нежелательно встряхивать порох. Теоретически, это должно быть безопасно, но я еще не имел возможности в этом убедиться.
— Не так быстро, — попросил док. — Не так быстро. На корабле что-то затевается, и моя обязанность как исполнительного офицера и врача обнаружить, что именно.
Дверь старшего помощника отворилась. Марта стояла на пороге, глядя на нас:
— Входите, вы оба, — резко проговорила она.
Мы подчинились. Марта закрыла за нами дверь и указала на кресла. Мы сели. С чувством внезапного облегчения я бережно поставил банку с порохом на ковер. Док тут же схватил ее и потряс:
— Что там такое? — потребовал он ответа.
— Порошок, — неловко произнес я.
— Порошок? Какой еще порошок? — он пытался открыть крышку.
— Абразивный, — солгал я. — Пегги дала мне формулу и попросила приготовить его для нее.
— Аа-а, — он поставил банку, все еще с открытой крышкой, возле своего кресла, подальше от меня. Взял сигарету у Марты из пачки, зажег и поднес к губам. Глубоко вдохнул и выдохнул. Горящий кончик ярко вспыхнул, посыпался пепел. Он собрался использовать банку в качестве пепельницы.
Марта резко вскинула руку, выхватила у него сигарету и кинула ее через всю каюту.
— Это еще что такое? — Дженкинс выглядел обиженным.
— Ты собирался испорить… смесь, — сказала она.
— Каким образом? Если это абразивный порошок, немного пепла только улучшило бы его.
— Только не эту смесь, — возразила она.
— Точно, — поддержал ее я. — Только не эту.
— Я, вообще-то, не считаю себя дураком, — пробурчал Дженкинс.
— Разве? — ласково осведомилась Марта. — Она протянула стройную ногу и ловким движением отодвинула банку на безопасное расстояние.
— Да! — он почти кричал. — Я жил на примитивных планетах, Марта, на планетах, где военное искусство в самом зачатке. И тут появляется Питер, тащит целую канистру зловещей селитры, а Пегги корпит над какой-то штуковиной, напоминающей казенную часть орудия. — Он фыркнул. — Похоже, что ожидается парочка дуэлей. Пистолеты для двоих и кофе для одного. А потом, когда повар и главнокомандующий удовлетворят свои разногласия, вы с Пегги устроите побоище в двадцать раз сильнее, битву на выживание.
Но пушка… какой в этом смысл?
— Никакого, — согласилась Марта. Она встала и подошла к стенному шкафчику. Мне показалось, она хочет угостить нас выпивкой. Там стояли ряды бутылок и стаканы. Но под отделением с ликерами находился выдвижной ящичек, который она открыла. И извлекла оттуда аккуратный автоматический «минетти».
— Извини, док, но ты слишком много знаешь. Тебя нужно обезвредить на несколько часов. Позаботься, Питер, связать его и воткнуть кляп в рот, ладно? — Она навела на дока пистолет. — Ложись, мальчик, ложись. Убивать я тебя не стала бы, но прострелю, в случае нужды, твои коленные чашечки. Усек?
Дженкинс опустился на пол. Выглядел он испуганным и в то же время удивленным:
— Но я ничего такого и не знаю, — пытался он протестовать. — Ничего такого.
Марта позволила себе легкую улыбку. Она бросила на меня мимолетный взгляд:
— Скажем ему, Питер?
— Пожалуй, это не причинит вреда, — согласился я.
Марта снова села, опустив руку с пистолетом на свое стройное бедро. Он по-прежнему был нацелен на Дженкинса, палец лежал на курке:
—Ну, хорошо, — начала она. — Введу тебя в курс дела. Как тебе известно, на этом корабле все давно уже нехорошо.
—О, как ты права! — воскликнул Дженкинс.
—Мы считаем, что капитан ведет себя предосудительно, подавая плохой пример дисциплины.
— Мятеж? — он тихонько захихикал. — За все годы в космосе я не встречался с этим ни разу. Но почему эта архаичная, абсурдная пушка? Кроме всего прочего, ты имеешь доступ к корабельному оружию. Ты же сама это доказала, Марта.
— Это не мятеж, — прошипела она.
— Можно сделать еще попытку?
— Можешь гадать всю дорогу до Гроллора, но никогда не угадаешь.
— Правда? — он попытался встать с кресла, но оружие немедленно повернулось вслед за ним. — Правда? Так почему бы не рассказать мне все как есть?
— Если хочешь знать, есть способ — он может сработать, а может — и нет, — как отвлечь внимание Сандры от Ральфа. Она больше любит свой корабль, чем любого на корабле. Но если Питер сможет сказать: «Смотри, родная, благодаря мне ты теперь капитан первого настоящего сверхсветового корабля!» — она будет приручена навсегда.
Док уставился на меня с неприкрытым восхищением:
— Никогда бы не подумал, что ты на это способен, Питер!
— А это и не он. Это мы с Пегги разработали всю схему. Мы не знали, удастся ли нам, но что-то подсказывало: используя твердое ракетное топливо, мы сможем придать кораблю необходимый импульс.
