Она не видела его, но знала, что он здесь. Сколько же времени он наблюдал за ней?Луна поднялась над деревьями, и, словно на заказ, как будто та маленькая полянка, на которой сидела Вирджиния, была оборудована специально для этой цели, осветила ее, выделив белое платье, волосы девушки и маленькое, четко очерченное лицо. Вирджиния посмотрела в его сторону, и герцог тотчас же направился к ней, выйдя из тени на свет.– Я боялся, что вы только плод моего воображения, – произнес он очень тихо, как будто что-то взволновало его.– Я тоже ощущаю какую-то нереальность, – ответила Вирджиния. – Пока я сидела здесь, задумавшись, мир, казалось, удалился куда-то очень далеко.Герцог сел рядом с ней.– О чем вы думали? – спросил он.– Я задумалась над вопросом, так ли трудно умирать, как жить.– Вы находите, что жить трудно? Она кивнула:– На свой лад. Жизнь пугает и все же восхищает. Я думаю, что человека всегда заботит, не пропустил ли он что-то важное. Жизнь проходит так быстро и оставляет тебя на обочине.– Вы рассуждаете как древняя старушка. – в его голосе слышался смех.– Напротив, я рассуждаю как очень, очень юная девушка, – возразила Вирджиния, – и я на самом деле не понимаю жизни – по крайней мере, так, как понимает ее замок и, возможно, некоторые англичане.Герцог понял, что она пыталась сказать.– Замок не имеет возраста. Его строили многие поколения Риллов. Но каждое из них боролось и сражалось за то, чтобы стать индивидуальностью, каждый из них бывал счастлив и несчастлив, каждый из них временами чувствовал разочарование и ощущал, что упустил что-то важное, – как вы. Вирджиния коротко рассмеялась:– После ваших слов все выглядит намного лучше. Я думаю, что меня подавляет возраст всего этого, ведь я приехала из очень молодой страны.– Мне хотелось бы значительно больше показать вам в Англии, не только это.– Тем не менее «это», как вы говорите, очень интересно американке, – призналась Вирджиния. – Я наблюдала за вами за обедом сегодня вечером, и не знаю почему, но меня это как-то взволновало.– Вы наблюдали за мной? – Герцог улыбнулся. – Знаю, галерея для менестрелей! Я, бывало, ходил туда, когда был ребенком. И когда устраивали большой прием, Мейтьюз приносил мне лакомые кусочки с обеденного стола и всегда какие-то особые шоколадки и мятные леденцы.– Вы любите замок, не так ли? – спросила Вирджиния.– Я часть его, – просто ответил герцог.– И вы пошли бы на все, чтобы сохранить его? На все?«Возможно, – подумала Вирджиния, – это и есть ответ, для чего ему нужны мои деньги».Возникла пауза, прежде чем герцог ответил:– Я смотрю на замок как на наследство, нечто очень ценное, что дано мне в долг и что я должен передать нетронутым и в хорошем состоянии моим наследникам. – Он говорил очень серьезно. Затем настроение его изменилось. – Я пришел сюда разговаривать не о замке. Я пошел искать вас. Отчасти я боялся, что вы не захотите дождаться меня.– Но я не ждала вас. Я просто не замечала времени.Даже произнося эти слова, Вирджиния не знала, правдивы ли они, ведь в душе она не сомневалась, что герцог придет к ней, если она окажется в этом уединенном месте.Лунный свет упал на ее лицо, и герцог увидел вопрос, застывший в ее глазах.– Вы знаете, что я хотел быть с вами, – ответил он. – Я хотел этого весь день. Вирджиния, мне кажется, вы околдовали меня.На секунду у нее перехватило дыхание, затем она заставила себя отвернуться от него.– Уверена, что это неправда. Возможно, это просто потому, что я немного другая, потому, что я американка.