Теперь экс-прокурор Грохольский будет держать в руках все нити служебной телеинтриги, хотя совсем не обязательно ему убивать людей лично. Нет, зачем же лично, для этого имеются профессионалы, а вот шантажом уж он займется вплотную.
Ох, как теперь мне нужна Мартуся!..

– 9 -

– Я как раз еду в электричке, – ответила она мне по сотовому.
– В какую сторону едешь? – встревожилась я.
– В Варшаву. А сейчас проезжаю… погоди, в глазах мелькает… Гонса… или Жондо… Тут пан подсказывает – Гонсавы Жондове. То есть я уже эти Гонсавы проехала, теперь еду дальше. Ну, чего тебе?
– Где они, черт побери, эти Гонсавы? – вслух раздумывала я. – Подожди, достану свою карту автодорог…
– Не трудись, этот пан говорит – между Скаржиско-Каменной и Радомом.
Вот это понятнее, теперь могу прикинуть.
– Получается, часа через два ты будешь уже здесь. Отлично! А может, этот пан еще знает, у кого можно поинтересоваться насчет владельцев тех машин, номера которых нам сообщила Анита, помнишь, ты сама их записывала? Наш прекрасный Чарек выкручивался и юлил.
– Что ты говоришь! Раз юлил, выходит, для них это важно. Значит, он был у тебя?
– Был, был наш Чарек, и очаровать пытался, и юлил, да не на такую напал. Теперь у нас есть главный персонаж!!! И ты мне нужна срочно. Не могу я так просто позвонить в автомобильную инспекцию и поинтересоваться, кому принадлежат машины с такими-то номерами, у них кому попало справок не дают, блюдут тайну вклада, а искать к ним обходные пути и подлизываться нет времени. Может, для телевидения это проще.
– Посмотрю, что удастся сделать. Так какой же у нас теперь главный персонаж?
– Бывший прокурор. Задействован в телевидении.
– И это он будет убивать?
– Нет, он будет руководить действиями Шантажиста. Зато, если не ошибаюсь, наш труп пропал.
– Какой кошмар! Такой замечательный труп был! Ты уверена, что совсем пропал? Может, пропал второй труп, не наш?
– К сожалению, именно наш, холера его побери!
– И для этого нам нужны машины? Ты полагаешь, на одной из них вывезли труп и утопили в пруду? Камень на шею, а потом какой-нибудь рыбак подцепит его на удочку…
– Неплохая идея… Хотя… ну что ты несешь? Ведь труп мы собирались обнаружить у тебя в кабинете!
– Только не в моем кабинете! В монтажной – пожалуйста. Да что ты кипятишься? Хорошо, ты права, логичнее его кокнуть именно в моем кабинете. Согласна. А что со вторым, ну, тем, которого задушили? Из-за которого у Доминика неприятности?
– Оба трупа взаимосвязаны. В действительности.
– Оба шантажисты?
– Головой не поручусь, но… весьма возможно.
– Знаешь, мне бы очень хотелось и из второго сделать шантажиста!
– Так сделаем, что нам мешает? И пожар отлично сочетается с шантажом.
– Кстати, о пожаре. Мои парни уже его провернули, можешь когда угодно посмотреть рабочий вариант. Хоть завтра с самого утра.
– С утра и приеду, не терпится поглядеть, раз смонтировали. Позвони, когда доберешься до Варшавы, уговоримся встретиться или у вас в холле, или прямо в твоем кабинете. Только не слишком рано, в нормальное время. Знаешь, мне даже приятно будет приехать к вам на телевидение, ведь по коридору до твоего кабинета не меньше километра в одну сторону. Для похудения лучше не придумаешь.
Марта не отозвалась, как-то вдруг сразу замолчала, хотя сотовый не отключился. Я недовольно потрясла своим. На этой краковской линии вечно какие-то помехи.
– Эй, Мартуся, ты еще здесь? – поинтересовалась я.
– Здесь я, здесь, – поспешно, но отчего-то смущенно произнесла Марта. – Дело в том, что все в купе как-то странно уставились на меня. Должно быть, из-за наших трупов. Ты права, сплошные неприятности с ними. Иоанна, ты немного подожди, я им сейчас все объясню, что никакая я не преступница, не то на вокзале меня уже будет ожидать наряд полиции.
Я обрадовалась:
– Вот и прекрасно, сразу сделаешь нам рекламу.
– А можно я скажу, что говорю с Хмелевской? Тогда сразу поверят.
– Так и быть, скажи, чего уж там.
– Пока, Иоанна.
После этого я проверила по своей записной книжке, что важное предстоит мне сделать завтра, убедилась, что ничего особенного, и с удовольствием уселась за компьютер.

