— Вика не любила трепаться по телефону, тем более — по сотовому. Кто нашёл трупы?
— Давно бы это спросил! Школьная вахтёрша. Пришла попросить, чтобы они сделали музыку тише. Было это приблизительно за полчаса до моего приезда…
— И, соответственно, через двадцать пять — двадцать семь минут после стрельбы. А что, музыка играла громче обычного?
— Вахтёрша говорит, да. Но я бы не стал на её слова полагаться. Мне кажется, она из породы людей, которые ищут повод для скандала, когда им становится скучно. Сейчас её допрашивают, но это пустая формальность, ничего важного она не заметила. Кроме неё, в школе никого больше не было. Девчонки тренировались трижды в неделю, по вторникам и четвергам с двадцати одного до двадцати трёх, по воскресеньям — в дневное время. Старшей среди них считалась Анжела Мартынова, школьная директриса доверила ей ключ от той двери. — Волгин указал на выход во двор. — Чтобы лишний раз не тревожить вахтёршу. Есть ещё какой-то Феликс Платонович, продюсер или директор «Сюрприза». Именно он договаривался об аренде спортзала, но до него пока что не дозвонились — трубка отключена, а номер домашнего телефона никто не знает. Что ещё?.. Стреляли шесть раз, израсходовали весь магазин. Иностранная «мелкашка», я такой модели раньше не встречал. Убийца бросил её возле трупа Анжелы.
— Почему именно там? Логичнее было бы избавиться от ствола сразу, как отстрелял последний патрон, то есть около двери в тренерскую.
— Откуда я знаю? Спросим, когда поймаем.
— Надо организовать охрану в больнице.
— Катышев уже распорядился.
— Где, кстати, он?
— Ошивается вокруг Ритки Тростинкиной. — На фамилии девушки, с которой он провёл ночь, голос Волгина дрогнул. — Помогает писать протокол осмотра школы снаружи. В зале они ещё не начинали работать, ждут судебного медика.
Акулов не обратил на это внимание, отметил совсем другой факт:
— Она же вчера дежурила!
— Снова запрягли. У прокурорских кто-то заболел, приходится выручать.
— Молодая она. — Андрей покачал головой. — Неопытная.
— Зато энергии — хоть отбавляй. Иногда рядом с ней я начинаю себя чувствовать слишком старым для такой работы.
Акулов, видимо, вспомнив, что ночью Волгин оставался с Тростинкиной и намеревался отвезти её домой, когда закончится работа с Софроном, посмотрел на напарника с интересом.
Впрочем, дальше взгляда дело не пошло. Интерес к личной жизни Сергея сменился актуальными проблемами:
— Ты вещи девчонок смотрел?
— Поверхностно. И времени не было, и экспертов раздражать не хотелось. Не знаю, какие следы они надеются там найти, но пусть попробуют… У всех трёх есть записные книжки, я бегло пролистал — сотни телефонов и адресов.
— Меня интересуют ключи сестры.
— Хочешь…
— Да. Я хочу побывать в её квартире первым. Мне хватит часа, чтобы обернуться. За это время Ритка их не хватится, а потом я их подброшу обратно.
Предлагаемое Андреем было прямым нарушением закона и могло повлечь за собой не только дисциплинарную, но и уголовную ответственность, но отказать ему Волгин не мог.
— Пошли.
Тренерская комната представляла собой прямоугольник размерами три на пять метров, дальняя часть которого была отгорожена книжным шкафом. Образовавшийся позади него закуток использовали для переодевания. На прибитых к стенке крючках висели четыре спортивных костюма и кимоно — очевидно, школьных преподавателей. В коробке из-под телевизора пылилась старая спортивная обувь, на двух жёстких банкетках, составленных буквой «Г», располагались вещи танцовщиц «Сюрприза». Сумки, куртки и свитера, джинсы и две пары брюк, бельё и колготки.
Вещи отражали различия в характерах их владелиц. Одна уложила их в аккуратную стопку, напомнив Андрею казарменный быт, а внизу поставила сапожки, блестящие даже при тусклом свете лампочки под потолком. Пятки вместе, носки — на ширине ружейного приклада, голенища прямые, словно растянутые на проволочном каркасе. Вторая как будто пыталась ей подражать, но у неё не хватило терпения, и один ботиночек валялся, разбросав шнурки, а с банкетки, трёх сантиметров не доставая до пола, свешивалась чёрная лямка бюстгальтера, которой никогда больше не доведётся обвить женскую спину.
Третья девушка не стремилась к порядку. Одежду разбросала как попало, при меньшем количестве вещей заняв гораздо больше места, чем обе её подруги. Вместительный рюкзачок был раскрыт, из него торчали полиэтиленовые пакеты и упаковка гигиенических средств, угол чёрной обложки томика «Семидесятый оргазм», виденного Андреем в субботу.
