Проверка, проведенная по линии следования эшелона, показала, что указанного вагона не было уже на пограничной с Польшей станции Франкфурт-на-Одере. Все попытки выяснить подробности исчезновения спецвагона пока не дали результатов, т. к. органы не содействуют в проведении расследования…»
Внизу корявая подпись Шкирятова, а еще ниже резолюция Сталина: «Что значит — не содействуют?!! т. Абакумов! Арестовать пп. Степанова и доложить!»
«На ваш исх. № 1884-48Б от 14 сентября 1948 г.
Секретно. В ЦКК при ЦК ВКП (б)
т. Шкирятову М. Ф.
Подполковник Степанов Иван Герасимович в кадрах Министерства не числится…»
«Сов. Секретно. Министерство Государственной Безопасности.
Государственной Важности.
Члену Политбюро ЦК ВКП(б), маршалу СССР (так в тексте — И. Б.) 15 мая
1949 года т. Л. П. Берия
Международный отдел ЦК ВКП(б) через Управление Делами ЦК в феврале текущего года, используя нелегальную агентуру, открыл ряд крупных счетов в Швейцарских банках на вымышленные фамилии-псевдонимы. Для открытия депозитов использованы золото, драгоценные камни и платина, вывезенные из СССР, Германии и Чехословакии с грузами, спецназначенными в качестве безвозмездной помощи коммунистическим партиям стран Восточной Европы… Установлены фамилии-псевдонимы владельцев счетов.
Климов Владлен Николаевич — 800 тысяч швейцарских франков.
Николаев Иван Федорович — 500 тысяч швейцарских франков.
(И далее еще семь фальшивых фамилий)… Как показала проверка, все перечисленные лица являются работниками ЦКК при ЦК ВКП(б)…
Климов Владлен Николаевич является псевдонимом тов. Шкирятова Матвея Федоровича…» Подпись: В. Деканозов. Пометка Берии: «Доложить на политбюро».
Что было дальше — неизвестно, но совершенно очевидно, что партия и госбезопасность не раз и не два обменивались богатырскими ударами, с одинаковым упоением воруя все, что плохо лежит. И при этом «закладывали» друг друга без всяких угрызений совести, апеллируя к Сталину с чувством самого искреннего возмущения, как бы подчеркивающего собственную безукоризненную честность.
Но дело было даже не в этом. Органы безопасности забыв о том, что они являются всего-навсего боевым отрядом ВКП(б), неожиданно встали в прямую оппозицию к родной партии, нагло демонстрируя полную независимость и желание действовать полностью самостоятельно. Создавалось впечатление, что в СССР, где вся политическая система основывалась на однопартийности, неожиданно образовались две политические партии, обе крайне левого толка и демонстративно враждебные друг другу. У более динамичных и лучше организованных органов безопасности, казалось, были хорошие шансы подмять под себя партию, а затем или полностью ее уничтожить, или растворить в себе.
Чекистам уже ничего не стоило схватить какого-нибудь секретаря райкома, вытрясти у него из сейфа иностранную валюту, а то и что-нибудь более интересное, увезти к себе, выбить любые показания, и, положив эти показания на стол Сталину, нанести конкурентам новый сокрушительный удар. Два мощных клана, — партийная и чекистская номенклатуры — открыто боролись за неограниченную власть в стране, лихорадочно переправляя на запад и превращая в валюту все, что только можно — на случай своего поражения.
Говорят, что Сталин в годы войны совершил всего две ошибки: показал своей номенклатуре Европу и показал Европе свою номенклатуру. Европа в ужасе шарахнулась, но номенклатура, напротив, быстро почуя выгоду и, осознав, в каком черном теле ее держал все эти годы любимый вождь, стала стремиться на запад, самостоятельно пробивая первые дырки в Железном занавесе, который уже шатался и вибрировал под натиском доллара с другой стороны. Алчная и продажная партократия, уже разграбившая богатейшую страну и присвоившая себе плоды каторжного труда истребляемого ею народа, рвалась к более высокому уровню роскоши. Ей уже было тесно на одной шестой части суши. Она хотела проводить время на Лазурном берегу Франции, на пляжах Италии, на курортах Майами, в шикарных виллах и отелях под разноцветный блеск реклам и мягкий шум средиземноморского прибоя. Она хотела западного обслуживания и западного комфорта, который и на западе доступен далеко не всем, отчего делался еще более желанным и притягательным. А потому партократия с алчностью глядела на 12 тысяч тонн золота, составляющие государственный золотой запас СССР, В тот период золотой запас США составлял 14 тысяч тонн. Немногим больше, чем в СССР, чего нельзя сказать об уровне жизни. Расходами золотого запаса гласно и открыто распоряжался народ, держа под контролем правительственные траты до последнего цента. Именно в этом контроле заключается основа мощи США.

