Из эмигрантов небось?
Я кивнула.
- Передачка где?
- В машине.
- Уезжаете скоро?
- Завтра.
- Меня Зоей зовут, - неожиданно потеплела тетка, - несите свою посылочку, передам Нине.
- Нет, - ответила я твердо, - велено лично вручить.
- Вы мне не доверяете? - возмутилась Зоя. Можете не сомневаться, глядите.
И она сняла с вешалки небольшой брелочек.
- Нинуська всегда ключики у нас оставляет, на всякий случай.
- Давайте откроем и положим посылку на стол, - предложила я.
- Интересное дело, - возразила тетка, - сама мне боишься оставить, хоть я и знакома с Нинкой полжизни, а тебя в квартиру впусти!
- Сделаем так, - мирно предложила я, - откроем Ниночкину квартирку, вместе зайдем, и вы посмотрите, как я кладу передачу…
- Ладушки, - согласилась тетка, - пусть будет по-вашему, несите.
В багажнике у меня валяется пара коробок. Я вытащила одну, подобрала на дороге булыжник, обернула его парой грязных тряпок, сунула в картонный ящичек из-под босоножек и запихнула в пакет.
Зоя по-прежнему стояла в дверях.
- А чего там внутри? - поинтересовалась она, ковыряясь в замке.
- Книги.
- Ну и ерунду вы из Франции тащили, - резюмировала Зоя, распахнув шаткую створку, - у ней и так книг-то девать некуда.
Я вошла в маленькую, пахнущую затхлостью прихожую и присвистнула. Вот уж в чем здесь не нуждаются, так это в печатной литературе. Все стены крошечного тамбурчика и небольшого коридорчика увешаны полками.
Впрочем, и в комнате такая же картина. Повсюду, куда падает глаз, виднеются тома, томики и томищи. Чего здесь только нет! Произведения классиков: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Гёте, Гейне. На других стеллажах менее известные, но тоже гениальные: Брюсов, Баратынский, Одоевский, Вяземский…
Обстановка поражала простотой, если не сказать бедностью. Старенький потертый диван, такие же стулья, продавленные кресла. Диссонансом «звучал» компьютер с хорошим большим монитором.
Провожаемая бдительным взглядом Зои, я водрузила коробку с «подарком» на письменный стол и, ткнув пальцем в сторону коридора, с ужасом произнесла:
- Глядите-ка, мышь!
- Где? - взвизгнула соседка и резко повернулась к двери.
Этого мгновения хватило; чтобы спрятать в карман курточки небольшую записную книжечку, лежавшую возле компьютера.
- Господи, - всплеснула руками Зоя, - вот что значит первый этаж. И крысы, и мыши, и тараканы - все наши. Зимой - холодно, летом - комары, нора какая-то, а не квартира.
Отъехав несколько кварталов, я вытащила свой трофей и принялась внимательно изучать страницы. Телефонов мало. А те, что есть, принадлежат в основном врачам. На страничках обнаружила координаты гинеколога, стоматолога, психоневролога, кардиолога, гастроэнтеролога… Целая поликлиника! Устроившись поудобней, принялась звонить по номерам, перед которыми стояли просто фамилии. Тут же выяснилось, что Сергачев - плиточник, Ковалева - маляр, а Козлова - штукатур.
Я в задумчивости закурила, вертя в руках книжечку. Пока в голове формировался образ бесконечно больной дамы, постоянно занимающейся ремонтом. Отбросив «бычок», решила продолжить. И снова наткнулась на деловых знакомых. Номеров десять разнообразных издательств, следом парикмахер, мастер по компьютерам, химчистка…
В полной безнадежности набрала один из последних номеров и услышала тихое:
- Алло.
- Мастерская?
- Нет, квартира.
- Ой, простите за странный вопрос, Нина Вагановна Сундукян кем вам приходится?
- Двоюродной сестрой, а что случилось? Я на секунду примолкла, ну как объяснить? В трубке раздалось:
- Она покончила с собой?
- Да, - подтвердила я, - где вы живете?
Упавшим голосом кто-то сообщил адрес: Коломаевский переулок, самый выезд из Москвы, причем прямо по дороге в Ложкино. Я завела «Вольво» и со страшной скоростью - 60 километров в час - понеслась к неизвестной женщине.
То, что они близкие родственницы, видно с первого взгляда. У девушки, открывшей дверь, такие же черные кудрявые волосы, карие глаза и удивительно правильные черты лица.
- Вы из милиции? - поинтересовалась она.
Я покачала головой. Меня провели в комнату и молча выслушали рассказ. Потом девушка безнадежно и тихо заплакала. Я бестолково засуетилась вокруг, подавая воду, валокордин и носовой платок.
- Не надо, - оттолкнула лекарство хозяйка, - давайте лучше познакомимся: Лиана.
Мы пожали друг другу руки, и Лиана спросила:
- Пить хотите?
В крохотной кухоньке меня угостили отличным кофе - крепким, сладким, с великолепной светло-бежевой пенкой, аромат же просто невозможно описать. Глядя, как я смакую напиток,
Лиана вздохнула:
- Нинель еще лучше варила, секрет знала. Все шутила: вот не станет меня, и вы такой кофе уже не попьете…
- Нинель?
