«Если дело продумать тщательно, непременно добьешься успеха» или «Разве бросит свой плуг земледелец, уходя с поля!»
Не согласиться с ними было невозможно, но я был удивлен этим своеобразным обычаем.
И вообще, я, похоже, своим видом весьма напоминал деревенщину, впервые попавшего на звонкую городскую улицу. Это впечатление тем более усиливалось, что мой учитель шествовал по этой роскошной улице с огромным достоинством, словно не только не интересовался выставленными на ней чудесами, а своим присутствием оказывал ей огромную честь!
Наконец мы добрались до еще одной арки и через нее вышли на большую круглую площадь, замощенную брусчаткой. Прямо напротив возвышалось двухэтажное здание, причем первый его этаж был раза в два шире второго, и потому здание накрывала изящно изогнутая двухъярусная крыша. Столбы, поддерживавшие каркас строения, были выкрашены в ярко-красный цвет, что делало здание необычайно праздничным и торжественным, да вдобавок по зеленым стенам бежали золотые иероглифы изречений, касающихся государства и общества.
Фун Ку-цзы остановился на площади и, кивком указав на здание, произнес:
– Вот здесь расположен вход в летнюю резиденцию правителя уезда, высокочтимого Тянь Ши. Сейчас мы пройдем к нему, ты держись позади меня и молчи… В крайнем случае можешь поклониться или кивнуть, а вообще, просто повторяй мои движения… Я надеюсь, к тебе правитель не обратится…
– А если обратится?… – очень натурально встревожился я. Фун Ку-цзы снова внимательно взглянул на меня и сурово проговорил:
– Постарайся быть кратким!…
И он направился прямо к двум застывшим у лаково отсвечивающих дверей фигурам, разодетым в багряные, расшитые золотом халаты и державшим в руках да-дао, или «большие мечи». Это странного вида оружие представляло собой полутораметровые черные древки, на которые были насажены широченные, чуть изогнутые лезвия с утолщенными концами длиною в метр. Вообще-то эти да-дао очень напоминали весла для каноэ, только вот ребра у этих «весел» поблескивали весьма грозно. Я представил себе, с каким «изяществом» могут орудовать таким оружием наряженные в халаты ребята, и невольно улыбнулся. А затем поспешил за своим учителем – тот был уже почти у самых дверей.
Наше приближение совершенно не заинтересовало двух стражников-близнецов, они оставались все такими же неподвижными и безмолвными, чем живо напомнили мне часовых с поста номер один в бывшем Советском Союзе. Правда, рожи у этих завернутых в багряный шелк ребят были не в пример свирепее, а глаза, упертые в пространство перед собственным носом, гораздо стекляннее. Мой наставник, остановившись шагах в четырех от стражи, поклонился дверям и неожиданно елейным голосом пропел:
– Господа гвардейцы, сообщите советнику Шу Фу, что учитель Фун Ку-цзы смиренно ожидает его у ворот.
Ни один мускул не дрогнул на лицах «господ гвардейцев», однако правый глаз у меченосца, стоявшего слева, вдруг поехал в сторону и уперся в нас. Глаз этот по-прежнему оставался совершенно бессмысленным и стеклянно поблескивающим, и тем не менее я понял, что нас видят.
Это странное, молчаливое и довольно жутковатое разглядывание длилось около минуты, после чего гвардейский глаз вернулся на место. Затем позади гвардейца распахнулась крохотная, неприметная дверка, и в нее просунулась круглая ушастая голова, увенчанная вместо шляпы согнутым под острым углом куском жесткой кожи, который удерживался с помощью пришитой к нему широкой голубой ленты, видимо, завязанной под подбородком этой самой головы. Голова улыбнулась, так что и без того не маленькие щеки стали похожи на волейбольные мячи, и затараторила:
– Ну что же вы, учитель, куда ж вы запропастились?!! Проходите, проходите скорее!!! Все с нетерпением ожидают вашего прибытия!!! – А затем она, не переставая улыбаться, вдруг гаркнула: – Открыть парадные двери!!!
И в то же мгновение лаковые двери меж двух свирепых гвардейцев торжественно распахнулись.
Мой наставник, не поворачивая головы и странно скосив в мою сторону губы, внушительно шепнул:
– Сам советник Шу Фу!!!
Затем он, приосанившись, шагнул вперед, дважды шаркнул своими сандалиями, словно стирая с них дорожную грязь, и перешагнул порог. Я постарался в точности воспроизвести все его действия и даже придать своему телу такую же осанку. Не знаю, насколько точно мне это удалось, но перебраться через порог я смог без проблем.
