Ее янтарные глаза сверкнули в замешательстве, затем она наклонила голову.
— Ну что же, — тихо. — Пусть будет то, что должно быть, — ее рука едва заметно дрогнула.
Дункан сделал несколько шагов вперед, опустился на колени перед Мелеин и сдернул с себя вуаль, обнажив длинные, до плеч, волосы, так непохожие на бронзовые гривы мри.
Небритый, под носом запеклась кровь… кроме того, от него дурно пахло… и он знал это. Земляне, у которых нет возможности заботиться о чистоте своего тела, всегда дурно пахнут. Дункан очень остро ощущал свой неприглядный вид, свою запущенность.
— Кел Дункан, — мягко сказала Мелеин.
— Госпожа, — выдохнул он, не поднимая головы и стискивая в руке вуаль. Ее спокойный голос прозвучал в глубокой тишине, которую нарушал только шелест мантий. В висках у Дункана стучало, горло перехватило.
— Ты получал разрешение покинуть нас, кел'ен?
— У меня не было разрешения, — голос его прервался. В горле запершило, из груди начал рваться мучительный кашель, и Дункан с большим трудом подавил его. Глаза у него слезились.
— И ты ходил…
— На корабли, госпожа…
Впервые шумный возглас неудовольствия прошелестел в шатре. Мелеин подняла руку и все мгновенно стихло.
— Кел'ен?
— Три корабля, — Дункан с трудом говорил. — С землянами пришли регулы. Регулы стреляли по городу. Я убил их старшего. Больше нет… больше нет регулов.
Беспокойство отразилось в глазах Мелеин. Она прекрасно поняла то, что сделал Дункан.
— Как ты это сделал, кел Дункан?
— Регул был на корабле землян… Когда я закончил беседу с кел'антом землян, я убил регула. У регулов больше нет лидера. Земляне не получали моих сообщений и смогли выслушать их лишь теперь… — Дункан задумался, стараясь подыскать слова на языке мри. Он поднял руку к покрытому морщинами лбу, стараясь сосредоточиться, вспомнить то, что он приготовился сказать: — Больше нет войн… нет намерения воевать, если Народ заверит землян в том же.
На лицах собравшихся отразился гнев, хотя все было тихо. Мелеин нахмурилась.
— О чем мри могут договариваться с ци'мри?
Этого и следовало ожидать. Бездна презрения к пришельцам, к другим расам. В хол'эйри было целых четыре слова для обозначения понятия «мир», но ни одно из них не соответствовало тому, что имели в виду земляне под понятием «мир». Каждое из этих слов несло в себе потенциальную угрозу. Дункан почувствовал, что руки его дрожат, во рту появился горький привкус, привкус поражения.
— Кел Дункан… Сены рассмотрят твое сообщение на совете. Ты сослужил большую службу. Народ благодарит тебя…
Он плохо слышал ее слова. Видимо, остальные тоже не расслышали, так как никто не шевельнулся, не двинулся с места. Затем он понял, что Мелеин не хотела, чтобы ее слышали собравшиеся. Она наклонилась вперед, взяла его грязное, небритое лицо в руки и поцеловала его в лоб. Пальцы ее вложили в его ладонь маленький золотой медальон — джи'тэй.
Послышалось перешептывание. А затем Дункан полностью потерял контроль над собой, когда он взглянул на то, что оказалось в его руке: слезы потекли из его глаз и на нем не было вуали, чтобы скрыть их. Он прижал Знак Чести к груди, стараясь спрятать лицо и проглотить комок, стоящий в горле.
Он опять раскашлялся. Кровь окрасила его руку, которую он прижал ко рту. Его всего трясло, и Ньюн подхватил его, не давая упасть.
Немного погодя он собрался с силами, с трудом поднялся и вышел из палатки в холодную ночь. Ньюн по-прежнему поддерживал его. Дункан чувствовал, что его дус где-то рядом, во мраке. Он сделал несколько неуверенных шагов к нему, сам не понимая, что делает, куда идет. Кто-то подхватил его.
