Он даже был почти уверен, что американка не скажет полиции, сколько наличных вынесли грабители из ее номера. Драгоценности — другое дело. Драгоценности она объявит. Генрих пересмотрел кольца и жемчуг миссис, но, увы, в области драгоценностей он почти ничего не понимал, посему он равнодушно бросил драгоценности обратно в пластиковый пакет. Кольцо с бриллиантом, обещанное девчонке, покоилось на пальце Алиски и в этот момент прыгало вместе с нею под аккомпанемент группы «Клаш». Собственно, кольцо это и было одной из причин, почему Генрих выбрал американку из нескольких десятков сидевших в баре отеля «Плаза Атэнэ» возможных мишеней.
Девчонка вообще несколько сдвинула Супермена с дороги, на которую он встал и по которой собирался пойти. В планы Супермена, да, входило несколько ограблений, но исключительно только для того, чтобы поддержать свое существование. В любом случае Генрих давно уже, больше года, как просрочил визу и жил вне закона, по чужому документу, годившемуся лишь для того, чтобы предъявить случайному полицейскому на улице, но совсем не могущему ему помочь, если бы он захотел устроиться на работу. Он, впрочем, и не хотел. В его жизни было достаточно работ.
Поддался романтике ограблений. Под влиянием анархистки, панк-девчонки. Как ни странно, решил Супермен, девчонка оказывает несомненное влияние на папу Генриха и, может быть, совращает его с истинного пути более, чем Генрих совращает девчонку.
А какой истинный путь? Генрих знал, что он должен был свести счеты с жизнью старой и начать, пусть он и недалеко уйдет, жизнь новую. Генрих не знает, сколько ему остается жить, но он хочет прожить оставшийся срок Суперменом. То есть поступать в жизни так, как ему хочется, а не покорно плестись вместе со всеми…
«Да, но девчонку я тоже взял по собственной воле. Подобрал. Мне этого хотелось, — признал Супермен. — Может быть, то, что я подошел к девчонке, и был мой самый суперменский поступок? Годами я бродил по улицам больших городов мира, облизываясь на таких девчонок, и не мог себе позволить решиться взять одну. Боялся чего? Что обругают и засмеют? Что не сумею удержать возле себя? Не совсем понятно чего, но я боялся связи с ребенком. Может быть, боялся общества и его законов. И вот теперь у меня есть дочь-любовница. Молодец, Супермен!» — оправдал себя еще раз Генрих.
Но и спотыкаться на одном месте не следует. Нельзя заигрываться в криминальную романтику ограблений. Супермен хотел покинуть цивилизованный до степени варварства мир, Европу, и уехать в страны, где отношения между людьми здоровее, хотя и опаснее. Хотел? По программе-минимум Супермену следует стать другом диктатора. Значит, нужно стать. Или попытаться стать. Честная попытка, даже окончившаяся смертью, засчитывается как победа. Нужно взять девчонку, уехать из страны и стать другом диктатора. Деньги для отъезда у них теперь есть. Супермен улегся спать. У Алис был ключ от квартиры.
43
Разбудил Супермена телефонный звонок. Телефонный звонок в квартире Супермена был редкостью. Тревогой. Пробираясь на ощупь в ливинг-рум, где находился телефон, Супермен мельком заметил, что за окнами, в Париже, льет противный, серый утренний ливень. И еще он осознал, что Алиса не явилась «домой» после концерта. Почему?
— Йес, — шепнул Супермен в трубку.
— Мсье Генрих? — спросил незнакомый женский голос.
— Да, — согласился Супермен. — Это я.
— Мсье Генрих, с вами говорит Магги, сестра Алис. — Сестра Алис звучала очень официально. Но и нервно. Было понятно, что сестре Алис на другом конце провода было нелегко остаться спокойной.
— Да, Магги. — Генрих решил не проявлять инициативу, а внимательно следить за движениями противной стороны. Он даже не спросил, откуда сестра Алис узнала его номер телефона.
— Я хотела бы с вами поговорить. Могли бы мы встретиться сегодня в ланч-тайм? — спросил голос.
— Могли бы, — согласился Супермен. — Где?
— Если вы не возражаете, в кафе «Александр» на Шамп-Элизэ? В час дня?
— Хорошо, — сказал Супермен. — Гуд бай. — И, не дожидаясь ответного «Гуд бай», повесил трубку.
Голый Супермен постоял некоторое время у телефона, обдумывая, что произошло. Было ясно, что телефон Генриха Магги могла получить только от Алис. Алис же не явилась домой к папе Генриху. Что случилось с Алис? — Этот вопрос он хотел сразу же задать сестричке Магги, но удержался, а теперь жалел, что не задал. Все прояснится, конечно, в час дня. Сколько же сейчас времени?
Было 8:30 утра. Наверняка с Алис что-то случилось. Однако, подумал Генрих, если бы произошло несчастье, сестра не смогла бы себя сдерживать и быть вежливой по телефону. Очевидно, мелкая проблема. Но проблема.
