– Это весьма благородно, – сказал Роджер, покосившись на кучера.– Но лучше бы дело до этого не дошло.
Он иронически поклонился и потащил чемоданы к конюшне.
Через какое-то время Роджер вернулся и снова принялся вглядываться в безмолвную громаду особняка.
– Жуть берет, – прошептал он, зябко двинув плечами.
Эркюль услышал и отозвался:
– Он словно чего-то ждет.
– Вот именно… ждет.
Роджер опять поежился, стараясь прогнать неожиданный приступ уныния. Кряхтение англичанина, поднимавшегося из подвала, вселило в него бодрость.
– Вам помочь? – спросил он с облегчением.
– Спасибо сэр, это было бы кстати. Беверли Саттин, тяжело дыша, свалил со своих плеч поклажу.
– Двадцать семь ступеней, – сказал он, отдуваясь.– Пришлось-таки попотеть.
– Сейчас мы одолеем последние шесть.
Роджер спустился к нему и подхватил огромный мешок.
Саттин поблагодарил его и волоком потащил остальное.
Когда этот груз был привязан, в царившую вокруг тишину вторгся звук, напоминавший гул несущегося в теснине потока. Мужчины вздрогнули и, охваченные неприятным предчувствием, повернулись к особняку. Звук стих, он стал походить на негромкое жужжание пчел.
– Это идет из отеля, – шепнул Эркюль.
– Из подвала!
Беверли Саттин дернулся и побежал вниз по ступеням.
– Ты ведь не думаешь… Эркюль, осекшись, умолк.
– Я думаю, лучше бы тебе, кучер, взобраться на козлы. Если это хозяин, мешкать будет нельзя.
Эркюль, не задавая лишних вопросов, слез с повозки и поспешил к конюшне.
Роджер остался на месте, пытаясь сообразить, что происходит. Звук не усиливался, не затихал, но по спине от него бежали мурашки. Что это? Отголосок жестокой битвы, идущей в толще земли? Он постоял с минуту, потом кинулся к лестнице и, скатившись по ней, ворвался в лабораторию магов.
Доминго-и-Рохас тревожно вскинулся, мадам Лэрре вздрогнула Она как раз заворачивала в солому какую-то керамическую посудину и чуть было не уронила ее.
– Саттин, – произнесла Ифигения раздраженно, – тут у нас что, проходной двор?
Но Беверли Саттин, корпевшей над связкой увесистых манускриптов, лишь отмахнулся.
– В чем дело, Роджер? – обеспокоенно спросил он.
– Вы разве не слышите? – воскликнул Роджер в ответ.
– Не слышим чего?
Доминго-и-Рохас ткнул сапогом носилки, на которых уже стоял новехонький тигль.
– Этот шум. Этот звук. Здесь он громче, – Роджер уставился в пол.– Вы должны ею слышать.
Алхимики замерли, затем Доминго-и-Рохас сказал:
– Этотигль.
Но в голосе его звучало сомнение.
– Посторонний шумок вроде бы есть, – неуверенно подтвердил Саттин.– Но это не тигль.
– Тут должен быть ход в катакомбы, – сказал Роджер, прислушиваясь к звуку.– Где он? Вы знаете? Отвечайте скорей!
– Князь что-то такое нам сообщал, – пробормотал Саттин, пытаясь собраться с мыслями.– Через Эркюля… Да, кажется, через Эркюля. Речь шла о каком-то люке в полу. В северной… Да, кажется, в северной части подвала.
– Так покажите же мне его! – закричал Роджер. Он уже был сам не свой, в нем разрасталась тревога.
Мадам Лэрре демонстративно вернулась к паковке.
– Вы можете искать что хотите, любезный, но у нас, простите, имеются дела поважнее. Нам нужно, чтобы все это оказалось в повозке, и чтобы мы еще до рассвета успели отсюда убраться. Даже и не пытайтесь нам помешать.
Она раздраженно схватила обмотанный соломой кувшин и запихнула его в корзину.
