Большому боссу недостаточно просто поменять фамилию в паспорте и сделать пластическую операцию, чтобы исчезнуть. И решил тогда наш Анатолий Иванович имитировать свою собственную насильственную смерть, да так, чтобы комар носа не подточил, чтоб ни у кого никаких сомнений. Тут и вспомнил господин Иванов про «скелет в шкафу», образно говоря. Про стародавний инцидент в далеком-предалеком северном городке. Разыскал меня, нанял на работу, остальное вы знаете. Нечаянная встреча в санатории, набег омоновцев, плен, моя история, история современного графа Монте-Кристо, китайцы и ваш, Станислав Сергеевич, побег. А вот теперь слушайте особенно внимательно! Господина Митрохина специально провели мимо бассейна под открытым окошком, намекнули, как можно убежать, нарочно для того, чтобы он рассказал про бассейн и окошко вам, мон ами. Вы заглотнули приманку и прыгнули в окно. Вас не смутило, что подле ворот дежурил всего один охранник, один-одинешенек. Совсем как в голливудском кинобоевике, вы вырвались на волю и тут, ни с того ни с сего, вышли из образа героя. Ай-яй-яй, как не стыдно! Отобрали велосипед у мальчишки. Низкий, недостойный поступок, право... Усложнили мне жизнь, пришлось из-за вас с отцом мальца-велогонщика разбираться, пудрить ему мозги... Вам бы, мой милый, бежать по асфальту ножками прямо вперед. Прямо по курсу стоял «рояль в кустах» — в проулочке ждал своей минуты автомобиль с четырьмя добрыми молодцами. Вообразите: вы бежите, за вами Альфа, собака вас догоняет, вы кричите «на помощь», появляется автомобиль, из него выпрыгивают четверо хороших парней и убивают Альфу, спасают вас, милейший. Следующая сцена — со стороны дачи появляются мои люди с оружием в руках. Между вашими спасителями и преследователями завязывается перестрелка. Начинается настоящая война! Опустим детали, скажем лишь, что в итоге военных мероприятий дача-тюрьма сгорает к чертовой бабушке. И ваши спасители, хорошие парни, и ваши преследователи, плохие ребята, все куда-то исчезают. К приезду милиции вы один возле пепелища. Вы с пеной у рта рассказываете следователям историю про сумасшедшего графа Монте-Кристо, потратившего бешеные деньги ради того, чтобы упиваться местью за поросшие мхами времени обиды. Вы свято верите в то, о чем говорите. Рассказываете о своем побеге и опять верите, что окно по счастливому стечению обстоятельств оказалось открытым и что воду из бассейна не выкачали накануне вследствие все той же счастливой случайности. Вы рассказываете о гибели своих друзей, и, в подтверждение ваших слов, судмедэксперты находят среди дымящихся досок полуобгоревшие тела Сергея, Захара и Алексея, а также выдающихся размеров скелет, соответствующий конституции Анатолия Ивановича... Еще минутку внимания, Станислав Сергеевич. Вообразите последние сцены сочиненного мною сценария. Вы стоите на кладбище, под дождем, вокруг мрачные господа в дорогих костюмах. Суровые могильщики опускают в яму закрытый самшитовый гроб с останками, как все думают, Анатолия Ивановича. Семья усопшего, жена и дочка, рыдают. Монтажная склейка — и, наконец, последняя сцена, финальная точка. Живой и здоровый Анатолий Иванович в то же самое время, как первый ком земли упал на крышку гроба, в швейцарском банке набирает шифр на никелированной панели сейфа. Сейф открывается, заключительный кадр — россыпь денег и драгоценностей и довольное, улыбающееся лицо сэра Иванова!.. Нуте-с? Как вам мой сценарий? Не томите, говорите скорее!
— Особенно мне понравилась оговорка, дескать, граф Монте-Кристо — сумасшедший, — честно признался я.
— Ах-ха-ха!!! — Он засмеялся так громко, что я вынужденно мотнул головой, уводя ухо из-под звуковой атаки барабанных перепонок. — Ха! Ха! Ха-ха... А если серьезно, Станислав Сергеевич? Мне, как дилетанту, интересно мнение человека, не чуждого кинодраматургии.
— Почему в вашем сценарии главная роль отведена Станиславу Луневу, а не Алексею Митрохину, например?
— О-о! Неужели сами не догадались? Стас Лунев единственный, кто способен поверить во все несуразности и преувеличения плана Анатолия Иванова. Я же прямо об этом говорил, когда пересказывал сюжет. Повторю еще раз, вы, мой милый, доверчивый вы мой, вы — киношник до мозга костей! Только вы, и никто другой, удайся задуманный сценарий, с пеной у рта убеждали бы следователей в том, что все действительно произошло так, как вам показалось, а говоря правду, так, как вам все показали!.. Что на это скажете?
— Скажу, что говно ваш сценарий! Чем устраивать войну возле дачи, логичней дать мне спокойно добраться до капитана Верховского, а потом...
