Рассуждения, как избавиться от трофея, довели компанию чуть не до сумасшествия. Единодушно соглашались с одним, а именно: водрузить трофей надо на видном месте, предъявить его обществу, но подстраховавшись от кражи или порчи. Причём сделать это нужно немедленно. Януш и едущий с ним главный инженер не желали далее терпеть соседство с лосем.
— Ладно, — соглашался Стефан. — А место у вас есть подходящее?
— Нет. Но избавиться от этого нужно как можно скорее. Придумайте что-нибудь!
— А может, все-таки… — начал Каролек и осёкся.
Патрульную машину милиции заметили только в тот момент, когда она оказалась совсем рядом. Воцарилось гробовое молчание; ни слова не говоря, коллектив не отрывал глаз от больших белых букв на борту машины. Януш за рулём просто обмер.
Патрульная машина ползла медленно, милиционеры внимательно приглядывались к автомобилям и к четырём стоящим возле них людям. Потом неспешно отъехали. Компания перевела дух.
— Не пяльтесь им вслед! — цыкнул Стефан. — Не дай Бог, вернутся!
— Не знаю я такого надёжного места, — заявил побледневший Януш. — Брошу где придётся! Ни за какие коврижки не хочу, чтобы меня с этой штуковиной застукали!
— Возвращаются!!! — в панике завопил Лесь. Словно стадо вспугнутых оленей, группа от машины Януша метнулась к машине Стефана. События урожайной на приключения ночи окончательно истощили душевные силы коллектива. На продуманные поступки никто уже не был способен. Автомобили рванули с места в карьер, забуксовали, выскочили с обочины на шоссе и погнали к городу. В раже не заметили, что патрульная машина свернула влево и укатила прочь по боковой дороге.
— Больше не выдержу, — возвестил с мрачной решимостью Януш, немного замедляя ход на пустых улицах города. — Я нервный. Ещё один патруль — и я за себя не отвечаю.
Главный инженер хотел ему поддакнуть, но вдруг осознал — от волнения он так стиснул челюсти, что скулы свело. Поэтому он не смог ничего сказать, наклонился назад через спинку сиденья и стал производить какие-то манипуляции с лосиной башкой. Как он понимал Януша! Трудно представить, что бы они лопотали, задержи их милиция. Откуда может взяться голова охраняемого животного? Открылись бы все сопутствующие обстоятельства… Нет, это невыносимо. Вдобавок ко всему башка чудовищно воняла. С отчаяния у главного инженера зародилась идея.
— Что ты там возишься? — забеспокоился Януш, бросив подозрительный взгляд.
— Рог — плохой проводник! — бормотал, не отвечая, главный с ожесточением в голосе. Он встал на колени задом наперёд, при этом спинка сиденья врезалась в желудок, и вытворял руками сложные и таинственные пассы. — Чудо, что уцелел этот кусок проволоки, не пожалей его, Януш. Остановись под чем-нибудь… Что сверху будет…
— Холера, опять едут! — свирепо прошипел Януш.
Главный инженер подскочил, бросил башку и упал на сиденье, держа в руке недоделанный крюк из толстой проволоки. Очередная патрульная машина обогнала их, обогнала едущий впереди автомобиль Стефана и исчезла в глубине улицы. Пустынный город едва-едва начинал шевелиться. Януш и главный инженер замолкли, неожиданно поняв друг друга без слов. Януш притормозил…
Поглядывая в зеркальце заднего вида, Стефан был в курсе манёвров задней машины. Неожиданно та остановилась в середине правого ряда. Стефан встревожился и резко притормозил. Видя, что Януш и главный инженер спешно выскакивают наружу, не задумываясь, двинулся к ним задним ходом.
Януш и главный инженер выволокли башку наружу, не отвечая на нервные расспросы. Рога оказались крепко обмотаны толстой проволокой, концы которой, скрученные вместе, были выгнуты внушительных размеров крюком. Держа груз в объятьях, Януш посмотрел наверх, потом на главного инженера, и оба согласно кивнули головами. Главный инженер быстро осмотрелся. Поблизости раскинулся небольшой скверик, где нашлась покорёженная лавка с полуоторванной доской сиденья. Главный бросился к лавке и дёрнул за доску.
— Оба умом повредились, что ли?! — с ужасом спросила Барбара.
До Каролека вдруг дошло, в чем дело, и идея показалась ему замечательной. Со сверкающими глазами он бросился на помощь главному инженеру. Толстая, хотя и узкая двухметровая доска оказалась у них в руках.
— Вы будто с трамвая упали — менты ездят, люди кругом, а вы что вытворяете?! А если кто увидит?! — бушевал Стефан. — Не реагируют! Как священная корова! В чем дело-то?!
— Ни секунды промедления! — зарычал Януш. — С меня хватит переживаний. Давай, вешаем!
— Иисусе Христе Боже!… — сдавленно простонала Барбара.
