Пожары, пожары - в городе светло, как днем,
никакая светомаскировка не нужна. И если раньше одесситы
страдали от бомб, то теперь фашисты с близкого расстояния
методически разрушают дома из орудий.
Я внимательно слушал генерала. Его осунувшееся лицо
подергивалось чаще, чем обычно. Если даже генерал Петров,
который, по-моему, мог 24 часа в сутки не спать и быть свежим,
так выглядел - дела наши тут не блестящи.
- И пополнения почти нет, - поморщился генерал. - Все, кто
мог держать оружие, ушли из города на фронт. А морем с Большой
земли кораблям очень трудно прорваться... - Иван Ефимович на
мгновение задумался. - Новая дивизия появилась. В деле она еще,
правда, не была, но авиаторы засекли ее в районе Беляевки.
Пленные говорят: два полка 1-й румынской кавдивизии.
На следующий день я, конечно, сообщил своим товарищам эту
новость. Кавалеристы приводили в порядок свои клинки - чистили,
точили. Ох, как хотелось нам встретиться в открытом бою с
румынской конницей!.."
Затем несколько дней шли тяжелые бои, доходившие до рукопашных схваток. Пришел день, когда конники показали себя и в конном строю. Продолжим рассказ Блинова:
"Мы отбили у фашистов потерянные 800 метров. Не успели
отдышаться - зовет к телефону генерал Петров:
- Ну как?
- Все в порядке, товарищ генерал! Положение восстановлено.
- А Ленинталь?
Хутор Ленинталь нас измучил. Он клинком врезался в наши
позиции. Что мы только не делали, чтобы забрать его обратно. Но
силенок не хватало. А начальство все время нажимало. И сейчас
генерал Петров вспомнил об этом клине - и, может быть, сам того
не желая, уколол меня своим напоминанием. А нам не до жиру, как
говорится, быть бы живу. Хорошо хоть эти 800 метров вернули.
Людей в полку все меньше и меньше. Но я не докладываю генералу
о положении - бесполезно. Ведь он сам все хорошо знает.
И все-таки генерал требует взять Ленинталь - слишком
опасные позиции здесь у фашистов.
Чуть помолчав, Петров говорит:
- Хорошо, сам приеду.
Назавтра к скирде соломы, возле которой был мой КП,
подъехал "пикап". Из машины вылез Иван Ефимович. Вид у него был
очень утомленный. Отрывисто и коротко он сказал:
- Принимай пополнение. Последние остатки наскребли.
Подозвав старшину Ячунского, генерал что-то написал на
листке из блокнота и, отдавая ему, сказал:
- Люди в-о-о-он в той посадке!
Через час я уже распределял бойцов по эскадронам. Правда,
многие признались, что даже не держали в руках винтовку. Но
были и кадровые солдаты, такие, кто уже нюхал порох.
Перед отъездом генерал отозвал меня в сторону. Помолчав,
он сказал негромко:
- Очень трудно. Понимаю все. - И добавил: - Но отступать
нельзя. Верховный Главнокомандующий просит держаться.
Петров показал мне телеграмму за подписью Сталина: "Ставка
просит!" Меня до глубины души тронули эти слова. Иван Ефимович
понимал мое состояние. Без лишних слов сказал:
- Доведите содержание этой телеграммы до каждого бойца!
...Петров приехал к ночи 18 сентября. Из "пикапа" не
вылез, позвал меня в машину.
- Вот и твоим клинкам работа нашлась. Дождался,
кавалерист! Румыны кавалерию пустили.
- Знаю, Иван Ефимович.
- Разведка?
- Да.
Два часа назад Махмудов с разведчиками обнаружили
румынскую конницу. Разведчики насчитали около 500 сабель.
Фашисты все-таки использовали ленинтальский клин между нашими
стыками, недаром так тревожился из-за него Петров. Именно с
этого клина в сумерках, маскируясь в высокой кукурузе,
румынская кавалерия южнее Дольника просочилась к Татарке.
Когда Махмудов доложил мне об этом, в первое мгновение я
хотел сразу поднять людей в седла - и вдогонку. Но удержался и
позвонил генералу Петрову. Мне ответили, что он где-то на
передовой. Промедление в этой обстановке грозило катастрофой. Я
уже решил отдавать команду, но тут приехал Петров.
- Правильно сделал, что не полез ночью, они ловушку
устроили. Во всяком случае сейчас, - Петров посмотрел на
часы, - они в Татарке, остановились на ночевку, дальше идти
побоялись. Что будем делать?
Таков был Иван Ефимович. Горячий, порывистый, он тем не
менее в самые отчаянные минуты сохранял ясную голову и, хотя
наверняка уже имел собственное мнение, всегда советовался с
подчиненными.
- Думаю так, товарищ генерал. Атакуем их в Татарке перед
самым рассветом в конном строю. Впереди - 3-й эскадрон, за
ним - 2-й и 1-й...