накопленный Сталиным ценою жизней миллионов заключенных и предназначенный для осуществления своих глобальных планов.
Да, это золото принадлежит государству. Но разве партия и государство — это не одно и то же? Значит, это золото партии, и только партия может им распоряжаться. Она с вожделением глядела на богатейшие недра страны, переполненные столь ценимой на западе нефтью и другим драгоценным сырьем, мысленно пересчитывая его на доллары и фунты стерлингов. В уже оформившемся «Зазеркалье» — страны, где весь СССР считался не более, чем источником самой дешевой в мире рабочей силы и дарового пушечного мяса, — номенклатура искренне начала считать все национальное богатство, включая население, своей частной собственностью. За это и шла борьба. Можно без преувеличения сказать, что как только номенклатура оформилась в государство, в нем, как и во всяком молодом государстве, вспыхнула гражданская война за власть и право распоряжаться богатством.
Многие считают, что Сталин сам разжег гражданскую войну в номенклатуре, готовя ее очередной показательный погром. Скорее всего, это так и есть, но вождь на этот раз явно переоценил свои силы, готовя очередную резню по старой схеме 1937 года. В делах подобного рода повторяться смертельно опасно. Номенклатура внесла в план вождя оригинальное новшество, которое ранее не использовалось. Над страной повисла черная дымовая завеса антисемитизма, закрыв на какое-то время поле битвы. А когда завеса рассеялась, Сталин был уже мертв, госбезопасность разгромлена, ее руководство во главе с Берией безжалостно расстреляно, а партия, подобно сказочному герою, выскочила из кипящего котла еще более сильной и помолодевшей, демонстративно отбросив старое свое название ВКП(б) и придумав себе новое — КПСС.
Этот интереснейший период советской истории, с 1949 по 1953, год достоин многотомного исследования, которое под хорошим пером может превратиться в небывало захватывающее повествование. Задуманная в недрах ЦК ВКП(б) кампания по борьбе с космополитизмом была, в сущности, ничем иным, как звонкой пощечиной госбезопасности. Пока на Лубянке приходили в себя, им было подброшено знаменитое «Дело врачей», в которое чекисты вцепились, как голодный пес в кость, увидев в этом деле великолепную возможность пустить под нож полным составом все Политбюро и Центральный Комитет партии. Пока чекисты в азарте от открывшихся возможностей выбивали из несчастных медиков показания об их преступных связях с правительственной и партийной верхушкой, в самый разгар их работы по приказу Сталина был неожиданно снят с должности и немедленно арестован всемогущий министр госбезопасности Виктор Абакумов, а на его пост назначен профессиональный партаппаратчик Игнатьев. Первое, что выяснил новый министр, была связь с международный сионизмом многолетнего личного секретаря Сталина — Поскребышева, которого уволокли прямо из приемной вождя в наручниках, но повезли не на Лубянку, а в специальную тюрьму в здании ЦК ВКП(б). На допросе Поскребышев рассказал, что Сталин принял решение уничтожить весь старый состав Политбюро и руководство МГБ, заменив его новыми людьми, лично составил новый список так называемого расширенного Политбюро из 25 человек (куда, кстати говоря, был включен Брежнев, произведший на вождя впечатление своим молодцеватым внешним видом).
Через несколько дней, 28 февраля 1953 года (а не 5 марта, как было объявлено) Сталина нашли мертвым на его даче в Кунцево. Затем армия раздавила танками госбезопасность, которая в пылу борьбы забыла об этой третьей реальной силе «социалистическое общества». А мудрая партия вспомнила…


Переведя дух после столь тяжелой победы в ходе почти двадцатилетней войны, партноменклатура стала готовиться к новой жизни, о которой мечтала все последние годы. На роль нового руководителя партии и государства был выдвинут наиболее ничтожный, трусливый и покладистый из всех членов бывшего сталинского политбюро — Никита Хрущев, которого номенклатура видела простой марионеткой, полностью послушной ее воле. Это был тот самый Хрущев, который по приказу Сталина, обливаясь потом и тяжело дыша, плясал гопака прямо на совещаниях Политбюро, а все хохотали и хлопали ладошками в такт. Сам Сталин смеялся до слез.
