— Мне надоела форма, — объяснила Элизабет. — Хотите хереса? Довоенный. Слава Богу, подвал не пострадал.Она наполнила бокал, и Ангус подошел, чтобы взять его.— Я чувствую, что взволнован, — сказал он. — Мне так редко удается выбраться куда-нибудь пообедать, особенно с очаровательной спутницей.— Благодарю вас, — ответила Элизабет. — Я могла бы сказать то же самое. Последний раз я обедала в Лондоне года два назад.— Что вы делаете в свободное время?Ей показалось, он действительно заинтересован, и поэтому, не подумав, сказала правду:— Я пытаюсь читать, но обычно откладываю книгу, чтобы подумать.— И о чем же вы думаете?— Вы будете шокированы, если я скажу.Она опустилась в кресло, закрытое уродливым дамастом.— Отчего? Это так предосудительно?— Тогда я вам отвечу — о себе. Вы спросили, что я делаю в свободное время. У меня его не очень много.— Разве все мы не думаем о самих себе, когда получаем возможность? — спросил Ангус.Элизабет взглянула на него с удивлением:— Мне почему-то трудно представить, что вы думаете о себе.— Но это так, уверяю вас. Хотя некоторые из моих пациентов абсолютно убеждены что я думаю только о них и ни о чем другом.— С ними вам тяжелее всего? — спросила Элизабет.— О нет, — ответил Ангус. — Хуже всего иметь дело с жадными, властными людьми, которые стремятся получить за свои деньги все, что возможно, и еще чуть-чуть.Элизабет рассмеялась:— Почему бы вам не сказать им правду?— Обычно я так и делаю, — ответил Ангус, — и они поступают очень разумно, уходя к другому врачу.Они выпили по второму бокалу хереса, а затем отправились на машине Ангуса обедать в ресторан, о котором он говорил. Заведение оказалось маленьким, но не лишенным очарования, а кухня, как обещал Ангус, была превосходной. Хозяин-француз радостно приветствовал Ангуса и провел их к маленькому столику в нише, отделявшей их от остальных посетителей.— Как здесь хорошо, — сказала Элизабет, когда они заказали еду и вино.— Я ужасно рад, что вы приехали.Ей показалось, что в этих словах прозвучал глубокий смысл, и тут их взгляды встретились. Они долго не отрываясь смотрели друг на друга. Элизабет первая отвела глаза в сторону и начала быстро и немного сбивчиво говорить о посторонних вещах.130Она поняла, что боится… боится доверительного тона, боится услышать слова, имеющие другой смысл, от которого сердце забьется быстрее и дыхание участится. И все же ей хотелось их услышать…Словно распознав ее настроение, Ангус поддержал заданный тон, и вскоре они уже весело смеялись. Элизабет с удовольствием отметила про себя, что его легко рассмешить. Любой пустяк казался ему забавным, и не раз за вечер ее посещала мысль, что он мог бы высмеять ее саму, напыщенность Эйвон-Хауса и покровительственное высокомерие Артура.Элизабет была счастлива, и время неслось вскачь. В смятении она увидела, что на часах половина десятого, но не смогла себя заставить подняться и уйти.— Вы часто сюда приходите? — спросила она, зная, что никогда не забудет этот вечер и этот уютный ресторанчик.— Не всегда есть возможность, — ответил Ангус. — Обычно я слегка перекусываю в клубе, или мой секретарь приносит мне бутерброды. Иногда, признаюсь, я вообще забываю о еде и понимаю, насколько проголодался, когда уже далеко за полночь. По дороге домой я проезжаю мимо двух ларьков с горячим кофе, их хозяева меня хорошо знают.— Разве у вас нет никого, кто бы приглядел за вами?— Секретарь старается изо всех сил, но вечером она уходит домой, и тогда я остаюсь один в квартире. Еще у меня есть престарелая служанка, которая появляется по утрам и готовит завтрак. Если я распоряжусь, она оставляет мне что-нибудь холодное на ужин, но обычно я забываю.— Какой безалаберный образ жизни при такой напряженной работе! — порывисто произнесла Элизабет.— Пока держусь неплохо, — ответил Ангус. — Конечно, меня самого привело бы в ужас, если бы кто-нибудь из моих больных имел такие привычки, хотя, в конце концов, какой врач пратикует то, что проповедует?— Интересно, почему вы так и не женились? Элизабет выпалила вопрос, который весь вечер не давал ей покоя. Ангус улыбнулся:— На это есть две причины. Элизабет с любопытством выжидала.— Во-первых, у меня никогда не было времени, а во-вторых, я не встретил ту, на которой мне захотелось бы жениться.Он взглянул на Элизабет, и снова они не смогли отвести глаз друг от друга. Она знала, что три слова остались недосказанными — «до сих пор», знала, как будто услышала от него самого, что Ангус любит ее. Но из-за своей неопытности она сомневалась в правде, когда столкнулась с ней, и, чтобы причинить себе боль, сказала:— Придется мне найти вам хорошую жену.