Рокуэйна вышла следом и, увидев Кэролайн, поняла, что кузина расстроена после разговора с матерью.Кэролайн очень переживала, что ей приходится покидать Патрика, поэтому играть роль невесты было для нее непросто.Целуя Рокуэйну на прощание, она шепнула ей на ухо так, чтобы никто не услыхал:— Напиши, как только повидаешь его. Я должна знать, что он придумал.Рокуэйна решила, что при герцогине опасно говорить об этом, поэтому она лишь кивнула, и Кэролайн с грустью на лице помахала ей, когда экипаж тронулся.Герцог и маркиз уже уехали, чтобы приветствовать первых победителей скачек.Несмотря на угрозу герцогини, Рокуэйна вовсе не собиралась пропускать состязания. Поэтому она быстро переоделась, бегом спустилась по задней лестнице и побежала к конюшням. К этому времени большинство грумов уже ушли к месту старта у северного края парка, где начиналась равнина.Девушка знала, что там собралась масса зрителей, поэтому ехала через сад и, стараясь, чтобы ее не заметили, направилась к месту, откуда хорошо был виден старт и большая часть трассы.Последнее препятствие находилось прямо перед ней, а финиш — на расстоянии четверти мили.От посторонних глаз ее укрывали деревья, и, остановив лошадь, она подумала, как было бы хорошо стоять здесь с Кэролайн, смеяться над одними участниками скачек и восторгаться другими.Она видела, как лошади беспорядочно столпились у стартовой линии, а герцог пытался навести порядок.Девушка была уверена, что его раздражают зрители, путающиеся под ногами, и их собаки, лающие на лошадей, от чего те вставали на дыбы и брыкались.Затем она увидела маркиза на большом вороном жеребце. Без сомнения, другим участникам будет трудно состязаться с таким великолепным конем.Патрик выступал на норовистой лошади, выездкой которой занимался сам. Большим преимуществом для юноши было хорошее знание скакового круга, по которому он проскакал не меньше десятка раз, как, впрочем, и некоторые другие участники, жившие по соседству.Среди наездников были и такие, которые участвовали в соревнованиях просто ради забавы, без малейшего шанса на успех.Со своего наблюдательного пункта на невысоком холме Рокуэйна видела все как на ладони. «Странно, — подумала она, — что больше никто не догадался прийти сюда».Девушка не раз присутствовала на таких состязаниях и по опыту знала, что все наблюдают старт, а потом бегут к финишу, чтобы увидеть победителей.Кони с всадниками выстроились в одну линию, герцог взмахнул флажком, и забег начался!У Рокуэйны перехватило дыхание, когда она увидела, как стремительно всадники приближаются к первому препятствию. Она и сама не раз одолевала его и хорошо знала, что, если не рассчитать прыжок, можно попасть в неприятную ситуацию.Поэтому она не удивилась, когда две лошади упали.Следующие три препятствия были не очень трудными, и потому там обошлось без инцидентов.Рокуэйна заметила, что одна лошадь без всадника сошла с дорожки и была поймана грумом.Участок круга, где грунт всегда был влажным, маркиз преодолел без труда.После четырех следующих препятствий несколько участников выбыли из борьбы, сочтя дистанцию чересчур сложной, лошади двух других отказались прыгать, а одна сбросила своего седока через голову.Теперь участники почти завершили первый круг и, обойдя финишный столб слева, вернулись к первому препятствию, чтобы начать второй круг.Число участников сильно сократилось. Маркиз был впереди на целый корпус, причем его конь брал каждое препятствие с большим запасом — это Рокуэйна видела даже с такого большого расстояния.Кроме того, она отметила, что маркиз держится в седле лучше многих, не считая ее отца, или, вернее, так же, как ее отец.Казалось, ему придает уверенности сам факт, что он управляет таким прекрасным животным.Рокуэйна подумала, что, должно быть, перед каждым препятствием он подбадривает коня, как это делал ее отец.После очередного препятствия он наклонился, потрепал коня по шее, обогнал лошадь без всадника и поскакал дальше, не обращая внимания на зрителя, чуть не попавшего под ноги коню.Но затем, когда до финиша оставалось два препятствия, маркиза догнал еще один всадник. К своему восторгу, Рокуэйна увидела, что это Патрик!Он держался чуть позади маркиза и, казалось, так же придерживал лошадь.Но вот Патрик подался вперед, взяв предпоследнее препятствие одновременно с маркизом, и припал к шее лошади.Рокуэйна не была уверена, но ей почудилось, что маркиз поражен. Чего-чего, но соперничества он не ожидал.Последнее препятствие их лошади преодолели одновременно, и теперь от финиша их отделял лишь небольшой участок дороги.К этому времени большинство зрителей собрались у финиша, и Рокуэйне было слышно, как они подбадривают всадников; их крики эхом разносились по всей долине.