– Но вы должны мне помочь, – простонал Роджер.– Хозяин в беде. Ему угрожает опасность. Беверли Саттин отложил в сторону книги.
– Я вас провожу, – пробурчал он, не глядя на Ифигению, и извиняющимся тоном добавил: – Это не займет много времени, и к тому же князь Ракоци так много сделал для нас.
– Ладно, ступайте, – смягчилась мадам Лэрре.– Надеюсь, у вас все получится.
Роджер растроганно взглянул на нее.
– Храни вас Господь, мадам. И, сопровождаемый Беверли Саттином, он растаял во мраке подвала.

* * *

Отрывок из письма герцога Мер-Эрбо графу Сен-Жермену.

«5 ноября 1743 года,
…Вашу поездку в Англию я нахожу весьма своевременной. Надеюсь, ваше любезное предложение все еще остается в силе, и вы отвезете мою почту туда. Однако будет лучше, если прилагаемые к этой записке пакеты вы не доставите прямиком в дворцовую канцелярию, а вручите их моему другу, господину Уолполу, который отлично знает, как ими распорядиться.
…Я получил вашу записку еще вчера, но деликатный характер сообщений заставил меня задержаться с ответом. Я надеялся застать вас в «Трансильвании», однако отель закрыт по причине какой-то заразной болезни. Поэтому я беру на себя смелость передать свои письма вашему доверенному слуге.
Будучи там, вы, надеюсь, сумеете что-нибудь разузнать о положении Чарльза Стюарта, похоже всерьез нацелившегося на английский престол. Вопрос этот никак вроде бы не касается ни Франции, ни меня, однако наш возлюбленный и благочестивый король Людовик XV весьма им интересуется, и вы, наверное, догадываетесь почему. Во-первых, Чарльз Стюарт тоже католик, а во-вторых, его претензии на корону подкреплены более древними династическими связями, чем права его величества нынешнего короля Британии Георга II. Вы окажетесь в идеальной позиции стороннего наблюдателя. Любые сведения, которые вы сочтете нужным мне сообщить, будут мною приняты с искренней благодарностью.
Прилагаю к сему рекомендательное письмо для господина Саттина, который, по вашим словам, много лет обучался во Франции и преуспел во многих науках. Там я с большой похвалой отзываюсь о нем и выражаю надежду, что он будет весьма полезен тому, кто возьмет его под свое покровительство. Полагаю, милейший Саттин таков и в действительности и не подведет ни вас, ни меня.
…Однажды вы вскользь обмолвились, что хотели бы посетить Пруссию. Тут есть о чем призадуматься, летом мы можем обсудить поподробнее этот ваш план.
…Уже достаточно поздно, и меня, к сожалению, ждут другие дела. Желаю вам невязкой дороги и спокойного моря (со мной, увы, все происходит наоборот). С этой запиской и к ней прилагаемыми пакетами шлю вам свой нижайший поклон,
ваш вечный должник
Пьер Рене Максим Игнасий Ферран Вивьен
Лоран Монлютэн,
герцог де Ла Мер-Эрбо».

ГЛАВА 12

Кинувшись на Сен-Жермена все разом, служители сатаны устроили жуткую толчею, размахивая руками, вопя и мешая друг другу. Граф с легкостью отбивался от них, но не мог прорваться к Мадлен.
Девушка сжалась, готовясь к роковому удару, который должен был с ней покончить – в одно мгновение и навсегда Страха не было, она ощутила лишь сожаление. Зачем Сен-Жермен берег ее, зачем не сделал вампиром? Тогда у нее имелись бы шансы вернуться и отомстить.
Однако судьба и без того явила ей милость. Сен-Себастьяна толкнули, и он, споткнувшись, упал. Обломок доски ударился об пол и отлетел в сторону. Барон взвыл, глаза его бешено завращались. Чтобы не задохнуться от ярости, ему нужно было немедленно кого-нибудь растерзать.
