Затем он развернулся и налетел на изнеможденного гонца из Натайоса.
– С дороги, болван! – рявкнул он. Тот не шевельнулся.
– Я велел тебе возвращаться к Заласте! – в гневе проревел Парок. – Почему ты еще здесь?
Он ударил гонца наотмашь по лицу и закричал от боли, разбив руку о нечто, более твердое, чем камень. Барон дико огляделся.
– Что это с вами всеми стряслось? – пронзительно крикнул он.
– Что он говорит? – прозвучал ужасный голос Кхвая.
Парок уставился на гигантскую фигуру Бога-Тролля, завопил и опрометью бросился к двери.
– Он не понимает, что он в He-Времени, – по-тролличьи ответил Улаф.
– Он должен знать, за что наказан, – решил Кхвай. – Он поймет, если ты заговоришь с ним птичьими звуками?
– Я заставлю его понять, – заверил Улаф.
– Это хорошо. Заговори с ним. Парок бессмысленно молотил кулаками по неподвижной двери.
– Это тебе не поможет, старина, – изысканно вежливым тоном сообщил Улаф перепуганному насмерть дакиту. – Дела обернулись для тебя – хуже некуда, барон Парок. Этот парень, у которого из ушей идет дым, – Тролль-Бог Кхвай. Он недоволен тем, что ты принимал участие в похищении королевы Эланы.
– Кто ты такой? – взвизгнул Парок. – Что происходит?
– Ты доставлен к месту казни, барон, – пояснил Тиниен. – Как уже сказал мой друг, Кхвай весьма тобой недоволен. Поступки, которые мы привыкли спускать, – похищения, отравления, требование выкупа – отчего-то страшно раздражают троллей. Они народ в высшей степени высоконравственный. Впрочем, в твоем положении есть одно маленькое преимущество. Ты никогда не умрешь, барон Парок. Ты будешь жить вечно.
– О чем ты говоришь?
– Увидишь.
– Теперь он понял? – нетерпеливо спросил Кхвай.
– Мы думаем, что понял, – ответил Улаф на языке троллей.
– Хорошо. – Кхвай неумолимо шагнул к съежившемуся от страха Пароку и вытянул громадную лапу.
– Гори! – проревел он.
Барон Парок пронзительно закричал.
А потом его лицо пошло трещинами, и из-под кожи брызнули языки слепящего пламени. Куртка задымилась – и в один миг превратилась в пепел.
Он снова закричал.
Он все еще напоминал обликом человека, но этот облик был сотворен из пламени. Барон горел заживо, не сгорая, плясал и выл, корчась в немыслимых муках.
Кхвай ударил кулаком по неподвижной двери, и она разлетелась пылающими обломками.
– Беги! – проревел Тролль-Бог. – Беги и гори вечно!
И пылающий дакит с воплем бросился бежать.
Арджун застыл, вмороженный в остановленный миг вечного «сейчас». Горожане замерли недвижными изваяниями, не подозревая, что мимо них по безмолвным улицам мчится огненный призрак. Они не слышали его диких воплей и не видели, как он, охваченный пламенем, со всех ног бежит к озеру.
Пылающий силуэт, бывший бароном Пароком, бежал, оставляя за собой облако жирного дыма. Он добежал до пристаней и, пылая, выскочил на длинный пирс, далеко протянувшийся в темные воды Арджунского моря. Добежав до края пирса, он не остановился ни на мгновение, но прыгнул вниз, жадно стремясь к живительной прохладе воды. Однако озеро, как и все в этом остановленном мгновении, застыло, и его гладь была неподатлива и тверда, как алмаз. Пылающий призрак испустил разочарованный вой и, упав на колени, замолотил кулаками по сверкающей глади, моля пропустить его, дать ему погрузиться в благословенную прохладу, такую близкую и такую недоступную. Затем Парок вскочил, подгоняемый грозным велением Тролля-Бога. Вопя от немыслимых мук и страшного одиночества, человеческий силуэт, состоящий из вечного пламени, бежал по темной алмазно-твердой глади, постепенно уменьшаясь, покуда не стал только искоркой в ночном сумраке огромного озера. И только вой его, душераздирающий плач боли и одиночества, еще долго разносился эхом по равнодушным берегам.