Связка Викиных ключей нашлась быстро. Андрей положил её во внутренний карман своей куртки, застегнул «молнию». Волгин, наблюдая за его действиями, сказал:
— С Маргаритой я объяснюсь, насчёт этого можешь не волноваться. Но одному, тем более без оружия, тебе в квартиру соваться нельзя. Мне отсюда не отлучиться; можно позвонить Мишке Родионову или тому же Денису Ермакову, никто из них не откажется помочь.
Акулов прищурился:
— По-твоему, там сидит убийца и меня дожидается?
— Всякое может случиться.
— Может. Может, но не случится. Максимум через полтора часа я вернусь. И у меня к тебе ещё одна просьба: проследи, чтобы никто не позвонил моей матери. Я сам ей все расскажу.
— Думаешь, ещё не пора?
— Нет.
Обогнув Волгина, который частично загораживал проход, Акулов вышел из раздевалки, остановился, разглядывая основную часть тренерской комнаты, на которую несколько минут назад, когда шли за ключами, не обратил внимания.
На полках лишённого дверей книжного шкафа стояли кубки и почётные грамоты, электрочайник, кружки с обколотыми краями, лежали мешочки с печеньем «курабье» и сахарным песком, спортивные пособия и газеты. Рядом с ним, вдоль батареи под окном, пристроилась банкетка, на дерматиновом сиденье которой кто-то вырезал, а потом заклеил скотчем зигзагообразный знак Зорро. Напротив неё, у стены, был установлен жёлтый канцелярский стол на облупленных ножках из металлических трубок, накрытый стеклом, под которым лежали ведомости и фотографии. Сверху, дисплеем вниз, лежал сотовый телефон, а в десяти сантиметрах правее него была Викина кровь — в виде засохших мазков, подсыхающих капель и лужи в форме запятой, ещё не начавшей сворачиваться. Кровь была и на полу, рядом с опрокинутым стулом. Цепочка капель протянулась от стола по направлению к двери и обрывалась в том месте, где Вику положили на носилки.
Ничего не говоря, Акулов вышел из тренерской комнаты и замедлил шаг, чтобы его догнал Волгин.
Сергей нёс на ладони ключи от автомашины.
— Видел во дворе «десятку»? — спросил он, поравнявшись с Андреем. — Это тачка Мартыновой. Пойду осмотрю.
Акулова информация оставила равнодушным:
— Дело нужное, но бесполезное.
Дальше, вплоть до выхода из зала, шли молча.
Там Волгин сказал, стараясь придать голосу шутливую интонацию, чтобы скрыть истинное волнение:
— Береги себя. Позвони мне, когда будешь в квартире.
Акулов, машинально кивнув, спросил о том, что занимало сейчас его мысли:
— Как ты думаешь, хотели убить всех троих, или преступнику была нужна только одна, а остальные подвернулись под горячую руку?
* * *
С левого бока машина Анжелы смотрелась как новенькая, можно было подумать, что ещё совсем недавно она красовалась в витрине автосалона, а теперь проходит период обкатки. Визуальное впечатление подтверждалось и документами, из техпаспорта следовало, что белоснежную «десятку» произвели в августе текущего года, а на учёт в ГИБДД поставили месяцем позже.
Взгляд, обращённый на другую сторону транспортного средства, мог вызвать лишь сочувствие к её хозяйке, — хотя сочувствовать теперь было некому. Искорёженное крыло, вмятая дверь, оголившийся металл. Сильный удар пришёлся в переднюю треть кузова, и было не очень понятно, каким образом машину с такими повреждениями продолжали эксплуатировать. То ли Мартынова давно отвыкла ходить пешком и готова была, не заморачиваясь с ремонтом, гонять тачку до тех пор, пока та не рассыплется на ходу, то ли именно сегодня какая-то необходимость вынудила девушку плюнуть на осторожность и воспользоваться аварийными «колёсами».
Сергей уселся на водительское место. Первым, на что он обратил внимание, было то, что сиденье сдвинуто назад до упора, а спинка сильно отклонена. Даже при его отнюдь не маленьком росте тянуться до педалей и рычага коробки передач было крайне неудобно. Он вспомнил рекламу над входом в «Позолоченный ливень», где говорилось про самых высоких девушек города. Вспомнил вчерашнее выступление…. На сцене клуба Анжела казалась значительно выше, чем сейчас, когда он мог во всех подробностях рассмотреть её мёртвое тело. Эффект условий восприятия и контрастного перехода: наблюдая за танцами в «Ливне», Сергей не мог удержаться от разного рода греховных мыслей. По большей части они касались задорной Каролины, но и Мартыновой досталась немалая порция. Теперь оставалось сжимать кулаки и обещать убийце то, что является одним из вариантов расшифровки слова «мент»: мы ещё найдём тебя. Стаж службы в розыске, природный цинизм, усиленный этой же службой, и первоначальные впечатления от осмотра места происшествия советовали воздержаться от такого рода обещаний до тех пор, пока злодей не окажется в клетке. Нераскрываемых преступлений не бывает, убийца или вор всегда оставляют следы, но есть преступления, раскрыть которые не представляется возможным. И далеко не всегда проблема заключается в количестве затраченных усилий или личной заинтересованности сыщика. Разные бывают обстоятельства, и в самом начале расследования можно предусмотреть только наиболее типичные, а остальные возникают в ходе дела.
