Так прошло примерно полчаса, а потом зазвонил телефон, и Кинен бросился к нему.— Мистер Кхари?— Где она?— Прошу прощения. Наши планы немного изменились.— Где она?!— Совсем недалеко от вас, за углом, на, ага, на Семьдесят Девятой. По-моему, это южная сторона, через три или четыре дома от угла...— Что?— Тут в неположенном месте, у пожарного гидранта, стоит машина. Серый «форд-темпо». Ваша жена в нем.— В машине?— В багажнике.— Вы засунули ее в багажник?— Воздуха там хватает. Но сегодня прохладно, так что вам лучше забрать ее оттуда поскорее.— А ключ есть? Как я смогу...— Замок сломан. Ключ вам не понадобится.Когда они бегом заворачивали за угол, он сказал Питеру:— Что значит — замок сломан? Если багажник не заперт, почему она не может взять и вылезти? Что такое он говорил?— Не знаю, малыш.— Наверно, она связана. Пластырь, наручники — в общем, не может двигаться.— Возможно.— Господи, Пит...Машина стояла там, где и было сказано, — далеко не новый, видавший виды «форд» с треснувшим лобовым стеклом и глубокой вмятиной на правой дверце. Замок багажника был вообще выломан. Кинен рывком поднял крышку.Там никого не было — только лежали какие-то свертки. Свертки разного размера, упакованные в черный пластик и перетянутые липкой лентой.— Не может быть, — произнес Кинен.Он стоял неподвижно и все повторял:— Не может быть. Не может быть...Потом Питер взял из багажника один сверток, достал из кармана складной нож и разрезал ленту. Он развернул черный пластик — очень похожий на тот, из которого были сделаны мешки, куда они сложили деньги, — и в руках у него оказалась человеческая ступня, отрезанная в нескольких сантиметрах выше щиколотки. Ногти трех пальцев были покрыты красным лаком. Остальных двух пальцев не хватало.Кинен закинул голову назад и завыл по-собачьи. 2 Это было в четверг. А в понедельник, когда я вернулся с обеда, дежурный отеля передал мне записку. «Позвоните Питеру Кари», — говорилось в ней, и был номер телефона, который начинался с 718, — это либо Бруклин, либо Куинс В Нью-Йорке перед семизначным номером телефона нужно набирать еще трехзначный код одного из двух районов, на которые разделен город, — 718 или 212.

. По-моему, я не был знаком ни с каким Питером Кари из Бруклина или Куинса, да и ниоткуда еще, но мне не в первый раз звонят люди, с которыми я не знаком. Я поднялся к себе и позвонил по телефону, указанному в записке. Когда мужской голос ответил, я спросил:— Мистер Кари?— Да?— Меня зовут Мэттью Скаддер, мне передали, что вы просили позвонить.— Вас просили мне позвонить?— Да. Здесь сказано, что вы звонили мне в четверть первого.— Повторите, пожалуйста, ваше имя.Я повторил, и он сказал:— А, погодите минутку, ведь вы детектив, да? Это мой брат звонил вам, мой брат Питер.— Тут так и сказано — Питер Кари.— Подождите, не кладите трубку.Я подождал, и через секунду какой-то другой голос, похожий на первый, но немного ниже и мягче, произнес:— Мэтт, это Пит.— А, Пит? — сказал я. — Мы с вами знакомы, Пит?— Ну да, знакомы, только вы можете не знать, как меня зовут. Я регулярно бываю у святого Павла и выступал там на собрании, кажется, месяца полтора назад.— Питер Кари, — повторил я.— На самом деле моя фамилия Кхари, — сказал он. — Я родом из Ливана. Как же мне вам объяснить, кто я? Ну, я бросил пить года полтора назад, снимаю комнату на Пятьдесят Пятой. Работал посыльным и по доставке товаров, но на самом деле моя специальность — монтажер в кино, только я не знаю, смогу ли к ней вернуться...— У вас там было что-то по части наркотиков.— Точно, только окончательно меня добил алкоголь. Теперь вспомнили?— Да. Я был там в тот вечер, когда вы выступали. Только не знал вашей фамилии.— Ну вот, теперь вы все знаете.— Что я могу для вас сделать, Пит?