и, тайно содрогнувшись, Барбара вспомнила, что это то самое место, с которого, по расчетам экспертов, был произведен выстрел.
Хейтер пересек лужайку, остановился подле тропических зарослей у стены и там над чем-то склонился. Когда он выпрямился, в руке его был длинный тяжелый предмет.
- Вот кое-что и свалилось с ружейного дерева, каковыми, вы правильно заметили, изобилует данная местность, - сказал он мрачно. - Забавно, что ружье обнаружилось на задворках у мистера Сноу, а? Особенно учитывая, что это двустволка и один ствол разряжен.
Хьюм вглядывался в большое ружье у сыщика в руках; и на обычно бесстрастном лице его проступало изумление и даже ужас.
- Вот те на! - сказал он тихо. - Я про него и забыл.
Идиот несчастный!
Кажется, никто, кроме Барбары, не услышал этого странного шепота; и никто ничего не понял. Вдруг Хьюм резко повернулся и обратился ко всей компании, как на уличной сходке.
- Послушайте, - сказал он. - Вы знаете, чем это пахнет? Это пахнет тем, что бедного старого Сноу, и сейчас еще, возможно, колдующего над своими иероглифами, того гляди обвинят в покушении на губернатора.
- Ну, вы забегаете вперед, - сказал Хейтер, - кое-кто даже назвал бы это, пожалуй, вмешательством в нашу работу, мистер Хьюм. (Спасибо, однако, что вы нас поправили относительно другого лица, когда мы, честно признаюсь, допустили ошибку.
- Вы ошибались относительно того лица, а сейчас ошибаетесь относительно этого! - сказал Хьюм, ужасно насупясь. - Но в том случае я мог вам привести доказательства. Какие же доказательства невиновности мне привести сейчас?
- Почему это вы обязаны приводить какие-то доказательства? - спросил изумленный Хейтер.
- Ну как же, обязан, и все, - сказал Хьюм. - Но мне ужасно не хочется их приводить. - Он помолчал минуту, и вдруг его прорвало: - Господи! Да неужели вы сами не понимаете, как глупо сюда притягивать этого старого глупца?
Неужели вы не видите, что он просто помешался на собственных предсказаниях бедствия и слегка растерялся, когда оказалось, что они не сбылись?
- Есть еще кое-какие подозрительные обстоятельства, - резко вклинился Смит. - Ружье, обнаруженное в саду, и расположение смоковницы.
Воцарилась долгая пауза, в продолжение которой Хьюм стоял, ссутулив широченные плечи и горестно уставясь на собственные ботинки. Потом он вдруг вскинул голову и заговорил с неудержимой веселостью:
- Ну ладно, я приведу свои доказательства, - сказал он с чуть ли не счастливой улыбкой. - Это я стрелял в губернатора.
Тишина наступила такая, будто в саду стоят одни статуи; несколько секунд никто не говорил и не двигался. А потом Барбара услышала собственный крик:
- Нет! Неправда!
В следующую секунду начальник полиции заговорил уже другим, более официальным тоном:
- Хотелось бы знать, изволите ли вы шутить или сами признаетесь в покушении на жизнь лорда Толбойза.
Хьюм вытянул руку в предостерегающем жесте, почти как оратор, унимающий расходившуюся аудиторию. Он все еще смутно улыбался, но стал заметно серьезней.
- Простите, - сказал он. - Простите. Давайте обозначим разницу. Это чрезвычайно важно для моего самолюбия.
Я не покушался на жизнь губернатора. Я покушался на его ногу, и я в нее попал.
- Что еще за абракадабра! - рявкнул Смит.
- Простите мне мой педантизм, - спокойно отвечал Хьюм. - Когда бросают тень на мою нравственность - это я могу вынести, как и другие представители преступного класса. Но когда подвергают сомнению мою меткость в стрельбе этого я вытерпеть уже не могу. Это единственный вид спорта, в котором я кое-чего стою.
Никто и опомниться не успел, как он поднял с земли двустволку и торопливо продолжал:
- Вы позволите обратить ваше внимание на одну техническую подробность? Это двустволка, и один ствол ее до сих пор не разряжен. Если какой-то дурак, стреляя в Толбойза с такого расстояния, его не убил, неужели вы думаете, что даже дурак не выстрелил бы еще раз, если уж намеревался убить его? А дело попросту в том, что у меня не было такого намерения.
- Вы, кажется, себя считаете исключительно метким стрелком, - сказал довольно грубо заместитель губернатора.
- А вы, как я погляжу, скептик, - в том же наглом тоне отвечал учитель. - Что ж, сэр Гарри, вы сами снабдили нас необходимым пособием, так что доказательство не займет и минуты. Мишени, которыми мы обязаны вашей патриотической деятельности, уже воздвигнуты, полагаю, на склоне сразу за краем стены.
Никто и с места не успел двинуться, а он вспрыгнул на садовую стену у самой смоковницы - и со своего насеста увидел длинный ряд мишеней, расставленных по краю пустыни.