— А потом — суп с котом! — перебила телефонная трубка. — Достаточно обсуждать то, чему не суждено сбыться! Давайте я лучше расскажу вам о том, что сбылось! Слушаете?
— Валяйте, рассказывайте.
— Вы клюнули на приманку с открытым окном над водами бассейна, как я и планировал. Далее, в соответствии с моими планами вы напали на охранника у ворот и изувечили его. Видеокамера бесстрастно зафиксировала вашу драку возле калитки. Да будет вам известно, Станислав Сергеевич, охранник, лишившийся зрения вашими стараниями, ко мне и моим людям имел опосредованное отношение. Я нанял его стеречь дачу через официальное охранное агентство. Ни в чем не повинный парень, лопушок, скучал на воротах. Сегодня, в субботу, у него был первый рабочий день. Сторожа предупредили — днем приедут гости поиграть в карты, а потом побегать, забавляясь пейнтболом. Лопушку велели никого не впускать во двор, беречь покой картежников... Легенда такая — вы проигрались и пустились в бега, между делом выколов глаза хорошему, честному молодому человеку, имеющему трудовую книжку во вполне официальном отделе кадров зарегистрированной фирмы, с которой у меня заключен договор на охрану. Видеокассета — вещественное доказательство. Свидетелей вашего проигрыша — хоть отбавляй. Вы преступник, мой милый. За рукоприкладство с отягчающими последствиями вам светит червонец строгого режима!..
Черт побери, а это похоже на правду! В историю про олигарха и миллионера Толика Иванова я, естественно, не поверил. Однако для себя отметил — человек со шрамом обожает поумничать. Вот бы знать — рассказ о невинно пострадавшем охраннике у калитки — опять упражнения в сочинительстве шибко остроумного садиста или же все-таки правда?
А похоже, блин, на правду! Толика шантажировали семьей, Лешку мамой, Захару, наверное, тоже нашлось чем пригрозить. Меня шантажировать было нечем, а теперь можно угрожать уголовной статьей. Не отними я велосипед у пацана, не повстречайся семья с бультерьерами, Альфа догнала бы беглеца, и буквально через минуты я снова в тюрьме, но уже не такой чистенький, как раньше, а с окровавленными после удара по глазам охранника пальцами. Непонятно одно — на фига меня и моих друзей вообще шантажировать перед смертью? Чтобы окончательно загнать в угол? Создать условия, когда очень хочется убежать, а убегать нельзя, убежишь из заточения, и станет еще хуже?.. Похоже, именно этого добивается сволочь со шрамом. Физического унижения и уничтожения ему мало, возжелал раздавить свои жертвы еще и морально, гадина! Оторвать крылья мухе, прежде чем размазать ее пальцем по стеклу, за которым свобода... Почему же тогда так быстро убили Толика Иванова? Или Толик все-таки жив? Его, выскочившего из камеры, мгновенно вырубили, дабы еще больше меня напугать, стопроцентно спровоцировать на побег? Да, похоже, что так! Именно так!
И еще одна важная деталь в пользу правдивости провокации моего побега. В камере были микрофоны! По-прежнему уверен — ни Леха, ни Толик не могли рассказать про капитана Верховского. Нас подслушивали, отсюда и знали, куда я побегу и как побегу. Вот ведь хренотень какая! Я боюсь облавы, которая ловит не меня, я рискую жизнью, рвусь в Москву на рандеву с капитаном Верховским, а там, куда я так стремлюсь, преспокойно ждет засада! Блин горелый! Чувствую себя полным кретином! Противно, сил нет...
— Алло-у! Станислав Сергеевич! А я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы предсказуемы, мон ами. О-о, как вы предсказуемы! Хотите, угадаю ваши мысли?
— Пошел ты на хер, урод!!!
В глазах потемнело, крик сорвался на хрип, потеряв всякий самоконтроль, я попытался швырнуть трубку мобильного телефона через головы впереди сидящих в ветровое стекло. Едва успел размахнуться, мужики с боков вцепились в меня, как те давнишние бультерьеры в Альфу. Китаец повернулся на шум, и его сухая ладошка шлепнула по моей щеке. Вроде бы и не сильно шлепнула, а в ушах завизжала низкая протяжная нота, и темнота в глазах рассыпалась искрами. Тело перестало слушаться, мужики-бультерьеры отобрали телефонную трубку, и каждый счел своим долгом угостить меня ударом локтя под ребра. Я согнулся пополам, уронил голову на колени, крепко стиснул зубы. Эмаль на левом резце треснула. О, как я ненавидел человека со шрамом! Я не знал доселе, что одно человеческое существо до такой степени способно ненавидеть другое. О, как я его ненавидел!!!
