Воистину, сегодня выдался
неудачный день. Верховому от обоза не уйти! Позорище! Теперь все
знакомые в спину хихикать станут. Середин демонстративно отвернулся к
костру, помешал разваривающуюся в котле кашу. Покосился на гостей.
Путники остановили повозки на краю дороги. Половина начали распрягать
лошадей, несколько мужиков сразу двинулись в лес. Девицы принялись
развязывать узлы, стелить на землю попоны. Извлекли два котла,
зачерпнули воды, расселись на попоны и принялись что-то нарезать.
Из-за дороги подошли мужики с валежником. Один остался разводить
огонь, двое других двинулись обратно. К тому времени, когда лошади
были отерты, напоены и отведены к кустарнику с торбами на мордах, под
котлом уже плясал огонь, возле берега лежала изрядная горка ровных
чурбаков, а на попоне, возле которой собрались путники, была разложена
первая, легкая снедь. Удобно всё-таки, когда рабочих рук много... От
импровизированного стола поднялась девушка. Кося глазами в сторону и
широко улыбаясь, поклонилась: - Наш кошт тебе добром кланяется, мил
человек. Милости просим к нам за общий котел. - Благодарствую,
красотка. У меня, видишь, свой чугунок полон. Девица, развернувшись,
со смехом убежала, потопталась возле попоны и повернула назад: - От
души к себе приглашаем, мил человек. В доброй компании и пиво
пенистее, и хлеб вкуснее. - Благодарствую, красавица, не хочу зазря
беспокоить. Я не голоден совсем... Насчет того, что не голоден,
Середин, естественно, приврал. Но уж таков обычай на Руси - каждого
встречного к столу звать, даже если самому куска не хватает. Оттого и
не следует сразу на приглашение откликаться. Может, человек из
вежливости зовет, а не искренне угостить хочет. Отзываться положено
только на третье приглашение - если оно, конечно, последует. И
действительно - девица села у попоны на свое место. Однако спустя
несколько мгновений вместо нее поднялся уже старик, степенно
приблизился, шаркая по траве низкими поршнями. - Нехорошо, мил
человек, на одной земле в разных углах сидеть. Всё же мы люди русские,
общий хлеб вместе ломать должны. - Благодарствую, отец, - поднялся
навстречу Олег. - Мудрые слова твои, грех перечить. Отказать старику
было бы просто неприлично, а потому Середин подхватил свой котелок и
двинулся к соседям по стоянке. - Доброго вам вечера. Вот, отпробуйте,
чем богат. Вам, я вижу, своей каши еще ждать да ждать... - Ведун
поставил котелок в центр попоны. Путники отнекиваться не стали, тут же
- кто из сапога, кто из-за пазухи, кто из чехла на поясе - достали
ложки и с готовностью запустили их в варево. Олег еле успел сам хоть
немного зачерпнуть. Что такое один маленький котелок на десять
человек? Только по ложке на нос и досталось. Середин отставил
опустевшую посудину в сторону, уже без особого стеснения взял
разрезанный пополам хрустящий огурец, присыпанный солью с перцем,
ломтик вареной убоины. - Тебя как зовут-то, мил человек? -
поинтересовался кареглазый бородач, что сидел, помнится, на второй
повозке. - Олегом, - кивнул Середин, жуя мясо. - А меня Захар. Вот сын
мой, Коля. Аккурат на Коловорот, Ярилин праздник, родился. Это Рюрик,
дед мой по матери, и сын второй, Трувор. Голосистый был младенец,
оттого и нарекли... Получалось, что все путники были чем-то вроде
одной большой семьи: зятья, кумовья, племянницы, братья. Правда,
половину имен ведун упустил, не поняв, к кому они относятся, но
главное усвоил: старшего в обозе зовут Захаром, седовласого старца -
Рюриком, а двух девиц - Акулиной и Всеславой. И живут они все вместе в
одной деревне - некой Сураве, что отстоит отсель за двумя реками. -
Сам-то из каких краев будешь, Олег? - неожиданно перескочил наличность
ведуна Захар. - От дела лытаешь али дело пытаешь? - Вообще, с
Новгорода я. Токмо так сложилось, что дом мой - дорога, а из родичей -
только сабля вострая да щит добрый, - не стал вдаваться в подробности
Середин. - Вижу, вижу, - кивнул бородач. - Однако же странная у тебя
справа. Вроде поддоспешник на плечах - а ни подшлемника, ни шлема у
седла не видать. Вроде сабля на поясе, щит у луки седла - а рогатины у
стремени не стоит. Броню, вестимо, в любой узел спрятать легко. Но
копья пополам не сложишь, в суму не упрячешь. А как же без рогатины
ратному человеку? - Коли на медведя, волка али людей охотишься, той
вправду без копья никак, - тихо согласился Середин. - Но коли дичь
