На улице раздался визг шин. Я поцеловал Пиму и Фила и вышел. На этот раз машину вел Ник. Как только мы выехали из центрального сегмента базы, Саркисян достал из кармана узкий прямоугольный конверт.— Это специальный документ, не заполненный, с подписью президента, — сказал он и замолчал.— Что я могу с ним сделать?— Что хочешь. Он снабжен печатью и подписью главы государства. Подделать его невозможно. Было изготовлено всего тридцать таких листов, у твоего номер третий. Любой комп может проверить подлинность этого документа, все службы и все граждане обязаны оказывать помощь его предъявителю.— Гм… — пробормотал я, глядя на тонкий конверт.— Не ворчи, он во многом может помочь. Но он одноразовый — напечатанный текст уже не удалить, и, кроме того, он должен относиться к конкретному лицу.— Ну, так, может, дашь несколько?— Кретин. Эти тридцать листов были сделаны больше ста лет назад, а использованы пока что два…— Не злись, — успокаивающе сказал я. — Я шучу. И спасибо. — Я спрятал конверт в карман.— Оуэн… черт побери… Мы можем еще чем-нибудь помочь?— Прежде всего смени тон. Когда ты на меня так смотришь и говоришь дрожащим голосом, у меня начинают трястись поджилки.— У тебя они только начинают, а у него трясутся все время, — подал голос Ник.— Я тебя с работы выгоню, — попытался пошутить Дуг, но оценить эту попытку можно было лишь как нечто среднее между «убого» и «жалко».— Лучше сидите тихо, — предложил я. — Настроение явно не располагает к юмору…Хейруд и его устройство ждали нас в котловине. Все выглядело точно так же, как и два дня назад: всюду крутились техники, Йолан выжимал из своей тележки максимальную скорость, так что шины на поворотах чуть ли не взвизгивали. С расстояния в полтора десятка метров видно было, как блестят его глаза. Он окинул меня стеклянным взглядом, и я почувствовал себя так, будто он покрыл меня лаком.— Готов? — он без особого интереса смотрел куда-то над моим плечом.— В данный момент да, но если приготовления продлятся дольше нескольких минут, то я отсюда сваливаю, — честно признался я.Он пристально посмотрел на меня и быстро заморгал, словно пытаясь скрыть подступающие к глазам слезы.— Все будет хорошо, — сказал он совершенно другим тоном. . — Увидишь… — вдруг перешел он на «ты». — Все проверено, все надежно. По крайней мере в той части, что зависела от меня… — тихо закончил он.Я старался не встречаться с ним взглядом, впрочем, он почти сразу отъехал на своей тележке к пульту управления. Я подошел к Дугу.— Вы тщательно следили за Йоланом после моего первого визита на Луну? — спросил я.— Не очень, — признался он. — Не было необходимости. А почему…— Ничего, ничего, — успокоил я его.Я подошел к фургону и сел в дверях, глядя на запыхавшихся техников, на мрачно курящего Дуга, на Ника, угрюмо ковыряющего в песке носком ботинка. Я видел, как Дуг поймал Йолана и отчаянно пытался его в чем-то убедить. Я услышал, как Хейруд прошипел: «Или он, или ничего не выйдет!» — и увидел, как Саркисян уходит с его дороги, бросив мрачный взгляд в мою сторону. Когда я докурил вторую сигарету, к машине начали стягиваться вспомогательные бригады. Я вернулся к пульту. Вдоль края ринга двигались четверо техников — двое тащили тяжелые рюкзаки, другие двое наконечниками в форме диполя вели вдоль толстых проводов. Обе пары обошли ринг вокруг, проверили каждый работу друг друга и начали приближаться к нам. Йолан показал им рукой в сторону грузовика. Несколько секунд спустя под открытым небом остались лишь мы четверо. Хейруд развернул свое кресло и посмотрел на меня:— Как договаривались. Каждые четверо суток. Достаточно встать на этом же месте без пяти шесть. Так?Я кивнул и пошел к рингу. Подлая капитулянтская мыслишка пыталась завладеть моими двигательными центрами. Я подавил ее, сохранив власть даже над ногами. Пробравшись под проводами, я встал на чисто подметенный камень, над выдолбленной по диагонали ринга канавкой глубиной в десять сантиметров, и обернулся. Пошевелился только Хейруд. Ник и Дуг стояли неподвижно, глядя на меня с угрюмыми физиономиями. Я хотел крикнуть им, чтобы они улыбнулись, но не успел. Провода будто вздрогнули, я почувствовал, как воздух вокруг сгустился и ударил меня мягкой волной со всех сторон. Окружающий меня пейзаж размазался и исчез.