Однако, надежда на то, что Хрущев так же послушно будет плясать под дудку номенклатуры, не оправдалась. Войдя во вкус неограниченной власти, опираясь на армию, Хрущев не только не осуществил розовых грез номенклатуры, но даже сделал попытку еще более ущемить ее права. Однако он сделал главное, что он него хотела номенклатура. Отныне был заключен «священный» договор, гарантировавший личную безопасность и свободу граждан «Зазеркалья», их фактическую неподсудность перед лицом закона, открывая дорогу именно к тому беспределу, к которому номенклатура и стремилась. И надо заметить, что этот договор никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушался вплоть до августа 1991 года, когда несколько высших номенклатурщиков угодили в тюрьму, дав возможность раствориться остальным.
Даже наиболее одиозные фигуры сталинского времени были без лишнего шума (или с небольшим шумом, как Молотов, Маленков и Каганович) выдворены на пенсию, продолжая пользоваться всеми благами и привилегиями своего былого положения. Даже предание гласности кошмарных сталинских преступлений нисколько не отразилось на статусе семьи покойного диктатора, продолжающей числиться в номенклатуре ЦК и пользоваться всеми вытекающими отсюда благами.
Исключение составлял разве что сын Сталина — Василий. Став в 25 лет генерал-лейтенантом, с детства окруженный подхалимами и лакеями, он действительно возомнил себя наследным принцем и вел себя как таковой. Попав в горнило государственного переворота, он открыто говорил об убийстве своего отца, называя новых вождей узурпаторами власти, которая, по его мнению, после смерти отца должна была достаться ему в силу старых династических традиций. Он так надоел всем своими криками, что его пришлось арестовать и дать 8 лет, обвинив в ложном доносе на маршала авиации Новикова. Вскоре его, однако, выпустили, оформили генеральскую пенсию и поселили в Казани, где через полгода его обнаружили мертвым в собственной постели. Видимо, он продолжал говорить много лишнего.
Дочь же Сталина — Светлана, памятуя о судьбе брата, предпочла сбежать за границу, где в окружении телекамер публично сожгла советский паспорт, и поселилась в Соединенных Штатах. Она разыскала и отсудила счет Сталина в Швейцарском банке, написала несколько книг, ярко показав звериную сущность своего папаши и всей коммунистической системы, прогорела в биржевой игре и неожиданно снова вернулась в СССР. Хотя к этому моменту в лагерях сидело немало людей за чтение и распространение ее книг, сама Светлана была принята как принцесса крови: немедленно получила персональную пенсию, квартиру, машину с шофером и прочее. Гражданин «Зазеркалья» получает все свои права пожизненно и никогда не лишается гражданства. Однако даже привилегированная жизнь в СССР не могла идти ни в какое сравнение со скромной жизнью в США, к которой Светлана уже привыкла. Так же неожиданно она уехала обратно. Никто не препятствовал. Принцесса крови может делать что угодно. Именно об этом и мечтала номенклатура, ликвидируя ее отца…
Но и Хрущев явно не оправдал возложенных на него надежд. Вернув домой и частично реабилитировав миллионы заключенных из сталинских лагерей, публично на весь свет заявив о сталинских преступлениях против номенклатуры и о возвращении, наконец, к старым, добрым ленинским нормам партийной жизни, Хрущев, со своей стороны, пытался набросить на номенклатуру собственную узду, нещадно смещая, перемещая, отстраняя и приближая руководителей всех уровней, и снова создавая в «Зазеркалье» нервозную обстановку. Не имея опыта ни во внешней, ни во внутренней политике, он чуть не развязал третью мировую войну, спровоцировав Карибский кризис, расколол всемирную коммунистическую империю, вдрызг переругавшись с Мао-Цзе-дуном, выкинул Сталина из мавзолея и, в довершение всего, пригрозил номенклатуре, что закроет все спецраспределители и переведет все «Зазеркалье» на общее обслуживание через обычную торговую сеть.
Разъяренная номенклатура сделала попытку сбросить такого лихого руководителя еще в 1958 году, когда Хрущева спасла только преданность маршала Жукова, чей авторитет при еще не оправившейся от разгрома 1954 года госбезопасности был непререкаемым. Попутно выяснилось, что государственный корабль, чьи топки перестали получать в виде топлива новые миллионы жертв, еще идет по инерции, грозя вот-вот остановиться. Лишенные даровой рабочей силы, грозили остановиться шахты и рудники. Получив, наконец, паспорта, разбегались из деревень колхозники, переполняя города и ставя сельское хозяйство страны на грань катастрофы.
Все ждали каких-то решительных действии, но получили незабываемую по своему цинизму знаменитую хрущевскую программу партии, которая открывалась словами: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54