* * *
Долгую дорогу до дачи-тюрьмы я просидел скрючившись, уткнувшись лицом в коленки. Первый раунд проигран подчистую и совсем не из-за того, что побег не удался, нет! Противник сломал мою волю. Вот сейчас, только что, он предложил угадать, о чем я думал (он знал, о чем я думаю!), решил меня взбесить, и я взбесился! Еще немного, и я стану марионеткой в его руках. Выход один — превратить свою злость и ненависть в сжатую пружину под контролем трезвого рассудка и реализовать только что оформившуюся в сознании мечту — убить человека со шрамом, уничтожить, пусть и ценою собственной жизни! Впервые я понял, что чувствовали, о чем думали и как радовались смерти пилоты-камикадзе, когда шли на таран вражеских кораблей. Я больше не человек, я — живая мина. Пружина взведена, и в подходящий момент сработает детонатор.
Глубокое, размеренное дыхание успокоило сердцебиение. Принятое решение прояснило разум. Мне стало хорошо и спокойно. Я, и только я, сам, осознанно решился сделаться камикадзе. Я контролирую ситуацию. Я пишу сценарий собственной жизни! Я, а не эта гадина со шрамом. Я сам себе и сценарист, и режиссер! Аминь!
Вплоть до того, как машина въехала в подземный гараж резиденции моего смертельного врага, я старательно дышал, восстанавливал силы. Европейцы недооценивали и недооценивают дыхательную гимнастику, между тем наставник Ван привил мне умение правильно дышать и понимание важности правильного дыхания в обычной жизни. Большинство людей дышат грудью, и лишь немногие обучены дышать животом. А это, кстати, совсем просто — достаточно представить, что живот вроде как мячик, который сдувается — раздувается, сдувается — раздувается. К брюшному дыханию я привык со времен серьезных занятий гунфу, а посему достаточно легко перешел к более сложным дыхательным упражнениям и с их помощью довольно быстро вернул силу мускулам и эластичность мышцам.
Когда замолчал мотор автомобиля, что вез пленника и сопровождающих, когда я вылез из машины, выпрямил спину, расправил плечи и сделал первые несколько шагов, подталкиваемый конвоирами, вдруг остро почувствовал сверлящий затылок взгляд. Я обернулся. Китаец не отвел глаз, смотрел на меня внимательно и заинтересованно.
— Иди, не зыркай по сторонам, — стиснул пальцами мой локоть один из надзирателей. — К лестнице иди и наверх, дорогу знаешь.
Я покорно побрел к лестнице, ведущей в солярий, а взгляд китайца продолжал обжигать затылок. Он — единственный, этот китайский Мастер, заметил произошедшие во мне изменения, обратил внимание на гордо выпрямленную спину и обманчиво расслабленную походку, распознал во мне человека, победившего природный инстинкт самосохранения, а следовательно, смертельно опасного даже для него. Мастера.
Ступеньки под ногами поскрипывали. Я шел, зажатый с боков конвоирами-надзирателями, китаец контролировал меня сзади. Руки на этот раз не сковали наручниками, и Альфа резвится где-то на небесах в собачьем раю, но присутствие китайского Мастера опаснее дюжины овчарок. Однако я больше не боюсь гостя с Востока. Он мне безразличен. Моя цель — человек со шрамом. Скорей бы оказаться на расстоянии прыжка от цели. Я сумею прыгнуть как надо и вцепиться зубами в глотку врага. Достаточно секунды, чтобы перекусить его горло. Я еще успею почувствовать вкус его крови, прежде чем умру!
Перед входом в солярий оба русскоязычных конвоира отстали, втолкнули меня в дверной проем, следом вошел китаец, и дверь, щелкнув замком, захлопнулась.
На лестнице царил полумрак, а солярий оказался залит ярким электрическим светом. Я зажмурился на мгновение, проморгался, открыл глаза и осмотрелся по сторонам.
Четыре мощных прожектора освещали помещение. Прожектора висели под потолком. Потолок стеклянный, многосекционный, думаю, отдельные секции — съемные. Вот и сняли четыре секции по углам, сунули в прорехи прожектора, и четыре ярких искусственных солнца затмили бледную ночную луну.
Два часа ночи, по моим прикидкам. Подходящее время для кончины самоубийцы-камикадзе.
...Черт! А ведь человек со шрамом совсем не зря подозревал меня в тяге к самоубийству! Впервые захотелось сдохнуть, когда по моей вине чуть не умер пенсионер-сердечник, и вот опять мечтаю о вечном покое! Помнится, перед прыжком в окно меченый Монте-Кристо говорил, что знает о моих замыслах, что я ищу легкой смерти, что я предсказуем... Черт! Тысяча чертей!!!
Человека со шрамом НЕ БЫЛО в солярии! Не было!!! В огромном для восьми человек помещении находились лишь пятеро китайцев, я, Захар и Лешка! И никого больше! По одному китайцу на троих пленников, плюс двое желтых в резерве, и все! Все! Конец дикой жажде убить врага ценою собственной жизни! Он снова переиграл меня, опять предугадал мои чаяния и цели!!!
С невероятным трудом я удержал в груди истошный звериный вопль, сдержал готовую сорваться пружину злобы в сердце. Нет, нет и нет! Я не позволю кому бы то ни было наслаждаться видом моей беспомощной ярости! Я не упаду на пол и не буду биться затылком о деревянные доски, выкрикивая проклятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53