Все.
– Ванюшка,– сказала Баба-Яга,– не супротивничай.
– Пошла ты!..– вконец обозлился Иван.– Сами пойте. А я не буду. В гробу я вас всех видел! Я вас сам всех сожру! С усами вместе. А эти три тыквы... я их тоже буду немножко жарить...
– Господи, сколько надо терпения,– вздохнула первая голова Горыныча.– Сколько надо сил потратить, нервов... пока их научишь. Ни воспитания, ни образования...
– Насчет "немножко жарить" – это он хорошо сказал,– молвила вторая голова.– А?
– На какие усы ты все время намекаешь? – спросила Ивана третья голова.– Весь вечер сегодня слышу: усы, усы... У кого усы?
– А па-арень улыбается в пшеничные усы,– шутливо спела первая голова.– Как там дальше про Хаз-булата?
– Она мне отдалась,– отчетливо сказал Иван. Опять сделалось тихо.
– Это грубо, Иван,-сказала первая голова.-Это дурная эстетика. Ты же в библиотеке живешь... как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался этой сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза... прекрасная девушка, я отца ее знал... Она невеста твоя?
– Кто? Лизка? Еще чего!
– Как же? Она тебя ждет.
– Пусть ждет – не дождется.
– Мда-а... Фрукт,– сказала третья голова.
А голова, которая все время к жратве клонила, возразила:
– Нет, не фрукт,– сказала она серьезно.– Какой же фрукт? Уж во всяком случае – лангет. Возможно даже – шашлык.
– Как там дальше-то? – вспомнила первая голова.– С Хаз-булатом-то.
– Он его убил,– покорно сказал Иван.
– Кого?
– Хаз-булата.
– Кто убил?
– М-м...– Иван мучительно сморщился.– Молодой любовник убил Хаз-булата. Заканчивается песня так: "Голова старика покатилась на луг".
– Это тоже не надо. Это жестокость,– сказала голова.
– А как надо?
Голова подумала.
– Они помирились. Он ему отдал коня, седло – и они пошли домой. На какой полке ты там сидишь, в библиотеке-то?
– На самой верхней... Рядом с Ильей и донским Атаманом.
– О-о! – удивились все в один голос.
– Понятно,– сказала самая умная голова Горыныча, первая.– От этих дураков только и наберешься... А зачем ты к Мудрецу идешь?
– За справкой.
– За какой справкой?
– Что я умный.
Три головы Горыныча дружно громко засмеялись. Баба-Яга и дочь тоже подхихикнули.
– А плясать умеешь? – спросила умная голова.
– Умею,-ответил Иван.– Но не буду.
– Он, по-моему, и коттеджики умеет рубить,– встряла Баба-Яга.– Я подняла эту тему...
– Ти-хо! – рявкнули все три головы Горыныча.– Мы никому больше слова не давали!
– Батюшки мои,– шепотом сказала Баба-Яга.– Сказать ничего нельзя!
– Нельзя! – тоже рявкнула дочь. И тоже на Бабу-Ягу.– Базар какой-то!
– Спляши, Ваня,– тихо и ласково сказала самая умная голова.
– Не буду плясать,– уперся Иван.
Голова подумала:
– Ты идешь за справкой...– сказала она.– Так?
– Ну? За справкой.
– В справке будет написано: "Дана Ивану... в том, что он – умный". Верно? И " печать.
– Ну?
– А ты не дойдешь.– Умная голова спокойно смотрела на Ивана.– Справки не будет.
– Как это не дойду? Если я пошел, я дойду.
– Не.– Голова все смотрела на Ивана– Не дойдешь. Ты даже отсюда не выйдешь.
Иван постоял в тягостном раздумье... Поднял руку и печально возгласил: – Сени!
– Три, четыре,-сказала голова.– Пошли.
Баба-Яга и дочь запели:

Ох, вы сени, мои сени,
Сени новые мои...

Они пели и прихлопывали в ладоши.

Сени новые-преновые
Решетчатые...

Иван двинулся по кругу, пристукивая лапоточками... а руки его висели вдоль тела: он не подбоченился, не вскинул голову, не смотрел соколом.
– А почему соколом не смотришь? – спросила голова.
– Я смотрю,– ответил Иван.
– Ты в пол смотришь.
– Сокол же может задуматься?
– О чем?
– Как дальше жить... Как соколят вырастить. Пожалей ты меня, Горыныч,– взмолился Иван.– Ну сколько уж? Хватит...
– А-а,– сказала умная голова.– Вот теперь ты поумнел. Теперь иди за справкой. А то начал тут... строить из себя. Шмакодявки. Свистуны. Чего ты начал строить из себя? Иван молчал.









– Становись лицом к двери,– велел Горыныч. Иван стал лицом к двери. – По моей команде вылетишь отсюда со скоростью звука.
– Со звуком – это ты лишка хватил, Горыныч,– возразил Иван.– Я не сумею так.
– Как сумеешь. Приготовились... Три, четыре!
Иван вылетел из избушки.
Три головы Горыныча, дочь н Баба-Яга засмеялись.
– Иди сюда,– позвал Горыныч невесту,– я тебя ласкать буду.


