— Ага. — Захар задумчиво почесал гладко выбритую щеку. — Придут морду бить крутые спецназовцы сразу всем взводом, моментально вспомним про древнего врача — даоса Хуа То и его оздоровительные комплексы «Игры пяти животных»... Правда, Хуа То жил за тридцать веков до Цзень Юаня и учил подражать оленю и медведю, ну и шут с ним! Придут морду бить — скажем, мы лечебной гимнастике учим, драться не умеем и на крутость не претендуем. А надумаем сами кому-нибудь юшку пустить — опаньки, и мы уже бойцы из Шаолиня. Удобно... Чур, я буду Драконом, никто не возражает?
— Ты хотя бы одно движение Дракона знаешь? — Сергей продолжил излучать скептицизм.
— Не-а, — флегматично мотнул головой Захар. — Стас знает, ехать долго, в тамбуре места полно. Стас научит.
— Стоп, робятки! — запротестовал я. — Прежде чем сориентировать меня на птичьи стили, Бинь показывал и рассказывал о принципах других звериных направлений. Я много чего запомнил, но учить за три дня в тамбуре, извините!
— Меня учить не нужно, — заверил Митрохин. — Я два года до Вана прозанимался в школе «Чой», сиречь в школе «Змеи», умею и шипеть, и ползать, и извиваться...
— А я «Южным кулаком» занимался, пока не пришел тренироваться к Вану и с вами, чертями, не связался, — напомнил Толик. — При желании «Южный кулак» сойдет за стиль Тигра. — Толик закатил глаза и, как по-писаному, скороговоркой: — Стиль Тигра отличают прямолинейные передвижения, низкие мощные стойки, стремительные атаки. Приверженцы тигриной манеры боя практикуют синхронные, так называемые «сдвоенные» удары, когда следует одновременная атака рукой и ногой. И, конечно же. Тигр зачастую предпочитает кулаку «тигриную лапу» — положение кисти с растопыренными и согнутыми во вторых фалангах пальцами. Мастер способен «лапой тигра» без особого труда вырвать ребра соперника...
— Леха — Змей, Толян — Тигр, я — Дракон, Стас — Журавель... — Захар хитро посмотрел на смурного трезвенника Контимирова. — Остается Леопард... Быть тебе, Серый, Леопардом!
— Да ну вас всех! — Серега встал, посмотрелся в зеркало, врезанное в выдвижную дверь купе, поправил волосы.
Худой, стройный, среднего роста блондин с аккуратной щеточкой пшеничных усов, Серега походил на молодца-гусара из века прошлого. — Я спать пошел.
Серега демонстративно покинул купе. Нас пятеро, а в купе всего четыре места. Собираясь в дорогу, мы разыграли на спичках, кому спать в компании с чужими людьми. Не повезло Сереге.
— Предлагаю отложить деловые разговоры на завтра. Надоело трепаться. — Я тоже встал, тоже поправил коротко стриженные, в ту пору еще местами пегие, волосы. — Пойду, что ли, по коридорчику прогуляюсь, может, телку какую пригляжу, три дня без женщины для меня чересчур...
В узком поездном коридорчике я с ходу приметил юное белокурое создание, наметанным глазом оценил физиологические параметры свежего женского тела и смело пошел на абордаж.
По молодости я на удивление бесстрастно оценивал свои силы в качестве бойца-единоборца и с лихвой компенсировал объективную самооценку собственных спортивных возможностей искренним заблуждением, что, как мужчина, я абсолютно неотразим. По молодости не пропускал ни одной юбки. И редкая мини-юбка пропускала меня. Черт его знает, какой биолокационной системой природа наделила женщин, но то, что они, как пчелы цветок, безошибочно распознают мужика, который может, и может долго, и может по-всякому, это точно!.. По молодости мне фантастически везло на женщин, и до тридцати двух я умудрился прожить без визитов в вендиспансер. С тридцати трех лет я стал разборчив и придирчив в подборе подружек, но в то счастливое лето, когда мы, пятеро оболтусов, катили в пассажирском поезде на Север, я еще ничего не боялся и любил всех подряд представительниц прекрасного пола.
Подмеченное мною в коридорчике, подле купе под римским номером шесть, юное создание женского пола скорострельно пальнуло глазенками цвета спелых васильков и смущенно потупило взор. Ол райт, как говорят джентльмены с туманного Альбиона. Ежели девица не выдержала вашего взгляда и смутилась, смело штурмуйте нежное женское сердце, без страха быть посланным на три, пять или более букв русского алфавита в соответствующих сочетаниях.
— Девушка, извините великодушно, вы не подскажете, в каком, пардон, конце, в смысле поезда, находится вагон-ресторан? — Я шагнул к ней с этим идиотским вопросом, изо всех сил стараясь говорить как можно более томным голосом.
— Хи-хи-хи... — Она зарделась, дерзко вскинула кудрявую головку. — А зачем вам ресторан?