— И все эти годы я относился к тебе, как к пустышке, хотя и весьма привлекательной, а к Пегги — как к помешанной на механике. Но в вас обеих оказалось нечто поэтическое. Я не думаю, что Листауэл стоит всего этого. Но всегда стоит сражаться с ветряными мельницами. Мне по душе эта безумная схема. Я за нее, Марта, и за тебя! Всегда мечтал сделать что-то подобное, но не в таком практическом ключе…
Его рука опустилась в карман шорт, провожаемая пистолетом Марты. Но он достал всего лишь сложенный лист бумаги и развернул его.
— Марта! — обратился он к ней. — Вставь записи «Сюиты дальних странствий» в проигрывающее устройство. Или попроси Питера сделать это, если не доверяешь мне. А еще, если будешь столь добра, позволь промочить горло…
— Давай, Питер, — распорядилась Марта.
Я выполнил указания, первым делом налив каждому по порции виски, а потом нажав необходимые кнопки. Послышались первые ноты сюиты. Я никогда не был в восторге от такого рода музыки. В ней слишком много одиночества, черноты и пустоты — той пустоты, которая странным образом не бывает пустой: из нее может появиться что угодно.
Джекинс осушил стакан и начал читать:
Там, сквозь годы световые,
дуют ветры,
дуют ветры,
вырастая в ураганы.
Крылья ветров
Бьются в стену
Меж реальностью и мифом.
Или, может, это сон
Долгих темных лет…
Он внезапно оборвал себя на полуслове, а Марта резко повернулась, наводя пистолет на открытую дверь. Там стояла Пегги:
— Что это вы, народ, расселись тут? — раздраженно спросила она. — Получается, мне самой делать все на этом чертовом корабле? — Тут она увидал дока: — Извините. Не знала, что у вас гости.
— Мы тут все заодно, Пегги, — поправила ее Марта.
— Значит, он…
— Да. Он знает.
— Точно, — радостно согласился док. — И помогу вам вырастить крылья, чтобы пробить стену.
— Какую стену? — с неудовольствием спросила Пегги.
Даже странно, что мы поверили доку без лишних вопросов. А может, ничего странного? Были лишь странные обрывки воспоминаний, будто мы все уже участвовали в чем-то подобном. Как бы то ни было, мы налили Пегги выпить и себе добавили тоже, а затем отправились в кормовую часть. В мастерской прихватили изготовленный Пегги предмет. Он и вправду напоминал пушку, к тому же, не маленькую. К счастью, ускорение корабля было сейчас совсем маленьким, иначе бы нам такую штуковину было не поднять.
Мы нацелили пушку на отдаленный космос и укрепили на кормовой надстройке. Марта вскарабкалась на корму, а Пегги и я пошли в машинное отделение. Док же оставался внизу. Пока мы с Пегги облачались в скафандры, Марта передавала остальное оборудование вниз, Дженкинсу — инструмент для обрезки и сварки, а также емкость с порохом. Док поднялся наверх, а мы с Пегги, защищенные от холода и вакуума, заняли его место.
Над нашими головами захлопнулась герметичная дверь. Я услышал пульсирующий свист помпы, запущенной Пегги в машинном отделении, и понял, что воздух вышел из нашего отсека. Столбик барометра на моем запястье упал, и я уже ничего не мог слышать.
Затем раздался на удивление громкий голос Пегги в моих наушниках:
— Давай начинать!
Конечно, сама Пегги и проделала большую часть работы. Инструмент в ее руке казался продолжением ее тела. Синее пламя горелки проделало аккуратную круглую дыру во внутренней обшивке и затем, после того как я убрал стальной кружок и зачистил место, также во внешней обшивке. Я выбросил этот фрагмент и в изумлении наблюдал, как тусклая звездочка сияет как раз напротив окошечка, освещая кромешный мрак. Пегги раздраженно оттащила меня и вернула к реальности. Мы вместе установили ствол пушки в отверстии. Она вошла туго, но не слишком. А потом Пегги аккуратно приварила места прикрепления трубы: наверное, так же аккуратно ее предки орудовали иглой, когда сшивали вместе шкуры животных.
Я наблюдал за ней не без зависти — и завидовал, признаться, не только умелости рук Пегги. У нее есть дело, занимающее все ее существо. У меня — нет. Где-то в подсознании настойчивый голос повторял: «Ничего хорошего из этого не выйдет!»
Я услышал удовлетворенный вздох Пегги и увидел, что работа закончена. Она отвинтила заднюю часть трубы и повернула ее на шарнирах. Потом скатала комок тряпья и засунула в ствол, но не слишком далеко. Я открыл крышку канистры и протянул ей. Она насыпала в ствол черных гранул. Пегги хорошо рассчитала количество: в канистре осталась лишь пригоршня пороха. Ее она засыпала в углубление в центре казенной части, заткнув куском тряпки. Затем повернула механизм, легонько сдавила и покрутила из стороны в сторону, дабы удостовериться, что все в порядке.
— О кей, Марта, можешь запускать воздух, — скомандовала она.
— Клапан открыт, — послышался голос Марты, искаженный наушниками.