— Я хотел бы, чтобы вы приехали сюда и поговорили со мной и с моим братом. Вы детектив, а это, мне кажется, как раз то, что нам нужно.— А вы не могли бы хоть приблизительно сказать, о чем речь?— Понимаете ли...— Не по телефону?— Думаю, что по телефону не стоит, Мэтт. Надо кое-что выяснить, это очень важно, мы заплатим вам, сколько скажете.— Видите ли, — сказал я, — я не уверен, что сейчас могу взяться за какую-то работу. Дело в том, что у меня намечается одна поездка. В конце недели я улетаю за океан.— Куда?— В Ирландию.— Вот здорово, — отозвался он — Но послушай те, Мэтт, может, вы хотя бы приедете сюда, чтобы мы вам все рассказали? Вы нас выслушаете и если решите, что ничего не можете сделать, мы не будем в обиде и заплатим вам за потраченное время и за такси сюда и обратно. — Я слышал, как брат сказал ему что-то, чего я не разобрал, и Пит ответил — Сейчас скажу ему. Мэтт, Кинен говорит, что мы мог ли бы заехать за вами, но нам все равно придется вернуться сюда, так что, я думаю, будет быстрее если вы просто возьмете такси.Мне показалось, что для человека, который работает посыльным и по доставке товаров, он что-то много говорит о такси, но тут мне вспомнилось, что я слышал про его брата.— У вас один брат или несколько, Пит?— Только один.— Мне кажется, вы что-то о нем говорили, когда рассказывали о себе. Что-то о его делах.Наступила пауза. Потом я услышал:— Мэтт, я прошу вас хотя бы приехать сюда и выслушать нас.— Где вы находитесь?— Вы знаете Бруклин?— Я же еще не покойник.— Что-что?— Ничего. Просто мысли вслух. Есть такой известный рассказ. «Только покойники знают Бруклин». Кое-какие места там я знаю довольно прилично. В какой вы части Бруклина?— Бэй-Ридж. Колониал-роуд.— Ну, это не так сложно.Он сказал мне адрес, и я его записал.Линия метро "R", которую называют еще Бродвейской местной, начинается в Джамейке Джамейка — окраинный район на востоке Бруклина

, на Сто Семьдесят Девятой, идет через весь город и кончается в нескольких кварталах от моста Веррацано в юго-западном углу Бруклина Я сел в поезд на перекрестке Пятьдесят Седьмой и Седьмой авеню и сошел за две остановки до конечной.Кое-кто считает, что стоит выехать из Манхэттена, и вы уже за городом. Они неправы — это просто другая часть города, но разница, безусловно, очень чувствуется. Чтобы ее заметить, не нужно даже открывать глаза. Здесь другой энергетический уровень и воздух не гудит от постоянного лихорадочного напряжения.Я прошел квартал по Четвертой авеню, миновал китайский ресторан, корейскую овощную лавку, контору букмекера и пару ирландских баров, потом свернул на Колониал-роуд и там нашел дом Кинена Кхари. Он стоял среди других таких же особняков — солидных домов без особых затей, выстроенных, судя по виду, еще до войны. Крохотный газон, деревянная лестница в несколько ступенек, ведущая к парадной двери. Я поднялся по лестнице и позвонилПит впустил меня, провел на кухню и познакомил со своим братом. Тот встал, пожал мне руку и жестом предложил стул. Сам он садиться не стал, а подошел к плите и, обернувшись ко мне, сказал:— Благодарю вас, что пришли. Я могу задать вам несколько вопросов, мистер Скаддер? Прежде чем мы приступим к делу?— Пожалуйста.— Может быть, сначала что-нибудь выпьете? Нет, не спиртного. Я знаю, что вы с Питом познакомились на собраниях «АА», но у нас готов кофе, а если хотите, могу предложить вам чего-нибудь прохладительного Кофе сварен по-ливански — это примерно то же самое, что по-турецки или по-армянски, очень густой и крепкий. Там есть еще банка растворимого, если хотите.— По-ливански — это звучит неплохо.На вкус это оказалось тоже неплохо. Я отпил глоток, а он спросил:— Вы детектив, так ведь?— Без лицензии.— Что это означает?— Что я работаю неофициально. Время от времени выполняю задания какого-нибудь большого детективного агентства и тогда работаю по его лицензии, но в остальных случаях действую в частном порядке.— И когда-то вы были полицейским.— Верно. Несколько лет назад.— Так. Форму носили или работали в штатском?— Я был детективом.— Это у которых золотой значок, да?— Правильно. Несколько лет работал в шестом участке, в Гринвич-Виллидж, а до этого некоторое время проработал в Бруклине. В семьдесят восьмом участке, это Парк-Слоуп Гринвич-Виллидж — район в нижнем Манхэттене; Парк-Слоуп — район недалеко от центральной части Бруклина.