Вторым, что сразу бросилось в глаза Волгину, была невероятная стерильность салона. Отсутствовало всё, что имеет обыкновение скапливаться в машине. Пыль, пепел, аудиокассеты, мелкие деньги, обёртки жвачек, тряпки, другой хлам, индивидуальный в зависимости от образа жизни и личных пристрастий автовладельца.
Волгин, протянув правую руку, попытался открыть «бардачок», но крышку заклинило. Придвигаясь к нему ближе, чтобы рассмотреть причину неисправности, Сергей зацепил головой зеркало заднего вида. Слабого толчка хватило, чтобы кронштейн зеркала с тихим хрустом сломался, и оно шлёпнулось на пол. Выругавшись, Волгин осмотрел поломку, убедился, что не в силах её починить или как-то замаскировать, и затолкал зеркало под сиденье. Посмотрел в окно: Маргарита и Катышев находились слишком далеко, а постовой грелся в «уазике» и не смотрел в сторону опера.
Сразу после этого крышка «бардачка» податливо открылась, демонстрируя его девственно чистое нутро. Опять-таки, не наблюдалось даже пыли, как будто Мартынова утром протёрла все углы мокрой тряпкой.
Волгин перебрался на заднее сиденье. Ничего не найдя и там, собрался выходить, потянул за ручку правой двери, но вместо того, чтобы открыть дверь, сломал пластиковый крючок. Это было так нелепо, что Сергей просто оторопел. Сидел, смотрел на дурацкий обломок в своей руке и не хотел даже ругаться. «Ну и что будет дальше?» — подумал он, передвигаясь на другую половину дивана, туда, где все пространство для ног пассажира было поглощено сдвинутым водительским креслом.
Покинув машину, Волгин, снова убедившись, что за ним никто не наблюдает, резким движением кисти забросил обломок в сугроб.
Дальше был багажник… Сначала его не удавалось открыть, и пришлось долго отогревать замок пламенем зажигалки. На пятой минуте крышка всё же соизволила подняться, величественно, как театральный занавес. Волгин осмотрел запаску, домкрат и насос, профессиональный набор инструментов, необычный для «женской» машины, приспособления для чистки кузова, автокосметику. Всё было новым, добротным, подобранным со знанием дела. Занималась этим сама? Или имела любовника, который ухаживал за «десяткой»? Волгин почему-то был уверен, что ни Анжела, ни Каролина замужем не состояли…
Закрыть багажник не удалось, замок упрямо отказывался срабатывать. Волгин, потихоньку сатанея и наращивая усилия, раз за разом опускал крышку, а она, поскрипывая пружинами, настырно возвращалась в исходное положение, вызывая ассоциацию с игрушкой ванька-встанька, на которую, видимо, и ориентировались изготовители данной конкретной машины.
Катышев и Тростинкина, оторвавшись от составления протокола, с интересом смотрели на Волгина.
— Ты её хочешь сломать или греешься? — крикнул Бешеный Бык, а Маргарита звонко рассмеялась.
Сергей пробормотал что-то нечленораздельное.
Багажник закрылся в тот момент, когда к школе подъехал ещё один автомобиль, красные «Жигули» пятой модели. Волгин, бросив взгляд на передний номер, убедился, что он ему незнаком, отвернулся, но тут же снова посмотрел в сторону новой машины. За ветровым стеклом, в нижнем левом углу, белел листок с надписью «Пресса».
«Этого ещё не хватало…»
Из «пятёрки» вышел мужчина лет тридцати, рослый, в распахнутой меховой куртке «пилот», чёрных джинсах и ботинках на толстой подошве.
— Олег Сысоев, независимый журналист, — представился он, останавливаясь в метре от Волгина.
— Очень приятно. А независимый от кого? От редакции, которая принимает статьи?
Сысоев пропустил шпильку мимо ушей:
— Как мне сообщили, здесь произошло тройное убийство…
— Кто сообщил?
— Конфиденциальный источник.
Последние слова Сысоев произнёс с видимым удовольствием. С одного взгляда было заметно, что он придерживается крайне высокого мнения о своей персоне как в чисто житейском плане, так и касательно собственной роли в отечественной журналистике. Он не говорил, а вещал, наслаждаясь переливами голоса и потаённым смыслом озвученных фраз, и не могло быть проблем, суть которых оказалась бы ему непонятной, неважно, касалось это военно-морских катастроф, милицейской работы, политики или родовспоможения кошкам. Его фамилию Сергею неоднократно доводилось встречать на страницах различных изданий как откровенно «жёлтого» толка, так и солидных, декларирующих профессиональный подход и независимость, с громким именем и заметными тиражами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51