Ангус покачал головой и отвел взгляд. Между ними повисла тишина, а затем Элизабет быстрым движением, потому что ей хотелось задержаться, взяла сумочку и перчатки.— Думаю, мне пора домой, — сказала она.Ангус взглянул на часы и издал возглас удивления:— Я даже не представлял, что так поздно.Он попросил счет, и через несколько минут они уже ехали по направлению к Баркли-сквер.— Вы не зайдете на последний бокал? — спросила Элизабет.— Я не стану пить, спасибо, но хотел бы проводить вас.— Мне нужно забрать форму, — сказала Элизабет. — Зайдем на минутку.Она прошла с ним в утренний кабинет и зажгла свет. Комната больше не казалась такой уродливой и суровой, как днем. Элизабет заметила, что Грейс убрала херес, а вместо него выставила графин с виски и сифон с газированной водой.— Угощайтесь, — предложила она, — а я пока соберу вещи. Элизабет поднялась наверх. Форма была уже сложена в маленький чемоданчик. Женщина оглядела комнату. Теперь она не была уверена, так ли успешно прошел вечер. Она прекрасно провела время, но все же многое осталось недосказанным. Элизабет почувствовала неуверенность, подавленность — так ребенок плачет иногда в конце праздника — и испытала сомнение, так ли хорошо было, если момент расставания настолько мучителен. Она медленно спустилась вниз.— Я готова.Ангус потушил сигарету. Элизабет заметила, что графин остался нетронутым.— Позвольте мне взять ваши вещи, — сказал Ангус и подошел к ней.Когда она отдавала чемодан, их руки встретились. И тогда они взглянули друг другу в лицо и поняли, что означает биение их сердец и трепетная напряженность сплетенных рук.— Простите, — наконец произнес Ангус. — Мне не следовало приглашать вас.— Но почему? — еле слышно прошептала Элизабет.— Потому что я знал… кажется, с самой первой секунды, как увидел вас.— А я долго не знала, а потом…— А потом?.. Наверное, вы боролись с этим? Я тоже, но это было совершенно бесполезно. Только я не хотел вам ничего говорить.— А вы и сейчас ничего не сказали, — произнесла Элизабет.Она сознавала, что все еще держит чемодан, чувствуя ладонь Ангуса на своей руке. Немного погодя Ангус забрал у нее ношу, поставил на пол, прошел по комнате, остановившись возле камина. Он стоял к ней спиной и глядел в пустой камин.Элизабет ждала, боясь пошевелиться. Она дрожала, все ее тело пронзало какое-то острое исступление, которого она до сих пор не знала. Спустя долгое время Ангус повернулся к ней лицом, и она увидела, что он очень бледен.— Дорогая, — сказал он очень тихо, — то, что происходит, неподвластно нам. Я никогда не предполагал, что подобное случится. Никогда не предполагал, что вы узнаете о моих чувствах. Мне казалось, это секрет, который я сумею сохранить.— Но сейчас это уже больше не секрет, — прошептала Элизабет.Она не сделала ни одного движения, но он понял по ее лицу, что она просит его… умоляет… обнять ее. Он приблизился очень медленно, словно боролся сам с собой. Протянул к ней руки, но только для того, чтобы положить ей на плечи.— Я люблю вас, — сказал он тихо. — Люблю вас так, как не думал; что способен любить, но после сегодняшнего вечера я больше никогда этого не повторю. Я не могу иметь ровным счетом никакого значения в вашей жизни. У вас есть муж, положение. Представьте, что это всего лишь странный сон, и забудьте о нем.Только тогда Элизабет обрела голос и поняла, что хочет сказать. Рассмеявшись, она выскользнула из-под его рук.— Ангус, — сказала она, — неужели вы в самом деле полагаете, что такое возможно? Я люблю вас, уже давно люблю, но едва осмеливалась признаться в том даже самой себе. Я не подозревала о вашей любви, только знала, как мне радостно видеть вас, сознавать, что вы рядом. Сегодня я счастлива так, как никогда.Ее слова, казалось, наскакивали друг на друга в своей стремительности. Сдержанность, у которой она была в плену всю свою жизнь, исчезла, величественность и притворство были отброшены в сторону, она была вся во власти эмоций — страстных, настойчивых, требовательных. Она протянула руки навстречу Ангусу жестом, означавшим полную капитуляцию.— Дорогой! — воскликнула она. — Я люблю вас!И наконец, не в силах больше сдерживаться, Ангус заключил ее в объятия. Спустя долгое время, в течение которого все вокруг, казалось, замерло, они отстранились. Первым заговорил Ангус.— Элизабет, — сказал он дрогнувшим голосом, — это сумасшествие, вы должны понять.— Но почему?Они двинулись к дивану и сели рядом.— Только сегодня вечером, — сказала Элизабет, — я думала, как много пропустила за свою жизнь, как мало было у меня в молодости счастья. Я никогда не знала, какое оно, до этой минуты.Ангус крепко сжал ее руку. Теперь его лицо было печальным и серым, и Элизабет поняла, о чем он думает.