Едва мы оказались в переднем зале дворца, как двери с поразительной поспешностью захлопнулись, едва не прищемив мой и без того достаточно драный халат. Немедленно вслед за этим в левой стене небольшого зала открылась дверь, и навстречу нам выскочил небольшой толстячок с уже знакомой кожаной береткой оригинального покроя на голове. Поскольку длинный темно-синий халат полностью скрывал его коротенькие ножки, создавалось впечатление, что он не идет, а стремительно перекатывается. Взмахивая коротенькими ручками и по-прежнему лучезарно улыбаясь, советник Шу Фу продолжил свой монолог:
– Прошу вас, учитель, проследовать за мной!!! Правитель примет вас немедленно, а госпожа… тетушка… ожидает вас к ужину!!!
Не прекращая своего катящегося движения, он внезапно развернулся и устремился к противоположной стене слабо освещенной залы, в середине которой виднелась арка, открывавшая целую анфиладу комнат.
Мы с Фун Ку-цзы поспешили за ним, именно поспешили, поскольку при своем небольшом росте и длиннополом халате передвигался Шу Фу удивительно быстро. При этом он продолжал тараторить:
– Правитель очень доволен, что вы появились в его дворце именно сегодня. У него появилось несколько вопросов… э-э-э… философского толка. – Тут советник сам себя перебил: – Да будет вам известно, что правитель пишет книгу! Философскую книгу!! Так вот, он надеется, что ваша мудрость позволит осветить с позиций современной науки несколько вопросов философского толка… конечно, в рамках учения Желтого Владыки!!!
В этот момент мы как раз проходили под аркой, и советник, внезапно остановившись и резко повернувшись, неожиданно сурово посмотрел на моего наставника:
– А вы знаете, учитель, что ваша яшма со щербинкой?!
– Но согласитесь, советник, что это весьма пикантная щербинка!… – льстиво улыбнулся старик и склонил свою голую голову.
– Но все же со щербинкой!… – упрямо повторил советник противным голосом, а затем, снова покатившись вперед, опять резко сменил тон: – Госпожа тоже очень рассчитывает на вашу помощь, правда, в деле совершенно иного свойства! Вы знаете, младшая дочь четвертой наложницы правителя помешалась!!!
Несмотря на визгливые вопли советника, я вполне отчетливо расслышал облегченный вздох своего наставника и понял, что вздох этот относится к «пикантной щербинке» на какой-то яшме. Услышав же последнее сообщение советника, Фун Ку-цзы весьма огорченным тоном воскликнул:
– Как, неужели несравненная Шан Те потеряла рассудок?!
– Рассудок, совесть, честь, уважение к старшим и все остальное! Все!!! – немедленно подтвердил Шу Фу.
– И в чем же выражается ее… э-э-э… помешательство?
– Она утверждает, что влюблена и собирается выйти замуж!!!
Последняя фраза в устах советника прозвучала как вопль раненого животного.
– Но она же, если я не ошибаюсь, с самого рождения была предназначена в жены вам!!! – совсем в тон ему возопил мой наставник. – И она никогда не давала повода усомниться в своем послушании и почтении к будущему мужу!!!
– Да?! – буквально взвизгнул Шу Фу. – А теперь она говорит, что я для нее слишком… э-э-э… немолод и слишком… э-э-э… нестроен!!! Она говорит, что госпожа хочет свести ее в могилу и что я ее надгробная плита!!!
Советник на бегу метнул быстрый взгляд через плечо, и я буквально физически ощутил, как этот неприязненный взгляд мазнул меня по лицу.
– Тетушка надеется, что вы, учитель, со свойственным вам благоразумием и рассудительностью, а также знанием законов и обычаев, предписанных Желтым Владыкой, сможете объяснить Шан Те всю пагубность ее… как бы это сказать… настроений!!!
«Э-э-э… – подумал я. – Теперь понятно, почему советник не стал акцентировать внимания на „щербинке“.
– Я сделаю все, что в моих силах!… – с чувством воскликнул Фун Ку-цзы, а советник, умерив на секунду свой бег и обернувшись, проверещал:
– Да уж… постарайтесь!… Тетушка очень на вас рассчитывает!!!
В этот момент мы, пройдя уже около десятка невысоких комнат анфилады, оказались в довольно просторном зале, ярко освещенном потолочными светильниками. Зал этот был последним, и его противоположную стену украшали высокие, расписанные черным и красным лаком двустворчатые двери, возле которых маячила знакомая фигура в багряном халате с остро-элегантным уже виденным мной да-дао в руках.
– А вот и кабинет правителя!…– проверещал советник, правда, гораздо более тихим голоском. – Я зайду первым и узнаю, когда правитель удостоит вас аудиенции…
И он исчез за приоткрывшейся на мгновение дверью, словно бильярдный шар в лузе, а мы получили наконец возможность перевести дух и оглядеться.