— Слишком высоко, — критическим тоном протянул Лесь, задрав голову вверх. Между тем он склонялся скорее одобрить это безумие, чем протестовать.
Главный инженер уже был готов на все и не допускал ни малейших возражений. Одним движением он заклинил обмотанную вокруг рогов проволоку в надломленном конце доски и повелительным жестом подозвал сотрудников:
— Вперёд, хватайте! Держи, а потом ему подашь! Вместе, разом, взяли!…
Неожиданно весь коллектив почувствовал нечеловеческий прилив сил. Стало очевидно: безумная идея главного инженера обречена воплотиться в жизнь и лучше побыстрее с этим покончить. Все распоряжения выполнялись незамедлительно. Крепко схваченный тремя парами рук Януш вознёсся на плечи друзей. Лесь поднимал наверх доску с зацепленной за неё проволокой. Не обращая внимания на вонь, Януш принял лосиную башку на грудь, вырвал у Леся доску и, напрягая все силы, отчаянным рывком подбросил груз ещё выше. Проволоки хватило, высоко торчащий крюк оказался где положено. Тут же силы покинули Януша, и все вспомогательные элементы пирамиды рухнули на землю. На высоте нескольких метров осталась огромная лосиная башка с мощными рогами, качаясь на слегка провисших от тяжести троллейбусных проводах. Небрежно накинутый целлофан развернулся и последним торжественно слетел вниз.
В считанные секунды обе машины вместе с шестью пассажирами пропали в глубине улицы.
Минут через десять первый, почт пустой троллейбус притормозил перед неожиданным препятствием. Водитель издалека увидел — на линии что-то не в порядке, подъехал поближе и остановил троллейбус. Кабину он не покинул. Не веря собственным глазам, смотрел на качающуюся почти в трех метрах от земли рогатую голову и пытался осмыслить на редкость странное видение. Такое не могло существовать на самом деле. Спиртного он с прошлой недели в рот не брал, галлюцинациями до нынешнего утра не страдал, вроде не болен, и совершенно точно, что не спит…
Неизвестно, решился бы водитель пренебречь видением и таранить этот оптический обман, но один из немногих пассажиров тронул его вдруг за плечо.
— Слушай, шеф, — произнёс пассажир тоном глубокой задумчивости, — сдаётся, у меня обман зрения? Мне чудится — перед нами большое такое личико висит. Может, и тебе тоже чудится?…
Через полчаса на линии стояли уже четыре троллейбуса, несколько сот человек и три патрульные машины милиции. За одной из машин прятался лаборант из больницы. Два фоторепортёра делали снимки, жужжала камера кинохроники. В эти минуты председатель местной Лиги Охраны Природы в брюках, спешно натянутых на пижаму, садился в свою машину, а три представителя редакции, поместившей два дня назад заметку о лосе, спешили на место происшествия на такси. Из гаража пожарной части выезжала боевая машина.
* * *
В противоположную сторону, удаляясь от Люблина, мчались три машины. Атмосфера в салонах бурлила смешанными чувствами.
— Черт, в суёте мы о шкуре забыли, — говорил раздражённо Януш. — Шкура у этой гниды осталась. Жаль до смерти, я просто вне себя!
— Не волнуйся так, должно быть, у него отберут без нас, — утешал его главный инженер. — Теперь милиция может действовать открыто, надеюсь, участковый ему не спустит…
— Угловые сегменты ограды у нас вообще замечательно получились, — с радостным оживлением говорил Каролек Барбаре. — Не дай Бог возникнет проблема, откуда взялась ошибка в измерениях, так скажем, что мерили до угла, отсюда разница. Никто, мол, не заметил, что середина утоплена вглубь, и пусть теперь вносят поправки!
— Отлично! — похвалила довольная Барбара. — Получится — напакостили землемеры, а я с ними как раз разругалась…
* * *
Лесь сидел посреди комнаты и тупым взглядом смотрел в стену, баюкая на коленях кипу страниц с книжным текстом. Некоторые странички ещё держались вместе, однако ни одна не уцелела полностью. До такого плачевного состояния они были доведены с восхитительным тщанием: большая часть вообще отсутствовала, остальные порваны и помяты, а те, что удалось прочесть, своим содержанием наводили ужас.
По возвращении из Люблина Лесь кинулся доставать опус о токсикологии питания и нашёл только его ошмётки. В первое мгновение он впал в панику. Несколько минут пытался отгадать, что послужило, причиной ущерба, — вотще. Потом полдня размышлял, как будет выпутываться, ничего не придумал и решил все дело скрыть. Изумление и испуг, охватившие его, совершенно потускнели, когда он углубился в сохранившийся текст. Кошмарное содержание заслонило все остальное.
Он искренне сожалел, что вообще приступил к этому чтению. Самое скверное, что винить было некого. Сам заварил всю эту кашу. Сам, добровольно — никто под локоть не толкал — купил на рынке с лотка пучок морковки и два пучка редиски. Старательно сложив их вместе — для красоты, вошёл в отдел с эффектным букетом, обращая на себя всеобщее внимание.