Мне повезло. Девица, судя по смеху, выражению глаз и контрвопросу, типичная дурочка-хохотушка. Не придется обольщать ее длинными интеллигентскими речами, поминая всуе имена титанов культуры. Можно смело звать дуреху в ресторан, накормить солянкой за два двадцать, угостить шампанским... Хотя нет, обойдется, угощу портвейном и влеплю ей первый «французский» поцелуйчик в переходе между вагонами, провожая обратно в купе номер шесть. Дуреха-то она дуреха, однако ж фигурка оч-чень даже ничего.
— А как вас зовут? Хи-хи-хи? — спросила девушка, не дав времени на ответ про ресторан. Отлично! Она еще проще и незамысловатей, чем показалась вначале. Отставить «французские» поцелуи! К чертям ресторан! Сейчас же выведу в тамбур покурить и познакомлюсь на ощупь с ее анатомическим устройством...
...А дальше все было, как в сказке про Ивана-царевича: «Поймал Иван-царевич лягушку и давай на ней жениться!!!»
Весь оставшийся путь до станции назначения, означенный на железнодорожных билетах, мои четыре друга завидовали мне черной как смоль завистью. Девушку звали Светлана, она училась в Москве, в техникуме, приобретала профессию... Убейте, не помню, на кого ее учили, но прекрасно помню, что мне ее научить было нечему, даже обидно. Светлана оказалась законченной нимфоманкой. Создатель обделил Свету мозговыми извилинами, компенсировав недостачу избытком физиологических прелестей. Как я уже отмечал, она была недурна собой, однако не это главное. В постели важно не «что», а «как». Конечно, имеет значение, безусловно огромное, что собой представляет женщина рядом, но значительно важнее, как она себя ведет во время плотских утех. Светлана вела себя бесподобно, с полной самоотдачей. Вот только постель, в прямом смысле этого слова, за все время пути мы с ней имели лишь однажды, когда Толик, Леха и Захар, скрипя зубами, согласились ровно час помаяться в тамбуре. Остальное время я имел ее во всех подходящих и неподходящих местах купейного вагона. И, кстати, большой вопрос — кто кого имел? Чаще всего мы уединялись ночью в сортире. Если кому из пассажиров случалась нужда пописать ночью, бедняге "часами приходилось томиться в закутке возле туалета и любоваться надписью «Занято» на металлической защелке. О да, мы были заняты друг другом часами. Мы проклинали тесноту между железным унитазом с педалью и раковиной с краном-рукомойником. И мы мечтали, когда же, наконец, сможем любить друг друга, лежа на приспособленной для этого мебели. К великому обоюдному счастью, мечты наши не были беспочвенными. Светлана, как я с радостью выяснил, оказалась родом из того самого города, куда мы, халтурщики-ушуисты, направлялись охмурять местное население. В Москве девушка училась, на лето, на каникулы, ездила навещать родные промозглые пенаты. Коллеги-халтурщики, когда я поделился своим географическим открытием, отнюдь не разделили моих восторгов. Помнится, Толик сказал что-то про свинью, которая везде найдет грязь, а бухгалтер Серега предупредил, что не позволит Светке бесплатно посещать семинары по ушу. Как будто ей нужны были наши семинары, ха!..
* * *
На станцию назначения поезд прибывал ранним утром... или поздней ночью. Не представляю, как назвать временной отрезок от 4.30 до 5.40. Для кого-то это уже утро, а для иных еще глубокая ночь. Министерство путей сообщения обещало, что мы сойдем с поезда ровно в 4.30. Состав, естественно, опоздал, и мы, пятеро халтурщиков, друг за дружкой спрыгнули на промасленную землю подле почерневших от времени шпал в 5.40. Следом за нами на родную землю сошла девушка Света. Я усиленно делал вид, что с нею не знаком, поскольку ее встречало множество шумных родственников. Вещей у Светланы набралось видимо-невидимо. Как она мне успела поведать — везла родичам импорт. «С деньгами на Севере хорошо, — объяснила Света. — А с импортом — плохо». Радостно гомонящие, плохо одетые родственники увели куда-то мою северную любовь и унесли ее чемоданы, тюки, узлы. Машинист протрубил слоном, поезд тронулся, и на опустевшем «втором пути» остались сиротливо торчать пять оболтусов.
Грань меж белой северной ночью и прохладным северным днем окутала нас туманом и тишиной. Сквозь пелену тумана обозначились контуры пологой платформы и приземистого вокзального здания.
— В прошлом году мы как приехали, нас уже у вагона встречали, — проворчал Ссрега, позевывая. — На фиг было ехать на новое место? Поехали бы туда же, где в прошлом году работали. И ближе, и теплее, и знакомо все...
— Не бухти! — оборвал Серегино нытье Толик. — Встретят нас. А не встретят, так не маленькие, сами...
Вон! Вон он бежит, мать его!.. Сквозь матовую толщу тумана, спотыкаясь о шпалы, к нам навстречу галопом мчался молодой невзрачный очкарик в зеленой стройотрядовской куртке. Подбежав, сразу кинулся здороваться с Толиком. Мелко с ним раскланялся, на восточный манер.
