Во время пути все трое держались очень молчаливо, но Кристин тем не менее сознавала подспудное напряжение: из-за него Филип и Тайра почти не могли смотреть друг на друга, из-за него дыхание у них учащалось, стоило встретиться их рукам, оно создавало вокруг них непроницаемую ауру, словно они жили в собственном мире. С первого взгляда становилось очевидным, что они поглощены любовью, и Кристин было завидно. Они, казалось, переполнены счастьем и уверены в себе и в своем будущем.Филип выбрал тихую скромную церквушку на узкой улочке. Кристин никогда раньше о такой не слышала, но, стоило ей войти внутрь, открыв тяжелую дубовую дверь, она сразу поняла, что им двигало. В этом маленьком здании царила атмосфера глубокой веры и торжественности. Ее удивило чутье Филипа, потому что раньше она не подозревала в нем религиозности или особой тонкости в том, что касалось религии. Однако она знала, что его выбор этой церкви для свадьбы с Тайрой был не случаен.«Как мало нам известно даже о родных и близких!» — подумала Кристин, впервые пытаясь понять, не она ли больше виновата в таком неведении, чем те, с кем она была рядом. Сколько еще всего она не понимала, сколько еще оставалось для нее закрытой книгой даже в собственном доме! Неожиданно Кристин почувствовала себя маленькой и ничтожной. И теперь, молясь со склоненной головой за Филипа и Тайру, она молилась и за себя, чтобы в будущем обрести большее понимание.Филип и Тайра преклонили колени у ступеней алтаря, при этом Тайра подняла голову и взглянула на Филипа. Кристин увидела этот взгляд и выражение на лице Тайры. Это был взгляд восторга, почти обожания. В то же время в нем было что-то еще — что-то смутно знакомое, чему в первую секунду Кристин не смогла подобрать слова. «Что же это было?» — спрашивала она себя. А потом вдруг совершенно ясно вспомнила. Точно такое выражение она видела на лице Ивана в тот вечер, когда он играл им в студии.Это были как будто не ее собственные мысли, а чужой голос заговорил, внушая ей объяснение. Это любовь, настоящая любовь, излияние того, что внутри человека, отдача самого высокого, лучшего. Кристин поразила эта идея. Любовь Тайры к Филипу, любовь Ивана к музыке — каждый отдавал то, что было у него в душе. Странно, как двое совершенно разных людей были в этом похожи! А как же она сама? Сияло ли ее лицо таким же светом, когда она помогала страдающим? Какой она представала в тот момент откровения и высшего напряжения, когда сила, наполовину физическая, наполовину ментальная, проходила сквозь нее? Неужели снова любовь тому объяснение?Кристин внезапно почувствовала, будто как бы приподнялась, увидела то многое, что раньше было непонятно, и поразилась. Любовь, вот в чем весь секрет. Она была каналом, по которому протекала эта любовь, и она знала, что исцеляющие силы принадлежат не ей самой, а чему-то очень великому и сильному. Ее руки были всего лишь руками дирижера, управлявшего огромными силами, которые, если собирались вместе, могли возвратить здоровье слабым.Любовь! Кристин даже боялась дышать, чтобы не вспугнуть зародившуюся мысль, которая могла исчезнуть и оставить ее снова в полном неведении, в котором она только что пребывала. Какой же глупой она была, какой недалекой, что не понимала раньше этого единственно возможного объяснения! Как легко было смотреть на вещи узко и считать, что любовь — это в основном физическое притяжение между мужчиной и женщиной, а не сама Вселенная. Филип и Тайра, Иван и музыка, она и ее дар: за всем этим находилась одна сила, одно чувство, выражавшееся через каждого, превращаясь при этом в одно и то же — любовь!А потом, когда ей показалось, что еще мгновение — и ей станут подвластны тайны Вселенной, красота жизни и ее смысл, это мгновение прошло, и она снова стала сама собой, лишь дрожала от пережитого волнения, и все же она была другой — окрыленной, обогащенной, переродившейся после той чудесной минуты.Тем временем Филип и Тайра отошли от алтаря и направились к ризнице. Кристин поднялась на ноги, немного пошатываясь, держась обеими руками за спинку скамьи перед собой, чувствуя, что испытала сейчас нечто важное и почему-то от этого ослабела, в то же время она все еще ощущала неземную легкость, которая наступает, когда удается на несколько секунд избежать тяжелого груза житейских забот.Она последовала за ними в ризницу. Поцеловала Филипа и Тайру, пожала руку священнику и посмотрела, как они поставили подписи в книге регистрации. У нее слегка перехватило горло, когда она им сказала:— Я знаю, вы будете счастливы, обязательно. Выйдя из церкви, Филип подозвал такси.— Мы собираемся позавтракать в «Савое», — сказал он. — Ты поедешь с нами, Кристин?