Никакая сила в мире не способна удержать драконопаса от поисков его дракона.
Но хотелось бы знать, как ему вытащить дракона из лагеря, полного охотников арду? Всегда кто-нибудь стоит на карауле. Релкин уже подумывал, как обезвредить караульного. У него есть нож. Мысль была неприятной, но если это будет необходимо для освобождения дракона, придется пойти и на убийство.
В глубине души Релкин боялся, что Базил мог уйти сам. Он мог отправиться в одиночестве на север (а если кто и способен выжить в этих джунглях, это только двухтонный боевой дракон, вооруженный свирепым клинком Экатором). Но в отсутствие драконопаса возникнут проблемы, с которыми дракон не справится: небольшие ранки, сломанные когти, паразиты и многое другое. Перед внутренним взором Релкина появился дракон, рыщущий вдоль и поперек земель Арду и страдающий от многочисленных болячек.
Нет, Релкину необходимо вернуться. А потом им двоим придется выскользнуть из лагеря так, чтобы их никто не заметил. Не совсем легкая задача, хоть виверны и способны двигаться очень тихо. Но разрешимая. Ну а потом они уйдут, не простившись. Любые другие действия вызовут волнения и междуусобицу. А Релкин решил ни в коем случае не допустить раскола народа Арду. Но было печально уйти, не сказав «прощай» Лумби.
Еще он молился о том, чтобы не убили Иума и Уола.
Покончив со стручками, он встал. Решив обследовать берег, подошел ближе к реке. Здесь он и почувствовал запах горелого дерева. Слабый, но безошибочно указывающий на то, что рядом горит костер. Дожди прекратились слишком недавно, для того чтобы пламя могло разгореться по-настоящему. Необходимость разведки была Релкину очевидна. Работорговцы могли, скажем, вытащить лодку на берег на целый день. Может, у них что-то случилось — болезнь или поломка лодки? Что бы там ни было, Релкину нужно было взглянуть на них.
Следующий час он медленно подкрадывался к источнику запаха дыма. Когда запах усилился, Релкин пошел еще медленнее, выискивая глазами малейшие признаки человека. Он увидел широкую песчаную косу, свободную от кустарника. За ней едва угадывалась еще одна излучина реки. В центре косы дымило заброшенное кострище. Никого вокруг видно не было.
Он тщательно обследовал дымящиеся угольки. Работорговцы давно уже ушли. Они стояли здесь лагерем прошлой ночью. Релкин видел признаки беспорядка. Не слишком они позаботились и о том, чтобы, уходя, засыпать костер.
Он навалил песка на тлеющие угольки и подошел к берегу, чтобы осмотреть воду. На реке паруса видно не было. Невероятно, но они исчезли. В глубине души он надеялся увидеть этот белоснежный треугольник.
Релкин уже поворачивался, когда почувствовал, как что-то обернулось вокруг его головы, а затем скользнуло по плечам.
И в следующее мгновение его стиснула петля умело брошенного лассо, притянув руки юноши к туловищу. Потрясение было значительным, изумление — всеобъемлющим. Он собрал силы и попытался затормозить пятками, но веревка потащила его, беспомощного, через косу к опушке леса. Краем глаза он успел увидеть человека. Взметнулась дубинка. Затем последовал удар, и свет померк в тумане невыносимой боли.
Когда он очнулся, миром властвовали громовая головная боль и ритмичные покачивания. Вился ветерок; вверху Релкин видел проблеск неба и вздымающуюся громаду паруса. Он почувствовал явственную тошноту и с минуту лежал, глубоко дыша, надеясь удержать приступ рвоты. Наконец тошнота ослабла, а потом и вовсе оставила его, но он очень ослаб, холодный лот скатывался по его спине. Драконир потряс головой в надежде прояснить ее, но эти два действия оказались несовместимы. Какое-то мгновение угроза возвращения тошноты была явной.
Руки юноши были связаны за спиной. Ноги тоже связаны. По ощущениям, вязал его профессионал — веревки держали крепко, но не останавливали кровообращения.
Очень осторожно он поднял взгляд. На него смотрел человек с самыми леденящими глазами из всех, что видел когда-либо Релкин в жизни. Из-под черного хохолка, промасленного и проткнутого красными лакированными иголками, глаза эти взирали на пленника с холодной насмешкой.
Человек заговорил, обращаясь к кому-то через голову Релкина. Релкин услышал злобный смех позади. Он отметил хорошо развитые мускулы груди и рук стоявшего над ним человека, кожаную безрукавку и лосины, а еще острый кривой нож с медной ручкой, висевший на поясе. Человек, казалось, олицетворял свою свирепость.
