— Вы хотите, чтобы я извинился? — спросил маркиз.Сделав усилие над собой, Гермия подняла голову и с вызовом посмотрела на него.— Теперь слишком поздно! Вам удалось тогда найти кузнеца?— Я вернулся туда, где остановился, и поручил моим конюхам справиться с этим.— То есть туда, куда вы хотите отправиться сейчас? Я покажу вам дорогу.— Я не спешу. Мне интересно узнать, почему вы то притворяетесь молочницей, то появляетесь как амазонка, на превосходной породистой лошади.— Я не притворялась молочницей! — быстро возразила Гермия. — И если бы даже я была…Она остановилась, подумав, что то, что она собиралась сказать, сделало бы их разговор еще более неловким, чем он был до сих пор.— Вы хотите сказать, что я не имел права поцеловать вас, — медленно выговорил маркиз. — Но должны же вы понять, что, идя одна, с такой внешностью, вы являетесь искушением для любого мужчины, увидевшего вас.— Но не для тех мужчин, которых я встречаю в нашей округе, — ответила Гермия, — хотя, возможно, джентльмены, приезжающие из Лондона, имеют иные представления об… уважении и… приличиях?Она намеревалась говорить с вызовом, однако, все еще смущаясь, чувствовала, что ее голос звучит неуверенно и слабо.— Я признаю упрек справедливым! — сказал маркиз, и она поняла, что он смеется над ней.— Если ваша светлость отъедет немного в сторону, — сказала Гермия, — я покажу вам дорогу, которая приведет вас обратно в парк.Оттуда вам нетрудно будет найти усадьбу.— Я уже сказал, — ответил маркиз, — что не спешу.Поскольку его лошадь стояла поперек тропинки, а вокруг теснились деревья, она не могла объехать его. Гермии ничего не оставалось делать, как лишь беспомощно смотреть на маркиза, оставаясь на месте.— Может быть, вы скажете мне, кто вы на самом деле? — спросил маркиз. — И почему, кроме сбора яиц, вы занимаетесь еще тем, что призываете молодых женщин к смертному ложу жителей деревни?И вновь Гермия почувствовала, что он насмехается над ней, и подумала с легкой вспышкой гнева, что он вполне соответствует тому впечатлению, которое вызывают его внешность и манеры.— Если это вас действительно интересует, — сказала она холодно, — то мой отец — викарий в Малом Брукфилде, и, когда старая женщина… умирая, захотела видеть мою… кузину Мэрилин, я… естественно, поехала… искать ее.— И вы знали, что она именно здесь?У Гермии перехватило дыхание.Она знала, что это — закономерный вопрос, и Мэрилин следовало бы предвидеть его.После короткой паузы она ответила:— Я направлялась в усадьбу, когда… мне сказали, что видели вас… направляющихся сюда.Она пыталась говорить убедительно.И тем не менее под пристальным взглядом маркиза, она запиналась на некоторых словах.— Значит, Мэрилин — ваша кузина, — медленно произнес маркиз.— Да, как я уже сказала вам, — ответила Гермия, — и она ждет меня. Пожалуйста, милорд, позвольте мне показать вам дорогу. Затем я смогу поспешить к ней на помощь.— Вам нравятся сцены смерти?Гермия опять поняла, что он издевается над ней, и теперь она была полностью уверена, что он не верил, что кто-то умирает.Она возненавидела его еще больше за догадливость и захотела освободиться от него.У нее было ощущение, что его глаза, хоть и глядели из-под полуопущенных век, были острыми и проницательными и что он отлично видел, как она все больше и больше увязает в своей лжи и очень неумело пытается выпутаться.И все-таки она надеялась, что преувеличивает свои тревоги.Как бы хотелось Гермии привести этого насмехающегося человека в деревню и показать ему миссис Барлес, умирающую в своей постели, и Мэрилин, сидящую рядом с нею подобно Ангелу Милосердия.Однако это было невозможно, и ей оставалось лишь молчать, отвернув от него лицо.Она не знала, что солнце, мерцающее сквозь толстые ветви деревьев, вызывало такое сияние ее волос, как будто они были золотыми, как гинея, которую он вложил в тот день в ее руку.Гермия думала лишь о том, как он оскорбил ее, а также о странной жесткости и властности его губ, когда он поцеловал ее.И вновь, как бы читая ее мысли, он сказал:— Я понимаю, что вы негодуете на меня, и если я могу извиниться, что принял вас не за ту, кем вы являетесь, мне трудно извиниться за то, что я поцеловал вас, потому что вы так необычайно прекрасны!— Это было… непростительное… поведение, милорд, и у меня нет желания, обсуждать его!— Я думаю, что вас еще никто не целовал, — задумчиво заметил маркиз.— Конечно, нет! — сердито сказала Гермия.Затем у нее возникла неожиданная мысль, и она, повернувшись к нему лицом, сказала совершенно иным голосом:— Пожалуйста… не говорите… Мэрилин или моему дяде, что… произошло. Если они скажут об этом маме и папе, они будут очень… расстроены.