твоя мала, хитра и стали ничуть не боится, то и рогатина - лишняя
обуза. Тяжесть изрядная, а проку - никакого. - От как? - удивился
мужик. - Что же это за добыча, которую железом не отпугнешь? - Всяка
разна бывает, - после некоторого колебания ответил Олег. - Где на
оборотня наткнешься, где навки людям жить мешают, где криксы с болота
норовят к жилью перебраться, где баечник детей душит. Нежить всякая
встречается - и ласковая, и недобрая. Вот на последнюю и охочусь. -
А-а... - сообразил бородач. - Так ты колдун бродячий! От почто дождя
здесь не каплет, хотя окрест вся земля уж полдня, как чавкает. - Я не
колдун, Захарий, - устало покачал головой Середин, уставший поправлять
всех знакомцев. - Колдуны - это те, что магией своей прибыток получить
желают. Себя поднять, других припугнуть, злобу черную на слабом
сорвать. А я - так, ведаю кое-что в этом деле да пользуюсь, коли нужда
заставит. - Ведун, стало быть, - тут же согласился мужик. - Слыхали мы
в Рязани о прошлом годе об одном. Бродит, дескать, по землям, нечисть
изводит да суд справедливый чинит. - Суд справедливый князь али сход
токмо учинить могут, - отказался от ненужной славы Середин. - А я лишь
помогаю людям добрым с нежитью управляться. Да и то когда попросят. -
А с мавкой ты справиться можешь? - Мавка? - поморщился Олег. - Точно
она? Может, навь? Или русалка? Она большая? Середин не любил иметь
дело с мавками. Крестьянам трудно понять, почему за избавления от
милой девушки из омута с них просят заметно большую плату, нежели за
истребление жуткого волкодлака. Между тем, оборотни опасны только
зубами да когтями - а тихая мавка способна и морок навести, и
заворожить, и силу выпить, и душу сожрать. И хотя иногда Олег
истреблял нежить и вовсе бесплатно - не оставлять же ее, коли людям
платить нечем! - но сам факт несправедливости в оценке его труда
Середина обижал, и преизрядно. - Мавка, мавка, - кивнул Захар. - Разве
ж ее с кем перепутаешь? Тихая да ласковая, и в воде не отражается. -
Ты ее видел? - Сам не узрел, повезло. Но из селения нашего многие
встречали... - Он тяжело вздохнул. - В ручье она поселилась, аккурат
перед болотом, за коим лес добрый. Ягодники в лесу богатые, дичь,
схроны наши, орешник. А по эту сторону токмо бор сухой сосновый.
Оттого часто народ за болото ходит. От она и подлавливает, коли парень
али мужик один окажется... - Не боишься про схроны незнакомцу
рассказывать? - перебил мужика Олег. - А чего бояться? - усмехнулся
бородач. - Толку тебе от сего знания, коли троп через вязь не ведаешь?
Мавка же по сю сторону. Людей караулит, не комаров. - Что-то больно
хищная она у вас, коли не преувеличиваешь, - покачал головой Середин.
- Знамо дело, хищная, - согласился Захар, чуть помолчал и признался: -
Томила это, дочка булгаковская. Уродилась не красавицей. Дурнушкой, в
общем. А мавки, известно дело, пригожи да ладны, глаз не отвести. На
парня запала Томила, красна молодца, на Буню с крайнего двора. Гоголем
по селению выступал, всякая норовила на глаз ему попасться. А как он
другую пред Белесом женой назвал, Томила тем же вечером пойди и
утопись. Чтобы красоту взамен души своей обрести. А как мавкой
перекинулась, ко двору новому пошла. Девяти дней с молодухой своей
Буня не прожил - заворожила его мавка. С собой увела, да и утопила в
омуте у болота. Как всплыл - так и поняли. Но про мавку Томилу тогда
еще не догадался никто. Парней пять извела, пока слухи пошли о девке
неведомой, что на краю болота появляется. Никакого сладу, парням и
мужикам совсем проходу не дает. Хоть и знаем ныне про Томилу, а всё
едино, не каждый пред девкой красной устоит, коли доступной покажется.
Опять же не завсегда на болоте она сидит. То в лесу Завязьевском
пройдется, мужика одинокого сманит, то окрест деревни прогуляется, то
на покосах явится. - Да, мавки морок наводить умеют, - согласился
ведун. - И знаешь, что тварь опасная, а всё едино за ней тянешься.
Думаешь - поцеловать только, прикоснуться, рядом посидеть. И заметить
не успеешь, как силы высосет, а то и в яму бездонную сам за ней
влезешь. - То верно. У меня один из сыновей, мыслю, по вине ее сгинул.
Сосед мой, мужик степенный, с гати за ней метнулся, да так и не
вытащили. Кузнец наш, Беляй, тоже через нее пропал. Детей трое
осталось, жена, хозяйство без присмотра. Старшему там четырнадцать
годов всего, прочие и того меньше. Куда им ремесло такое поднять?