За спиной Релкина снова раздался смех, и большая рука, сграбастав его лицо так, что отозвалась болью сломанная челюсть, развернула пленника к толстому человеку, краснолицему, бритоголовому, с большим круглым носом и близко посаженными карими глазами. Толстяк излучал злобное веселье. Он проговорил что-то на языке арду, но Релкин не успел разобрать его слова. Краснолицый повторил фразу на другом языке, обращаясь к тому, что с хохолком.
Затем краснолицый со смехом отпустил лицо Релкина, и тот мельком успел разглядеть третьего человека, высокого, бледнолицего, с прямыми волосами. Потом взгляд пленника снова уперся в первого, с хохолком.
Человек сказал что-то на языке работорговцев. Релкину эти слова ничего не говорили, и он пожал плечами. Мужчина рассмеялся. Смех его был резок. Затем он переключился на ломаный арду. Произношение — из рук вон, но понять его было можно. Релкина это ничуть не удивило; конечно же, работорговцы должны были до некоторой степени выучить язык людей, на которых охотятся.
— Ты — Бесхвостый. Мы искали Бесхвостого. Ты попал в наши руки. Очень хорошо.
Улыбка человека была весьма неприятной.
— Обползли тебя вокруг. Просто. Один из старейших трюков.
Кровь бросилась в лицо Релкину. Конечно же — бросить недогоревший костер, арду подойдут посмотреть, и готово — лови их с помощью веревки и дубинки. Проклятие! Его пронзил стыд, когда он понял, как просто с ним обошлись.
— Так кто же вы? — сердито спросил Релкин.
— Я есть Катун. Из Мирчаза. Рабовладельческий город. Я везу тебя туда. За тебя заплатят небывалую цену. Бесхвостый арду. Сами лорды Игры заинтересовались тобой. Ты привлек к себе много внимания. К твоему сожалению.
Снова эта беспощадная улыбка. Релкин подумал, что алые шпильки означают, наверное, принадлежность к какой-нибудь касте или элитный статус.
— Кто они? — мотнул головой Релкин.
— Это — Билдж и Эйдорф. Билдж, тот мечтал о тебе, как о женщине. Билдж любит мальчиков вроде тебя.
Наверное, на лице Релкина отразилась плохо скрытая тревога, потому что Катун снова улыбнулся и несколько смягчил сказанное:
— Катун убивать Билджа, если он только коснется волоска на твоей голове. Пока жив Катун, ты в безопасности.
Релкин тяжело сглотнул. А Эйдорф? Похоже, он не был достаточно опасен, поэтому Катун его и не упомянул. По крайней мере, в этом смысле.
— Мы идем на юг быстро-быстро. Через несколько дней будем в городе Язм. Потом большая барка до Мирчаза. Через луну, продадим тебя.
Похоже, все это искренне забавляло Катуна.
Глава 22

Так прошла неделя. Случайные ливни быстро сменялись голубизной ясного неба, и палящее солнце в считанные минуты высушивало все вокруг.
Ночи проводили на небольших песчаных пляжах, обычно разжигая костер и зорко посматривая, не приближаются ли пуджиш. Работорговцы очень нервничали из-за пуджиш, которых они называли кебболди, «кровожадными» и «людоедами», говоря о них с особым отвращением. Теперь Релкин лучше понял, почему работорговцы ограничивались в своих рейдах лишь южными лесами: там пуджиш попадались крайне редко.
Дни проходили на лодке. Релкин всегда оставался со связанными руками и ногами. Катун сам следил за тем, чтобы путы Релкина были надежны. Пленника освобождали лишь ненадолго — поесть и облегчиться, утром и вечером. На запястьях и лодыжках Релкина образовались мозоли.
Как-то раз, когда крупный зеленый пуджиш набрел на лагерь, они бросились наутек. Катун просто схватил Релкина, перекинул его через плечо, легко вскочил в лодку, а потом с невероятной силой оттолкнулся от берега. Только тогда Релкин понял, какой необыкновенной силой обладает этот человек. А его быстрота и несомненное мастерство во владении оружием представляли опаснейшую комбинацию. Много ли великих бойцов, размышлял Релкин, смогли бы справиться с Катуном. Вряд ли. Кроме того, он понял, что побег нужно готовить очень тщательно. Если ему придется убивать Катуна, это нужно будет сделать врасплох и с первого удара. Релкин понимал, что в рукопашном бою против Катуна у него почти нет шансов на победу, а ведь куошит сражался во многих схватках и встречался с самыми разными стилями боя. Релкин решил, что Катун был гладиатором, прирожденным воином и явно превосходил по своим возможностям всех, кого знал драконир.
Еще он понял, почему злобный Билдж послушен Катуну и избегает контактов с Релкином. Билдж и Эйдорф держались другого конца лодки. Релкин был благодарен Катуну, хотя и старался не показывать этого, прикрывая эмоции маской безразличия. И ни разу не выказал он отчаяния, зреющего в нем.