Но это не представлялось возможным: Робер де Монталье, сползший с каменной глыбы, мертвой хваткой вцепился в лодыжку недавнего своего истязателя и со свирепым упорством тащил барона к себе. Вырывая руки из пут, маркиз до костей ободрал с них мясо, но хватку не ослаблял. Кровь, вытекавшая из обрубка ушной раковины, превратила его лицо в багровую маску.
Сен-Себастьян, пытаясь освободиться, отлягивался свободной ногой. Резкие, сильные беспорядочные удары обрушивались на израненные предплечья маркиза, но Робер их словно не замечал. Он лишь вздрагивал, плотоядно облизывая кровавые губы, и закричала лишь однажды, когда на него набросился де Ван-дом.
Через миг юный герцог валялся у алтаря с перекошенным от изумления личиком. Руками он двинуть уже не мог. Сен-Жермен двумя быстрыми движениями вывернул ему оба предплечья. Стопы молодого распутника также были размозжены: по ним прошлись тяжелые каблуки Сен-Жермена. Все, что мог де Вандом, это смотреть на Робера де Монталье, который, словно чудовище с полотна «Искушение Святого Антония» Антоний Великий (Антоний Святой) (ок. 250–356) – основатель христианского монашества. Отшельничал в пустыне египетской, где был искушаем бесами. Позднее стал почитаться покровителем больных и бедняков, а также домашних животных.

, тянул к себе Сен-Себастьяна, и каждое движение его изуродованных рук сулило барону смерть.
Де Ла Сеньи ухватил графа за волосы, запрокидывая его голову, чтобы ребром ладони перешибить противнику горло. Через секунду в руке шевалье осталась лишь пустота, а его локти попали в стальные капканы. Их заводили за спину – все дальше и дальше. Раздался хруст, де Ла Сеньи завопил. Сен-Жермен пинком заставил блестящего кавалера встать прямо и резким ударом колена сломал Донасьену хребет.
Сен-Себастьян напрягал все свои силы, но страшные руки Робера де Монталье неотвратимо подтягивали его к каменной глыбе. «Он перекусит мне глотку!» – подумал барон, безуспешно пытаясь цепляться за неровности пола.
– Сейчас я убью тебя, – медленно и отчетливо пробормотал маркиз, словно бы прочитав его мысли, и барон содрогнулся. Он вдруг с леденящим ужасом осознал, что гибель практически неизбежна, он понял, что чувствует жертва, влекомая к алтарю.
Жуанпор сорвал со стены два факела и выставил их перед собой наподобие коротких мечей. Вооруженный таким образом, он резво пошел в атаку. Перед лицом графа заплясали сгустки огня. Хрипы, вопли и брань неожиданно смолкли. Сатанисты отпрыгнули в стороны и замерли, наблюдая за поединком.
Сен-Себастьян воспользовался минутой затишья. Он дернул ногой и, собрав все силы, которые в нем еще оставались, отчаянно закричал:
– Да помогите же мне наконец!
На крик обернулись де Ле Радо с Шаторозом. Они бросились к алтарю и, упав на колени, навалились на Робера де Монталье.
Мадлен наблюдала за схваткой с пугающим равнодушием. Как видно, страшное напряжение, не отпускавшее ее в последние сутки, превысило некий допустимый предел. Все чувства в ней словно бы отказались работать. Ей приходилось убеждать себя, что все вокруг происходит взаправду, а не во сне, однако это не помогало. Из странного транса девушку вывело внезапное появление Эшила де Кресси. С тяжелой железной жаровней в руках он спешил на подмогу людям, насевшим на яростно от них отбивавшегося маркиза де Монталье. Мадлен вдруг страшно заволновалась и резко рванулась, проверяя на прочность свои путы. Потом рванулась еще и еще раз.
