Старую беседку я нашла легко, хотя её совершенно скрывали разросшиеся кусты одичавшей сирени, дикого винограда и крапивы. С той стороны, откуда некогда открывался прекрасный вид на пруд, теперь панораму заслоняли все заполнившие высокие кусты бузины, крыжовника и малины. Да и любоваться уже нечем было, пруд почти весь высох, лишь кое-где виднелись участки темно-зеленой воды, заросшей ряской. От розария, который некогда располагался рядом с беседкой, и следа не осталось, да и сама беседка обрушилась, осталась лишь часть стены и скамейки внутри. Сев на одну из них, я решала, как лучше поступить. Жаль, не спросила прораба, когда у них кончается рабочий день, и вообще, не приходит ли сюда вторая смена рабочих. Ну да ладно, теперь подожду немного, потом посмотрю, уйдут, так уйдут, а если явится смена, отложу своё мероприятие. И чего я так стараюсь? Неужели и в самом деле люблю Павла? Иначе с чего бы торчала здесь, да и вообще ввязалась в это дело с сумкой Миколая? Но тут мне вспомнилась эта вредная жена Павла, и я сразу постаралась переключить мысли на что-то другое. Не имею права тратить бодрость духа, готовясь к ответственной операции! Пойти, что ли, посмотреть, не уходят ли рабочие домой? Или пришла смена, тогда мне торчать здесь нет смысла.Вздохнув, я встала со скамейки, согнувшись, кустами, подобралась к дому и, обогнув его, выглянула во двор. Мне повезло, я увидела что хотела. Прораб, уже в костюме и при галстуке, садился за руль «ниссы», за ним поспешал и остальной рабочий класс, тоже вымытый и приодевшийся.Кажется, настало моё время! Я дождалась их отъезда, с удовлетворением отметив, что они тщательно заперли как дверь дома, так и ворота, — значит, сторожа нет! Потом опять вернулась в беседку.Внимательно осмотрела пол, судя по всему, не повреждённый. В соответствии с инструкциями Павла отыскала под скамейкой рукоятку и повернула её. Как-то очень легко она повернулась, а я уже опасалась, что там все заржавело или вообще от старости отвалилось. Потом я подошла к другой лавочке. На этой, похоже, иногда сидели, крапива вокруг неё была вырвана, а лопухи примяты. Одна из шайб, которыми ножки скамейки крепились к бетонному полу, была немного откручена. Отвёртку я предусмотрительно захватила с собой, была она гигантских размеров, но именно такая тут требовалась. Я ещё подумала, неплохая идея — отвёртка вместо ключа. Я сделала полоборота, прижала — все получилось. Часть сохранившейся стены у самого пола со скрежетом отошла в сторону, открыв узкий проход.Я посветила фонариком вглубь, неизвестно, что там может сейчас находиться, и, махнув рукой, — была не была! — осторожно протиснулась в подземный ход.Ступеньки, ведущие вниз, оказались в очень приличном состоянии. Я осторожно спустилась, неизвестно для чего пересчитав их. Одиннадцать штук, лестница не очень крутая. Я оказалась в небольшом подземелье под беседкой. Очень хорошо, пока все шло так, как рассказывал Павел. Теперь вот этот узкий подземный ход, который я осветила фонариком, должен довести меня до подземного помещения под домом, точнее, под подвалом дома, собственно, цели моего путешествия. Выход в доме наверх, по словам Павла, находился как раз в том месте, где я недавно, не больше часа назад, видела гору ящиков и штабеля досок.Вот в этом подземном апартаменте под подвалом дома и кипела в своё время работа по производству фальшивых денег, здесь стоял сначала печатный станок, потом ксерокс и ещё какие-то хитроумные аппараты, здесь хранился запас необходимой бумаги и красок, здесь же скапливался конечный продукт преступной деятельности, при виде которого волосы вставали дыбом. В настоящее время, как предполагает Павел, там остались какие-то следы этой преступной деятельности: припрятанные орудия труда и кое-что из конечного продукта. А возможно, также и кое-что из того, что могло указать на глупое, младенческое участие Павла в ней, и вот это кое-что мне следовало во что бы то ни стало уничтожить. Поскольку я не могла бы разобраться, что из оставшихся вещдоков свидетельствует против Павла, а что против кого-то другого, мне следовало на всякий случай уничтожить все, что покажется подозрительным.Я должна была по подземному ходу добраться до вышеупомянутых апартаментов, но я до них не добралась. Прошла всего несколько метров, когда свет электрического фонарика упёрся в груду земли, преградившую путь, причём ухо уловило тихий шелест. Земля ещё осыпалась. Завал! И кажется, свежий. С помощью фонарика мне удалось установить, что именно в этом месте кончался дощатый потолок, опиравшийся тоже на доски, а дальше следовал просто вырытый в земле туннель. И вот на стыке досок и земли и произошёл обвал. Ничего удивительного, годы и воды сделали своё дело. Гляди-ка, все ещё сыпется — Не дай Бог, ещё рухнет за спиной, заживо замурует в этом туннеле!