Обе лошади неслись во всю прыть, из-под их копыт летели кучи дерна, и напряжение всадников, передалось зрителям.Издали Рокуэйне показалось, что оба всадника достигли финиша одновременно. Она услышала, как зрители радостно приветствуют победителя. Но кого? Маркиза или Патрика? Ей хотелось надеяться, что Патрика, так как это было бы хорошим предзнаменованием для него и Кэролайн.Когда скачки завершились, она решила вернуться в замок и постараться встретиться с Патриком до того, как он вернется домой.Когда она ехала обратно, у нее было удивительно радостно на душе оттого, что она не увидит герцогиню, запретившую ей присутствовать на состязании. Правда, Рокуэйне не хотелось, чтобы кто-нибудь из гостей замка видел ее.И вот теперь после скачек она заехала в конюшню, зная, что успеет управиться до прихода грумов, сняла уздечку, расседлала коня и поставила его в стойло.Она уже собиралась уходить, когда услышала шум в другом конце конюшни.Она поняла, что какая-то лошадь вырвалась и грумы кричат друг на друга.Девушка прошла по проходу между стойлами, отмечая для себя, какие лошади герцога стоят на месте.Пройдя дальше, она увидела прекрасного коня, по ее мнению, не хуже того, на котором маркиз участвовал в скачках.Он вставал на дыбы и не давал грумам накинуть уздечку.— Что случилось? — спросила девушка. Все три грума были ей не знакомы.— Это жеребец, которого его милость купил на прошлой неделе, мисс, — ответил старший.— Да он совсем дикарь, — с улыбкой заметила Рокуэйна.— Его никак не удержать, мисс, вот в чем дело! Его милость приказал нам доставить его сюда на тот случай, если решит ехать на нем, а не на Завоевателе, а теперь уж и не знаем, как с ним управиться и доставить домой.— Его милость собирается ехать на нем?— Нет, мисс, его кличка Вулкан, и на нем должен ехать Джед. Он вместе с другим грумом, который поедет на жеребце, участвовавшем в скачках, будет сопровождать фаэтон.— Я не поеду на нем! — воскликнул Джед. — Мне еще не надоело жить!— Его милость приказал оседлать его?— Согласно указаниям его милости, мисс, — сказал один из грумов, — мы должны подготовиться к отъезду сразу по окончании скачек.Остальные грумы кивнули, и один из них сказал:— Но мы не можем справиться с Вулканом и боимся, что хозяин рассердится на нас!— Говорю вам, я не поеду на нем, не поеду! — истерично вопил Джед.— На нем никто не поедет, если мы не наденем на него узду, — ответил другой.— Позвольте мне, — сказала Рокуэйна. На лицах слуг отразилось изумление.Когда она открыла дверь в стойло, старший грум сказал:— Нет, мисс, к Вулкану нельзя входить! Он в таком состоянии, что, не дай Бог, может убить вас!— Не думаю, — спокойно ответила девушка. Она вошла в стойло и нежно заговорила с конем, вспомнив, как делал это отец, когда усмирял необъезженных животных.— Почему ты так взволнован? — мягко спросила она жеребца. — Наверно, потому, что тебе не разрешили участвовать в скачках? Это несправедливо. Ты такой красивый, такой величественный. Я уверена, что ты выиграл бы состязание. Но не стоит переживать, еще будут и другие скачки. А ведь ты хочешь, чтобы тобой восхищались и чувствовали себя счастливыми, что едут на тебе.Так она разговаривала с конем, стоя у стенки и не приближаясь к Вулкану, который устало наблюдал за ней, прядая ушами, словно прислушивался.Наконец, продолжая восхищаться им и расхваливать, Рокуэйна сделала несколько шагов в сторону коня.Казалось, Вулкан немного успокоился и уже не пытался встать на дыбы.Рокуэйна совсем приблизилась к нему, потрепала по шее, погладила нос и уши, и, видимо, ему так это понравилось, что, когда она перестала гладить, он потянулся к ней мордой.Только тогда, не повышая голоса, девушка сказала:— Дайте уздечку!Грум, державший уздечку, вошел в стойло и протянул ей.Она взяла ее правой рукой, продолжая левой поглаживать жеребца. Накинув узду ему на голову, она сказала:— Ведь ты не хочешь оставаться здесь в такой чудесный день. Пойдем со мной на солнышко. Там просторно, не то что здесь.Девушка развернула жеребца, вывела его из стойла и только тут заметила, что на нее изумленно взирают уже не три, а четыре пары глаз.С минуту она смотрела на маркиза и поняла, что он поражен.Затем, намеренно не обращая на него внимания, вывела жеребца во двор конюшни. При этом она продолжала рассказывать, как приятно ему будет во дворе и как все будут восхищаться им.Остановив его, она сказала:— Седлайте его, только очень осторожно. Она почувствовала, что Вулкан окаменел, когда к нему подошел другой человек, и крепко натянула узду, чтобы не дать ему встать на дыбы. В этот миг, не веря своим глазам, она увидела, что седло принес сам маркиз.