– 10 -

Где-то в двенадцатом часу я уже собралась ложиться спать, когда забренчал домофон. Кто же это так поздно?
– Я это, – отозвалась Марта каким-то хриплым, словно простуженным, голосом, когда я подняла трубку. – Впусти меня, ради бога.
Конечно же, я ее впустила и зажгла ей свет на лестнице и в парадном. Сердце кольнули нехорошие предчувствия.
Марта вошла молча. Езус-Мария, в каком виде! Зареванная, с красным носом, опухшими глазами, размазанным макияжем. И рухнула на тахту. Без лишних слов я поставила перед ней рюмку коньяка, бокал с виски, банку пива и бутылку минеральной воды. Подумав, махнула на себя рукой – худею ведь! – и добавила еще непочатую бутылку холодного сухого вина. Ничего, смешаю себе шприцер, алкоголя в нем кот наплакал, а все же приятно.
Марта окинула все это изобилие безрадостным взором, но, однако, призналась гнусавым голосом, шмыгнув носом:
– Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
Выбрала бокал с виски и разразилась рыданиями.
Тут уж я сочла своим долгом предупредить:
– Реветь ты, конечно, можешь, дело твое, но не советую. Очень коже вредит, и когда-нибудь, лет через двадцать, ты горько пожалеешь о каждой слезинке, пролитой в молодости. Из двух зол уж лучше упейся.
– Я же за рулем…
– Не беда, вызовем такси. Опять Доминик?
Несчастная так стиснула зубы, что чудом не откусила кусок бокала из толстого хрусталя.
– Он, подлец, он, мерзавец! – И слезы опять не дали ей говорить.
А потом ее прорвало и потоком хлынули слова. Возможно, в своем гневе Марта несколько переусердствовала. На мой взгляд, определение "зачуханный скорпион" к Доминику не очень подходило, а также моральный облик его предков до пятого колена не имел никакого отношения к создавшейся ситуации. Но Марте полегчало, а это главное. Слезы высохли, их сменила безудержная ярость. Нетрудно было догадаться, что именно опять отколол проклятый Доминик…
Договорившись о встрече, она помчалась к нему радостная и счастливая, ее с краями переполняли нежные чувства, а он… а он встретил ее как последний мерзавец. Закатил ей такую истерику… да нет, даже слово "истерика" не передаст всех оттенков того, что он выкидывал: кликушество депрессивного маньяка, угрозы отпетого подонка, выбирающего самые бранные и обидные для женщины слова… Короче, морально ее смешал с грязью, размазал по стенке, а потом и физически пинками прогнал прочь! А все из-за того, что она по дороге – ведь припарковалась на Центральном – заглянула в казино на каких-то жалких два часика!
– Что ж, нельзя совместить несовместимое, – философски заметила я. – Выбирай, или Доминик, или казино.
– И выбирать нечего, я с этим истериком больше не желаю иметь ничего общего! – яростно вскричала Мартуся. – Казино не извивается по полу и не стучит по нему лбом, не сморкается мне в декольте, не поворачивается ко мне задом, чтобы передом выть аки гроб повапленный!
У меня непроизвольно вырвалось:
– Капитализм нам передом улыбается, а задом измывается.
– Что?.. – не поняла Марта.
– Так, ничего, вспомнился популярный лозунг нашего недавнего прошлого, все равно не поймешь. Хотелось бы слышать, как воет гроб повапленный.
Похоже, гроб вкупе с капитализмом целительно подействовали на девушку. Глаза приобрели осмысленное выражение, а голова – способность соображать. Уже внимательно оглядев столик, заставленный напитками, она попросила еще виски, "чтобы уж не смешивать". Бушующая ярость сменилась обычной мрачной отрешенностью.
– И какая нелегкая дернула меня влюбиться в него? – пробурчала она, поднося к губам бокал.
Очень негуманно бить лежачего, но я не смогла удержаться и ненавязчиво напомнила:
– А ведь кто-то еще вроде намекал на желание выйти за него замуж.
– Я намекала? – вскинулась Марта. – За Доминика замуж?! Да ни в жизнь! Это он пару раз заговаривал. Да ведь пустой треп, только и всего. Дескать, разведется и тому подобное, однако у меня еще хватило ума не поддерживать эту тему. Хотя… эх, да что там скрывать! Если бы любил меня по-настоящему, как нормальный человек, возможно, я бы и сваляла дурака.
– В таком случае должна радоваться разрыву. Выходит, он уберег тебя от ошибки. Бога благодари за ниспосланное счастье.
– Ну, знаешь. Случалось мне в жизни испытывать и большее счастье! Но ты права – нет худа без добра. Теперь я так злюсь, так злюсь… Знаешь, даже у меня вряд ли хватит выдержки ежедневно переживать такое. Я тебе не говорила, позавчера он тоже… Позвонил среди ночи и потребовал, чтобы немедленно мчалась к нему, без меня он задыхается, вот-вот испустит дух. Я, как последняя идиотка, помчалась к любимому, знаешь, в ту однокомнатную, что он снимает на Вейской. Пьяный был вдрызг и рыдал, как старый крокодил. А рыдать ему гораздо сподручнее в моих объятиях. Комфортабельнее, так и сказал. И все остальное свершалось тоже под аккомпанемент рыданий, представляешь?