***

А Иван шел опять темным лесом... И дороги опять – никакой не было, а была малая звериная тропка. Шел, шел Иван, сел на поваленную лесину и закручинился.
– В душу как вроде удобрения свалили,– грустно сказал он.– Вот же как тяжко! Достанется мне эта справка...
Сзади подошел Медведь и тоже присел на лесину. – Чего такой печальный, мужичок? – спросил Медведь.
– Да как же!..-сказал Иван.-И страху натерпелся, и напелся, и наплясался... И уж так-то теперь на душе тяжко, так нехорошо – ложись и помирай.
– Где это ты так?
– А в гостях... Черт занес. У Бабы-Яги.
– Нашел к кому в гости ходить. Чего ты к ней поперся?
– Да зашел по пути...
– А куда идешь-то?
– К Мудрецу.
– Во-он куда! – удивился Медведь.– Далеко.
– Не знаешь ли, как к нему идти?
– Нет. Слыхать слыхал про такого, а как идти, не знаю. Я сам, брат, с насиженного места поднялся... Иду вот тоже, а куда иду – не знаю.
– Прогнали, что ль?
– Да и прогнать не прогнали, и... Сам уйдешь. Эт-то вот – недалеко – монастырь; ну, жили себе... И я возле питался – там пасек много. И облюбовали же этот монастырь черти. Откуда только их пашугало! Обложили весь монастырь,– их внутрь-то не пускают,– с утра до ночи музыку заводит, пьют, безобразничают...
– А чего хотят-то?
– Хотят внутрь пройти, а там стража. Вот они и оглушают их, стражникоа-то, бабенок всяких ряженых подпускают, вино навяливают – сбивают с толку. Такой тарарам навели на округу – завязывай глаза и беги. Страсть что творится, пропадает живая душа. Я вот курить возле их научился...– Медведь достал пачку сигарет и закурил.– Нет житья никакого... Подумал-подумал – нет, думаю, надо уходить, а то вино научусь пить. Или в цирк пойду. Раза два напивался уж...
– Это скверно.
– Уж куда как скверно! Медведицу избил... Льва по лесу искал... Стыд головушке! Нет, думаю, надо уходить. Вот – иду.
– Не знают ли они про Мудреца? – спросил Иван.
– Кто? Черти? Чего они не знают-то? Они все знают. Только не связывайся ты с имя, пропадешь. Пропадешь, парень.
– Да ну... чего, поди?



– Пропадешь. Попытай, конечно, но... Гляди. Злые они.
– Я сам злой счас... Хуже черта. Вот же как он меня исковеркал! Всего изломал.
– Кто?
– Змей Горыныч.
– Бил, что ли?
– Да и не бил, а... хуже битья. И пел перед ним, и плясал... Тьфу! Лучше бы уж избил.
– Унизил?
– Унизил. Да как унизил! Не переживу я, однако, эти дела. Вернусь и подожгу их. А?
– Брось,– сказал Медведь,– не связывайся. Он такой, этот Горыныч... Гад, одно слово. Брось. Уйди лучше. Живой ушел, и то слава богу. Эту шайку не одолеешь: везде достанут.
Они посидели молча, Медведь затянулся последний раз сигаретой, бросил, затоптал окурок лапой и встал.
– Прощай.
– Прощай,– откликнулся Иван. И тоже поднялся.
– Аккуратней с чертями-то,– еще раз посоветовал Медведь.– Эти похуже Горыныча будут... Забудешь, куда идешь. Все на свете забудешь. Ну и охальное же племя! На ходу подметки рвут. Оглянуться не успеешь, а уж ты на поводке у них – захомутали.
– Ничего,– сказал Иван.– Бог не выдаст, свинья не съест. Как-нибудь вывернусь. Надо же где-то Мудреца искать... Леший-то навязался на мою голову! А время – до третьих петухов только.
– Ну, поспешай, коли так. Прощай.
– Прощай. И они разошлись. Из темноты еще Медведь крикнул:
– Вон, слышь, музыка?
– Где?
– Да послушай!.. "Очи черные" играют...
– Слышу!
– Вот иди на музыку – они. Вишь, наяривают! О, господи! – вздохнул Медведь.– Вот чесотка-то мировая! Ну чесотка... Не хочут жить на болоте, никак не хочут, хочут в кельях.


***

А были – ворота и высокий забор. На воротах написано:
"Чертям вход воспрещен". В воротах стоял большой стражник с пикой и зорко поглядывал кругом. Кругом же творился некий вялый бедлам – пауза