- Итак, - сказал он тоном терпеливого лектора, - я, предположим, всажу эту пулю в очко второй мишени.
Все наконец-то очнулись от столбняка; Хейтер бросился к Хьюму, Смит рявкнул: "Что за идиотские игры..."
Конец фразы потонул в оглушительном звуке выстрела, и под еще не утихшее эхо учитель как ни в чем не бывало соскочил со стены.
- г Если кому-то хочется пойти поглядеть, - сказал он, - я думаю, мы убедимся в моей невиновности. То есть не в том, что я не стрелял в губернатора, а в том, что попал туда именно, куда целил.
Опять наступило молчание; и комедия неожиданностей увенчалась одной, еще более невообразимой, и по вине человека, о котором все как-то забыли.
Вдруг раздался вопль Тома:
- Кто пойдет смотреть? Ну, чего же вы не идете?
Впечатление было такое, будто ни с того ни с сего заговорило дерево в саду. В самом деле, под воздействием возбуждения этот прозябающий, растительно произрастающий мозг вдруг раскрылся, как могут раскрываться иные растения под воздействием химических факторов. И это еще не все. В следующую секунду это растение с энергией неодушевленного существа ринулось по саду. Только пятки засверкали, и вот уже Том Трэйл перемахнул через садовую стену и бросился по песку к мишеням.
- Что за сумасшедший дом! - крикнул сэр Гарри Смит. Он все больше наливался краской, по мере того как скрытая злоба проступала наружу, и глаза его метали мрачные молнии.
- Послушайте, мистер Хьюм, - сказал Хейтер более сдержанным тоном. Все вас считают человеком разумным. Уж не собираетесь ли вы меня всерьез убеждать, что вы всадили пулю в ногу губернатора так просто, за здорово живешь, и не пытаясь его убить?
- Я это сделал по одной особенной причине, - ответил учитель, продолжая его озарять своей непостижимой улыбкой. - Я это сделал потому, что я человек разумный. Я, собственно, умеренный убийца.
- Что еще за черт! Объяснитесь более внятно!
- Философия умеренности в убийстве, - преспокойно продолжал учитель, всегда привлекала мое внимание. Я как раз недавно говорил, что люди часто хотели бы, чтобы их немножечко убили; особенно люди в ответственной политической ситуации. Иначе обеим сторонам не поздоровится. Малейшая тень подозрения убийства - вот и все, что требуется для проведения реформ. Чуть побольше - и это уже чересчур; чуть поменьше - и губернатор Полибии выходит из воды сухим.
- Вы думаете, я вам так и поверю, - возмущенно фыркнул начальник полиции, - что вы насобачились пулять в левую ногу всех общественных деятелей?
- Нет, нет, - сказал Хьюм с неожиданной серьезностью. - Уверяю вас, тут к каждому нужен индивидуальный подход. Если бы речь шла, скажем, о министре финансов, я бы, возможно, выбрал левое ухо. Если о премьер-министре - возможно, предпочел бы кончик носа. Но в любом случае что-то должно случиться с этими людьми, чтобы с помощью небольшой личной неприятности разбудить их дремлющие умственные способности. И если когда-нибудь был человек, - продолжал он, слегка повышая голос, как бы для научного объяснения, - если когда-нибудь был человек, самой природой назначенный для того, чтобы его слегка убили, - это лорд Толбойз. Других выдающихся людей - и очень даже часто - именно убивают, и все считают, что так и надо, что инцидент исчерпан. Убили - и дело с концом. Но лорд Толбойз - особый случай; я у него работаю и отлично его изучил. Он в самом деле славный малый. Он джентльмен, он патриот; более того - он настоящий либерал и человек разумный. Но, вечно находясь на службе, он все больше и больше усваивал помпезный стиль и сросся с ним в конце концов, как со своим пресловутым цилиндром. Что требуется в подобных случаях? Несколько дней постельного режима - так я решил. Несколько целительных недель постоять на одной ноге и порассуждать о тонком различии между самим собой и Всемогущим Господом, которое так легко ускользает от нашего понимания.
- Да не слушайте вы этот бред! - крикнул заместитель губернатора. - Он сам говорит, что стрелял в губернатора, - ну и мы должны задержать его!
- Наконец-то вы поняли, сэр Генри, - сказал Хьюм с удовлетворением. Я сегодня только и делаю, что пробуждаю дремлющие умственные способности.
- Мы устали от ваших шуток, - вдруг взорвался Смит. - Я вас задерживаю за покушение на жизнь губернатора.
- Вот именно, - отвечал учитель с улыбкой. - Это, конечно, шутка.
В эту секунду снова громко зашуршала смоковница, Том кубарем скатился в сад и, задыхаясь, крикнул:
- Все правильно. Куда он целил, туда и попал.
И далее, покуда вся странная группа не разбрелась по саду, мальчишка неотрывно смотрел на Хьюма такими глазами, какими только мальчишка может смотреть на кого-то, дивно отличившегося в игре. Но когда они с сестрою вместе возвращались в резиденцию, потрясенная и озадаченная Барбара заметила, что спутник ее придерживается какого-то особенного мнения, которое не умеет должным образом выразить. Нет, не то чтобы он не верил Хьюму или его версии, но он, кажется, верил во что-то, чего Хьюм не договаривал, больше, чем тому, что тот сказал.