– Вы другая, – произнес он, и низкий ласкающий тембр его голоса, казалось, заставил вибрировать все ее чувства. – Совсем не такая, как женщины, которых я знал прежде. Дело не только в том, что вы красивы, – а вы очень красивы… Мне нравится разговаривать с вами… Мне нравится находиться с вами, и, когда вас нет рядом, все кажется постылым.– Я… мне почему-то кажется, что вы не должны разговаривать… со мной… подобным образом, – пробормотала Вирджиния.– Почему же? О, моя дорогая! Не бойтесь меня. Я не обижу вас. Мне кажется, нет, на самом деле я знаю, что с того самого момента, как я увидел вас, я влюбился!– Это… неправда!– Это правда. Я не собирался говорить вам. Я намеревался оставить наши отношения дружескими. Я чувствовал, что именно этого вы хотите. Но я не смог, Вирджиния. Весь день я провел как в дурмане, потому что мы были вместе сегодня утром. Я понял, что когда мы впервые встретились вчера, – о небо!кажется, сто лет назад! – случилось нечто странное. А сегодня утром, когда я увидел вас в «Сердце королевы»… Вы стояли у балюстрады, а потом повернулись и посмотрели на меня. Мое сердце перевернулось. Что вы сделали со мной, Вирджиния?– Возможно, это только заблуждение.– Как все было бы просто, если бы я мог отбросить чувства, как плод своего воображения! Но мы оба оказались бы лжецами, если бы не признали, что такая вещь, как любовь с первого взгляда, существует на свете. Я читал об этом; я смеялся над этим; я считал, что это забавно. Но, Вирджиния, это случилось со мной!– Интересно, что вы имеете в виду, говоря о любви? – спросила Вирджиния.– Я имею в виду, – ответил герцог, и его голос прозвучал с неподдельной искренностью, – что это приходит, когда понимаешь, что нашел другую половину себя. Нашел человека, которому ты принадлежишь и который принадлежит тебе, человека, которого ты искал всю свою жизнь.У Вирджинии перехватило дыхание. В его голосе слышались ноты, которые заставили дрожать каждый нерв ее тела. Герцог не пытался прикоснуться к ней, и, однако, ей казалось, что он прижал ее к себе. Он как будто загипнотизировал ее. Вирджиния не могла пошевелиться. Он был близко, так близко! Она чувствовала, что в самом деле принадлежит ему…Затем, силой воли вернув себя в реальный мир, Вирджиния вспомнила, зачем находится здесь.– Как вы можете говорить о любви, когда мы… едва знакомы? – спросила она, и даже для нее самой ее голос прозвучал слабо и неуверенно.Разве вы не знаете меня? Тогда, дорогая, именно этому я должен научить вас. Так как о вас я знаю очень много. Я знаю, что в вас есть все, чего может желать мужчина в женщине. Я люблю не только ваше тело, но ваш ум, ваше доброе сердце… Даже ваше чувство юмора, которое не скрыть, даже когда вы пытаетесь казаться очень строгой и серьезной. – Он умолк, затем продолжал: – Если бы я был художником, то нарисовал бы ваш портрет. Если бы я был музыкантом, написал бы концерт… И это были бы вы. Разве это не любовь, Вирджиния?– Я… не знаю, – ответила она беспомощно.– Тогда это то, чему я намерен обучить вас. Думайте о тех днях, которые ожидают нас, Вирджиния, когда мы сможем быть вместе. Мы сможем утром поехать верхом в «Сердце королевы», а вечером вернуться сюда. Я покажу вам поместье, а затем графство и, возможно позднее, Лондон. Позвольте мне быть вашим учителем, так как никогда в жизни у меня не было столь важного объекта для обучения.Вирджиния набрала полную грудь воздуха и, повернувшись к нему лицом, сказала:– И чем все это закончится?Она видела, что герцога ошеломил ее вопрос, но он колебался не больше секунды.