Поэтому мы послали группу с миссией мира на планету. Наши союзники действуют сейчас независимо… либо вследствие изменения нашей политики по отношению к мри, либо из-за убийства их лидера агентом мри. Вы можете сказать, каковы их намерения? Как надо нам действовать?
Эверсон сидел молча. Затем он медленно скомкал конверт с письмом Луису и сунул его в карман.
— Значит, жизнь в старых городах существует и, тем не менее, группа вышла?
— Мы узнали об этом только сегодня утром. И у нас нет связи с группой.
— Их нельзя вернуть?
— Можно, но тогда регулы поймут, чего мы добиваемся. Как регулы воспримут это? Какой реакции нам ждать? Доктор, вы должны знать это. Что вы можете сказать о них?
— Мы не должны терять их. Нет. Мы не должны допустить, чтобы это произошло.
— Объяснитесь. — Дегас поудобнее устроился на столе. — Нам нужны письменные рекомендации, которые возможно использовать на практике. Ведь мы сейчас слепы и перед оружием мри, и перед оружием регулов. Мы пытаемся защитить мри, заплатив за это нашим договором с регулами. Мы становимся врагами расы, от которой можно было бы получить громадную пользу. Я думаю, доктор, что нам предстоит подробно поговорить по этому поводу.
— Хорошо, я подумаю.
— Прямо сейчас, не откладывая, — жестко сказал Дегас.
11
Кто-то шевельнулся рядом. Ньюн вздрогнул, поднял голову, в панике вспомнив о Дункане… Он посмотрел на него и увидел, что тот спокойно спит.
Кел Рас сидела на корточках возле него, опираясь на меч и глядя на него из темноты.
— Они тут, — шепотом сказала она. — Кел'ант, я думаю, что тебе нужно выйти и посмотреть самому.
Келы стали просыпаться от шепота. Вот уже приблизились Хлил, Сэйрас, Десаи, Мирин, юные Тэйз, Диас, остальные… холодок пробежал по телу Ньюна, он ощутил глубокое одиночество. Он взглянул еще раз на Дункана, который спал, зарывшись лицом в шерсть дуса и отгородившись сном от суровой реальности.
Чтобы ни произошло, они должны оставить Дункана в мире, ведь он был кел'ен с Кесрит, что само по себе означало высокую честь. Что же касается его самого и Мелеин…
Он поднялся на ноги, отбросив в сторону все сомнения и беспокойства, взял меч, перекинул его через плечо. Затем вышел из палатки. Рас, Хлил и Десаи вышли за ним. Было раннее утро.
— Госпоже сообщили? — спросил он. Никто не ответил, и Ньюн жестом отправил Десаи к палатке госпожи. Необходимо забыть обо всем, сосредоточиться на том, что ему предстоит сделать. Он не ощущал рядом с собой друзей. Это были только свидетели, и ощущение одиночества снова нахлынуло на него.
В слабом свете наступающего утра еще ничего нельзя было рассмотреть. Полутьма обманывала глаза, заставляя их видеть то, чего не было на самом деле. Вероятно, тысячи врагов укрылись в мягких складках песчаной равнины. Рас подняла руку, указывая на северо-восток, где монотонность равнины нарушала каменная гряда.
Но никого не было видно.
К кел'ейнам присоединились и каты. Видимо, весть уже разнеслась по всему лагерю. Появились и сен'ейны, но детей-катов не было видно. Они укрылись.
Кат'ен, которую он помнил, принесла ему сосуд с напитком. Он вспомнил то утро, когда эта кат'ен с мягким приятным лицом подарила ему свои ласки, и тогда у него впервые возникла иллюзия любви и безопасности.
— Анарас, — прошептал он ее имя, взял у нее сосуд, отпил немного и вернул назад, снова ощутив одиночество. Еще большее, чем раньше. Он боялся, и это ощущение было ново для него.