и немного севернее, там это место называют Борем-Хилл.— Да, я знаю, где это. Я вырос на территории семьдесят восьмого участка. Знаете Берген-стрит?— Конечно.— Вот там мы и выросли — я и Пит. В тех местах, по соседству с Корт-стрит и Атлантик-авеню, много приезжих с Ближнего Востока. Ливанцев, сирийцев, йеменцев, палестинцев. Моя жена была палестинка, ее родители жили на Президент-стрит. Это Южный Бруклин, но сейчас тот район называют, по-моему, Кэррол-Гарденз. Как, кофе ничего?— Отличный.— Если захотите еще, не стесняйтесь. — Он хотел что-то добавить, но передумал и взглянул на брата. — Не знаю, старина. Сомневаюсь, что из этого что-нибудь выйдет.— Расскажи ему, о чем речь, малыш.— Не знаю. — Он снова повернулся ко мне, поставил стул спинкой от себя и уселся на него верхом. — Вот какое дело, Мэтт. Можно, я буду так вас звать? — Я сказал, что можно. — Вот какое дело. Мне надо знать, могу ли я вам кое-что сообщить, чтобы потом не ломать себе голову, кому вы об этом расскажете. В общем, вопрос сводится к тому, насколько вы еще полицейский.Хороший вопрос, я сам частенько над этим задумываюсь.— Я проработал в полиции много лет, — ответил я. — Но с тех пор как я оттуда ушел, во мне с каждым годом остается от полицейского все меньше и меньше. Вы хотите спросить, сохраню ли я в тайне то, что от вас услышу? Официально у меня нет статуса адвоката. То, что вы мне расскажете, не будет считаться конфиденциальной информацией. В то же время на службе закона я не состою, а значит, сообщать властям о том, что узнал, обязан не в большей степени, чем любой другой гражданин.— И что из этого следует?— Не знаю, что из этого следует. По-разному бывает. Вряд ли я могу обещать вам что-то определенное, не зная, что вы собираетесь мне рассказать. Я приехал сюда потому, что Пит не хотел ничего говорить по телефону, но вы, кажется, и здесь ничего не хотите говорить. Может, мне лучше отправиться домой?— Возможно, — сказал он.— Малыш...— Нет, — продолжал он, встав со стула. — Это была неплохая мысль, старина, только ничего не получается. Мы отыщем их сами.Он вынул из кармана пачку денег, отделил от нее одну сотенную и протянул мне.— Это за такси в оба конца и за время, которое вы потратили, Мэтт. Извините, что заставили вас зря тащиться в такую даль.Видя, что я не беру деньги, он сказал:— Или ваше время стоит дороже, чем я полагал? Вот еще, чтобы вам не было обидно.Он добавил еще сотенную, но вместо того, чтобы протянуть руку за деньгами, я оттолкнул стул и встал.— Вы мне ничего не должны, — сказал я. — Я и сам не знаю, сколько стоит мое время. Давайте будем считать, что вы расплатились со мной этой чашкой кофе.— Прошу вас, возьмите деньги. Господи, да только такси стоит долларов по двадцать пять в один конец.— Я ехал на метро.Он уставился на меня.— Вы приехали сюда на метро? Разве брат не сказал вам, чтобы вы взяли такси? Зачем вам экономить на мелочах, если плачу я?— Уберите свои деньги, — сказал я. — Я ехал на метро, потому что так проще и быстрее. Как я добираюсь из одного места в другое, это мое дело, мистер Кхари, я всегда действую так, как считаю нужным. Не учите меня, как передвигаться по городу, и я не стану учить вас, как сбывать крэк Крэк — кристаллический кокаин для курения, один из наиболее распространенных в США наркотиков.