Было что-то трогательное в том, как она просила его об этом, и маркиз сказал:— У меня много недостатков, но я никогда не делал ничего столь бесчестного, как рассказывать о женщинах, которых я целовал.Он видел, как у Гермии вырвался легкий вздох облегчения, и спокойно добавил:— Забудем об этом! И все-таки, поскольку я любопытен, я хотел бы знать, что вы сделали с той гинеей, которую я дал вам.— Я хотела выбросить ее!— Но вы все-таки оставили ее у себя?— Конечно, нет! Я положила ее в ящик пожертвований. Когда папа увидит ее; он сможет помочь многим людям, отчаянно нуждающимся в помощи в настоящее время.— Почему именно в настоящее время?Гермия удивленно взглянула на него.— Вы должны знать о страданиях в стране, принесенных прошедшей войной.Он не отвечал, и она продолжала:— У фермеров тяжелые времена после плохого урожая в прошлом году, а также из-за дешевого продовольствия, идущего в страну с Континента. Они не могут нанимать столько же работников, как и раньше, вот и возникла ужасная безработица.Ей показалось, что маркиз глядит на нее с удивлением, и он действительно поднял свои темные брови, прежде чем ответил:— Мне казалось, что ваш дядя достаточно богат, чтобы бороться с безработицей в своем поместье.Гермия молчала.Она знала, что дядя отказался, несмотря на уговоры ее отца, нанять в деревне молодых мужчин, которые либо вернулись с войны, либо повзрослели и нуждались в работе.По сути дела, у них в последнее время было несколько горячих споров по этому поводу, и граф кричал своему брату:— Думай, что хочешь, но я — не Филантропическое общество, и чем скорее ты поймешь это, тем лучше.Ее отец пришел тогда домой очень расстроенный и сказал:— Если бы я только мог нанять их всех сам, но ты знаешь, что я не могу сделать это, и мне горько говорить им, что я не смог найти для них работу.— Ты сделал все, что возможно, дорогой, — сказала ее мать, — и никто не сделал бы большего.— Я знаю, я знаю, — отвечал ее отец, — но если бы я управлял поместьем, я бы легко смог нанять несколько дюжин мужчин и дать им работу, которая в итоге оправдала бы затраты.Он оставался расстроенным весь вечер, и ее матери стоило больших усилий вернуть его в обычное благодушное и веселое расположение духа.Теперь Гермия думала, что если маркиз был таким богатым, каким представляла его Мэрилин, он мог бы пригласить в свое поместье дополнительных рабочих и смог бы даже убедить ее дядю быть более великодушным.Импульсивно, говоря так же, как она вела беседы со своим отцом и с матерью, как будто они были ее ровесниками, она продолжила;— Конечно, вы должны понимать — поскольку вы тоже землевладелец, — что если вы откроете новые производства, то создадите возможность работы для людей, иначе они будут голодать или займутся воровством.— О каких производствах вы думаете?Гермия слышала усмешку за его медлительной речью, однако она намеревалась заставить его понять, о чем говорит:— Я не знаю условий на вашей земле, но здесь, например, если бы дядя Джон прислушался к папе, он мог бы заняться лесоповалом, наняв для этого по крайней мере две дюжины рабочих.Она видела, что маркиз слушает, и продолжала:— Здесь есть также карьер с гравием, который не разрабатывался во время войны и мог бы вновь использоваться, а в дальнем конце поместья есть древняя каменоломня, где добывали сланец, а он всегда нужен для постройки новых домов.— Я смотрю, вы хорошо информированы, — заметил маркиз. — Это все идеи вашего отца? , — Такие идеи должны возникать у больших землевладельцев, как вы, милорд, — отпарировала Гермия.Но почувствовав неуместность спора с ним и стремясь склонить его на свою сторону, она сказала:— Я прошу вас, если представится случай, поговорите об этом с моим дядей. Я уверена, что он прислушается к вам, даже если не хочет слушать папу.— Я очень сомневаюсь, что он прислушается ко мне, — ответил маркиз, — но если я сделаю, о чем вы просите, вы простите мне мои грехи?— Я думаю, милорд, что нам лучше не говорить о них, и позвольте мне вместо этого показать вам дорогу к усадьбе.Говоря это, она думала о том, что Провела слишком много времени с маркизом, и если Мэрилин узнает об этом, то сильно разозлится.— Пожалуйста… — сказала она. — Я должна отправиться к моей кузине. Она… ожидает меня.— Хорошо, — сказал маркиз, — но прежде чем вы поедете вперед, показывая мне путь, может быть, вы скажете мне свое имя?— Меня зовут Гермия!— Я думаю, когда вас крестили, ваши родители представляли вас женским вариантом Посланца Богов «Посланец Богов» — греческий бог Гермес. — Примеч. пер.