— Что с нами будет? — спросила она робко.— Ответ вы знаете не хуже меня, — устало сказал он. — У каждого из нас своя жизнь. Вы замужняя женщина, я должен думать о своей профессии.Элизабет вопросительно взглянула на него.— Вы комендант лазарета, который я сделал чуть ли не собственным, — объяснил он.Тогда она поняла, что ради своей работы, которой он отдавался целиком и в которой добился почета, он не мог явиться причиной скандала, как не мог допустить его ради нее самой. Элизабет испугалась.— Но, Ангус… — начала она говорить. Он жестом остановил ее:— Дорогая, мы должны быть разумными, более того — мы должны быть храбрыми. Я слишком люблю и слишком уважаю вас, чтобы вовлечь в тайную любовную интригу, пусть даже самую осторожную.— Но я должна видеться с вами хоть иногда! — воскликнула Элизабет. — С меня будет довольно одного — просто видеть вас и знать, что вы есть.— И вы думаете, что для нас обоих этого будет достаточно? — спросил он.Она поняла, что он прав, поняла, что их обоих будет тянуть друг к другу. Им предстояло еще так много узнать друг о друге, так много осмыслить, помимо удивления и радости быть рядом и сознания, что простое прикосновение пальцев способно высвободить взрыв необузданных чувств.— Что же в таком случае вы предлагаете? — спросила Элизабет дрожащим голосом.— Я найду решение.Она поняла: он намерен уехать. В прошлом он не раз говорил о своем желании присоединиться к армии на континенте, и сейчас она без слов поняла, что у него на уме.— Так что же, мы больше никогда не увидимся?В ту минуту ей показалось, что они оба преждевременно постарели.— Это как будет суждено, — ответил Ангус.Она знала, что они оба вспомнили о преклонном возрасте Артура. «Но он, вероятно, проживет еще очень долго, — подумала Элизабет, — бесконечно много лет. Я не смогу этого вынести, не смогу!» Она посмотрела на Ангуса, и из ее глаз внезапно хлынули слезы. Он обнял ее.— Не нужно, дорогая! — произнес он. — Это единственный выход. Вы должны сами понять, что нам больше ничего не остается. И я должен позаботиться о вас, защитить вас.— Останьтесь, хотя бы ненадолго.— Будет только хуже. К тому же мы должны думать о нашем добром имени. Что еще у нас есть?Говоря это, он с грустью оглядел комнату, и Элизабет догадалась, о чем он подумал, — все это принадлежало Артуру.— Уйдем отсюда, — предложил он. — Съездим в парк. Элизабет дотронулась до его руки:— Там будут люди. Здесь хотя бы мы одни. Ангус, неужели нам больше никогда не быть вместе? Меня пугает будущее без вас. Только я начала жить, и вы тут же обрекаете меня на жизнь в аду. Гораздо лучше было бы оставить все, как раньше, когда я была слишком глупа, чтобы понимать, чего лишена.Ангус притянул ее голову к своему плечу.— Не нужно, родная, — сказал он, — произносить этого вслух. Что бы ни случилось, как бы ни было мучительно, мы должны выбрать правильный путь. В теперешнем нашем положении для нас нет другого выхода.Элизабет знала, что он прав. Еще минуту она сидела прильнув к нему, а потом встала.— Пора ехать домой, — сказала она.Ангус тоже поднялся и, не говоря ни слова, обнял ее икрепко прижал к себе. Он не поцеловал ее, только лишь коснулся ее щеки своей щекой, и она ощутила покой и счастье, каких никогда не испытывала. Наконец она нашла свое пристанище. Наконец она была больше не одна в этом мире. Она была частью Ангуса, а он был частью ее, что бы там ни случилось в будущем, как бы далеко их ни развела судьба.Они оба были бледны, когда распались их объятия. Ангус подобрал с полу чемодан Элизабет и открыл перед нею дверь. У них больше не осталось слов.В холле гулко прозвучали их шаги. На улице сгустилась тьма, и деревья на площади превратились в темные силуэты, Ангус поставил чемодан Элизабет на заднее сиденье машины, и она села за руль. Она не сделала попытки дотронуться до него, только смотрела ему в лицо, едва различимое в свете уличного фонаря.— Прощай, дорогой, — прошептала она и уехала прочь. Глава 10 Все утро Лидию не покидало чувство, что Филип иКристин связывает вместе какой-то тактический план, и несколько раз она перехватывала их многозначительные взгляды и перемигивания, словно у них был какой-то секрет. С ней они обращались исключительно мило, она понимала причину и была тронута, хотя ее несколько раздражало, что они осмелились критиковать поступки Ивана.Во время второго завтрака Кристин заговорила голосом слишком беспечным, чтобы быть естественным:— В котором часу папочка привозит эту привилегированную ученицу?— Мне кажется, они будут здесь к чаю, — ответила Лидия, заметив, как Кристин взглянула на Филипа и они оба при этом поджали губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35