- Ну да, это настоящее имя. Только оно ей не нравилось, вот и представлялась всем Ниной.
- Она душевнобольная? Лиана покачала головой.
- Просто со странностями. Про таких часто говорят: ненормальная, а врачи никаких отклонений не находят. Еще когда бабушка Сусанна была жива, Нинель водили на прием к психиатру. Тот целую бумагу написал, да суть-то в двух словах состоит - творческая личность с невероятно развитым воображением. С ней бывало так тяжело!
- Почему?
Лиана вытащила «Вог». Я терпеть не могу ментоловые сигареты, впечатление такое, будто куришь мятную жвачку… Но девушка затянулась с явным наслаждением и принялась рассказывать о Нине.
Их отцы, сыновья Сусанны Ашотовны, братья. Женились тоже на сестрах - Луре и Мариэтте. Жили первое время вместе, в большой бабушкиной квартире, потом приобрели свои и разъехались. Но тесные отношения поддерживали. Выходные, праздники проводили обычно вместе. Шумной компанией выезжали на пикники и рыбалку. Дети у них тоже родились почти одновременно, сначала Лиана, потом, спустя три месяца, Нинель.
С самого детства Ниночка казалась странной. В дружной семье Сундукян все ее члены разговаривали исключительно криком.
- Лианка, - вопил отец, - отойди сейчас же от газовой плиты, убью!!!
- Нинелька, - вторил Ваган крещендо, - надень теплые ботинки, дождь идет!!!
Со стороны могло показаться, что сейчас родственники поубивают друг друга… А уж если в семье и впрямь случались конфликты, то проходили они как в кино. Жены закатывали глаза, рушились на пол, мужья картинно ломали руки и вызывали «Скорую помощь»… Потом все, обнявшись, дружно рыдали в голос. Даже собаки у них превращались в психопаток и лаяли без всякого повода, день-деньской, действуя на нервы соседям.
Ниночка же росла тихая, словно мышка. Целыми сутками ребенок сидел с книжками. Читать девочка научилась сама. Однажды вечером Сусанна, зайдя в детскую, предложила Нинельке:
- Сейчас ляжешь в кроватку, а бабуля тебе почитает!
- Не надо, - прошелестела Ниночка, - я сама.
Бабка обомлела. Ребенку даже не показывали буквы.
С тех пор Ниночка, можно сказать, не выглядывала из своей комнатки. Так же незаметно для окружающих она научилась писать и, подперев худенькой ручкой щеку, самозабвенно водила ручкой по листку бумаги.
- Академиком станет! - вопил Ваган. - Золотой медалисткой, отличницей!
- Гений, вундеркинд! - восхищалась Сусанна. Но когда Ниночка пошла в школу, честолюбивые мечты родственников рассыпались в прах. Выяснилось, что ребенок не очень-то способен к обучению. Математика оказалась для нее непреодолимой вершиной, география вызывала скуку… К пятому классу стало понятно, что Ниночка не умеет писать сочинения и не хочет читать предписанных программой авторов - Шолохова, Фадеева и Федина. Учебники по физике, химии и геометрии она, кажется, и не открывала. Словом, в восьмом классе Ниночка с треском вылетела из школы. Впереди замаячило ПТУ. Родители схватились за голову. Неделю дома летали стулья и билась об пол посуда. Отец, мать, дядька, тетка и бабка решали судьбу Нины. Сама виновница переполоха спокойненько сидела в детской и слагала вирши.
Выход нашла бабка Сусанна. Классная переводчица, член Союза писателей, она имела право нанять… литературного секретаря. По замыслу, это человек, который помогает писателю в работе. Отвечает на письма читателей, печатает рукописи, приводит в порядок архив бессмертных творений… Ему полагается зарплата, которую выдает сам писатель, трудовая книжка, оплаченный бюллетень и отпуск, У кого-то, наверное, и существовали такие наемные работники, но, как правило, хитроумные поэты и прозаики оформляли на эти должности родственников - жен или детей. Когда те хотели нигде не работать, но иметь трудовой стаж. Вот Сусанна и сделала Ниночку своим «секретарем».
Девушка сочиняла целыми днями, пугая иногда родственников отсутствующим видом. Наконец наступил праздник. Журнал «Юность» дал подборку ее стихов, назвав Сундукян «молодой талантливой поэтессой». Родственники вновь возликовали. Сусанна скупила почти весь тираж и раздарила знакомым.
На этом фоне тихо подрастала отличница Лиана.
- Я недолюбливала ее с детства, - грустно каялась собеседница, - все с ней носились как курица с яйцом. Нинелька то, Нинелька се. Надо платье новое купить, она у нас талант…
После школы Лиана поступила в медицинский. Нину приняли в Литературный институт.
Она окончила его автором двух тоненьких поэтических сборников и членом Союза писателей.
- Бабушка постаралась, - объяснила Лиана, - ее в союзе очень уважали. Вот она и бегала по инстанциям, хлопотала за Нинельку.
Денег стихи не приносили, но родители и не требовали от дочери заработка.