- Это загадка, - упрямо твердил Том. - Он обожает загадки. Говорит разные глупости, чтоб тебя заставить думать. Вот вам это и надо. Он не любит, когда отлыниваешь.
- Что, что нам надо? - воскликнула Барбара.
- Думать, что это все на самом деле значит, - сказал Том.
Возможно, в предположении, что мистер Джон Хьюм обожает загадки, была доля истины; ибо он выпалил еще одной в начальника полиции, уже когда это должностное лицо взяло его под стражу.
- Ладно, - сказал он весело. - Можете меня полуповесить за то, что я полуубийца. Вам ведь, полагаю, случалось вешать людей?
- Случалось, что уж греха таить!.. - отвечал полковник Хейтер.
- А вы когда-нибудь кого-нибудь вешали, чтобы избавить его от повешения? - с неподдельным интересом спросил учитель.
6. КАК БЫЛО ВСЕ НА САМОМ ДЕЛЕ
Нет, неправда, будто лорд Толбойз не снимал цилиндра, лежа в постели в продолжение своего недомогания. Неправда и то, как намекали люди более сдержанные, будто он, едва мог встать, послал за ним, дабы достойно венчать свой наряд, состоявший из зеленого халата и красных тапочек. Но совершеннейшая правда, что он вернулся к своему головному убору и к своим обязанностям при первой же возможности, к большой досаде, говорили, заместителя губернатора, которому уже вторично мешали провести строгие военные меры, всегда легко проводимые под шумок политического скандала. Одним словом, заместитель губернатора пребывал в прескверном расположении духа. Весь красный, он впал в злобное молчание; когда же он прерывал его, близкие мечтали, чтобы он поскорее снова в него впал. При упоминании об эксцентричном учителе, которого его департамент взял под стражу, он разражался особенно бурным гневом.
- Ах, ради Бога, только вы мне не говорите про этого сумасшедшего шарлатана! - орал он таким голосом, как если бы его пытали и он ни секунды более не мог выносить человеческого безумия. - И за какие грехи нам посылают таких кретинов... стреляет в ногу, умеренный убийца - свинья паршивая!
- Никакая он не паршивая свинья, - сказала Барбара Трэйл, как бы запальчиво отстаивая истины зоологии. - Я не верю ни одному слову из того, что вы на него наговариваете.
- А тому, что он сам на себя наговаривает, ты веришь? - спросил лорд Толбойз, насмешливо и пристально ее разглядывая.
Лорд Толбойз опирался на костыль; в отличие от мрачного Смита, вынужденное бездействие даже придало ему приятности. Необходимость следить за нарушенным ритмом ног приостанавливала ораторское вращение дланей. Никогда еще семья не чувствовала к нему такого нежного расположения. Похоже, что умеренный убийца не вовсе ошибся в своих расчетах.
С другой стороны, сэр Гарри Смит, в семейном кругу обычно столь добродушный, все больше поддавался скверному настроению. Лицо его все больше наливалось багровостью, на фоне которой как-то грозно выделялись побледневшие глаза.
- А я тебе говорю, что все эти гадкие суетливые ничтожества... - начал он.
- А я вам говорю, что ничего вы не знаете, - перебила свояченица. Вовсе он не такой. Он...
И тут, уж неизвестно по какой причине, ее быстро, тихонько прервала сестра; вид у Оливии был усталый и озабоченный.
- Давайте об этом сейчас не будем, - проговорила она. - Гарри сейчас столько должен сделать...
- А я знаю, что я сейчас сделаю, - не сдавалась Барбара. - Я прошу у лорда Толбойза как здешнего губернатора, не разрешит ли он мне посетить мистера Хьюма и поглядеть, не разберусь ли я, что к чему.
Она отчего-то ужасно разволновалась и сама с удивлением слушала свой срывающийся голос. В каком-то тумане она видела, как Гарри Смит вытаращил глаза в апоплексической ярости, а лицо Оливии на заднем плане все больше и больше бледнело; и за всем этим с почти эльфической насмешливостью наблюдал ее дядюшка.
Она почувствовала, что, кажется, слишком себя выдала, а может быть, наоборот, это он обрел сверхъестественную проницательность.
Меж тем Джон Хьюм сидел под стражей, глядя на пустую стену столь же пустым взглядом. Как ни привык он к одиночеству, но два-три дня в обесчеловеченном одиночестве тюрьмы ему показались тягостными. Возможно, на настроении его сказывалось просто-напросто отсутствие курева. Но были у него и другие и, кое-кто согласится, более веские поводы для уныния. Он не знал, какая кара ему положена за признание в том, что он намеренно ранил губернатора.
Но, достаточно зная политическую обстановку и крючкотворство законодателей, он не сомневался в том, что сразу после политического скандала потребовать для него самой тяжкой кары ничего не стоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20