***

– Хорошо бы Спархок поскорей вернулся, – едва слышно прошептал Телэн, когда он и Стрейджен вновь поднимались по ветхой лестнице на знакомый чердак. – Мы добыли множество чертовски важных сведений и никак не можем передать их остальным.
– Пока мы ничего не в силах сделать, – сказал Стрейджен. – Посмотрим, что скажет Валаш на состряпанную тобой небылицу. Говори небрежно, как о пустяке, покуда мы не поймем, куда он клонит.
– А потом ты начнешь учить меня резать кошельки? – с притворным воодушевлением осведомился Телэн.
– Ладно, – вздохнул Стрейджен, – извини. Признаю, что ты знаешь, что делаешь.
– О, спасибо тебе, Вимер! – с жаром воскликнул Телэн. – Спасибо, спасибо!
– Ты слишком много времени проводишь с принцессой Данаей, – кисло пробормотал Стрейджен. – Я очень надеюсь, что она-таки женит тебя на себе. Ты этого вполне заслужил.
– Прикуси язык, Стрейджен. Я пока еще бегаю быстрее, чем она.
– Это не всегда помогает, Рельдэн. Я тоже думал, что умею бегать, но Мелидира одним словом сшибла меня с ног.
– Вот как? И что же это за слово?
– Прибыль, мой юный друг. Она помахала у меня перед носом бесчисленными грудами золота.
– Ты продался, Стрейджен, – упрекнул Телэн. – Ты изменил всемирному братству холостяков ради звонкой монеты.
– А ты не изменил бы? Речь ведь идет не о пригоршне медяков.
– Дело в принципе, – возвышенно ответил Телэн. – Я бы ни за что не продался за деньги.
– Полагаю, мой юный невинный друг, что Даная предложит тебе отнюдь не деньги. Если ты начнешь бежать сейчас, ты, возможно, и сбежишь от нее, хотя я в этом не уверен. Я знавал вашего отца, а у мужчин в вашем роду имеется определенная слабость. Даная все равно заполучит тебя, Телэн. У тебя нет ни малейшего шанса.
– Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь другом? От этой темы у меня мурашки бегут по коже.
Стрейджен рассмеялся, и они отворили грязную дверь, к которой вела лестница.
Валаш сидел в тусклом свете единственной свечи, с уныло-обреченным видом слушая, как лопочет Огераджин, выплескивая длинные бессвязные фразы.
– Похоже, ему никак не становится лучше, – заметил негромко Стрейджен, когда он и Телэн подошли к столу.
– Ему уже никогда не станет лучше, – вздохнул Валаш. – Я и прежде видел, как протекает эта хворь. Не подходите к нему слишком близко. Он сейчас особенно заразен.
– Да уж, – содрогнулся Телэн, – не хотел бы я подхватить от него эту заразу.
– У вас есть что-то для меня? – осведомился Валаш.
– Я бы не дал за это голову на отсечение, мастер Валаш, – осторожно проговорил Телэн. – Те, от кого я это услышал, – не слишком-то надежный источник. Впрочем, можешь передать это в Панем-Деа. Их это прямо касается, так что пусть что-нибудь предпримут.
– Продолжай, – буркнул Валаш.
– В общем, я слышал, как в одной портовой таверне разговаривали два арджунских солдата – настоящие солдаты арджунской армии, а не те, кого набрал лорд Скарпа. Они толковали о каких-то приказах, которые только что доставили из столицы Арджуны. Насколько я понял, им приказано готовиться к большой военной кампании в джунглях. Солдаты считали, что они примут участие в нападении на лагерь лорда Скарпы в Панем-Деа.
– Не может быть! – фыркнул Валаш.
