- Хорошо, подожди секунду.
Густав услыхал мелодичное журчание, усиленное акустикой унитаза. Эве-
лина затем недолго повозилась под душем и через пару минут запрыгнула к
мужу под одеяло.
- Ты плохой супруг, все время смеешься над своей доверчивой женой, и
поэтому ничего я тебе не скажу. Пусть для тебя это останется тайной.
Спокойной ночи!
Она повернулась к нему спиной и мгновенно заснула. Густав нисколько
не огорчился по этому поводу и продолжил чтение. Через страниц сто он
почувствовал, как бумага неожиданно стала шершавой и начала рваться при
перелистывании. Он встал, подошел к окну и, открыв его, резким движением
бросил книгу вниз. Покатившись по обрыву, она сразу рассыпалась, и в не-
ярком лунном свете было видно, как по берегу ветром далеко разнесло
листки. Назавтра от книги, как от мальчика на матрасе, да и от самого
матраса, уже не останется ни следа, и Густав втопчет их прах в песок,
разбежавшись для прыжка в прохладный утренний океан.

x x x

Он смог заставить себя заснуть, лишь наглотавшись коньяку, запивая
его "Мутон-Ротшильд", хотя знал, что на следующее утро его будет вывора-
чивать наизнанку. Заползая на четвереньках на кровать и попутно наблю-
дая, как дешевая мебель в его загаженной холостяцкой комнатке медленно
начинает вращаться, словно в вальсе, он лег ничком, чтобы не захлеб-
нуться рвотой во сне, даже не погасив свет и не выключив "ящик".
Джуд опять, как и неделю назад, увидел себя стоящим на краю пропасти,
уходившей на сотни метров вниз. Далеко вокруг возвышались совершенно
одинаковые, как близнецы, горы с плоскими, будто стесанными, вершинами;
воздух был холоден и с какой-то неприятной коричневатой дымкой. Хотя
пейзаж был знаком, Джуд не знал, в какой точке планеты находится и Земля
ли это вообще. Он был одет в свою обычную полевую форму, но не имел при
себе оружия и ранца. Джуд ущипнул себя за руку, увидел, как на ней стре-
мительно образовался синяк, но ничего не почувствовал. "Это сон, - поду-
мал он с облегчением и зачем-то посмотрел на свои босые ноги. - Мне,
должно быть, холодно, потому что ступни посинели, и я шел издалека: кожа
в кровоподтеках и струпьях".
"Да, но я и так прекрасно знаю, что это сон, без всяких щипков. Зачем
эти излишние проверки?" Вдруг он осознал: больше не следует задавать
вопросов, необходимо действовать. Он нагнулся, будто собираясь поднять с
земли камень, и резким рывком, слегка подпрыгнув, отвел ноги назад, но
не упал, а остался лежать в воздухе лицом вниз, словно на чьей-то
большой невидимой ладони. Он чувствовал - ему пора разгоняться и лететь
дальше, и стал загребать руками, как бы пытаясь вынырнуть из воды. Эти
движения быстро отнимали у него силы, но Джуд знал, что если не будет
работать, его засосет на дно пропасти, где, скрытые туманом, клубились
какие-то немыслимые, недоступные человеческому сознанию кошмары. Он на-
чал еще яростнее грести, подобно утопающему, не замечая ничего вокруг, и
даже почувствовал боль в плечах от напряжения. Наконец его вынесло ку-
да-то вверх, высоко в небо, и он увидел под собой грозовые облака,
вспышки молний, подсвечивавшие тучи изнутри. Впереди светило солнце, но
оно было бледным, сморщенным и холодным.
Джуд перевернулся на спину и застыл, отдыхая. Его несло по инерции
вперед, как ему казалось, с огромной скоростью. Он чувствовал сопротив-
ление ветра и не хотел тратить остаток энергии на продолжение подъема.
Над ним было равнодушное светло-синее небо с крупными звездами, внизу, в
разрывах облаков, были видны ярко-зеленые луга с несколькими пятнистыми
коровами, тщательно расставленными, словно для рекламы шоколада. Джуд
понял, что опасность миновала и ощутил блаженство, разлившееся по всему
телу. Он решил немного пошалить и кувыркнулся пару раз, затем слегка
опустился в штопор и опять взмыл. Усталость понемногу проходила.
Ему вдруг показалось, что где-то, за пределами сна, осталось невыпол-
ненное задание, к которому предстоит вот-вот вернуться, а полет - всего
лишь необычное, потустороннее средство доставки, кратковременная пере-
дышка перед тяжелым трудом. Джуд захотел подняться выше и сделал нес-
колько взмахов руками, однако ощутил, что не может больше удерживать вы-
соту и постепенно снижается. Скорость тоже стремительно уменьшалась. Это
его не обеспокоило, - за свою жизнь он привык к скромной дозировке удо-
вольствий. Единственное, чего он опасался, была вероятность столкновения
с каким-нибудь высоким металлическим предметом на подлете к земле. Он не
знал точно, что могло бы произойти в этом случае, но предчувствия имел
нехорошие.