— Помогите мне, — услышал он гневный голос Ньюна. — ПОМОГИТЕ МНЕ!
И тут еще кто-то подхватил его. Дункан старался держаться на ногах, но затем раздирающий кашель снова согнул его пополам, и Стэн забыл обо всем.
Ньюн взял крохотный кусочек с общего стола. Он не испытывал голода и отдал остальное другим. Он сидел прямо, сложив руки на коленях и глядя через палатку в угол, где лежал Дункан со своим дусом. Дункан был без сознания, и остальные келы изредка поглядывали на него. Дункан был совсем плох, и они надеялись, что он умрет.
Возможно, их обоих ждала смерть, если утром враги пришлют им вызов. Вражда между племенами никогда хорошо не кончается. К тому же, в его племени могут найтись и такие, что предпочтут другого кел'анта, другую госпожу. Нет, ему нужно поесть, хорошенько отдохнуть, чтобы к утру полностью восстановить силы и ясность мысли.
Он попытался поесть, но кусок не лез в горло.
Среди келов царила тишина. Движение почти прекратилось. Ни одна рука не тянулась к еде, никто не произносил ни слова. Он знал, что все они наблюдают за ним, и он постарался взять себя в руки, отбросить физические и душевные муки, забыть боль и тревогу.
«Вызовите меня, — мысленно просил он остальных, в том числе Рас. — Я убью любого с радостью."
— Кел'ант, — послышался голос Хлила.
Ньюн не обратил на него внимания.
Хлил помолчал, несомненно оскорбленный. Он пододвинулся к Сэйрасу и Десаи, сидящим возле него. Они начали шептаться, но Ньюн не прислушивался, предоставив им делать все, что они захотят. Он знал, что когда настанет его черед, он будет готов.
Он поднялся, подошел к Дункану, сел рядом с дусом. Животное почувствовало его горе, ткнулось в его руку носом, как бы прося помощи. Дункан дышал отрывисто, хрипло, в легких его булькало. Глаза его были приоткрыты, в них, как в стекле, отражался свет лампы.
Остальные сгруппировались вокруг Хлила и стали оживленно перешептываться. Все, кроме Рас, которая сидела возле центрального шеста палатки Келов. На ее лице не было гнева или злобы, только тревога, глаза утонули в тени.
Она помогла Ньюну. Он был крайне удивлен этой помощью, хотя, возможно, она сделала это потому, что Дункан сильно замедлял их движение. Ньюн давно уже перестал пытаться понять действия Рас. Он посмотрел на остальных, и ярость закипела в нем, но он постарался взять себя в руки и погасить ее — ведь рядом был дус. Ньюн положил руку на плечо Дункана и слегка пожал его. Веки Дункана едва заметно дрогнули.
— Я знаю, что ты здесь, — шелестящим шепотом сказал Дункан. — Не волнуйся. Что-нибудь слышно о хао'нат?
— Ничего. Не думай об этом.
— Дус ощущает, что они близко.
— Скорее всего, так оно и есть.
— Их много… сзади… сбоку… впереди… — кашель снова потряс его тело. Ньюн сжал руку.
— Не думай об этом.
Дункан моргнул, и слезы потекли по его лицу, смешиваясь с грязью и кровью на небритой щеке.
— Но ты думаешь? И я буду думать. Их много… может быть, с дусами…
Позади послышалось движение. Глаза Дункана устремились куда-то за Ньюна. Тень упала на его лицо. Ньюн резко повернулся и увидел перед собой черные мантии. Дус шевельнулся, но стоящий впереди опустился на колени, и рука Ньюна отодвинулась от оружия. Хлил… Сэйрас, Десаи и молодой Тэйз. Ньюн нахмурился и перехватил руку Тэйза, что хотел поставить перед Дунканом сосуд, из которого шел дым.
— Дым поможет ему, — сказал Сэйрас.