– Они говорили, что приказ исходит от самого короля Ракьи. Получили этот приказ, само собой, офицеры, так что, может, солдаты чего и напутали – но они были совершенно уверены, что арджунская армия готовится напасть на войска Скарпы. Я подумал, что тебе стоило бы об этом знать.
– Эти солдаты были пьяны, Рельдэн. Король Ракья наш союзник.
– В самом деле? Поразительно! Тогда ему следовало сообщить об этом своим войскам. Те двое, которых я подслушал, так и пускали слюнки, грезя о добыче, которую они награбят в Панем-Деа.
– Королева едет, едет в Панем-Деа, – вдруг визгливо проблеял Огераджин на мотив старой колыбельной песенки, – королева едет, едет в Панем-Деа… – И залился пронзительным безумным хихиканьем.
По лицу Валаша скользнула досадливая гримаса.
– Успокойся, господин мой, – пробормотал он, с опаской посмотрев на Телэна и Стрейджена.
– Королева едет, едет в Панем-Деа, в золотой карете едет в Панем-Деа, – напевал Огераджин надтреснутым голоском.
– Не обращайте на него внимания, – торопливо сказал Валаш. – Он просто сам не знает, что лопочет.
– Похоже, он здорово тронулся, – заметил Стрейджен.
– В золотой карете, с белыми конями… – надтреснуто блеял Огераджин.
– Слыхали вы когда-нибудь этакую чушь? – со слабым смешком проговорил Валаш.
– Должно быть, наше присутствие его возбуждает, – сказал Стрейджен. – Он ведь вечером обычно засыпает?
– Да, как правило.
– Отлично. С этих пор мы с Рельдэном будем приходить после полуночи, когда он уже заснет.
– Да, Вимер, так будет лучше. – Валаш все еще с беспокойством поглядывал на них. – Знаете, он ведь не всегда был такой. Это все болезнь.
– Не сомневаюсь. Он, должно быть, даже не сознает, что говорит.
– Именно, именно. Он совершенно не в себе. Забудьте вы об этой дурацкой песенке. – Валаш сдернул с пояса кошелек и выудил оттуда несколько монет. – Вот, возьмите. И приходите, когда он заснет.
Два вора поклонились и бесшумно ушли.
– Как он забеспокоился, а? – сказал Телэн, когда они спускались по лестнице.
– А, так ты заметил? Он настолько забылся, что решил расщедриться.
Они спустились с лестницы.
– Куда теперь? – спросил Телэн.
– Пока что никуда. Никому об этом не говори, ладно?
– О чем?
Но Стрейджен уже произносил звучные стирикские слова, плетя в воздухе пальцами сложные узоры.
Телэн во все глаза смотрел, как Стрейджен повернул руки ладонями вверх и тряхнул ими, словно выпуская невидимого голубя. В глазах его появилось отстраненное выражение, и губы беззвучно зашевелились. Наконец он улыбнулся.
– Я ее удивил, – сказал он. – Пойдем.
– Что это значит? – спросил Телэн.
– Я сообщил то, что мы узнали, Афраэли, – пожал плечами Стрейджен.
– Ты? Когда это ты успел выучиться стирикской магии?
– Это не так уж трудно, Телэн, – ухмыльнулся Стрейджен. – Я частенько видел, как это делает Спархок, а я, в конце концов, владею стирикским. Самое сложное – жесты, но Афраэль мне уже дала несколько наставлений. В следующий раз я справлюсь лучше.
– Откуда ты знал, что у тебя получится?
– Я и не знал. Я просто решил, что пора попытаться. Афраэль мной очень довольна.
– А ты понимаешь, что только что отдал себя ей на службу со всеми потрохами? Я достаточно хорошо знаю Афраэль. Теперь ты ее раб, Стрейджен. Она заполучила тебя.
– Ну что ж, – пожал плечами Стрейджен, – бывает и хуже. Афраэль и сама воровка, так что, думаю, мы поладим. – Он расправил плечи. – Ну что, идем?