Супермен надел белые носки и кроссовки. Трусики. В таком виде он выпил кофе и, взяв свои чугунные гантели, занялся приседанием. Потом последовали маховые движения в стороны — для развития мышц груди. Между грудными мышцами Супермен был способен зажать, и крепко, пальцы своей руки.
Взяв две гантелины в одну руку, Генрих встал в профиль к зеркалу в ливинг-рум и приступил к сжиманию и разжиманию руки. Упражнение для развития бицепсов. Конечно, лучше бы делать это упражнение сразу обеими руками, но гантели Генриха были слишком легкими для этой цели.
Рука, напрягаясь, обозначала множество мышц, которых вовсе не существует у обычного человека. Супермен с удовольствием наблюдал свою жилистую твердую руку. «Тело мужчины должно быть твердым как камень», — вспомнил он откуда-то всплывшее. Тело Супермена особенно.
Наверное, и в тюрьме, приговоренный к пожизненному заключению, Генрих все равно бы ежедневно делал физические упражнения. Впрочем, «пожизненное заключение» звучит насмешкой для человека в его положении…
Генрих еще раз осмотрел свое тело в зеркало. Безусловно, он не помолодел. Морщины на шее, сероватый ежик; там, где в пятнадцать лет красовалась ямочка, если Супермен улыбался, а тогда он улыбался довольно часто, образовалась вертикальная морщинка в пару инчей длиной. Однако, в основном, лицо Генриха сохранилось очень неплохо, и он если и не выглядел на лживые тридцать лет, каковыми он обозначил свой возраст Алиске, то, во всяком случае, ему трудно дать больше сорока. И, конечно, никто бы не поверил, если бы Генрих сказал, что он болен. Это ли тело больного? Атлета, да. Впрочем, Генрих и сам не верил порой в то, что он болен. С таким телом…
— Fuck it, Генрих! — Супермен скорчил себе рожу и отошел от зеркала. Все, что может сделать человек в этой жизни — держаться с достоинством. До самого конца. Когда бы этот конец ни пришел — завтра или… через несколько лет, сошелся на этой уютной фразе Генрих. Жить как герой и умереть как герой. Не как раб…
Когда в половине первого Супермен наконец вышел из дому на кипящую улочку, он уже проклинал себя за то, что остался cool и не спросил сестричку Магги, что с Алиской. За четыре часа, прошедшие со времени звонка сестрички Магги, Супермен снова и снова возвращался мыслями к «моей девчонке», как он ее называл; и к концу этого периода окровавленной и растоптанной ногами толпы стала ему представляться его Алиска. Истеричные видения сменялись, и Супермен с большим трудом удержал себя от того, чтобы не ринуться на Елисейские Поля раньше времени.
В киоске у метро Супермен купил «Либерасьон». Вынесенный на первую страницу один из заголовков гласил: «Супермен и его тинейдж-подружка грабят опять!» Специальный репортаж Джей Джей Ди.
«Тинейдж-подружка», — с тоской и беспокойством повторил Супермен и заспешил вниз по ступенькам на станцию метро «Отель де Билль». Газету он сунул в карман.
44
Войдя в «Александр», Генрих вдруг вспомнил, что он и сестра Алис не договорились о том, как они узнают друг друга. Еще он вспомнил, что Алис раздраженно сообщила ему, что в «Александр» собираются парижские англичане. Сестричка Магги решила встретить Супермена на своей территории. Супермен огляделся по сторонам и, не увидев за столиками подходящей одинокой особи женского пола, приблизительно соответствующей отрывочным сдедениям, почерпнутым Суперменом из Алискиных нелестных упоминаний о сестре, сел за один из столиков поближе к входу. А усевшись, вдруг понял, что совершил ошибку, придя сюда. Сестра Магги могла прийти на свидание вместе с полицейскими.
Супермен хотел было встать и уйти, но было поздно. Сестричка Магги уже шла по проходу откуда-то из глубины бара, безошибочно направляясь к столику Супермена. Генрих так же безошибочно понял, что это сестра его девочки по той простой причине, что она была чуть увеличенной, постаревшей, но копией Алиски. Или девчонка была ее копией. Однако лицо Магги было не только лицом тридцатидвухлетней женщины, но и лицом истеричной тридцатидвухлетней женщины. «С такими трудно общаться», — мгновенно и с неудовольствием отметил Генрих. В истерическом порыве такая женщина способна на крайности, даже на такие, о которых, выйдя из припадка, сама будет сожалеть.
— Мсье Генрих?
— Да, мисс Магги?.. — Генрих открыл, что он не знает, какая у Алиски и ее сестры фамилия. Поэтому он ограничился столь же глупым, как и «мсье Генрих», — «мисс Магги». И привстал.
Сестра Алис опустилась на стул напротив Супермена и некоторое время смотрела ему в лицо, как показалось Генриху, ненавидящим взглядом…
— Так вот вы какой, Супермен, — произнесла она вдруг и чуть наклонила голову набок, как будто для того, чтобы еще лучше рассмотреть Генриха.