- Пусть пишет, - восклицал отец, - фамилию прославляет!
Так они и жили - витающая в облаках Нинелька и твердо стоящая на земле Лиана.
Благополучие лопнуло разом. Светлым теплым майским днем братья Сундукян с женами выехали на шашлык. Лиана как раз подцепила где-то грипп и маялась с температурой. А Нинелька никогда не принимала участия в подобных развлечениях.
В два часа дня позвонили из милиции. «Волга», управляемая Ваганом, на полной скорости врезалась в бетономешалку. Все погибли.
Хоронили их тоже вместе, всех четверых, в одной могиле.
После гибели любимых сыновей и невесток Сусанна сильно сдала, начала болеть и в конце концов шесть лет тому назад тихо умерла. Перед кончиной бабушка вызвала Лиану и сказала:
- Детка, я завещаю родительскую квартиру Нинель, и ты не должна обижаться. У тебя в руках специальность, на жизнь всегда заработаешь. Нинуська же ничего не умеет, пропадет с голоду. И потом, квартирка у тебя есть.
Лиана молча выслушала бабулю. С языка чуть не слетело, что у Нины тоже есть квартира, и возраст у них одинаковый. Но девушка смолчала.
После смерти Сусанны Нинель переехала на улицу Черняховского, свою прежнюю сдала и зажила в свое удовольствие. Лиана набрала побольше дежурств в поликлинике и пыталась стойко сопротивляться трудностям. Приходилось нелегко. Изредка двоюродные сестры созванивались, но особо не дружили. В душе Лианы жила стойкая обида, Нинельке же, казалось, наплевать на всех.
Через несколько лет Лиана вырвалась из нищеты. В золоте не купалась, но слыла классным стоматологом и имела обширную практику. Нина, наоборот, опускалась на дно. Стихи не печатали, цены на съемные квартиры начали падать, и больше ста долларов за ее однокомнатную никто не давал… Вот тогда-то поэтесса и принялась названивать более удачливой двоюродной сестре.
- Меня просто коробила ее наглость, - дернула плечом Лиана, - только и слышала: «Подбрось денег». Да еще заявляла: «Тебе бабушка велела обо мне заботиться». Я один раз не выдержала и сказала: «У меня в поликлинике требуется санитарка, хочешь, устрою?» Так она обиделась: «Я человек творческий, если начну с тряпкой по полу елозить, все мысли растеряю. Физическая работа для дебилов».
Услыхав подобные заявления, Лиана разозлилась и отказала ей в дотации. Тогда Нинелька распахнула окно, вскочила на подоконник и объявила:
- Прощай, сестра, на том свете сочтемся!
Перепуганная Лиана схватилась за кошелек. После этого случая Нина начала шантажировать девушку. Сначала требовала крупную сумму, а в случае отказа грозилась выпрыгнуть из окна или броситься под поезд. Последний раз несколько дней назад Лиана неожиданно проявила твердость.
- Мне просто это надоело, - вздохнула женщина, - печатного станка у меня нет, и каждая сторублевка дается тяжелым трудом, а для Нинуськи и тысяча - не деньги. Еще бы, столько на врачей тратит.
- Она больная?
- Только на голову, - сообщила Лиана, - все уверяла, что не может работать из-за слабого здоровья. То плохо видит, то не слышит, то бессонница…
В общем, Лиана ей отказала, а на очередную угрозу самоубийства резко заявила, показывая на окно:
- Ну что ж, прыгай, плакать не стану. Дешевле один раз похоронить, чем всю жизнь содержать.
Естественно, Ниночка даже не приблизилась к подоконнику, только прошипела:
- Ладно, дорогая, еще пожалеешь. Потом она выскочила за дверь, и Лиана больше ее не видела.
- Она была замужем?
- Мужчины у Нинки долго не задерживались, - язвительно сообщила сестра, - кому такая нужна. Ничего не умеет, эгоистична до мозга костей, постоянно стонет…
- А дети?
- Аборты делала пару раз.
Мы договорились с Лианой, что встретимся завтра утром в отделении милиции, и я поехала домой.
Глава 5
На дворе непроглядная темень, часы показывали одиннадцать вечера, но в доме повсюду горят огни. Очень странно. Как правило, по будням в это время у нас только слабо светится окно гостиной. Зайка смотрит «Скорую помощь». Маша и Кеша уже спят. Одной - утром в школу, другому - на работу. Такое, как сегодня, бывает только на Новый год.
В холле навалены пальто и куртки, из гостиной доносятся взрывы смеха. Я распахнула дверь и обомлела: комната полна незнакомых, довольно пьяных людей. Человек пять мужиков и примерно столько же женщин. Алиска, разряженная в ярко-оранжевые брюки и такую же попугайскую кофту, громко переговаривается со слегка раскрасневшейся Ольгой. Всегда рано ложащийся спать Кеша медленно танцует возле камина с девушкой, абсолютно веселая и счастливая Маша уплетает что-то белое и, очевидно, вкусное.
- Мусечка, - заорала дочь, - пришла наконец, а у нас день рождения!
1 2 3 4 5 6 7