Кат'ейны исчезли. Этой касте не было места в том, что должно произойти. Сен'ейны остались, и Ньюн, обернувшись, увидел среди них белую фигуру Мелеин, поймал ее взгляд. Она не сказала ему ни слова, только ободряюще кивнула. Он подошел к ней, и она коснулась губами его лба. После этого он направился за круг палаток, и все келы последовали за ним.
Пройдя немного, кел остановились, и он пошел дальше один, остановившись на краю склона, за которым простиралась пока еще пустынная равнина. Холодный ветер гулял над ней.
Конечно, он поступил неправильно, когда после долгого и трудного путешествия не заставил себя отдохнуть как следует, а вместо этого провел бессонную ночь возле Дункана. Ньюн накинул вуаль, так как Келы не могли оказаться без вуали перед чужими. Он перестал быть собой, Ньюном с'Интель, он передал себя в руки Закона, в руки госпожи, в руки племени, в руки Богов.
Он ждал.
Город подавлял. Беспорядочные груды камней, печальные трупы, улицы, по которым носилось лишь эхо шагов, свист дыхательных аппаратов, вой ветра. Галей внимательно следил за пустыми раковинами домов, которые казались давно покинутыми. В таком месте и в такое время он был рад, что оружие у него под рукой и с ним несколько вооруженных товарищей. Только Боаз не была вооружена.
И облегчение, и разочарование испытывал Галей, обнаружив, что в городе нет жизни и никто не нападает на них из-за угла. Ничего. Ветер, песок, развалины.
И трупы.
Сначала он видел только трупы кел'ейнов в черных мантиях. Затем стали попадаться золотые мантии, голубые мантии… дети. Голубые мантии носили женщины, и дети, и грудные младенцы. Боаз стояла над трупами и горестно качала головой. Шибо тронул ногой тело кел'ена, без грубости, но с отвращением.
— Здесь нет ничего живого, — сказала Боаз. Она тяжело дышала, несмотря на маску. Все-таки она несла большой груз и сама была довольно грузной женщиной.
— Я думаю, что если бы кто-нибудь здесь оставался, трупы были бы захоронены.
— Дункан утверждал, что города пусты, — заметил Галей. Он подумал о том, что Дункан мог солгать, и в душе у него вспыхнула трусость, которая требовала бросить все и бежать обратно на корабль, взлететь в космос и объявить, что миссия провалилась и нужно улетать от этой проклятой планеты. Но он поборол в себе эту слабость. Он смотрел на убитых женщин и детей, и волна гнева поднималась в нем. Он понятия не имел, что ощущают Кэдарин, Лэйн, Шибо, но предполагал, что то же самое.
— Дункан говорил об убитых мри: женщинах, детях, — сказала Боаз. — Мы увидели это.
— Он говорил и о машинах, — заметил инженер Лэйн, еще довольно молодой человек. — Работающих машинах.
— Я не сомневаюсь, что мы найдем здесь и их, — ответила Боаз. Она осмотрелась и выбрала путь, куда хотела бы идти дальше.
— Идем, — сказал Галей. И они пошли, держа руки на рукоятках оружия, настороженно вглядываясь в чернеющие отверстия входов домов с чуждыми арками, в развалины.
«Идите так, как ходят мри», — посоветовала Боаз.
«Держите руки подальше от оружия». — Это было не просто.
На пустынной равнине выросла черная тень. Ньюн стоял спокойно, хотя ноги его налились усталостью. Он ждал, олицетворяя решимость джей'эном. Враг появился и теперь ждал солнца. Легенды говорили, что Народ рожден от Солнца, и хао'нат ждали дня, чтобы не начинать битву в темноте.
Становилось все светлее. Уже можно было различать цвета. На востоке засверкало солнце.
И тут появилась вторая линия кел'ейнов, отдельно от первой. Сердце Ньюна забилось в тревоге. Если бы за его спиной стояли его родные Келы, он высказал бы свою тревогу. Но при этих кел'ейнов он ничем не выдал своего волнения. Он слегка повернул голову и увидел третью линию Келов на юге…
Значит, они окружены. Три госпожи объединились между собой. Три племени поднялись против них. Три кел'анта… пошлют ему вызов.