Это было маслянистое дерево, которое они использовали для освещения, как топливо для ламп. К нему были подмешаны какие-то ароматные смолы и травы. Ньюн хотел оттолкнуть руку с сосудом, хотя ему было стыдно, что приходится отвергать попытку помощи. Он положил руку на плечо Дункана, а другой сделал жест, отвергающий дальнейшее вмешательство кел'ейнов.
— Кел'ант, — холодно сказал Хлил, — мы знаем то, чего не знаешь ты, ведь мы родились здесь.
Дункан потянулся к сосуду. Тэйз пододвинул его ближе, и Дункан стал с удовольствием вдыхать дым. Ньюн тоже почувствовал, что жжение у него в горле прекращается. Дусу дым не понравился, и зверь с негодующим фырканьем отвернул косматую голову. И вдруг Ньюн почувствовал, что мысленные импульсы дуса связали воедино мри Кутат и мри Кесрит.
— Яй! — резко сказал Ньюн и лица кел'ейнов отвернулись в замешательстве. Ньюн посмотрел на Дункана, вдыхающего дым и затем устремил взгляд на Хлила, пока тот не поднял глаз.
— С'сочил, — спокойно сказал Ньюн. — Я благодарю тебя. Забудь, что я говорил раньше.
— Ай, — пробормотал Хлил.
В дверях возник дус Ньюна. Он наконец решил зайти в палатку из тьмы. Кел'ейны пропустили его, и дус тяжелой поступью прошел к Ньюну и лег рядом с дусом Дункана.
Ньюн положил руку на ухо дуса, боясь, что тот своим мысленным излучением свяжет вместе его и Хлила. Он долго смотрел в лицо Хлила, покрытое шрамами, а рядом лежал Дункан, вдыхая дым, отгоняющий боль.
Ньюн снял один из своих Знаков Чести и протянул его Хлилу. Он был уверен, что тот отвергнет его, сочтя это оскорблением и нанеся оскорбление Ньюну. Но Хлил не отверг.
— За какую службу? — спросил он.
— За то, что ты хорошо охранял племя в мое отсутствие. Ты и Сэйрас.
Сэйрас тоже принял Знак Чести. Оба эти Знака в свое время принадлежали Мирею, по которому они все еще скорбели.
— Мы выставили часовых, — сказал Хлил. — Мы знаем, что ты не искал столкновения с хао'нат. Это не было твоей целью.
— Нет, — согласился Ньюн.
Глаза Хлила коротко взглянули на Дункана.
— Они преследовали его, — подтвердил Ньюн.
Хлил кивнул, еще раз взглянул на Дункана, поднялся, показывая, что ему больше нечего сказать, и отошел. За ним — остальные. Тэйз задержался. Он достал из складок мантии несколько кореньев и пучок травы и положил это рядом с сосудом.
— Я могу найти еще, если понадобится, — сказал он. После этого он тоже удалился. Ньюн хотел спросить у Дункана, как тот себя чувствует, но увидел, что глаза Дункана закрыты и дыхание стало ровным.
Ньюн прислонился к теплому боку дуса и стал смотреть, как келы укладываются на ночь. Они ложились на циновки, расстеленные на полу. Все лампы, кроме одной, были погашены. Из сосуда, стоящего возле Дункана, исходило красноватое сияние, и над ним клубился дым.
Лишь Рас по-прежнему сидела на своем месте, но вот и она шевельнулась. Ньюн подумал, что Рас ищет свою циновку, чтобы лечь. Но та поднялась и, как тень, подошла к Ньюну, и положила что-то рядом с ним. Это был длинный сверток.
— Что это? — спросил он. — Кел Рас?
Она ничего не ответила… растаяла в полумраке; немного погодя тоже улеглась спать.
Ньюн развернул сверток и увидел чо-шелк — то были ножны от его меча, которые он оставил в Ан-ихоне и был уверен, что потерял их навсегда. Он нежно коснулся их пальцами, вложил меч, с удовольствием слушая тихий шелест.
Наконец Ньюн положил меч возле себя и прислушался к дыханию Дункана. У того все еще клокотало в груди, и он кашлял, но все-таки землянин спал. В наступившей тишине особенно отчетливо слышались хрипы и, когда они прекратились, Ньюн встревожено поднялся — но грудь Дункана поднималась и опускалась ритмично, и на губах больше не пузырилась кровь.