— Эй, посмотрите, разве не красиво? — сказал он гордо, демонстрируя свою цветистую добычу.
Барбара, Каролек и Януш подняли головы. Смотрели на него долго, молча, а Лесь укладывал овощи ещё декоративней.
— Даже есть жалко, — вздохнул он с явным сожалением.
— А ты это есть собираешься? — с сомнением спросил Каролек.
Лесь слегка удивился:
— А что же ещё? Витамины полезные.
— Ой, Господи… — сказал Каролек ещё неуверенней и в смущении умолк.
Теперь Барбара и Януш воззрились на него.
— Ты думаешь?… — встревоженно спросила Барбара.
Януш ничего не спрашивал, с интересом переводил взгляд с Каролека на букет и с букета на Леся. Лесь удивился ещё больше:
— А что такого?… Ну, помою, конечно…
Каролек поднялся со стула, подошёл к Лесю и очень внимательно осмотрел морковь.
— Одна к одной, как на выставку, — подтвердил он. — Ядрёная, аж плохо делается.
— Вот именно, ядрёная! — подхватил Лесь радостно. — Так в чем проблема?
— Ничего-ничего, пусть лопает, через пару дней увидим, как он себя почувствует, — ехидно сказала Барбара.
— Никакая не пара дней! — запротестовал Каролек. — Это действует на длинных волнах. Через пару лет — это да, но у меня терпения не хватит столько ждать.
— Не знаю, хватит ли одного пучка, — критически заметил Януш. — Пускай трех вместе с редиской, но тоже мало. Тогда надо есть ежедневно.
— Положим, еженедельно, — оценила Барбара. — Возможно, через год у нас уже были бы результаты…
Лесь стоял над своим букетом, таращась на сотрудников.
— О чем вы говорите? — подозрительно спросил он. — Может, я что-нибудь проглядел?
Каролек вздохнул.
— Самая красивая морковь — это и есть самая вредная, — грустно объяснил он. — Она содержит в себе всякие разные химикалии. Вспомни, что говорил пан доктор в больнице — канцерогенное и так далее. А кроме того, я же вам говорил… А, нет, тебя не было. Если хочешь, могу повторить, хотя сдаётся мне, что с нас этой болтовни хватит.
Задремавшая в последние дни память Леся вдруг проснулась и отработала свой простой сполна. Она откликнулась мощным гласом, предоставив полное информационное обслуживание. Уже ничего не надо было объяснять.
— Вот черт, — печально сказал обладатель памяти и тяжело плюхнулся на стул.
— Ты ведь сам должен был это тщательно проверить, — говорил дальше Каролек с опёнком упрёка в голосе. — Ты сам говорил про серу и свинец…
— Про серу говорила Барбара, — поправил Януш.
— Все равно. Ты же должен был проверить факты, говорил, что у тебя есть какие-то там возможности.
— Мы надеялись, ты уже все проверил, — холодно сказала Барбара. — А тебе это, кажется, как об стену горох, никакого внимания не обращаешь…
Три пары глаз сурово и с явным упрёком смотрели на проштрафившегося. Полный раскаяния Лесь таращился на букет. Действительно, он дал слово и забыл. Вылетело из головы, хотя он даже одолжил соответствующие научные материалы. Он невольно вытеснил из головы противную тему, и вот результат… Ещё немного — и съел бы отраву…
Дрожь ужаса прошла по его спине.
— Не буду я этого есть, — пообещал он твёрдо. — Я это нарисую.
— Я от него просто заболеваю, — в бешенстве зашипела Барбара. — Завтра же доложишь все конкретные сведения! Завтра! Осознал?! Ешь что хочешь, но на глаза не показывайся без обещанных материалов! Чтоб чёрным по белому!…
Таким образом, Лесь засел за чтение разодранного опуса, и его содержание лишило его последних остатков спокойствия.
По меньшей мере половины он вообще не понимал. Чувствуя, что в мозгу ничего не задерживается, кроме общего впечатления полной катастрофы, он сосредоточился, оторвал отупевший взгляд от стены и потянулся за ручкой. Ручку он не нашёл, под рукой оказались лишь толстый чёрный фломастер и твёрдый карандаш номер шесть. Он не мог встать и поискать чего-нибудь более подходящего, ибо разодранные странички по прочтении раскладывал на коленях, на поручнях кресла, на ногах и на полу вокруг. Разлетятся — вообще не соберёшь. С хаосом в мыслях, страшно огорчённый, он стал делать пометки на полях подвернувшейся газеты и на каких-то обрывках бумаги. Фломастер писал слишком толсто, скоро не осталось свободного места. Тогда Лесь переключился на твёрдый карандаш номер шесть. Трудолюбиво царапая, он стал заполнять практически невидимыми записями пространство между толстыми чёрными строками. Часть разорванных страничек удалось сложить по порядку, их он сгрёб и вместе со своими оригинальными записями впихнул в портфель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33