Он упал в облака и выскользнул из них прямо над гротескным, почти
средневековым городом. Дома сверху казались непропорционально вытянуты-
ми, узкими, и Джуд осторожно маневрировал, часто отталкиваясь от крыш и
стараясь не напороться на громоотводы. Взмахивая руками, он еще мог нем-
ного подыматься, но с каждым разом его баттерфляй становился все менее
эффективен, и Джуд, как спущенный воздушный шарик, начал метаться
вверх-вниз, ударяясь о карнизы и темные стекла окон. Его все время отб-
расывало к каким-то металлическим столбам и проводам, натянутым между
домами, и он делал отчаянные попытки зацепиться за деревья. Наконец, он
успокоился на уровне второго этажа и стал медленно снижаться к брусчатке
мостовой. Впереди была видна группа людей, очевидно, демонстрантов, с
лозунгами на непонятном языке и высокими гибкими шестами, которыми они
ловко жонглировали в воздухе. Джуд уже полностью утратил всякий контроль
над своим полетом и безучастно фиксировал, как его относит в заваленный
мусором подвал. Он еще несколько раз загреб руками, но смог подняться
всего лишь на пару сантиметров, а возможности встать на ноги и пойти у
него почему-то не было. Наконец, произошло касание, - сознание Джуда ре-
гистрировало все происходящее со стороны, как наблюдение диспетчера за
гибелью самолета.
Он спланировал лицом вниз в ворох мокрых старых бумаг и замер, слыша
приближавшийся топот и ритмичные возгласы демонстрантов. Джуд лежал,
полностью парализованный внезапно навалившейся усталостью, не в силах
сделать даже малейшего движения. Ему было глубоко безразлично, когда по
его телу ожесточенно замолотили шесты, а толпа завизжала от предвкушения
крови. Потом ужасная тяжесть обрушилась ему на голову, черепная коробка
треснула, и ее содержимое соскользнуло вниз по лицу. Джуд с удивлением
отметил, что мозговое вещество очень быстро остывает на воздухе, образуя
липкую вонючую массу. Здесь сон закончился, и Джуд постепенно пришел в
себя, обнимая пропитанную пьяной холодной блевотиной подушку и постаны-
вая от судорог, которыми выламывало затекшее в неудобном положении тело.
x x x

Прежде, чем нырнуть в океан, Густав пристально вгляделся в его спо-
койную поверхность. Генетики наделали столько чудес за позапрошлую вой-
ну, что временами приходилось проявлять особую осторожность. Одним из
наиболее эффективных видов оружия, разработанных ими, был акуляр - гиб-
рид гигантского кальмара и акулы, достигавший пятнадцати метров в длину,
имевший щупальца толщиной в два метра и туловище, заканчивавшееся колос-
сальной акульей мордой с пятью рядами мощных зубов. Неожиданно выныривая
из воды, акуляры оплетали парусники экологов своими конечностями и при-
нимались, словно жернова, перемалывать корпус корабля неутомимо работаю-
щими челюстями. После войны оставшиеся на воле экземпляры расплодились и
иногда забредали в прибрежную зону, где, затаившись на подходе к бухтам,
закусывали купальщиками. Хотя Густав и не увидел на этот раз щу-
пальца-перископа, обычно подымаемого акуляром над водой, он не был уве-
рен, что вчерашний мальчик не оказался десертом, надкушенным и выплюну-
тым.
Убедившись, что водная гладь не таит в себе опасностей, Густав с раз-
бега нырнул и поплыл, касаясь животом дна. Он умел надолго задерживать
дыхание и слегка этим гордился, пугая на пляже посторонних своими долги-
ми погружениями. Под водой он всегда открывал глаза. Отодвинув рукой
цветастую медузу, Густав обогнул большой, покрытый водорослями камень и
неожиданно увидел другой валун, еще крупнее, которого раньше здесь не
замечалось. Всю прошлую неделю бушевал шторм, и эту глыбу вполне могло
затащить волнами. Густав решил исследовать явление поближе и, всплыв,
набрал побольше воздуха в легкие. Берег был недалеко, а глубина - уме-
ренной, метра четыре, но у Густава немного разболелись уши, когда он
устремился на дно. Подобравшись к камню поближе, прямо перед собой, на
расстоянии вытянутой руки Густав увидел полуприкрытый веком задумчивый
глаз размером с обеденный стол и ощутил, как сердце ушло куда-то вниз.
Ни в коем случае не желая прерывать ход мыслей подводного визитера, он
как можно незаметнее сдал назад, после чего со скоростью бешеного
дельфина вернулся на берег.