!Впервые за все время разговора Гермия рассмеялась легким смехом.— Вы верно догадались. Большинство же тех, кто слышит имя впервые, просто восклицают: «Что за странное имя!» Они, наверное, считают, что меня должны были бы назвать Анной, Сарой или Марией Библейские имена.

.— Почему именно такими именами? — с любопытством спросил маркиз.— Потому что они считаются более подходящими для дочери викария, — серьезно ответила Гермия.— Вы полагаете, что вашим родителям не следует думать об Олимпе? А мне кажется, что в данный момент вы выглядите скорее как Персефона, выходящая из Подземного Царства, чтобы принести на землю Весну.Он произнес это все тем же своим сухим саркастическим тоном, не соответствующим комплименту, но Гермия вновь рассмеялась, на этот раз счастливым, непроизвольным смехом.— Чему вы смеетесь?Он объехал ее, уступая ей тропинку, и в этот момент она взглянула на него.Не осознавая того, что это может прозвучать дерзко и обидно, она ответила:— Вы должны были понять, кем я представила вас, когда в тот день вы оставили меня!— А, теперь я понимаю! — воскликнул маркиз. — Ну что ж, тогда выводите Дьявола из Царства Теней!Гермия не отвечала, но подумала, что Роща Колокольчиков вовсе не подходит под ее представление о Царстве Теней.Она ехала впереди маркиза и думала, что если Мэрилин когда-нибудь узнает, что она задержалась и разговаривала с ним, она будет очень, очень зла на нее.Когда они достигли пешеходной тропинки, которая вела из леса в парк, она на момент заколебалась.Гермия хотела вернуться домой тем же путем, каким приехала сюда: повернув, назад и проехав вновь через Рощу Колокольчиков, но это, она знала, будет намного дальше, чем если проехать через парк вместе с маркизом.В этом случае, в тот момент, когда маркиз направится к усадьбе, она поскачет в противоположном направлении. К деревне.Гермия чувствовала, что он не захочет сопровождать ее, но если вдруг и будет настаивать На этом, она найдет какое-либо оправдание и воспрепятствует ему в таком намерении.Решившись на это, она продолжала ехать вперед, и через несколько минут они увидели парк перед собой, а вдали — усадьбу, выглядевшую очень большой и внушительной в лучах солнца.Когда тропинка подошла к концу, Гермия остановила Брэкена.— Отсюда вы можете найти дорогу самостоятельно, милорд.— Я понял, — ответил он — и должен поблагодарить вас за столь совершенное выполнение вашей задачи.То, как он сказал это, заставило Гермию заподозрить, что он дает понять, что ни на мгновение не поверил замыслу Мэрилин.Но она тут же упрекнула себя в излишней подозрительности.Почему бы маркизу не верить тому, что ему говорят? Но даже если он и поверил всему, она чувствовала, что это не заставит его жениться на Мэрилин, если у него не будет для этого иных, более значительных причин.Он поставил свою лошадь вровень с Брэкеном и сидел, глядя на нее с выражением, которого она не могла понять.Он как бы оценивал ее взглядом, который у другого мужчины мог показаться оскорбительным, однако, по сравнению с его всегдашним циничным выражением лица, взгляд этот казался ей даже лестным и одобрительным.Она не знала почему, однако была уверена, что это правда.Он не двигался, и После наступившей паузы Гермия Сказала:— Прощайте… милорд!— Прощайте, Гермия! — ответил маркиз. — Я буду ожидать, как и должен Дьявол, возможности увидеть вас вновь.Гермия улыбнулась, и он увидел ямочки на се щеках.— Поскольку я — не Персефона, — сказала она, — это маловероятно, если, конечно, боги не захотят послать вам через меня какую-либо весть, что тоже невозможно.Не ожидая его ответа, она быстро послала Брэкена в сторону, с вниманием остерегаясь возможных нор под копытами коня и низких ветвей над головой.Гермия не оглядывалась, но у нее почему-то было ощущение, что маркиз смотрит ей вслед.Лишь когда она достигла конца тропы и приблизилась к воротам в изгороди перед дорогой, ведущей в деревню, она посмотрела в сторону усадьбы.Она могла видеть его вдали, медленно движущегося по возвышенности холма, и была рада, что он не последовал за ней.Гермия выехала на пыльную дорогу и рысцой направила лошадь к дому, думая о том, что пройдет теперь немало времени, прежде чем у нее вновь появится возможность проехаться на Брэкене или на подобном ему коне.В то же время она была рада этому утру, полному волнующих впечатлений и так отличавшемуся от многих других монотонных дней, не несущих ничего необычного.Она завела Брэкена в конюшню, и Джейк снял с него седло и уздечку.— Если Брэкена не заберут до вечера, — сказала Гермия, — я прокачусь на нем еще после обеда.— Конечно, мисс Гермия, — согласился Джейк. — Я поражаюсь, как может обходиться без лошади тот, кто так хорошо ездит верхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19