тени, Рокуэйна повернулась и поцеловала его в плечо.Он обнял ее покрепче и сказал:— Сделал ли я тебя счастливой, дорогая? Я не причинил тебе боли?— Я даже не знала, что могу быть такой счастливой и в то же время какой-то другой!— Именно этого я и хотел, моя ненаглядная, и мне кажется, что мы прикоснулись к чему-то божественному.— Как тебе удается быть таким чудесным? Твоя магия так сильна, что теперь я понимаю… что такое любовь.Маркиз усмехнулся и сказал:— Это твоя магия, моя восхитительная женушка, от которой я не мог никуда убежать со дня нашей первой встречи. Я чувствовал, как она притягивает меня, держит, и хотя говорил себе, что воображаю невесть что, теперь я окончательно уверен, что ты околдовала меня навсегда.— А если я надоем тебе?— Это невозможно!— Откуда такая уверенность? Он привлек ее еще ближе к себе.— Ты знаешь сама, что у меня было много женщин. Но они всегда меня разочаровывали, и хотя я не признавался себе в этом, я искал нечто иное, что трудно описать словами, но я чувствовал это сердцем.Казалось, он рассказывает ей волшебную сказку. Она смотрела на него огромными, таинственно мерцающими глазами, и ей чудилось, что она ясно понимает его мысль.— Это было похоже на то, — продолжал маркиз, — как если бы человек, взобравшись на гору, обнаружил, что за ней высится еще более высокая гора, а за той — третья и так далее.Чуть изменившимся тоном он добавил:— Я считал, что у меня все есть, и потому не прислушивался к тому, что ты назвала бы «магией», которая подсказывала мне, что чего-то недостает.— Но ты сознавал… это?— Конечно, сознавал. Каждый раз, когда женщина разочаровывала меня и я не находил той любви, на которую рассчитывал, я цинично говорил себе, что ожидаю слишком многого и требую невозможного.Он вздохнул.— И тогда я снова начинал взбираться на новую вершину в надежде, что найду там Священный Грааль, Золотое руно или, проще говоря, любовь, которую ищет всякий человек и верит, что однажды непременно найдет.Рокуэйна перевела дыхание.— А… теперь?— Я нашел тебя.— Но представь себе, если… Он прикрыл ей ладонью рот.— Я нашел тебя! — твердо сказал он. — Ты — именно та, которую я искал и считал плодом своего воображения.Он вгляделся в ее лицо, словно впитывал ее красоту.— Я обожаю твое лицо, твои глаза, твой маленький прямой носик и твои губы — все это так не похоже на то; что я видел у других женщин.Когда я касаюсь твоих губ, они возбуждают меня, как не возбуждали ничьи.— А в чем же… разница?— Это нельзя выразить словами, но, когда я желаю тебя как женщину, — и никто, моя драгоценная, не может быть более желанным, — я испытываю абсолютно другие чувства.Он нежно поцеловал ее в лоб.— Твои рассуждения вдохновляют меня, и я постоянно размышляю о том, о чем мы с тобой беседовали, и мечтаю говорить с тобой вновь и вновь.Рокуэйна чувствовала абсолютно то же самое и с восторгом что-то прошептала, а он продолжал:— Я также знаю, что происходит странная вещь: мое сердце разговаривает с твоим, а моя душа — с твоей. У нас одни и те же идеалы, мы одинаково чувствуем, у нас одинаковые желания — помочь другим, совершенствовать все, чего мы касаемся, и щедро делиться с другими тем, чем нас наградила фортуна.Усмехнувшись, маркиз сказал:— Может быть, это звучит несколько странно и неожиданно, но, будучи самой красивой маркизой Куорн, какую можно только себе представить, ты будешь усердно работать, чтобы многое усовершенствовать, помогать нуждающимся и вдохновлять меня.— Буду счастлива заниматься этим.— И, конечно, — продолжал маркиз, — женщина, ставшая моей супругой, должна стать и самой лучшей матерью моих детей.Он заметил, что Рокуэйна вспыхнула, и сказал с безграничной нежностью:— Дорогая, думаю, что наши дети будут не только красивы внешне, но богаты и прекрасны духовно!Рокуэйна спрятала лицо у него на груди и тихонько сказала:— А вдруг я подведу тебя? Вдруг я окажусь не так хороша?— Я говорю совсем о другом. Может быть, я недостаточно хорош для тебя. Но, дорогая, я уверен, что наша магия позволит выявить все лучшее, что в нас есть.— В этом я уверена! А поскольку я люблю тебя, то постараюсь сделать все, чего ты ждешь от меня.Она говорила так страстно и так искренне, что маркиз снова привлек ее к себе и поцеловал.Когда он целовал ее, она вновь ощутила, как по ее телу прошла огненная волна, и поняла, что это любовь, магия и все то прекрасное, о чем он только что говорил.И когда поцелуи маркиза стали еще настойчивее, когда его магия соединилась с ее магией, он снова увлек ее в земной рай.Остались только восторг, экстаз и радость их любви, исходящей от Бога, принадлежащей Богу и им навечно.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14