Как ему драться? С каждым по очереди или со всеми сразу? Сердце его упало, когда он подумал о Мелеин. Она умрет, если умрет он. Гнев захлестнул его, когда он вспомнил, что он принес в жертву, чтобы привести ее сюда… и теперь все потерять опять…
От каждого из трех племен отделилось по одной темной фигуре. Это начало. Хао'нат решили выступить первыми. Ньюн выбросил все из головы, успокоил дыхание, начал готовиться.
Но вот появилось еще одно племя… Четвертое… А вот и пятое, на северо-востоке.
Они знали… все знали… знали, что на планете чужие, и знали, где их найти. Ньюн ощутил импульсы своего дуса. Дус чувствовал кровь, в нем росла ярость.
«Нет!» — мысленно приказал ему Ньюн. Сейчас он видел всех пятерых. Название племен он не знал, хотя должен был бы знать — мри этого мира… закрытые вуалями, сверкающие Знаками Чести, каждый из которых означал вызов и победу. Все они сохраняли интервалы между племенами, чтобы территории не перекрещивались. Может, они уже получили приказы от своих госпож, как он получил приказ от Мелеин, тогда это убыстряет дело. Они все рисковали: ведь племя того кел'анта, которого он убьет, переходит под власть той госпожи, кел'ант которой убьет его, Ньюна. А госпожа проигравшего племени умрет…
Они уже достаточно близко, чтобы напасть. Но он продолжал стоять спокойно. Это было его право. Спина его, обращенная к собственному лагерю, казалась ему обнаженной, незащищенной.
Позади послышался шорох. Это насторожило его… предательство?… К нему приближались шаги… «Дункан», — подумал он, чувствуя, как тревожно забилось сердце. Он повернул голову и увидел, как слева от него встал кел'ейн.
Хлил. Он не смог сдержать удивления, когда Хлил прямо взглянул в его глаза. За Хлилом встал Сэйрас… слишком стар, — тревожно подумал Ньюн: мастерски владеет оружием, но слишком стар для подобного поединка. С его стороны это скорее акт мужества, чем реальная помощь. Послышались шаги справа. Ньюн повернул голову и, к своему удивлению, увидел Рас, глаза которой были, как всегда, холодны. И рядом внезапно возник пятый: кел Мирин, один из Мужей, которого Ньюн едва знал.
Теперь положение изменилось. Снова он повернулся к тем пяти, что шли бросить ему вызов. Сердце его билось все сильнее. Неужели это ловушка, неужели кел'ейны разных племен и кел'ейны его племени сговорились между собой? Или же его кел'ейны решили защитить право Ньюна на джей'эном? Теперь он мог вызывать всех сразу, расправиться сначала с сильнейшим, а этих четверых использовать чтобы задержать остальных кел'антов.
Но это означает смерть для этих четверых. Они умрут, защищая его право на джей'эном…
Пятеро остановились перед ним, разделенные пространством.
— Кел'ант джей'эном! — крикнул тот, что был в центре. — Мы — джей'эйри, ка'эйномин, пата, мэйри и хао'нат! Я — кел'ант Тиан с'Эдри Дэс-Пэйран, дэйтон Эдри, госпожи племени джей'эйри. До нас дошли слухи, и мы спрашиваем: даст ли нам ответ кел'ант джей'эном?
— Кел'ант джей'эном! — крикнул крайний справа. — Я кел'ант Риан с'Тэйфа Ма-Эддин, дэйтон Тэйфы, госпожи племени хао'нат. И мой вопрос тебе известен.
Наступила тишина. Все они говорили на хол'эйри, а не на му'а своих племен. И кел'ант хао'нат тоже жив… чтобы выступать здесь лично.