– Почему должен наступить конец?– Так будет, – упорствовала она. – Все заканчивается.– Только не любовь, – твердо ответил он. – Любовь может продолжаться и продолжаться. Это только начало, Вирджиния. Это все равно что открыть первую страницу книги и знать, что впереди еще сотни страниц, все более волнующих и более захватывающих, чем та, на которую мы смотрим сейчас.– Но все же наступит конец.Разве мы не сможем преодолеть трудности, когда подойдем к ним? Давайте просто думать о самих себе, о том, что мы значим друг для друга. Я люблю вас, Вирджиния. Верите ли вы мне?Герцог протянул руку, но Вирджиния не взяла ее.– Я не стану принуждать вас, – отступил он. – Я понимаю, что заговорил слишком поспешно. Знаю, следовало подождать, пока вы не привыкнете ко мне. Но вы опьянили меня. Вы заворожили и очаровали меня, и я не мог не сказать вам, что я вас люблю!Вирджиния поднялась. Очень медленно, освещенная сиянием луны, она пошла по мягкой траве к маленькому фавну. Подойдя к статуе, она остановилась рядом с ней, касаясь рукой маленькой бронзовой головы. Она ощутила холод бронзы под своей рукой.– Это Эрос, бог любви! – тихо сказал герцог. – Один из моих предков привез его сюда из Греции. Я думаю, что, может быть, он направил вас сюда, в это особое место.Вирджиния все еще не произнесла ни слова, ее глаза были опущены, голова слегка склонилась. И через секунду герцог не выдержал:– Вы знаете, что я сгораю от желания поцеловать вас! Вы знаете, что это чуть ли не сводит меня с ума: смотреть на вас и не сжать вас в объятиях. Но я не хочу пугать вас. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне сами и любили меня, как я люблю вас. Думайте обо мне, Вирджиния. Обещайте, что будете думать обо мне.В ответ она слегка улыбнулась:– Сомневаюсь, что мне удастся избежать этого.О, моя дорогая! Как я счастлив слышать эти слова. Я хочу быть с вами в ваших мыслях с первого мгновения, как вы откроете глаза, до того момента, когда вы заснете. И знайте, что, где бы вы ни находились, что бы вы ни делали, я буду думать о вас, страстно желать вас!В его голосе внезапно прорвалась страсть, что заставило Вирджинию отвернуться.– Мы должны возвращаться, – настороженно сказала она. – Должно быть, очень поздно.– Поедете ли вы со мной верхом завтра утром? – спросил герцог.– Разве люди не станут сплетничать?– Черт с ними! Какое это имеет значение? Что касается меня, пусть говорят что угодно. Но я не хочу создавать неудобства для вас.– Я не возражаю. – Голос Вирджинии дрогнул. – Я не принадлежу, подобно вам, к здешнему высшему обществу.– Тогда мы поедем вместе, – сказал герцог. – Я буду ждать вас в шесть часов, как сегодня утром.Они молча направились обратно к замку. Вирджиния почувствовала, что в этом молчании они стали ближе друг другу, чем прежде. Но тут же она упрекнула себя за наивность. Он мог быть влюблен в нее, но ей-то известно, каков он на самом деле. Она не ребенок, чтобы дать обмануть себя красивыми словами! Когда они были вместе, она вела себя будто загипнотизированная. Но она знала, как никто другой, что ему не следует доверять.Они дошли до начала сада.– Мы войдем в разные двери, – сказал герцог. – Думаю, что вы пришли через садовую калитку, так?Вирджиния кивнула.– Очень хорошо. Для соблюдения внешних приличий – я уверен, что люди не понимают, куда я исчез, – я пройду другим путем. Спокойной ночи, Вирджиния. Хотя я не засну. Буду лежать без сна и считать часы, пока снова не увижу вас. До завтрашнего утра, кажется, еще целая вечность!..