ГЛАВА 18

– Ты в этом точно уверена? – нетерпеливо спросил Спархок.
– Келтэн уверен, – отвечала Богиня-Дитя. – Он проходил мимо дома, и Алиэн запела. Уж он-то узнал бы ее голос, верно?
Спархок кивнул:
– Ее пение подняло бы его и из могилы. Как скоро ты сможешь доставить меня в Натайос?
– Вначале доставим остальных в Диргис. Я хочу посвятить Ксанетию и Сефрению в последние события.
– Мне они и так известны. Афраэль, я должен попасть в Натайос.
– Всему свое время, Спархок. До Диргиса не так уж и далеко, и у остальных могут возникнуть кое-какие полезные идеи.
– Афраэль… – начал он.
– Сделаем по-моему, Спархок, – твердо ответила она. – Это не займет много времени, зато ты успеешь взять себя в руки. Остальные ждут нас в комнате с картой во всю стену. Пойдем к ним, и все вместе отправимся в Диргис.
Перед тем как им выехать в путь, произошел еще один короткий спор.
– Мне не нужен конь, – упрямо повторила Бетуана, затягивая ремешок сапога. Афраэль вздохнула.
– Пожалуйста, Бетуана, – сказала она, – сделаем по-моему.
– Я могу бежать быстрее коня. Зачем он мне сдался?
– Затем, что ты знаешь расстояние до Диргиса, а конь – нет. Мне так будет легче. Ну пожалуйста, Бетуана, ради меня! – Богиня-Дитя умильно взглянула на воинственную королеву атанов.
Бетуана рассмеялась и наконец сдалась.
Они вместе вышли в заснеженный двор казармы, сели на коней и выехали на улицы Сарны. Низкие тяжелые тучи, затянувшие небо, скрыли от глаз окружавшие Сарну горы, и над городом обильно сыпал снег. Путники покинули город через восточные ворота и медленно, увязая в снегу, двинулись вверх по крутому склону к вершине ущелья. Спархок, Итайн и Вэнион ехали впереди, прокладывая дорогу в снегу для королевы атанов – она ехала, кутаясь в теплый плащ, и на руках у нее уютно устроилась Богиня-Дитя. В личности маленького божества была странная двойственность, которая тревожила и дразнила Спархока. Он знал, что Афраэль настолько мудра, что он этого и постичь не в силах, и однако во многих отношениях она оставалась ребенком. Затем он вспомнил наготу истинного облика Богини – и навсегда отчаялся когда-либо понять Афраэль.
– Неужели мы не можем двигаться побыстрее? – нетерпеливо спросил Вэнион.
Нетерпение сжигало друга Спархока с тех пор, как он услышал о ране Сефрении, и Спархок порой боялся, что ему придется смирять Вэниона силой.
– Быстрее или медленнее, Вэнион, – это не играет никакой роли, – сказал он. – Мы можем бежать или ползти, но все равно прибудем на место в один и тот же срок.
– Как ты можешь быть так спокоен?!
– Со временем ко всему привыкаешь, – сумрачно усмехнулся Спархок.
Прошла самое меньшее четверть часа, когда они перевалили через вершину знакомого длинного холма и с высоты его взглянули на город Диргис, купающийся в ярком солнце.
– Невероятно! – воскликнул Итайн. Затем он обернулся, чтобы взглянуть на тропку, которой они только что подымались на холм, – и глаза его расширились.
– Итайн, я ведь просила этого не делать, – напомнила Афраэль.
– Там еще идет снег, – выдавил он, – но… – и уставился во все глаза на залитое солнцем снежное поле.
– И почему это люди всегда останавливаются именно на этом месте? – раздраженно осведомилась девочка. – Поезжай дальше, Итайн. Как только ты минуешь эту границу, она перестанет тебя волновать.
Итайн собрался с силами, решительно устремил взгляд вперед и выехал под потоки солнечного света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70