Зал был не слишком большим, но по сравнению с оставленными позади комнатами казался огромным. Это впечатление создавалось в основном очень высоким потолком и узкими, высокими зеркалами, украшавшими боковые стены. Рамы зеркал, выполненные в форме странного вида птиц – узких, длинноногих и длинношеих, с короткими, словно обрезанными крыльями и живыми, мерцающими теплым блеском глазами, – буквально приковали мое внимание своим совершенством. Увидев, с каким вниманием я разглядываю этих странных птиц, мой наставник негромко произнес:
– Не надо слишком пристально пялиться на луаньняо… Они этого не любят и могут покинуть свое место… И тогда тебе отрубят голову…
– Так эти птички что, живые?! – изумился я.
Фун Ку-цзы блеснул глазами и с легкой улыбкой спросил:
– Ты разве можешь определить, что живо, а что мертво?…
– Конечно! – самоуверенно ответил я. – Если это «что» меняется, увеличивается или уменьшается, самостоятельно движется, изменяет форму или цвет, издает звуки, поглощает или испускает из себя какие-то вещества – значит, оно живо!
– Значит, эти… «птички» живы… – Улыбка старичка стала гораздо шире, и его крошечные глазки совершенно исчезли в морщинах щек. – Если ты отойдешь в сторону, ты сразу же убедишься в этом.
Я немедленно сделал шаг в сторону, не сводя глаз с обрамления зеркал, и тут же маленькая изящная головка одной из птиц плавно повернулась, провожая мое движение живым поблескивающим глазом. Остановившись, я улыбнулся, и в этот момент мне показалось, что маленький птичий глаз мне… подмигнул!…
Однако проводить дальнейшие наблюдения мне не дали, из-за дверей вынырнул советник Шу Фу и громогласно проверещал:
– Правитель Тянь Ши приглашает достопочтимого Фун Ку-цзы и его ученика предстать перед ним.
И маленький толстяк быстрым движением широко распахнул обе створки двери.
Фун Ку-цзы принял торжественный вид – надул щеки, приподнял плечи, сделал стеклянные глаза – и медленным коротким шагом направился к дверям. Я пристроился чуть позади и сбоку от своего наставника, придал своему лицу умное выражение и последовал за ним, сгорая от любопытства.
За дверями располагался очень большой зал, стены которого вплоть до простенков между окнами были изукрашены красно-золотым орнаментом, а потолочные балки в местах их примыкания к стенам покрывал резной узор. Толстые ковры, расстеленные на полу, полностью скрадывали звук наших шагов, так что на середину зала мы вышли совершенно бесшумно. Наш провожатый замер в трех шагах от небольшого, очень низенького столика, на котором стоял письменный прибор с аккуратно разложенными кисточками и открытой тушечницей. По темной полированной столешнице были разбросаны кусочки плотной желтоватой бумаги, и на всех этих кусочках красовался единственный иероглиф – «милость Неба», словно хозяин зала тренировался в его правильном написании.
Сам хозяин, правитель Тянь Ши, сидел за этим неудобным столиком, скрестив под ним ноги, и… спал! Во всяком случае, плотно закрытые глаза, безвольно обвисшие щеки и негромкое, но явное сопение указывали на сей странный факт. Огромное, плотное тело правителя, затянутое в яркий шелковый халат и обложенное подушками, чуть заметно колыхалось в такт сопению.
Признаться, я несколько растерялся от такого приема, однако и советник Шу Фу, и мой наставник вели себя как ни в чем не бывало. Советник выпрямился, сохраняя в то же время некую отчетливо выраженную подобострастность, и громко произнес своим визгливым голоском:
– Многомудрый учитель Фун Ку-цзы со своим любимым учеником предстали перед могущественным правителем уезда Гуанчу!
Советник сделал паузу, но «могущественный правитель» никак не прореагировал на его вопль. Шу Фу както странно хрюкнул и продолжил:
– Многомудрый Фун Ку-цзы покорнейше просит выслушать его и позволить преподнести дар!
После слова «дар» сопение смолкло, а правый глаз правителя чуть приоткрылся, и черный зрачок уставился на склоненную фигуру Фун Ку-цзы.
Советник, похоже, собирался продолжить свое выступление, однако, увидев открытый глаз хозяина, немедленно заткнулся. На несколько секунд в зале воцарилась тишина, а затем раздался хрипловатый, словно после сна, бас:
– Какой дар?…
Фун Ку-цзы склонился еще ниже, сделал крохотный шажок вперед и протянул в сторону правителя сложенные вместе и раскрытые ладони. В них, словно в странной, корявой, плохо обожженной глиняной чаше, лежал довольно большой бесформенный камешек голубовато-зеленого цвета. Верхняя грань камня была отполирована, и я сразу понял, что учитель мой предлагает в дар правителю крупную и очень красивую бирюзу.
Открытый глаз Тянь Ши скользнул к этим заскорузлым ладоням, бровь над ним дернулась, а длинные черные усы, свисавшие ниже подбородка, неожиданно зашевелились.
– Откуда взял?… – Хрипловатость из баса исчезла, и вместо нее появилась странно напряженная заинтересованность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11