Оттого ныне и пришлось нам до Ельца обоз снаряжать. Свого мастера нет,
а косы править надобно, топоры наладить, кольца для бочек новых и
колес справить, пилы развести, упряжь заклепать, подковы к зиме
набить... Что верно то верно - для кузнеца в деревне работы всегда
невпроворот. А значит... А значит, для мастеровитого прохожего
непременно найдется и кров, и угощение. Никаких расходов - только
молотом стучи. Еще и подзаработать чуток получится. Так почему бы не
пересидеть в Сураве пару месяцев осенней распутицы, пока на землю не
ляжет снег, а реки не скует прочным ледяным панцирем? - Чего
улыбаешься? - недовольно поинтересовался Захар. - А помнишь, о чем мы
с тобой на дороге перемолвились? - спросил Олег. - Человек
предполагает, а судьба везет. Не оттого я заплутал, что лешие хитрее
меня оказались, а потому, что дело нужное в здешних местах
обнаружилось. - Стало быть, изведешь мавку? - обрадовался мужик. - Тут
дело такое... - издалека начал Олег, взяв с попоны еще огурец. - Мне,
Захар, в странствиях своих и припасы покупать приходится, и за кров
платить, и лошадей содержать. Оттого ради простой благодарности
помогать людям я не могу. Плату за добрые дела просить приходится. -
Так то понятно! - замахал руками бородач. - Ты токмо мавку нашу осади,
пока всех мужиков не извела. А с платой мы урядимся, это дело понятное
Лишь бы Томила больше детей наших не трогала, а мы уж ничего не
пожалеем, что в загашниках накопили, сговоримся. - Угу, - согласно
кивнул Середин, прихватывая огурчик - отвык он как-то от подобного
лакомства. В дорогу ведь обычно то, что посытнее, берут. Мясо, сало,
рыбу. А огурец - вода одна. Зато холодная, хрустящая, сочная. Теперь,
определившись со своим будущим на два, а то и на три месяца, он
окончательно успокоился по поводу того, куда забрел по незнакомым
дорогам. Куда надо было - туда и забрел. Не оставили своим вниманием
рожаницы {{ Рожаницы - дочери бога Рода. Небесные Хозяйки Мира,
которые присутствуют при рождении детей и определяют их судьбу.}} ,
привели в нужное время к нужному месту. Теперь только самому бы не
сплошать. Тут рыжебородый мужик снял с костра большущий общинный
котел, одним быстрым движением переставил его на попону, на то место,
где недавно красовался котелок ведуна. Все моментально замолкли, в
готовности облизывая ложки. Бородач старательно перемешал варево
крупным черпаком, после чего сел на угол импровизированного стола: -
Да благословит Знич нашу пищу! - Да благословит ее Таусень, - суровым
тоном поправил его старик и первым зачерпнул из котла. На миг возникла
заминка - но тут Захар кивнул Олегу, намекая, что ему как гостю
позволено есть после Рюрика, старшего среди родичей. Ведун запустил
серебряную ложку в варево, набрал, сколько смог, а следом замелькали
инструменты других сотрапезников - каждый отлично знал свою очередь.
Это была ячневая каша с запахом тушенки. Только с запахом - от мяса не
попадалось даже волокон. Вдобавок, горячая. Дуя на коричневатые комки,
Середин торопливо хватал их, обжигая губы - потому что точно так же
поступали остальные, и если он не успеет съесть наравне с другими, то
очереди придется ждать. После четырех ложек он понял, что больше этой
гонки не выдержит, и отвалился, снова потянувшись к холодным огурцам.
- Спасибо, наелся. Теперь чем попроще побалуюсь. К этому заявлению все
отнеслись спокойно - остальным больше достанется. А Олег, схрупав еще
парочку зеленых малышей, отошел к своему костру, от которого осталась
только кучка углей, завернулся в темную шкуру и закрыл глаза.
* * *
- Ведун... Ведун... Середин вздрогнул, подтянул шкуру выше на
плечо: - Да хорошо сплю... Ты чего, берегиня? - Не берегиня я... -
прозвучал в ответ девичий шепоток. - То я, Всеслава. Олег открыл глаза
- но вместо худенькой берегини различил на фоне темного неба щекастое
лицо одной из девиц. - Тебе чего, Всеслава? - Ты и вправду колдун?
Середин вздохнул, сдвинул край шкуры, приподнялся на локте: - А потом
спросить не можешь? Я с Захаром на работу одну подрядился. Теперь
много дней рядом с вами буду. Чего хочет девица, он примерно
представлял. Обычно, прознав про его ведовство во всяких заговорах,
девки просили приворот, красоту ненаглядную или, реже, отсушку - парня
своего от соперницы отвести. И спросить об этом норовили, как
сговорившись, как раз тогда, когда он самые сладкие сны видел - чтобы
не заметил никто их обращения к чародею. - Так ты вправду колдун? -
придвинулась ближе девица, шепча ему чуть не в самое ухо. - Колдуны
тоже на свете этом нужны, - зевнув, сел Олег. - Скучно будет без нас в
этом мире. Ты чего хотела-то? Уж говори прямо. - А правда, что с
нежитью ты управляться умеешь? - Умею, - опять зевнул ведун.
1 2 3 4 5 6