После третьей попытки она заметила, что левый край щита, к которому ее привязали, слегка подается. С мрачной решимостью она сосредоточила все усилия на том, чтобы расшатать подавшуюся доску. Эшил Кресси пинком отшвырнул Шатороза, потом ударил де Ле Радо коленом в лицо. Вскинув над головой тяжелый железный ящик, он с безумным хохотом крикнул:
– Ты никому не достанешься, кроме меня!
Крик, несомненно, был адресован маркизу, после чего череп несчастного смяло в лепешку обрушившимся сверху железом, и Робер де Монталье окончил свой жизненный путь.
Сен-Себастьян мрачно кивнул.
– Отлично, Эшил. Полдела сделано.
Он взглянул на Сен-Жермена и указал на него рукой.
– Я хочу, чтобы прикончили и его.
И снова круг сатанистов начал сжиматься, но граф сохранял абсолютную невозмутимость, увертываясь от факелов, которыми все еще продолжал орудовать Жуанпор.
– Не давайте ему дергаться, и я его подпалю!
Гибель отца вновь ввергла Мадлен в состояние транса, но этот крик заставил ее встрепенуться. Сен-Жермену грозит опасность! Он ведь беспомощен перед огнем! Стоило ли проживать столь долгую жизнь, чтобы погибнуть так глупо? Девушку потрясла эта мысль, и она с новыми силами возобновила попытки освободиться.
Сен-Жермен отступал в угол, уходя от роняющих искры огней, но его ретирада была всего лишь маневром. Когда его плечи коснулись стены, он внезапно бросился на пол и покатился к врагу. Проскользнув у противника между ног, граф толкнул его под колени и покатился дальше, а Жуанпор стал падать и всей своей тяжестью навалился на факелы, издавшие отвратительное шипение, один из них острым концом проткнул ему бок. Яркое пламя охватило края шелкового облачения, раздался пронзительный вопль.
– Мадлен! – шепнул Сен-Жермен, вставая.– Мадлен!
– Сен-Жермен! – она заторопилась, освобождаясь от пут.
– Вы способны самостоятельно передвигаться? – спросил он, не спуская глаз с членов круга, которые вновь начинали подбираться к нему. Однако теперь перемещения их были весьма вялыми и скорей походили на имитацию наступления, чем на решительную атаку.
– Думаю, да.
– Соберите все силы. Вам надо отсюда уйти.
Граф ударил кулаком по щиту в том месте, где путы еще держались, – и дерево раскололось. Он поспешно снял с себя ладанку и надел ее на шею Мадлен.
– Вот дарохранительница. Они к ней не притронутся.
– Но что будет с вами? – встрепенулась она. Граф нетерпеливым жестом отмел ее возражения.
– За нами в маленькой нише есть дверь. Она ведет в подвалы отеля. Оттуда по лестнице можно выбраться к черному ходу. Уходите, Мадлен.
– А вы?
Сен-Жермен посмотрел на нее, и на мгновение его темные глаза потеплели.
– Я никуда не денусь и скоро приду. Даю вам в том слово.
– Но Сен-Жермен, – пролепетала она, дрожа всем телом, и вдруг ощутила, что на ней нет ни нитки одежды, но это ничуть не смутило ее.
Он сделал губами движение, словно бы посылая ей поцелуй.
– Ступайте.
Голос графа звучал еще мягко, но во взгляде его уже прорезалась сталь. Он обернулся к подступающим все ближе врагам. Помедлив всего лишь мгновение, Сен-Жермен кинулся к ним.
Сатанисты испуганно отшатнулись, Эшил Кресси взвизгнул.
Мадлен, спотыкаясь, побрела на предательски непослушных ногах вглубь часовни. В нише было темно, и обнаружить заветную дверцу не удавалось. Девушка ощупью металась туда-сюда, придерживаясь за стенку. В ней нарастал испуг.
За ее спиной происходило нечто невероятное. Впервые за время схватки граф продемонстрировал нападающим свою исполинскую силу. Будучи человеком худощавым и невысоким, он поднял грузного Эшила в воздух, взяв того наперевес, словно бревно, и этим импровизированным тараном двинул Боврэ в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38