Говорить я ничего не стала, но молчала выразительно и осуждающе. Мне казалось, в данном случае слова излишни, достаточно самой атмосферы. Лично я не могла представить для Мартуси горшей судьбы, чем брак с Домиником, но не сомневалась – захоти он, и влюбленная дурочка не раздумывая выскочит за него. Одна надежда на жену Доминика, та вовсе не стремилась к разводу, ее вполне устраивало раздельное проживание с супругом. И что такое особенное Марта узрела в своем Доминике? Хотя, как известно, любовь зла…
Атмосфера сделала свое дело, Марта почти успокоилась и начала соображать, доказательством чего явилось ее заявление:
– Из двух зол я бы предпочла труп. Пусть даже и такой трудный.
Я вздохнула с облегчением, хотя и понимала, что, если завтра Доминик преобразится в пламенного любовника, моя Мартуся не выдержит и сдастся. Наперед зная, что это не надолго, что за взрывом страсти последует очередная депрессия и ее опять втопчут в грязь. И она опять возненавидит Доминика, опять будет клясться – навсегда с ним порвала. И так без конца. А в итоге заработает хроническое нервное расстройство. Нет уж, не позволю! И не просто из симпатии к девушке, но и учитывая наш совместный сценарий. Ясно ведь, в процессе работы хотелось бы иметь дело с творчески мыслящим человеком, а не с какой-то рабыней любви. Счастье еще, что по своему характеру Марта никак не годилась на роль униженной и оскорбленной любовницы.
– О том, что я была в казино "Форума", ему кто-то донес, – вдруг вспомнила Марта. – Какой-то кретин узнал меня, несмотря на парик. Все, решено: бросаю его. Хотя это он меня уже бросил… ну да все равно. И очень тебя прошу: если увидишь, как моя рука потянется звонить ему, – отруби ее!
– Тогда бы мне пришлось бегать за тобой с топором по всему городу.
И в своем воображении увидела яркую картину: вот я на машине гоняюсь за Мартой, топор лежит рядом на сиденье. Марта останавливает свою машину и выскакивает, я останавливаю свою и тоже выскакиваю, схватив топор. Вот она вытаскивает сотовый, а я замахиваюсь топором. От остро отточенной стали во все стороны летят солнечные блики…
Картина показалась мне достойной того, чтобы выразить ее в словах. А поскольку на свое воображение Марта тоже не могла пожаловаться, то добавила несколько колоритных деталей, я подкинула парочку сопутствующих обстоятельств, обстоятельства и детали вдруг стали сами собой размножаться с невероятной быстротой. Как эти… как их… кролики? Тараканы? Ну что там еще размножается со страшной скоростью? Неважно, главное, на их фоне Доминик съежился, побледнел, потерял всякое значение…
– Какая жалость, что он нам так и не пригодился, – вздохнула я.
Марта живо возразила:
– Ну, не скажи. Ведь вот в нашем сериале Бартош гоняется за Беатой. Мог бы гоняться с топором. Сверкающим на солнце.
– Ты что? За Беатой он гоняется в другом смысле. Тогда уж используем топор в сцене, где Эля гоняется за Агатой.
И в результате такси я вызвала в полвторого ночи. Если быть точной, вызвала два такси, ведь кому-то же надо было доставить Мартину машину к ее дому.
Просматривать пожар уговорились на завтра, в двенадцать часов. Наш сценарий незначительно, но все же продвинулся вперед.
Уходя от меня, Марта, слегка покачиваясь, заявила:
– И все равно тебе придется считаться с тем, что какое-то время я буду несчастной. Ничего, займусь работой и по крайней мере в казино пойду спокойно, как человек, без опасений и угрызений совести. Вот так! А несчастной все равно буду!
Я разрешила быть ей несчастной, только не чересчур…

– 11 -

Пожар получился впечатляющим.
Рабочие пленки Кайтека и Павла следовало смотреть одновременно на двух экранах, ибо они взаимно дополнялись. Как известно, Павел прибыл на объект одновременно с пожарниками, оказался там раньше Кайтека. Зная о наличии в их рядах телеоператора с камерой, пожарные показали, на что способны. Впрочем, не хочу их обижать, возможно, они и без телевидения действовали бы оперативно, но тут продемонстрировали такое умение и самоотверженность, что заслужили самых высоких похвал.
Самых высоких похвал заслуживал и Павел. Он профессионально выбирал наиболее выигрышные моменты, порою инстинктивно предугадывая их, и всегда оказывался там, где было всего интереснее, – гениально задержал камеру на уже накренившемся сейфе в разрушенной стене и запечатлел момент, когда под сильной струей воды сейф вылетел из стены и грохнулся на пол, действительно так и не раскрывшись.
Марта была в полном восторге:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41