— Здрасте, Анатолий Иванович! Извините, пути перепутал. Объявили — поезд прибывает на четвертый путь и задерживается на четыре часа. Вы раньше прибыли и на второй... Извините... — Паренек вконец засмущался и зарделся, как девственник в постели у проститутки.
— Ничего, бывает. — Толик покровительственно похлопал очкарика по плечу. — Знакомьтесь, товарищи, Колесов Петя. Уроженец здешних мест. Выпускник Института стали и сплавов. Учась в столице, два года посещал мои тренировки. Очень перспективный ушуист. Петя поможет нам организовать семинар, а мы поделимся с ним некоторыми секретами ушу не для широкой публики. Договорились?
Мы, приезжие, солидно закивали головами, поделимся, мол, секретами по большому секрету, снизойдем до перспективного ученика, так уж и быть, раз Анатолий Иванович просит.
Худенький очкарик Петя принадлежал к той категории больных единоборствами молодых людей, на которых делались основные деньги предпринимателями от ушу. Петя верил в сказку о Золушке, верил, что однажды упорные занятия дыхательными упражнениями превратят его в несказанно выдающуюся личность, достойную уважения окружающих и самоуважения. Такие, как Петя, рано или поздно, обидевшись на весь мир, уходят в сторожа и коротают жизнь за чтением ученых книжек про философские аспекты буддизма. Бедные люди. И в прямом, и в переносном смысле.
— Пойдемте... — Петя услужливо подхватил тяжелый чемодан Толика. Анатолий не возражал. — Я договорился, как обещал, с директором Дома культуры о лекции. У нас в городе есть Дом культуры, при нем хороший большой спортзал, но он занят, и еще есть два спортзала в...
— Погоди-ка, Петро. — Толик на ходу пытливо заглянул в запотевшие очки Колесова. — Что значит хороший большой спортзал занят?
— Там тренируются. — Колесов трусливо втянул голову в плечи. — Каждый вечер тренируются, но...
— А ну-ка, постой! — Анатолий обогнал Петю, навис перед ним скалой. Вслед за Толиком вся группа приезжих москвичей остановилась посреди железнодорожных путей. — А ну-ка, Петенька, выкладывай все начистоту! Там идут тренировки по ушу, так, да?
— Ну-у, в общем... — Петино личико сделалось пунцовым.
— Да или нет?!! — Толик глядел на юношу, словно удав на кролика.
— Анатолий Иванович, их тренер вам не ровня. Самоучка. Служил в десанте, вернулся сюда, домой, из армии и изучал ушу по книжкам. Я однажды к нему на тренировку заглянул — они в названиях стоек путаются и названия стилей неправильно произносят, спаррингуют они не по правилам, нечестно спаррингуют. И дышать совсем не умеют. И ушу их больше похоже на плохое, бездуховное карате...
Петя Колосов продолжал тараторить, как заведенный, про невежду местного тренера-энтузиаста, а мы, все пятеро, молча обменивались мрачными многозначительными взглядами.
Влетели, блин! Простой, как веник, Петя Колесов, обмениваясь письмами и разговаривая по межгороду с Толей Ивановым, нашим «играющим менеджером», умолчал, что в городе уже есть секция ушу. И понятно, почему умолчал, сучонок! Расскажи он про здешнюю секцию, рациональный Толик выбрал бы местом проведения семинара «чистый» от конкурентов город. Благо студиозов-провинциалов, двинутых на ушу, в Москве учится видимо-невидимо. На фига с кем-то конкурировать, ежели этого можно избежать? Дурак дурачком Петя Колесов, а хитер. Хочется ему секретов с доставкой на дом, хочется прослыть первым парнем на деревне, приближенным к суперменам-ушуистам из Москвы. А быть может, попросту местные единоборцы ему бока намяли, и мы, получается, приехали за Петю мстить?
Первым не выдержал Захар:
— Что ж ты, падло, нас подставил?! — Захар отвесил Пете увесистый пендель. От души ударил, с чувством, с Колесова аж очки слетели.
— За что?.. — прошептал Петя, ловя подобострастным взглядом суровый взор своего любимого тренера, Анатолия Ивановича, и прося глазами защиты и справедливости.
— За дело! — нехорошо прищурился Толик. — Веди нас, сука, к Дому культуры, знакомь с директором, и чтоб я тебя ва-а-ще никогда больше не видел, убогий! Ясно?!
Дом культуры располагался недалеко от вокзала. В этом городе все было рядышком. Сам город напоминал подмосковную Лобню и похожие подмосковные городишки. Панельные трех-четырехэтажные дома, отдельно стоящие дома-башни, убогие «детские площадки», линялые Плакаты про то, что «экономика должна быть экономной», образцы уличной пропаганды, один из которых я до сих пор помню. На кирпичной стене Дома культуры, похожего на стандартное школьное здание, выстроенное до первых полетов в космос, но после победы над фрицами, висел покосившийся транспарант с изображением двух рабочих, веселого, мускулистого да молодцеватого и грустного, со сломанной шестеренкой в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53