– Спокойной ночи! – Вирджиния собиралась покинуть его, но герцог удержал ее.– Скажите мне, что вы не сердитесь на меня, – попросил он. – Скажите мне, что я не поразил и не испугал вас. Скажите мне, что где-то в глубине души вы признаете, что я могу немного заинтересовать вас.Она хотела заговорить, но герцог прервал ее.– Нет, нет, не говорите этого, – потребовал он. – Оставьте меня на минуту в моем глупом раю, пусть я поверю, что немного нравлюсь вам и что, по меньшей мере, являюсь вам другом. Спокойной ночи, моя дорогая, моя красавица, моя несравненная американка!Он порывисто схватил ее руку, и Вирджиния ощутила тепло и страсть его губ на своей ладони. Затем он исчез в тени, шагая быстро, как человек, который ни за что не отважился бы повернуть назад.Тяжелый вздох вырвался, казалось, из самой глубины ее сердца. Вирджиния пересекла лужайку, держась в тени деревьев, пока не добралась до стены дома. В тот момент, когда она собиралась пройти мимо французского окна, по комнате внезапно метнулся луч света. Почти рядом с ней распахнулось окно, и голос произнес:– Здесь очень жарко. Не могу понять, зачем ты притащил меня вниз посреди ночи.Вирджиния инстинктивно прижалась к стене дома. Она слишком хорошо знала этот голос, голос леди Шелмадин.– Мне надо поговорить с тобой, – услышала она слова Маркуса Рилла. – И было бы сумасшествием для меня прийти в твою комнату. Никогда не знаешь, кто шатается по коридорам.– Ну так в чем дело? – почти с раздражением спросила леди Шелмадин. – Если нас здесь обнаружат, то никто не поверит наскучившей отговорке, будто я спустилась посреди ночи вниз, чтобы выбрать книгу.– Подожди минутку, дай мне зажечь свечи. – Тон выдавал дурное настроение Маркуса Рилла.Свет, падавший из окна, стал более ярким. Вирджиния бросила взгляд через плечо. Отступать было некуда. Второе окно той же комнаты находилось позади нее, и, в какую бы сторону она ни двинулась, ее обязательно заметили бы.– Что-то действительно случилось?В голосе леди Шелмадин звучала озабоченность.– Случилось! Хуже не придумаешь. С вечерней почтой я получил письмо. Не мог сказать тебе прежде – на самом деле я прочитал его, едва лишь поднялся к себе, чтобы переодеться к обеду. Я знал, что в нем будет что-то неприятное!– Что же именно? – уточнила леди Шелмадин.– Мне дают ровно неделю, чтобы найти деньги! Всю сумму! Все сорок тысяч, черт побери!– Но это невозможно!– Конечно, абсолютно и совершенно невозможно! И на этот раз нет никакой надежды отсрочить выплату.– Тебе следует пойти к Себастьяну.– Ты думаешь, что он даст мне сорок тысяч? Он сказал мне в последний раз, что больше не станет платить за меня, и он, конечно, сдержит слово. Мне придется или сесть в тюрьму, или уехать из страны. Я никогда не сумею вернуться… – Без сомнения, Маркус Рилл был близок к отчаянию.Возникла пауза.– Конечно, есть другой выход, – произнесла леди Шелмадин.– Ты имеешь в виду пилюли?– Да, ты захватил их с собой, не так ли?– Я не такой дурак, чтобы оставить их где-то. Они смертельны – по крайней мере, так говорил тот парень.– Мой друг, который дал мне его адрес, утверждал, что они не подведут. Он использовал их в Восточной Африке, и результат не заставил себя ждать.– Знаю, Шелмадин, но я не в силах сделать подобное; не с Себастьяном.– Он стоит на твоем пути, разве не так? Он суров и бессердечен. Что касается Себастьяна, я бессильна. Я перепробовала все. Не думаю, что в нем есть что-то человеческое. И в любом случае, из тебя получился бы гораздо более занятный герцог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27