У Генриха могло быть сколько угодно внутренних проблем, он мог разваливаться от них на части, но внешне он всегда оставался уверенным в себе, крепким, сильным человеком. Cool мужчина сидел напротив сестрички Магги и невозмутимо смотрел на нее. Воротник светло-серого плаща был приподнят, а на фоне воротника сестричке Алис была видна четкая линия его выдрессированной прически, сухой рот Супермена, чуть впалые щеки, как ни странно, без следов растительности на них, только на верхней губе и подбородке сквозь кожу просвечивали чисто срезанные хорошей бритвой волоски. «Он же другой расы, — вспомнила Магги. — Это у наших мужчин сизые или как бы воспаленные щеки».
— Что случилось с Алис? — спросил Супермен. Рот мсье Генриха открылся, обнажая его породистые зубы. Вопрос был задан на английском языке с акцентом неясного происхождения…
— Я все знаю! — объявила Магги и, сняв серую шляпу с черной лентой, положила ее на стол. Светлые волосы, как у младшей сестры, но длинные и тонкие, были заколоты сзади. Неяркая помада, мелькнувшие вместе со шляпой такие же неяркие, чуть розоватым лаком покрытые, ногти. Строгие осуждающие серые глаза с чуть подкрашенными веками ненавидели Генриха.
— Я уверен, что вы все знаете, мисс Магги, — хмуро объявил Генрих. — Но прежде я хотел бы узнать, что случилось с Алис. Где она? Что с ней?
— Алис в госпитале, — устало сдалась женщина. — Овердоза… героина…
У Генриха противно застучало в висках. Сидящий напротив Магги человек вдруг скорчился, как от боли.
— Она в сознании?
— Да, сейчас в сознании. Ей колят торазин…
Подошел мсье официант и спросил, что они хотят. Супермен, не колеблясь, заказал двойную порцию виски. Магги — перье, но передумала и попросила бренди. Мужчина и женщина молчали.
— Если вы все знаете, — негромко начал Супермен, — то, наверное, знаете и то, что я не заставлял девочку колоть героин и что меня с нею в этот момент не было. Если бы я был с ней, этого бы не случилось…
— Я все знаю! — упрямо повторила Магги, упирая на слово все .
— О'кей, — кивнул Супермен, — высказывайтесь.
— Я приехала в госпиталь в пять часов утра. — Магги остановилась и придвинула свое лицо ближе к лицу Супермена. — Мне позвонил ее приятель, Джим. — Магги опять остановилась, исследуя лицо Супермена. Лицо выражало хмурое внимание, и только.
— Это Джим привез Алис в госпиталь. Несмотря на то, что сам был не в лучшем состоянии. Он сказал мне, что у Алис были деньги, много денег, и это она купила героин…
Генрих молчал. Он дал Алис несколько тысяч франков на расходы. Еще несколько дней назад. Девчонке, подумал он, могут понадобиться деньги. Понадобились…
— Алис, Джим и еще два мальчика после концерта пошли в кафе и, спустившись вниз, по очереди запершись в туалете, вкололи себе по дозе… Потом еще. — Мисс Магги замолчала. — В госпитале мне не позволили повидать Алис, но в регистратуре мне отдали… — Мисс Магги остановилась, раскрыла плоскую сумку, тоже серую, как ее пальто и шляпа, как усталое выражение ее лица, и вынула оттуда конверт. — Вот это.
«245 на 175 миллиметров», — определил тренированный Супермен. В одном углу конверт протаранивало что-то острое.
Из конверта мисс Магги вынула пачку стофранковых банкнот и кольцо. Кольцо американки Пат. С бриллиантом. Генрих спокойно посмотрел на деньги и кольцо. Потом оглядел бар за спиною женщины. На них как будто бы никто не смотрел. Если в зале и находились полицейские, то они хорошо замаскировались.
— Вот что отдали мне в госпитале. — Мисс Магги неженским жестом провела рукой по подбородку и посмотрела на Супермена вопросительно, как бы желая, чтобы он объяснил ей, что все это значит. Супермен предпочел промолчать.
— Откуда у девочки четырнадцати лет такие деньги и кольцо с бриллиантом, спросила я себя, — продолжала Магги.
«Девчонка прибавила себе год, — подумал Супермен и тут же шепнул себе: — Как хорошо, что девчонка осталась жива, как хорошо», — и вернулся в бар к мисс Магги.
— Придя домой, я обыскала ее комнату. Я позволила себе это только потому, — оправдалась Магги, — что я ее старшая сестра, я воспитала ее без матери, она для меня как мой собственный ребенок. И я имею право знать, что происходит с моим ребенком…
«Она имела право, — согласился Супермен, — хотя в педагогических книжках сказано, что ребенок, узнав о такой инспекции, никогда не простит взрослому вторжения в его личный секретный мир. Никогда».
— Я нашла дневник Алис, — сказала печальная женщина Магги. — Из ее дневника я узнала о существовании Супермена и еще множество других ужасных вещей, которые я предпочла бы не знать…
«Конечно, — подумал Супермен, — четырнадцатилетние девочки ведут дневники, он мог бы об этом догадаться, остолоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34