- Согласен. Ворвешься в Татарку отсюда, с юга, и со
стороны Одессы. А с запада дорогу из Татарки на Дольник
оседлают 31-й Чапаевский полк и пешие кавалеристы 7-го
кавполка...
И вот я должен дать команду: "Шашки к бою!" Последнее
мгновение перед атакой. Нет, мы не всех, конечно, посадили в
седло. Из пополнения мало кто имел дело с лошадьми. Настоящих
кавалеристов в полку очень мало осталось - около 150 сабель.
Они все передо мной, сидят в седлах. Я понимаю их. Через
минуту-другую начнется жаркий бой, и не вернутся назад многие
из нас, и лошади прибегут без всадников и будут тоскливо ржать,
но это будет чуть позже, а пока мы все вдыхаем предутренний
прохладный туман.
- Шашки к бо-о-о-о-ю!
Не узнаю свой голос. Команду подхватывают по эскадронам. С
места срываемся галопом. Время, которое только что в
предутренней вязкой тишине, казалось, совсем остановилось,
теперь летит с бешеной быстротой. Мчусь, и все мне видится:
справа от меня скачет Ваня Котенков, слева - Иван Бабенко,
дальше - Ваня Петренко. Но нет их уже с нами...
С юга в Татарку ведут неглубокие овраги. По ним мы
врываемся в село. В Татарке - одна широкая улица, вдоль которой
стоят хаты. Это - дорога, на Одессу. У плетней во дворах
неоседланные кони, их много. Третий эскадрон (впереди
Гнатовский и Осипов с перевязанной рукой) первым врывается в
село. Всадники молнией проносятся по улице, в каждую хату и во
двор летят гранаты. Из хат выбегают полуодетые солдаты и
натыкаются на первый и второй эскадроны. Идет рубка.
Пригодились клинки, любовно сбереженные буденовцами! Врагов,
сумевших спастись от наших сабель, встретили в окопах чапаевцы,
а окончательный разгром прорвавшейся кавалерии довершила
артиллерия.
Не посрамили буденновской славы кавалеристы нашего
кавполка!"
Верховное Командование выполнило свое обещание. Выделена свежая, полностью укомплектованная, хорошо подготовленная 157-я стрелковая дивизия, которая, погрузившись на корабли в Новороссийске, была переброшена в Одессу.
После тщательной подготовки и разработки наступательной операции 22 сентября утром нанесен удар в Восточном секторе с целью вернуть оставленные ранее позиции в районе сел Дофиновка и Александровка и лишить противника возможности обстреливать город и порт со стороны Большого Аджалыкского лимана. Правее наступала 421-я стрелковая дивизия, недавно сформированная в Восточном секторе, она должна была содействовать и развивать успех.
В 3.00, за несколько часов до контрудара, 157-я дивизия и части Южного сектора генерала Петрова перешли в контратаку между Дальником и Сухим лиманом. Тем самым они стремились отвлечь внимание противника, сковать здесь, в Южном секторе, его части, а может быть, привлечь и его резервы, что и удалось, как показали последующие бои.
3-й морской полк высадился десантом в районе Григорьевки и по тылам противника шел в направлении Александровки и Чебановки навстречу наступающим. Действиями в тылу этот морской полк очень помог частям, наступавшим с фронта. Его организовал штаб Черноморского флота. Силы были выделены из Севастополя. Командовал десантом контр-адмирал Владимирский Л. А., а после его ранения контр-адмирал Горшков С. Г.
К концу дня 157-я и 421-я дивизии выполнили задачи, потеснив противника больше чем на десять километров.
Выполняя обещание о помощи осажденной Одессе, Верховное Главнокомандование прислало не только дивизию и маршевые роты. 23 сентября из Новороссийска пришел транспорт "Чапаев". Он доставил в Одессу новое секретное оружие, о котором раньше здесь никто ничего не знал и не слышал. Было принято решение пробу нового оружия на юге произвести в секторе генерала Петрова. "Катюши", как их уже тогда называли, были скрытно выдвинуты на огневую позицию и тщательно охранялись. Посмотреть, как будет действовать новое оружие, на НП генерала Петрова прибыли члены Военного совета ООР во главе с контр-адмиралом Жуковым.
Все приготовления были проделаны ночью. На рассвете части противника пошли в наступление. Петров выждал, пока стали четко видны цели, и сказал начальнику артиллерии армии полковнику Рыжи:
- Наверное, пора, Николай Кирьякович. Рыжи тут же скомандовал:
- Гвардейцы, огонь!
В тылу наших войск послышалось какое-то шипение, повизгивание, шарканье, взвились клубы дыма, из этого дыма вылетели огненные ракеты и понеслись в сторону атакующих. Ракеты точно накрыли противника и стали рваться с ослепительными огненными вспышками, с сильным грохотом. Когда дым рассеялся, вдали были видны только некоторые уцелевшие солдаты, убегавшие в тыл.