Он осторожно, как она и просила, положил седло на спину коня.Пока грум крепил подпругу, маркиз подошел к ней и спросил:— Кто вы? И откуда вы знаете, как управляться с таким своенравным животным?Рокуэйна посмотрела на него и улыбнулась.Она зашла к Вулкану в стойло и машинально сняла шляпу, опасаясь, что она будет ей мешать.И теперь, когда ее волосы сияли в солнечном свете, девушка казалась миниатюрной рядом с огромным жеребцом.Маркиз был так высок, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. В его глазах читалось удивление.— Вулкан просто балуется, а лошади всегда знают, когда их боятся, и тогда ведут себя вызывающе.— Как ваше имя?— Рокуэйна.Она не собиралась ничего добавлять, но, поняв, что он ждет, неохотно добавила:— …Брант!— Вы член семьи герцога! Я не видел вас вчера? вечером, видимо, вы только что приехали?— Нет, я здесь живу.Но тут она сообразила, что ей не следует разговаривать с маркизом и что если герцогиня узнает, то ей несдобровать. Поэтому она поспешно сказала:— Теперь Вулкан будет слушаться, но, мне кажется, вам самому следует ехать на нем и приучить к себе,— Вы даете мне наставления? — посмеиваясь, спросил маркиз.— Нет-нет! Я просто посоветовала, и позвольте поздравить вас с удачным финишем на скачках.Затем, не в силах удержаться, она спросила его:— Кто выиграл?— Мы согласились, что пришли одновременно, — ответил маркиз и по лицу девушки понял, что она рада.Она передала уздечку маркизу и сказала:— Это было потрясающее зрелище! И лошади у вас великолепные!Она повернулась, не дождавшись его ответа, и побежала через двор, на бегу вспомнив, что оставила в стойле свою шляпу.Вернувшись к себе, Рокуэйна еще раз вспомнила всю сцену с видимым удовольствием.Но, подумав о маркизе, она пришла к заключению, что многое из услышанного о нем — правда.«Он действительно подавляет, — сказала она себе. — Встретиться с таким человеком все равно что со стихией или препятствием, которое, кажется, и не одолеешь».«Лучше бы я его никогда не видела. Скорее всего, мы не увидимся больше, а забыть мне его будет трудно», — думала Рокуэйна.Из окна она видела, как в замок съезжаются участники скачек, приглашенные на обед, над приготовлением которого повара трудились целую неделю.И немудрено: ведь готовили оленину, жарили молочных поросят, кабаньи головы, не говоря уже о бесконечных бараньих ножках, курах, форели.Как на скачки, так и на последующий обед всегда приглашались исключительно мужчины, так что даже если бы герцогиня не уехала в Лондон, ей не довелось бы увидеться с мужем за обедом.Неожиданно для самой себя Рокуэйна подумала, как хотела бы она оказаться в роли дочери герцога и присутствовать в гостиной, где маркиз будет прощаться с дядей.Она почувствовала необходимость вновь поговорить с маркизом и составить собственное мнение об этом человеке, несомненно интересной личности и яркой индивидуальности, о котором, ко всему прочему, ходило так много слухов.«Нет сомнения, что, обладая таким сильным характером, он может быть не только человеком жестким, но временами даже и жестоким».На память ей пришли рассказы о женщинах, покончивших с собой от любви к маркизу, и Рокуэйна пришла к выводу, что эти женщины были существами слабыми, беспомощными.Ее выводы совпадали с мнением о том, что людей послабее привлекают сильные личности и они липнут к ним, «как ракушки ко дну корабля» — так говаривал ее отец.Мать спрашивала:— Как ты можешь быть так несправедлив, говоря о нас, бедных, беззащитных женщинах?— Но ты же должна понимать, — отвечал отец, — что мужчина либо согласится быть покоренным, либо будет бороться, чтобы освободиться.Мать возражала:— Я считаю, что ты пытаешься оправдать безжалостных и бессердечных мужчин.Рокуэйна знала, что родители спорят потому, что им обоим это нравится, но обычно через минуту мать не выдерживала, смеялась и говорила:— Ты победил! Ты слишком умен для меня, дорогой, и я признаю, что я лишь слабая женщина, а ты — мой господин!— Который обожает тебя, — ответил однажды отец. — Ты прекрасно знаешь, что стоит тебе пошевелить мизинцем, как я буду у твоих ног, и всегда и неизбежно все будет по-твоему!Мать хотела возразить, но он целовал ее и говорил Рокуэйне:— Надеюсь, ты прислушиваешься, малышка, и делаешь для себя выводы, как умная женщина может перехитрить мужчину независимо от того, правит ли он королевством или подметает улицы.— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — возражала мать, — и Рокуэйна должна знать, что женщине следует находиться в тени сидящего на троне! А добиться своего можно только любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14