— Кел'анты! Я — Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, дэйтон Мелеин, госпожи племени джей'эном и всего Народа, — он глубоко вдохнул воздух, сжал рукоять меча. — Я кел'ант Странников, тех, кто пришел из иного мира; наследник Ан-ихона и Ли'эй'хэйна, Зоухэйна и Зу'и'ай-шэйа, кел'ант Келов Народа, Рука госпожи Тайн; во имя госпожи Мелеин я завоевал джей'эном, от ее имени я защищаю его, бросаю вызов или принимаю вызовы. Путь, который мы избрали — наш путь, и я буду защищать наше право идти по этому пути. Берегитесь!
Они некоторое время стояли молча. Что-то шевельнулось, встревожив дуса, и Ньюн успокоил его.
За его спиной послышались шаги и шелест мантии, и в воздухе разлился запах священного бальзама. Ньюн лишь краем глаза заметил белую мантию, ибо не рискнул выпустить из поля зрения врагов.
Мелеин.
— Кел'ант джей'эном! — крикнул Риан из хао'нат. — Пусть твоя госпожа скажет нам слово.
Любой вопрос враги могли передать лишь через него. — Скажи им, — услышал он голос Мелеин, — пусть позовут своих Матерей сюда. Пусть позовут их сюда.
На большой площади лежало множество трупов, полузасыпанных песком. Но из-за соседства с эдуном, что возвышался над всем, масштаб кошмарного зрелища не казался столь впечатляющим. Даже то, что здание было почти разрушено, не умаляло его величественности.
— Идем через центр площади, — тихо сказал Галей и первым двинулся в путь. Боаз уверяла, что мри не нападут из засады; так говорил и Дункан. Что ж, таиться было бессмысленно.
Сорок лет земляне воевали с мри, и весь опыт их войн утверждал обратное. Мри нападали только из-за угла, из засады. Как и сами земляне, — с внезапной иронией подумал Галей. Никогда землянин не выходил на открытый бой с мри.
Мертвые… чужие… везде. Но мертвые дети — всегда трагедия. Вот лежит женщина, широко раскинув руки, стараясь укрыть трех детей, словно она могла защитить их от страшного оружия. Вот воин, держащий на руках ребенка. Вот двое мри в золотых мантиях, они обнялись перед лицом неминуемой смерти, полностью примирившись с ней.
Чужие или нет, но регулы убили их. А может, они сами убили себя. Ведь были Хэйвен, Килува, Асгард, Талос… и еще много-много зла, которое они делали друг другу. Город был мертв, и Галей всем сердцем пожелал, чтобы жизнь шевельнулась среди этих развалин.
Они подошли к лестнице. Галей направился вперед, к темнеющему входу. Галей знал эти эдуны, которые служили мри крепостями и еще чем-то, никто не знал — чем. Святилищем? Домом? Никто не знал. Сорок лет. И сорок лет никто не знал, что воины-келы — это еще не все мри, что у расы есть Каты и Сены. Но эти две трети расы не сражались, не участвовали в войнах.
Эдун поразил их всех. Они шли, изумленные, глядя по сторонам, покачивая головами. Галей был военным, он сражался всю жизнь и до сих пор был уверен, что мри могли лишь воевать. Но теперь он понял другое.
Никто не произносил ни слова. Боаз остановилась возле узкого окна, чтобы посмотреть на площадь, по которой они пришли сюда. Но вот темнота эдуна обступила их, и в этой темноте слышались лишь звуки их шагов и шум дыхания.
Галей взял факел, зажег его и осветил заваленную обломками внутренность эдуна.
— Эй! — крикнул он, словно пытаясь вызвать хозяев. Но ему ответило только эхо.
— В левую башню, — сказала Боаз.
— Тут все может рухнуть, — возразил Галей, но пошел вперед по спиральному коридору. Тьма встречала их впереди и оставалась позади. Самое место устроить засаду, если бы здесь были те, кто мог устроить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28