Я почувствовал, словно меня шинкуют на ломтики, начиная с ног. Казалось, все мое тело охватили жесткие повязки. Я хотел поднять руку, чтобы сдвинуть ту, что давила на лицо, но руки будто приклеились к моим бокам. Мне удалось задрать голову вверх, но повязка осталась на месте, продолжая неприятно сдавливать кончик носа. Я с трудом вдохнул, выдох же произошел почти самопроизвольно — обхватывающие тело обручи попросту выдавили содержимое из моих легких. Сразу же вслед за этим повязки сползли, а ломтики, из которых я состоял, начали один за другим подниматься вверх. Если бы кто-то наблюдал за мной со стороны, он бы увидел, как я, словно в мультфильме, растягиваюсь до трех метров, а потом сжимаюсь до одного. У меня перехватило дыхание, и, когда я уже считал, что еще немного, и я потеряю сознание, повязки упали, взгляд наткнулся на стены котловины, а воздух без труда проник в мои измученные легкие. Я пошатнулся и сел на камень. Вокруг никого не было.Я глубоко вздохнул несколько раз и огляделся по сторонам. Четыре отметки, по которым я, возвращаясь, должен был найти ринг, бледно поблескивали на камне. Канавка, вырытая умышленно небрежно, ничем не отличалась от других, проложенных эрозией. Я встал и сделал несколько шагов. Почувствовав себя несколько лучше, я потер лицо ладонями, стирая с него пот, и слегка привел себя в порядок с помощью носового платка.Поднявшись на холм, я окинул взглядом окрестности. Пусто. Вернувшись в котловину, я направился к скале с характерной щелью и начал копать землю маленькой пластиковой лопаткой, которую достал из кармана. Через несколько минут я добрался до крышки, а чуть позже мне удалось освободить кнопку. Крышка щелкнула и открылась, разбрасывая в стороны землю. В контейнере сверху лежала фляжка с «Джеком Дэниелсом». Чего-то подобного я ожидал, что отнюдь не уменьшило моей благодарности к Саркисяну. Сунув фляжку в карман, я быстро вынул из контейнера «биффакс», две обоймы и тонкую нить, которую сразу же вставил в шов на левой манжете. Опорожнив контейнер, я нажал другую кнопку, находившуюся внутри, и быстро отошел в сторону. Крышка опустилась. Разровняв землю, я направился к выходу из котловины. Остановившись в тени скалы, я сел на землю, закурил и глотнул из фляжки, вслушиваясь в окружавшую меня тишину. Я пытался по запаху определить время, в котором я оказался, но воздух не содержал в себе никакой информации, или же мой нос ее просто не ощущал. Вытянув вперед правую руку, я внимательно посмотрел на нее — рука слегка дрожала. На ней не было никаких следов от повязок. Болел нос; дотронувшись до него, я убедился, что из него течет тонкая струйка крови. Приложив к носу платок, я закинул назад голову. Две минуты спустя кровотечение прекратилось. Наполовину опорожненную фляжку я спрятал в карман, затушил сигарету и присыпал окурок слоем сухой земли.Я остановился у выхода из котловины и, не увидев вокруг ни души, двинулся в сторону шоссе. Было уже довольно темно. Ходьба разогревала меня, или скорее наполняла энергией, которую высосал из меня транстайм. Полчаса спустя я увидел дорогу, вернее, бесшумно мчащиеся над землей огни. Машина ехала со скоростью, которую я люблю, — я не успел ни разглядеть автомобиль, ни услышать шум двигателя, огни пронеслись мимо под свист рассекаемого кузовом воздуха. До города было семнадцать километров. В соответствии с планом я должен был пройти их за ночь, но у меня вдруг пропала охота к прогулкам. Я закурил и глотнул из фляжки, решив, что нужно поймать попутную машину.Добравшись до шоссе, я отыскал на обочине несколько больших камней и пошел в сторону Брайниуотера, оставляя на земле через каждые полтора десятка метров один камень. Пройдя еще метров пятьдесят, я остановился, поднес к глазам фляжку, проверяя уровень ее содержимого — словно произносил тост, — и закурил еще один «голден гейт». Я знал, что, как только я увижу огни, мне придется выбросить сигареты и фляжку, потому и спешил с виски. Оставив еще один глоток, я вслушался в ночь. Было тихо. Над шоссе не чувствовалось запаха смолы или бензина, впрочем, было холодно, и, может быть, поэтому воздух казался мне более чистым и свежим, чем четверть с лишним века назад. Я дотронулся до носа; было немного больно, но кровь уже не шла.— Смотри не расклейся, когда появится какая-нибудь машина, — предупредил я собственный нос.Ответ я слушать не стал, так как вдали блеснул свет фар. Я сильно затянулся и бросил окурок на обочину. Туда же полетела пачка сигарет, зажигалка и — мгновение спустя — пустая бутылка. Секундой позже, мысленно себя обругав, я бросился шарить по земле. К счастью, мне удалось быстро все найти. Подняв камень, я вырыл под ним ямку и убрал компрометирующие меня следы. Отряхнув ладони, я вышел на шоссе, надеясь, что водитель не видел моих лихорадочных манипуляций на обочине, и начал махать рукой. Мгновение спустя мне пришлось прикрыть глаза — мощные лучи фар ударили мне в лицо. До меня донесся странный перестук, словно у колес были тонкие деревянные ободья без шин. Возле первого из камней звук несколько изменился, свет фар переместился ближе к середине шоссе. Машина замедлила ход, но скорость меня все еще не устраивала — водитель, похоже, не собирался останавливаться, хотя наверняка уже меня видел. Хорошо, что люди не изменились, язвительно подумал я и, махнув рукой, приятно улыбнулся. Автомобиль миновал меня и явно прибавил ходу. Я опустил руки и сплюнул на шоссе. Почти одновременно завизжали шины, и машина, которой я уже готов был пожелать не слишком удачной езды, остановилась. Вспыхнули мощные задние фары.