школьникам. Договорились?— Господи! — произнес он.Повернувшись к Питу, я сказал:— Мне жаль, что мы с вами зря потратили время. Спасибо, что вспомнили обо мне.Он спросил, не надо ли подвезти меня в город или хотя бы подбросить до станции метро.— Нет, — ответил я. — Пожалуй, немного пройдусь по Бэй-Риджу. Я не был здесь уже много лет. Как-то я вел одно дело, и мне приходилось бывать в нескольких кварталах отсюда, на этой же Колониал-роуд, но немного севернее. Прямо напротив парка. Оулзхед-Парк — так, по-моему, он называется.— Это кварталов восемь-десять отсюда, — сказал Кинен Кхари.— Да, кажется, так. Того типа, который тогда меня нанял, обвиняли в убийстве собственной жены, я кое-что для него сделал, и в результате обвинение сняли.— Он был невиновен?— Нет, убить-то он ее убил, — сказал я, живо припомнив всю эту историю. — Но тогда я этого не знал. Узнал только потом.— И уже ничего не могли поделать.— Почему, конечно, мог, — возразил я. — Томми Тиллери, вот как его звали. Не помню, как звали его жену, а вот как подружку звали, помню — Кэролайн Читхэм. Когда она умерла, его в конце концов посадили за убийство.— Он и ее убил?— Нет, она покончила с собой. А я сделал так, чтобы это выглядело как убийство и чтобы его за это посадили. Я вытащил его из одной истории, хоть он этого и не заслуживал, и мне показалось, что будет правильно, если я впутаю его в другую.— И сколько он отсидел?— Сколько смог. Он умер в тюрьме. Кто-то проткнул его ножом. — Я вздохнул. — Мне пришло в голову — дай-ка прогуляюсь мимо его дома: может, вспомнится что-то еще. Только, похоже, все вспомнилось и без этого.— И вам стало не по себе?— От воспоминаний-то? Да нет, не особенно. Мне приходилось делать такие вещи, о которых вспоминать куда неприятнее.Я огляделся в поисках своего плаща, но сообразил, что не надевал его. Погода стояла весенняя, самое время для спортивных курток, хотя к вечеру должно было похолодать градусов до десяти, а может, и ниже.Я направился к двери. Кхари окликнул меня:— Погодите минуту, пожалуйста, мистер Скаддер.Я взглянул на него.— Я не то сказал. Извините.— Вам не за что извиняться.— Нет, есть за что. Я не смог сдержаться. Ничего такого я не хотел. Я сегодня разбил телефон. Номер был занят, я вышел из себя и стал колотить аппаратом по стене, пока он не разлетелся вдребезги. — Кхари покачал головой. — Со мной никогда такого не бывало. Мне очень тяжело.— Это со многими случается.— Да, наверное. Только что какие-то типы похитили мою жену, разрезали ее на кусочки, завернули в пластик и вернули мне в багажнике машины. Наверное, такое действительно со многими случается.
1 2 3 4 5 6