Так в сентябре 1941 года на участке дивизии генерала Петрова было применено на юге реактивное оружие, которое впервые "заговорило" в июле под Оршей и которому суждено было породить новую эру в военной теории и практике.
24 сентября 1941 года Совинформбюро сообщило:
"В результате успешно проведенной операции наших войск под
Одессой румыны понесли серьезные потери людьми и вооружением.
Общие потери румын убитыми, ранеными и пленными составляют не
менее 5-6 тысяч солдат и офицеров, из них убитыми - 2 тысячи
человек. По неполным данным, наши части захватили 33 орудия
разных калибров, из них несколько тяжелых дальнобойных, 6
танков, 2 тысячи винтовок, 110 пулеметов, 30 минометов, 130
автоматов, 4 тысячи снарядов, 15 тысяч мин, большое количество
ящиков с винтовками и гранатами".
Это был действительно большой успех, большая победа по масштабам боев здесь, на юге.
Командарм Софронов сказал, что теперь силами частей генерала Петрова и той же 157-й дивизии, которая будет переброшена в его сектор, надо нанести еще один контрудар. Этот удар должен получиться еще сильнее, потому что прибыли ранее отставшие 422-й гаубичный артиллерийский полк 157-й дивизии и ее же 141-й разведбатальон, в котором было 15 настоящих танков. Кроме того, на пополнение Приморской армии поступило 36 маршевых рот.
Генерал Петров со своим штабом, со своими верными помощниками день и ночь готовил этот контрудар, до мелочей отрабатывая взаимодействия частей и подразделений, чтобы быть уверенным в успешности общих действий, чтобы этот удар получился как можно более мощным и нанес противнику решающее поражение в Южном секторе. Генерал Петров предвидел еще и эффект от нового оружия дивизион "катюш" должен был помогать ему в период артподготовки.
Все приготовления были закончены, войска находились в полной готовности для нанесения удара, который был назначен на 2 октября. Но 1 октября в Одессу прибыл из Севастополя за наркома Военно-Морского Флота вице-адмирал Гордей Иванович Левченко. Он привез информацию о событиях на других фронтах и приказ Ставки, который переворачивал всю жизнь защитников Одессы, как говорится, вверх дном.
Октябрь 1941 года
Чтобы читателю была понятна эта сложная и крутая перемена, лучше всего привести здесь рассказ самого Гордея Ивановича Левченко.
В дни, когда писалась эта глава, я не раз звонил по телефону Гордею Ивановичу - хотелось услышать от него какие-то дополнительные детали, подробности происшедшего. Но Гордей Иванович, к сожалению, был очень болен и не мог со мной побеседовать. Сейчас его уже нет в живых. Поэтому привожу здесь документ, который он привез в Одессу, и разговор на заседании Военного совета ООР 1 октября 1941 года, описанный адмиралом И. Азаровым в его книге "Осажденная Одесса".
Из директивы Ставки Верховного Главнокомандования об эвакуации Одессы:
"...В связи с угрозой потери Крымского полуострова,
представляющего главную базу Черноморского флота, и ввиду того,
что в настоящее время армия не в состоянии одновременно
оборонять Крымский полуостров и Одесский оборонительный район,
Ставка Верховного Главнокомандования решила эвакуировать ООР и
за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова.
Ставка приказывает:
1. Храбро, честно выполнившим свою задачу бойцам и
командирам ООР в кратчайший срок эвакуироваться из Одесского
района на Крымский полуостров.
2. Командующему 51-й Отдельной армией бросить все силы
армии для удержания Сиваша, Арабатской стрелки, Чонгарского
перешейка, южного берега Сиваша и Ишуньских позиций до прибытия
войск из ООР.
3. Командующему Черноморским флотом приступить к
переброске из Одессы войск, материальной части и имущества в
порты Крыма: Севастополь, Ялту и Феодосию, используя по своему
усмотрению и другие удобные пункты высадки.
4. Командующему ЧФ и командующему ООР составить план
вывода войск из боя, их прикрытия при переброске, при этом
особое внимание обратить на упорное удержание обоих флангов
обороны до окончания эвакуации.
5. Командующему. ООР все не могущее быть эвакуированным:
вооружение, имущество и заводы, связь и рации - обязательно
уничтожить, выделив ответственных за это лиц.
6. По высадке в Крыму войсковые части ООР подчинить
командующему 51-й армией..."
Читавший директиву контр-адмирал Жуков после довольно значительной паузы обратился к присутствующим:
- Я думаю, обсуждать и обмениваться мнениями будем после выступления Гордея Ивановича.
Вице-адмирал Левченко был краток.
- Части Пятьдесят первой армии под натиском противника отошли на рубеж села Ишунь, - сказал он. - По существу, там нет надежных оборонительных сооружений, и угроза захвата Крыма противником становится реальной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18