— Лучше нет, — ответила Кристин, а когда они взглянули на нее с удивлением, добавила: — Вам хочется побыть вдвоем, я знаю. У вас и так мало времени. А я… мне нужно подумать.— С тобой все в порядке? — спросил Филип. — А то ты выглядишь немного бледной.— Я совершенно здорова, — ответила Кристин и серьезно закончила: — Ваша свадьба была очень красивая. Мне было очень хорошо на церемонии. Не волнуйтесь за меня, поезжайте и развлекитесь. К вечеру вернетесь?— Мы приедем к чаю, — ответил Филип, — повидать мамуи забрать багаж. — У Тайры вырвался легкий возглас удивления. — А ты думала, мы обойдемся без свадебного путешествия? — нежно обратился к ней Филип. — Я все устроил. Мы поживем в маленькой гостинице поблизости от дома, но в достаточном отдалении, чтобы побыть вдвоем.— Как прелестно, — прошептала Тайра, и глаза ее засияли.— В таком случае, — Филип обратился к Кристин, — быть может, ты переменишь свое решение и позавтракаешь с нами?Кристин покачала головой:— Я очень вам завидую, благослови вас Бог, родные! Увидимся за чаем.Она повернулась и пошла по улице. Ей хотелось побыть одной, хотелось попытаться проанализировать то чувство, которое она испытала в тихой серой церквушке. Но теперь это было труднее. То, что несколько минут назад казалось таким ясным, сейчас обросло вопросами; здравомыслие вернулось и заподозрило во всем пережитом экстаз.«Жаль, что я не старше, — внезапно подумала Кристин. — Я хотела бы, чтобы у меня был кто-то, с кем можно обсудить все это, и чтобы он понял». Тут она подумала, что у нее есть такой человек, а когда мимо проползло такси с поднятым флажком, она остановила его и назвала адрес. Только оказавшись на месте, она задумалась над собственным порывом.Харри Хампден смотрел от нечего делать в окно, гадая, стоит ли готовить себе коктейль до второго завтрака, когда к дому подъехало такси Кристин. Все утро его мучило и раздражало собственное безделье, он жаждал деятельности, ощущения одиночества и восторга полета. В воздухе он повелевал и машиной и собой, теперь же, на земле, искалеченный, он чувствовал себя побежденным и бессильным. Он хотел жить, но, кажется, жизнь обходила его стороной. Только в кабине самолета он ощущал душевный подъем и чувствовал свое превосходство, что питало его надежды на будущее. Он говорил себе, что в его теперешней депрессии виновата атмосфера в доме, но знал, что причина гораздо глубже.Долгие годы, в течение которых Стелла лежала без сознания живым трупом, взяли свою дань. Он любил Стеллу и, пережив в раннем детстве потерю матери, отдал всю нежность подростка, а затем и молодого человека своей сестре. Она тянулась к нему, и он пытался заменить ей, хотя бы отчасти, родительскую любовь, которой она была лишена. А без ее общества, ее смеха и желаний, которые она заставляла его выполнять, Харри окончательно повзрослел и стал мрачно смотреть на вещи. Потрясение от попытки самоубийства сестры заставило его придерживаться строгого пуританского взгляда на плотскую любовь, на самом деле чуждого его темпераменту и характеру. Он начал бояться любви, потому что видел, как молодое, свежее, бьющее через край чувство было попрано и разрушено, превратившись в воплощение ужаса.Он сторонился любви, и все же сейчас, когда он меньше всего того ожидал, любовь тронула его душу, борясь со всей силой и энергией с предрассудками, которыми он намеренно оградился как щитом. Временами он ненавидел женщин, потому что они привлекали его, ненавидел, потому что часто его до боли влекло к их мягкой прелести, тогда как он упрямо заставлял себя придерживаться выбранного пути. Он был хорош собой, и поэтому иногда соблазн неизбежно оказывался слишком силен. У него был кое-какой опыт, но только тот, что оставил в нем горечь и цинизм. Потом он начал думать о Кристин. Его приводила в восторг ее сдержанность, природное достоинство, придававшее ей серьезность, так что временами казалось, что она старше, чем была на самом деле, и ее красота, не бросавшаяся поначалу в глаза, при продолжении знакомства проявлялась ярко и глубоко, как проявляется красота прекрасно выполненной гравюры.Успешное лечение Стеллы повергло Харри в полное изумление, затем он понял, что его благодарность и радость были не сравнимы с теми эмоциями, которые в нем пробудила Кристин. Поначалу он боролся с приливом, грозившим снести тщательно воздвигнутое укрепление, которое, как он воображал, построено навечно. Но борьба оказалась бесплодной. Наконец, признавшись самому себе, он смирился со своей любовью и тут же испытал новый страх по совсем другим причинам. А что, если он слишком стар для Кристин? И что еще хуже, захочет ли она знаться с человеком малоподвижным, покалеченным?