В отношениях между Катуном и Билджем угадывалась постоянная скрытая яростная вражда. Релкин понимал, что Билдж, не минуты не колеблясь, убил бы Катуна, да только знает, что тот сильнее.
Эйдорф — о котором можно было только сказать, что он старше других, — похоже, с трудом уживался с обоими спутниками. Релкин догадался, что Эйдорф был когда-то солдатом, честным человеком, но по какой-то причине утратил положение. Со стороны Билджа Эйдорф встречал только презрение, Катун же за время путешествия обронил в адрес бледнолицего едва несколько слов, хотя, как заметил Релкин, и не презирал его.
Возможности для побега по-прежнему не было. Техника мирчазских работорговцев была надежно отработана, а для этого пленника они постарались особо. Релкин узнал, что они рассчитывали на награду за его поимку. Он был замечен во время летних сражений как лидер мятежных арду и освободитель рабов. Рабовладельческая Ассоциация объявила награду — золотой брусок, именуемый таби, — за его голову. Катун решил получить этот таби и отойти от работорговли.
Впрочем, это было еще не все. Помимо награды, существовала еще плата, которую дадут лорды, возжелавшие купить необыкновенное существо. Очевидно, лорды почитали приобретение в собственность такого, как Релкин, за великую удачу. Между лордами существовало своего рода соперничество в обладании уродцами, каким они считали бесхвостого арду. Добычу можно было выставлять при больших стечениях народа, иногда в клетках, и еще их можно было использовать для темных тайных дел, ведь все лорды были колдунами, старыми и безнравственными.
Во время пути из бесед с Катуном Релкин все больше узнавал о городе. Город этот был великим и древним. Катун рассказывал, что лорды Тетраана пришли с далекого севера в конце древней Красной Эры. Вел их великий принц Зизма Бос из Гелдерена. В правление Боса и Аркелаудов лорды построили великий город с мраморными улицами, дворцами, библиотеками, площадями и огромными монументальными сооружениями для Великой Игры лордов Тетраана.
Он стал называться Верхним Городом и был обнесен высокими стенами с могучими воротами. За пределами стен располагался «нижний» город, известный как Город Рабов, потому что основу его населения составляли бывшие рабы, в большинстве своем — старые и отработавшие, ни на что больше не годные и просто-напросто выставленные из города на волю судеб. Почти все они умирали через год-два, но, пока жили, составляли люмпен-массу сероликих и седоволосых, формируя дно общества Города Рабов.
Релкин очень скоро разобрался, что большинство рабов — бесхвостые. Арду же были редкостью и высоко ценились за свою физическую красоту. Обычных рабов поставляли из племен западных районов Эйго. Работорговлей в этих областях заправляли крупные организации. И лишь в опасной торговле пленными арду буканьеры вроде Катуна могли рассчитывать добыть какое-то золото.
Помимо люмпен-массы престарелых рабов, население Города Рабов составляли рыбаки, торговцы, авантюристы и головорезы. Законы издавали в Верхнем Городе. По обрывочным сведениям Релкин сделал вывод, что город этот охраняется чем-то вроде легиона, призванного отражать любую физическую агрессию. Легион этот составляли выходцы из разных частей света. Катун когда-то служил в нем. Эйдорф тоже.
Верхний Город имел сложную структуру. В нем существовало несколько уровней. Наибольшую значимость имели такие районы, как Город Храмов и Игровое Поле. Вдобавок имелись еще высокие башни, именуемые Башнями Обозрения. В них располагались резиденции правящих лордов, которых выбирала Великая Игра. Ее проводили в Пирамиде Игры. Упоминал Катун об этой Игре только уважительным тоном и неохотно отвечал на расспросы Релкина. Драконир пришел к выводу, что Катун очень переживает потерю своего социального статуса. Его, видимо, выгнали из Верхнего Города и вышибли из Гвардии — так назывался этот охранный легион — и Катун жаждал вернуться к прежней жизни. Свое переселение в Город Рабов он расценивал как недоразумение и очень его стыдился.
О жизни Катуна до его прихода в Мирчаз Релкин узнал еще меньше. Этой порой своей жизни Катун тоже не гордился. Население Города Рабов Катун презирал. К лордам Тетраана испытывал смешанные чувства. Релкин сумел выделить зависть, страстное желание уподобиться им и тщательно скрытую ненависть. Релкин пришел к выводу, что Катун жаждет принадлежать к классу лордов. Рабов же и воров нижнего города он презирал в равной степени.
В один прекрасный день, войдя в очередную излучину, они оказались у пограничного города Язм. Это был небольшой городок — горстка домов, стоящих у реки. Большинство строений были бревенчатые, сделанные из грубого бруса. Было здесь с дюжину причалов и несколько полуразвалившихся доков. Рядом с доками стояли клетки, теперь пустые, но Релкин понял, что несколькими месяцами раньше они были забиты втиснутыми в них рабами арду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52