такая после бурного шабаша. Кто из чертей, засунув руки в карманы узеньких брюк, легонько бил копытцами ленивую чечетку, кто листал журналы с картинками, кто тасовал карты... Один жонглировал черепами. Двое в углу учились стоять на голове. Группа чертей, расстелив на земле газеты, сидела вокруг коньяка и закуски – выпивали. А четверо – три музыканта с гитарами и девица – стояли прямо перед стражником; девица красиво пела "Очи черные". Гитаристы не менее красиво аккомпанировали ей. И сама-то девица очень даже красивая, на красивых копытцах, в красивых штанах... Однако стражник спокойно смотрел на нее – почему-то не волновался. Он даже снисходительно улыбался в усы.
– Хлеб да соль! – сказал Иван, подходя к тем, которые выпивали.
Его оглядели с ног до головы... И отвернулись.
– Что же с собой не приглашаете? – жестко спросил Иван.
Его опять оглядели.
– А что ты за князь такой? – спросил один, тучный, с большими рогами.
– Я князь такой, что если счас понесу вас по кочкам, то от вас клочья полетят. Стать!
Черти изумились... Смотрели на Ивана.
– Я кому сказал?! – Иван дал ногой по бутылкам.– Стать!!
Тучный вскочил и полез было на Ивана, но его подхватили свои и оттащили в сторону.
Перед Иваном появился некто изящный, среднего возраста, в очках.
– В чем дело, дружок? – заговорил он, беря Ивана под руку.– Чего мы шумим? Мм? У нас где-нибудь бо-бо? Или что? Или настроение испорчено? Что надо?
– Надо справку,– зло сказал Иван. К ним еще подошли черти...
Образовался такой кружок, в центре которого стоял злой Иван.



– Продолжайте,– крикнул Изящный музыкантам и девице.– Ваня, какую справку надо? О чем?
– Что я – умный.
Черти переглянулись... Быстро и непонятно переговорили между собой.
– Шизо,– сказал один.– Или авантюрист.
– Не похоже,– возразил другой.– Куда-нибудь оформляется. Всего одну справку надо?
– Одну.
– А какую справку, Ваня? Они разные бывают... Бывает – характеристика, аттестат... Есть о наличии, есть об отсутствии, есть "в том, что", есть "так как", есть "ввиду того, что", а есть "вместе с тем, что" – разные, понимаешь? Какую именно тебе сказали принести?
– Что я умный. – Не понимаю... Диплом, что ли?
– Справку.
– Но их сотни справок! Есть "в связи с тем, что", есть "несмотря на то, что", есть...
– Понесу ведь по кочкам,-сказал Иван с угрозой.– Тошно будет. Или спою "Отче наш".
– Спокойно, Ваня, спокойно,– занервничал Изящный черт.– Зачем подымать волну? Мы можем сделать любую справку, надо только понять-какую? Мы тебе сделаем...
– Мне липовая справка не нужна,– твердо сказал Иван,– мне нужна такая, какие выдает Мудрец.
Тут черти загалдели все разом.
– Ему нужна только такая, какие выдает Мудрец.
– О-о!..
– Липовая его не устраивает... Дх, какая неподкупная душа! Какой Анжелико!
– Какой митрополит! Он нам споет "Отче наш". А "Сухой бы я корочкой питалась" ты нам споешь?
– Ша, черти! Ша... Я хочу знать: как это он понесет нас по кочкам? Он же берет нас на арапа! То ж элементарный арапинизм! Что значит, что этот пошехонец понесет нас?
Подошли еще черти. Ивана окружили со всех сторон. И все глядели и размахивали руками.
– Он опрокинул коньяк!
– Это хамство! Что значит, что он понесет нас по кочкам? Что это значит? Это шантаж?
– Кубок "Большого орла" ему!
– Тумаков ему! Тумаков!
Дело могло обернуться плохо: Ивана теснили.
– Ша, черти! Ша! – крикнул Иван. И поднял руку.– Ша, черти! Есть предложение!..
– Ша, братцы,– сказал Изящный черт.– Есть предложение. Выслушаем предложение.
Иван, Изящный черт и еще несколько чертей отошли в сторонку и стали совещаться. Иван что-то вполголоса говорил им, посматривал в сторону стражника. И другие тоже посматривали туда же.
Перед стражником по-прежнему "несли вахту" певица и музыканты; девица пела теперь ироническую песенку "Разве ты мужчина!". Она пела и пританцовывала.
– Я не очень уверен,– сказал Изящный черт.– Но... А?
– Это надо проверить,– заговорили и другие.– Это не лишено смысла.
– Да, это надо проверить. Это не лишено смысла.
– Мы это проверим,– сказал Изящный черт своему помощнику.– Это не лишено смысла. Если этот номер у нас проходит, мы посылаем с Иваном нашего черта, и он делает так, что Мудрец принимает Ивана. К нему очень трудно попасть.
– Но без обмана! – сказал Иван.– Если Мудрец меня не принимает, я вот этими вот руками... беру вашего черта...
– Ша, Иван,– сказал Изящный черт.– Не надо лишних слов. Все будет о'кей. Маэстро, что нужно? – спросил он своего помощника.
– Анкетные данные стражника,– сказал тот.– Где родился, кто родители... И еще одна консультация Ивана.
– Картотека,– кратко сказал Изящный. Два черта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал.
Прибежали с данными. Один доложил:
– Из Сибири. Родители – крестьяне.
Изящный черт, Иван и маэстро посовещались накоротке.
– Да? – спросил Изящный.
– Как штык,– ответил Иван.– Чтоб мне сдохнуть!
– Маэстро?
1 2 3 4 5 6 7