Желая Кристин со всем неистовством природы, которую подавляли и слишком долго подчиняли дисциплине, Харри как будто получил ответ на свою молитву, когда увидел подъехавшее к двери такси и знакомое лицо, промелькнувшее в окошке машины.Дверь открылась, когда Кристин подошла к крыльцу. Она подняла глаза и увидела Харри.— Я заметил, как подъехало ваше такси, — сказал он. — Не откажетесь позавтракать со мной?— Если предложите, — просто ответила Кристин.— Разумеется. Я как раз собирался сесть за стол.— Вы один?— Совершенно. Не станете возражать?— Конечно нет, — ответила Кристин. — Просто я подумала: вдруг нарушу компанию?Кристин прошла первой в большую гостиную, где они впервые встретились.— Вообще-то мне не следовало бы сейчас приезжать, — сказала она. — Я должна была завтракать с братом и невесткой. Приехала сюда прямо со свадьбы.— Прямо со свадьбы? — воскликнул Харри. — Подумать только. А ведь вы ничего нам не говорили, почему вы такая скрытная?— Я сама ни о чем не знала, — ответила Кристин. — Они только что решили пожениться! Я была единственным представителем семьи.— Звучит интригующе, — сказал Харри. — Расскажите подробнее.Кристин покачала головой:— Это длинная и сложная история. Лучше вы мне расскажите, как у вас дела, как Стелла?— Как всегда ждет встречи с вами. Она хорошо провела ночь и заявила мне сегодня утром, что если я в ближайшее время не избавлюсь от сиделок, она сойдет с ума. Должен сказать, я понимаю ее.— Я тоже, — согласилась Кристин. — Почему бы вам не увезти ее? Недели две на море или в Шотландии пошли бы вам обоим на пользу.— Это мысль, — медленно проговорил Харри, затем добавил: — Вы, конечно же, поедете с нами?— Я? — воскликнула Кристин. — О, я даже не думала об этом.— Но вы поедете?Кристин помолчала с минуту, затем подняла голову и встретилась с ним взглядом.— Вы поедете, не правда ли? — повторил он.— Да, с удовольствием.Кристин произнесла эти слова машинально, но с ней происходило что-то странное после того, как она взглянула в глаза Харри. Ее захлестнуло внезапное волнение, и она ждала, чуть раскрыв губы и не сводя с пего глаз. И тогда он шагнул к ней, преодолев разделяющее их пространство.— Кристин, — сказал он внезапно севшим голосом, — вы ведь знаете, что я пытаюсь сказать, не так ли?Она не могла ответить ему и чуть отвернула голову, испугавшись собственных эмоций, захвативших ее, и быстрого биения сердца.— Кристин.Невозможно было ошибиться ни в голосе, ни в тоне, которым он говорил. Она вновь взглянула на него.— О Харри!Они смотрели друг на друга, и внезапно она оказалась в его объятиях.— Я так давно хотел это сказать, — произнес он, — но мне все казалось, что еще слишком рано. Мне было непонятно, как мог заинтересовать тебя калека вроде меня.— Ты не калека! — возмущенно проговорила Кристин, спрятав лицо у него на плече, а когда она подняла голову, он наклонился и поцеловал ее.Почувствовав мягкость ее губ, он все крепче и крепче сжимал объятия, и она ослабела от его властной силы.— Я люблю тебя, — сказал он наконец. — Ты совершенно не похожа ни на одну девушку из тех, что встречались мне в жизни. Неужели я тебе не совсем безразличен?— Харри, это так все неожиданно. Я до этой минуты не думала ни о чем подобном.— А теперь?— Я люблю тебя.Харри крепче прижал ее к себе:— Дорогая, это чудесно! Давай поженимся немедленно — сегодня же! Чего нам ждать?Кристин рассмеялась:— Прошу тебя! Дай мне возможность… подумать. Я только что обнаружила, что люблю тебя.— А ты уверена в этом? — Харри взглянул на зардевшееся прелестное лицо, склоненное к его плечу.— Завтрак подан, сэр.Голос от двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга, и они тут же оба рассмеялись.— Еще один прибор для мисс Станфилд, Добсон, — сказал Харри. — И между прочим, можете нас поздравить.— В самом деле, сэр, это прекрасная новость, сэр! Мои самые сердечные поздравления!Добсон вышел из комнаты, а Кристин, протестуя, повернулась к Харри:— Но, Харри! Нельзя же рассказывать всем подряд! Еще рано.— Почему? Я хочу, чтобы весь мир узнал. Я хочу кричать об этом со всех крыш.Он ликовал, как мальчишка, — трудно было узнать в нем того серьезного человека, который слегка пугал ее своей мрачностью.— Но, дорогой, подумай о наших семьях, — взмолилась Кристин. — Мы ведь не рассказали даже Стелле или моей матери.— Тогда пойдем и расскажем Стелле прямо сейчас, и, конечно, твоей семье! Я совсем забыл о них. Они ведь не будут против, правда?— Надеюсь, что нет.Харри остановился как вкопанный.— Боже мой, не хочешь ли ты сказать, что они не одобрят твой выбор или что-то в этом роде?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35