Без особой спешки я направился к ней, ожидая, что прямо у меня перед носом она тронется с места и исчезнет, но все оказалось не настолько плохо. Внутри сидел какой-то старик и, прищурившись, разглядывал меня сквозь плотно закрытые окна. Я подошел к машине со стороны, противоположной месту водителя. Подозрительный старичок шевельнул рукой, и стекло опустилось на полсантиметра. Я оперся обеими ладонями о крышу и наклонился, так, чтобы он мог увидеть мое дружелюбное лицо.— Подвезете меня до ближайшей станции, мотеля или города? — спросил я.— А что вы тут делаете? В радиусе двадцати километров здесь никто не живет. С базы сбежали?— Да нет, — усмехнулся я и покачал головой. — С женой поссорился. Я вышел на обочину, а эта идиотка взяла и уехала. Она очень вспыльчивая. Может, она уже едет обратно, у нее это быстро проходит, но я немного устал. Да и холодно становится…— Через километр есть телефон… — сказал старик, переваривая мой рассказ.— Да? Ну, тогда нет проблем, — благодарно улыбнулся я. — Спасибо.— Садитесь.Щелкнул замок. Я забрался на сиденье и потер онемевшие руки, главным образом потому, что не знал, что делать с дверцей. Уже через секунду я похвалил себя за хитрость — она предупредительно пискнула и закрылась сама. Старик внимательно посмотрел на меня, а затем коснулся рукой руля. Свет погас, и машина тронулась с места. Я взглянул на приборную панель — управление почти как в мое время, почти никаких циферблатов и указателей, вместо них мощная радиостанция и три динамика. Естественно, комп. Машина была прекрасно экранирована от шума двигателя, мотор работал почти бесшумно.— Я бы вас не взял, — сказал старик, скрестив руки на груди и наклонив голову, чтобы лучше меня видеть. — Но этот фокус словно живьем позаимствован из моей жизни, потому я и помогаю.— Этот фокус знаком любой супружеской паре — сказал я, почувствовав в собеседнике женоненавистника, сформировавшегося за годы совместной жизни с динамичной половиной.— Конечно! — обрадовался он. — И кто это только придумал? Моногамия хороша для лебедей! Верно?— Их тоже жаль, — подыграл я ему.— Это точно… Вот послушайте…Я отключился, оставив на посту лицо с искренним взглядом и несколько мышц шеи, отвечавших за кивки головой. Разглядывая водителя, я отметил, что его одежда не слишком отличается от той, которую носили тридцать лет назад. Если бы не автомобиль, я мог бы подумать, что снова оказался в собственном времени. Оторвав на мгновение взгляд от лица старика, я посмотрел на дорогу. Покрытие было чуть светлее асфальта, и его время от времени пересекали перпендикулярно оси дороги разной ширины полосы. Возможно, их предназначением было нарушать монотонность езды, а может быть, в них находились какие-нибудь датчики для управляющих автомобилями компов. Мы проехали четыре таких полосы, прежде чем впереди показались огни Брайниуотера.— …но можно говорить и говорить, — жаловался старик. — Никто не слушает.— Ну, вы же знаете, как это бывает — все считают, что добрые советы хороши только для самих советующих. Лишь потом они убеждаются, что это не так.— Именно! — обрадовался он и окинул огни города неприязненным взглядом — они отбирали у него благодарного слушателя. — Где вы хотите выйти?— У ближайшего отеля или еще где-нибудь. — Я похлопал себя по пустому карману. — К счастью, у меня есть деньги. Справлюсь…— Конечно… — сказал он как бы с сожалением. Возможно, в нем зародилась надежда на то, что мы совместными усилиями прикончим наших жен.Я смотрел вперед, оценивая город. С точки зрения архитектуры он изменился не сильно, и электроэнергии там явно не жалели — город буквально плавал в океане света и, несмотря на вечер и холод, бурлил жизнью. Либо у них отключили телевидение, либо все сошли с ума. У людей был довольный вид, не то что у моих современников, которые мчались… мчатся к телевизорам, лишь изредка проводя немного времени на открытом воздухе. И все равно в необходимости этого их должен убедить любимый диктор.— Может, здесь. — Я показал старику на площадь по правой стороне. — Вижу там отель… Спасибо вам большое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28