Ньюн некоторое время сидел возле Дункана, но вскоре к нему подошел Тэйз.
— Я посмотрю за ним, — сказал он.
Ньюн был тронут. Он еще раз посмотрел на спокойно спящего Дункана, затем голова его опустилась на плечо дуса, он посмотрел на спящих Келов и закрыл глаза.
Лампа давала слишком мало света для чтения. Мелеин положила золотистый хрупкий листок на колени и развернула второй. Замысловатые письмена тянулись вдоль листка, как будто начертанные огненным тонким пером. Она читала написанные много сотен лет назад описания путешествий Народа. Это были неполные описания, многое пропало, а эти спасли она, Ньюн и Дункан. Скоро придет время, когда она нанесет на тонкие золотистые листы рассказ о последнем Путешествии Народа.
И она вздрогнула, подумав об этом.
Руки ее опустились на колени. Она думала о Настоящем, глядя на мерцающий свет лампы.
«Куда ей идти?» — это уже решено.
«Что ей делать?» — это она тоже знала.
Но ответов на многие другие вопросы она не знала. Некоторые из этих вопросов касались землян, регулов и мертвых миров, другие — самой Кутат… и, тем не менее, все это был один, главный вопрос, на который у нее не было ответа.
Кто-то коснулся ее плеча. Она вздрогнула и, повернувшись, увидела мягкое лицо Кэйлис, юной сен'е'ен, что прислуживала ей. Ее руки одевали и раздевали Мелеин, ее глаза видели всю ее жизнь.
— Госпожа… Совет Сенов ждет. Ты посылала за ними, госпожа.
Она улыбнулась.
— Я жду их, — сказала она, и осторожно собрала золотистые листки, и уложила их в футляр.
Шевельнулся занавес и вошли члены Совета — сены первого и второго рангов — вошли и стали размещаться на циновках. Большинство из них были очень стары, со впалыми щеками, лбы были изрезаны морщинами. Жили они гораздо дольше, чем кел'ейны. Но была среди них и Тэйнас, которая, как и она, прежде была кел'е'ен, и на лице ее виднелись шрамы касты Келов. Шрамы были и на лице Сатаса, сен'анта; он всегда был угрюмым, но сегодня хмурился больше, чем обычно.
— Сены хотят что-то спросить?
— Мы видим нависшую над нами опасность, — сказал Сатас. — Об этом мы и хотим предупредить тебя, госпожа.
— Да.
— Это тебя не волнует?
— Волнует. Хотела бы я, чтобы это было не так. Но выбирать не нам. Это и есть ваш вопрос?
— Госпожа знает наши вопросы. Они касаются ци'мри.
— У нас есть выбор, сен'ейны, и принес его нам кел Дункан.
— Ты посылала его за этим?
Она взглянула в глаза Сатаса, где таился тщательно скрываемый вызов и слегка улыбнулась, подняв руку ладонью вверх.
— Он пошел сам. Но я позволила ему идти.
Глаза сверкнули затаенной страстью.
— Ты серьезно рассматриваешь их предложение?
— Мы рассмотрим его… и отберем нужное нам. Но о присутствии Дункана здесь можешь не думать. Он принес нам возможность выбора и понимание того, что висит над нашими головами. Он служит Народу. Его жизнь нужна нам. Ты меня понимаешь?
— Понимаю.
— Но тебе это не подходит?
— Мы всего лишь твое оружие, госпожа. А ты — наше оружие. Ты свернула в сторону?
— От нашего курса? Нет. Нет, поверьте мне, сен'ейны. Я ПОКА ЕЩЕ НЕ
СВЕРНУЛА.
Все молчали. В глазах светилось ожидание. «Верь мне», — так говорила Интель, прежняя госпожа, которая могла убедить Совет во всем, в чем только хотела, опутывая членов Совета словами, мягкими, как шелковые нити, но крепкими, как канаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28