Выпрыгнув из воды, он еще несколько метров, не останавливаясь, проле-
тел по песку и затем упал, тяжело дыша. Густав понятия не имел, какое
именно генетическое изделие заползло медитировать в их бухту, но за свою
жизнь твердо усвоил, что с крупноразмерными достижениями современной
техники лучше не связываться. По окрестностям со множеством вариаций хо-
дили жизнерадостные истории о том, как одна семья решила покататься на
лодке, они уже довольно далеко отплыли, и тут вдруг младшая дочка гово-
рит отцу: "Папа, смотри, какой красивый голубой глазик высунулся из во-
ды!.." Густав прикидывал, что если сложить всех жертв морских монстров,
о которых он наслышался со времени переезда в Кантабиле, то баланс жите-
лей в поселке и далеко за его пределами был бы безнадежно отрицательный.
Участок Анд, где обитали Густав и Эвелина Эшер, после всемирного за-
топления представлял собой достаточно узкую и обрывистую горную цепь вы-
сотой до трех километров, с изрезанным многочисленными заливами и лагу-
нами побережьем. Неподалеку мирно дымился вулкан Майпо, изредка налетали
тайфуны, но народ жил относительно счастливо хотя бы уже потому, что
война закончилась, и новых не предвиделось. Было и так ясно: рано или
поздно все вымрут, и воевать не имеет смысла. Каждый знал своих соседей
как облупленных, по тысяче раз перебывав друг у друга в гостях, переспав
со всеми женами, мужьями и детьми. Никто не надеялся на появление новых
знакомых, и хотя по обе стороны горного хребта было основано еще нес-
колько достаточно крупных колоний, добраться к ним можно было только на
велосипеде (другие средства передвижения пришли в негодность), петляя по
узким тропам и преодолевая крутые перевалы с риском свернуть себе шею.
Желающих тратить силы ради столь сомнительного удовольствия не было, к
тому же холовизор и так делал жизнь каждого насыщенной и интересной.
Максимум, на который изредка оказывались способны, оторвавшись от зре-
лищ, жители Кантабиле, - это перемещение в радиусе трех-четырех ближних
домов, обмен парой незначащих фраз с соседями или поход, как на экскур-
сию, в старинный супермаркет, - единственное место, где благодаря стара-
ниям чудаковатого хозяина можно было еще купить неразрушающиеся, хотя и
совершенно ненужные вещи. На фоне обитателей поселка Густав смотрелся
странным субъектом, ежедневно, как на работу, добираясь пешком до супер-
маркета, чтобы поболтать с владельцем и полистать стоящие на полке по-
желтевшие книги с названиями вроде "1001 рецепт приготовления салата из
моркови", "Моя жизнь среди египетских мумий", "В сетях сексуального са-
танизма", "Кама-Сутра для самых маленьких".
Густав чувствовал себя в поселке чужим, не сумев, в отличие от Эвели-
ны, освоиться после переезда из Оливареса, располагавшегося на севере
обитаемых территорий. Там жизнь, по крайней мере, представляла для него
какой-то смысл: он бегал по улицам многомиллионного города вслед за де-
тективами, вызванными к месту очередного преступления, бился над усовер-
шенствованием интерферотрона и по ночам сочинял некое подобие научного
труда. После нападения маньяка и отъезда друзей на Сатурн он обмяк, за-
чем-то женился и по настоянию супруги купил дом в, как она уверяла,
престижном курортном районе, на самом деле оказавшемся сползающим в воду
клочком земли поблизости от заброшенной свалки, - вечерами, когда дул
северный ветер, на поселок опускался плотный занавес смрада. В километре
южнее Кантабиле располагался старый, основанный много веков назад горо-
док, прозванный Мертвой зоной, как почему-то положено именовать забро-
шенные места. Когда-то там действительно находился фешенебельный горно-
лыжный курорт, однако одна из войн оставила от аккуратных гостиниц и ма-
газинчиков груду развалин. Здесь отмечался особо высокий уровень радиа-
ции, и перепачканная Эвелина, возвращаясь с антикварной добычей, на вся-
кий случай впрыскивала себе удвоенную дозу консерванта. Но даже тяга к
собирательству не могла преодолеть ощущения смертельной опасности, и по-
этому Эвелина за все время посетила зону лишь три раза.
Лежа на песке, Густав услыхал доносившийся сверху голос жены, звавшей
завтракать. Он поднялся, но не рискнул смыть с себя песок в океане, ре-
шив сделать это дома, в безопасной обстановке. Эвелина всегда настаивала
на том, чтобы они вели здоровый образ жизни, больше двигались и делали
зарядку. Густав каждое утро совершал поэтому купания, а супруга, в ожи-
дании заказанного по холовизору традиционного континентального завтрака,
ворочала штангу в подвале и истязала себя у гимнастической лестницы.
Лучше он себя от морских ванн не чувствовал, но Эвелина для своих 170
лет выглядела чудесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12