Я наблюдал, как поднимается столбик моего барометра, а потом до моих ушей донесся высокий звук врывающегося в помещение воздуха. Герметичная дверь открылась, и я увидел Марту и дока в дверном проеме, глядевших не на нас, а на нашу работу. После секундного замешательства они присоединились к нам. Марта помогла Пегги освободиться от скафандра, а док помог мне.
— Аккуратная работа, — похвалила Марта.
— Должно сработать, — отозвалась Пегги.
— Надеюсь, — подхватил док, но обеспокоенным он не выглядел.
— Тебе поджигать, — сказала Пегги Марте. — Мне не справиться в этих чертовых перчатках.
— Будет сделано! — пробормотала Марта. — Она протянула двойной фитиль, принесенный с собой, Дженкинсу и начала отвинчивать шурупы на казенной части орудия.
— Я, конечно, всего лишь капитан этого корабля, но позвольте поинтересоваться, что здесь, черт побери, происходит, — раздался ледяной голос.
— Собираемся пустить в пляс эту штуковину! — радостно отозвался Дженкинс.
Я отвел взгляд от самодельной ракеты и увидел Сандру и Листауэла, стоящих вместе в машинной рубке, глядевших на нас с порога. Сандра была взбешена. Листауэл выглядел просто заинтересованным.
Палец Сандры уперся сначала в Пегги, потом в меня:
— Скафандры… Вы что, были снаружи?
— Нет, — отозвалась Пегги.
— Не волнуйтесь, шкипер, — вставил Дженкинс. — Мы не потеряли кислород. Мы запечатали кормовой отсек, прежде чем Пегги и Питер начали работать, и применили помпу…
— Но вы продырявили обшивку! — в гневе воскликнула она.
— Только маленькую дырочку, — возразил док.
— Это уж слишком. Всего две недели в космосе, а вы уже охвачены космическим безумием. Прожигаете дыры в обшивке, рискуете нашими жизнями. Вы что, спятили?
— Нет, — заявил Дженкинс. — Когда ты все поймешь, то очень обрадуешься.
— Обрадуюсь? Очень может быть. Стану кататься по палубе в полном экстазе. А потом выпущу из вас кишки и выкину в открытый космос без скафандров. Да я…
— Будь благоразумна, Сандра, — взмолился Листауэл.
— Благоразумна? Да я само благоразумие! Все эти офицеры должны выполнять свою работу вместо того, чтобы участвовать в этом фантастическом акте саботажа…
— Сандра, — остановил ее я. — Я могу все объяснить.
— Ты? Да ты просто бесполезный щенок! — я с ужасом увидел в ее руке пистолет. А ну-ка, все вон отсюда. Это приказ. — Она повернулась к своему спутнику: — Командующий Листауэл, как капитан этого судна я прошу применить меры к этим мятежникам.
— Но… — начал я.
— Бросьте все ваши занятия и шагайте отсюда! — взревела она.
— Лучше сделать, как она велит, — выдохнула Пегги. Она подняла свой сварочный аппарат.
— Но, пожалуйста, шкипер, позвольте объяснить, что тут происходит, — умолял Дженкинс, поворачиваясь к блоку питания, к которому был подсоединен сварочный аппарат.
— Нет, — жестко ответила Сандра.
— Но… — прошептала Пегги, и ее голос пресекся.
Раздался резкий щелчок выключателя, вспыхнула горелка. Я понял намерения Пегги, но слишком поздно. Пока я пытался вырвать инструмент из ее рук (Но почему? Почему?), металлическая оболочка взрывателя раскалилась докрасна.
Я скорее почувствовал, чем услышал глухой звук взрыва…
Глава 16
Ее тело рядом с моим было теплым и упругим, но в конце — почти необузданно жадным. Такая яркая вспышка ощущений, казалось, тянущаяся бесконечно, а потом долгое погружение в блаженнейший сон.
И еще…
— Сандра… — начал я, пока мои глаза еще не встретились с ее лицом на подушке.
Она резко повернулась, приходя в сознание, а затем холодно уставилась на меня:
— Что такое, Питер? Я полагала, что…
— Не знаю, Пегги, — пробормотал я. — Не знаю.
«Не знаю, но помню, — подумал я. — Но что же все-таки я помню? Какой-то дикий безумный сон о другом корабле, другом световом паруснике, где Сандра была капитаном, я — офицером по снабжению, а Ральф — своего рода чужаком. В том сне я был женат на Сандре и потерял ее, а потом пытался вернуть ее с помощью Пегги. Там еще что-то было связанное с ракетным топливом…»
— Так в чем дело, Питер? — резко спросила она.
— Сон, — нашелся я. — Должно быть, я видел сон.
Я отстегнул эластичные ремни, пристегивавшие нас к кровати, и выскользнул из нее на середину каюты. Огляделся, замечая все детали, освещенные скудным светом, пытаясь вернуться к реальности, нашей реальности. Все так знакомо, так старо. Призраки тех, кто жил здесь, кто любил и ненавидел, поколение за поколением, пытались разговаривать со мной. Это Фермопилы. Это мир, который ты всегда знал и всегда будешь знать…
И такой незнакомый.
И Пегги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14