Осторожно, не дыша, стараясь ни к чему не прикасаться, задом выбралась из подземного коридора. Оказавшись в подземном помещении под беседкой, я посветила вокруг себя. Здесь крепление держалось хорошо, крестовины из досок подпирали полукруглый свод, самое прочное перекрытие, ясное дело. Перекрытие-то прочное, каждый начинающий архитектор это знает, да что проку, если подгнили доски. Вон, видно же, держатся только силой воли, того и гляди и они обрушатся. Можно считать, прохода под дом со стороны беседки больше не существует.Хотя перед отъездом я предусмотрительно написала свекрови письмо с сообщением о том, куда направляюсь, и даже бросила по дороге письмо в почтовый ящик, все же, выбравшись на открытое пространство, испытала большое облегчение. Неизвестно, дождалась бы я помощи, если бы все это обрушилось мне на голову, и в каком состоянии извлекли меня из-под обвала… Никогда в жизни я не радовалась так, как теперь, нащупав ногой первую ступеньку и позволив себе наконец развернуться передом по ходу движения. По ступенькам я взлетела, не взбиралась, меня несла на своих крыльях неведомая сила. Та же сила заставила меня немедленно выскочить из полуразвалившейся беседки, и я пришла в себя лишь после того, как сильно обожглась о невидимую в темноте крапиву.Заставила себя вернуться и закрыть проход в подземный коридор. Механизм по-прежнему действовал безотказно. Оставлять эту ловушку в открытом состоянии было нежелательно по многим причинам. После этого я уселась на лавочку, отёрла пот с лица и, убедившись, что не пустила краску, принялась размышлять.Тот факт, что желанные подземные аппараты оказались недоступны с этой стороны, вовсе не означал, что они недоступны и со стороны дома. Наверняка апартаменты сделаны более капитально, чем ход к ним, и через подвал дома до них можно будет добраться. Задачу я не выполнила, значит, операция продолжается! Вот только как пробраться в дом, если его на моих глазах заперли?Я выкурила вторую сигарету и совсем успокоилась, ко мне даже вернулась память, Заперли входную дверь, но ведь в доме есть ещё одна, стеклянная, ведущая из столовой на террасу. Раньше в этой двери решётки не было, интересно, как сейчас-Теперь я уже настолько пришла в себя, что почувствовала раздражение и даже злость. На мужиков. Что за народ! Спятить с ними можно! То из-за одного, то из-за другого попадаю в совершенно идиотские ситуации, жизнью рискую. Нет, не позволю так с собой обращаться!Однако не время сейчас предаваться абстрактным и явно запоздалым сожалениям, перейдём к конкретике. И я двинулась к террасе, чутко прислушиваясь, не набежит ли откуда сторожевая собака. Вокруг царила тишина, на соседних участках тоже было тихо. Поднявшись на террасу, я нажала ручку стеклянной двери. Заперто. Разбить стекло? Жалко. Решётки на двери и сейчас не было, можно было запросто проникнуть в дом, разбив стекло, но я решила поискать открытое или плохо запертое окно. Обошла дом вокруг и в самом деле обнаружила одно приоткрытое, маленькое и узкое. Кажется, в чуланчике или кухне. Дом был на высоком цоколе, достать до окна просто так я не могла, пришлось бы подтягиваться и сдирать в кровь руки, зачем? Я притащила несколько кирпичей, положила их один на другой, без труда достала до окна, толкнула приоткрытую раму и посветила внуть фонариком. И в самом деле, чуланчик, вон через полуоткрытую дверь и знакомая кухня видна.Я уже сидела раскорякой на подоконнике, собираясь спрыгнуть внутрь дома, когда услышала шум мотора. Он приближался, вот уже и свет фар стал виден сквозь деревья; по дорожке, ведущей к участку, ехала машина. Легковая, не «нисса», судя по звуку двигателя. Не хватало ещё, чтобы меня застигли в такой идиотской позиции! Я быстренько протиснулась в окошко и свалилась на пол чуланчика. Вовремя! Уже в следующую секунду фары осветили дом. Автомашина остановилась перед воротами. Фары потухли, мотор затих, наступила тишина.В кромешной тьме — фонарик зажигать не рекомендовалось — я потихоньку попыталась подняться с пола, выбираясь из груды чего-то, наваленного здесь. Дура, не сообразила предварительно рассмотреть место, куда прыгать буду! А теперь вот и шуршать опасно.Хлопнула дверца автомобиля, значит, из него кто-то вышел. Забренчало железо, щёлкнул запор — отперли ворота. Вот они заскрипели, и я услышала скрип гравия под осторожными шагами. Вроде шёл один человек. Так, посмотрим, что будет дальше.А дальше ничего не было. Человек затаился, я его больше не слышала. Езус-Мария, что это значит? Кто он? Зачем ночью приехал? Почему так крадётся? И что делает сейчас, может, увидел свет моего фанарика и сейчас подкрадывается, чтобы захватить меня врасплох? Это не рабочие, те уехали на «ниссе», фургонетку я всегда узнаю по звуку двигателя…Звук, раздавшийся во дворе, там, куда приближался неизвестный, заставил волосы на голове подняться дыбом. Звук какой-то потусторонний, жуткий, ни на что не похожий. Кто-то совершенно нечеловеческим голосом заорал хрипло и пронзительно, и так как-то на одну букву «е». Звук приближался, делался все громче и страшнее, И тут я услышала, как кто-то уже человеческим голосом в ярости прошептал:— Пошла прочь, холера! Брысь! Ай!Поскольку непонятные звуки заглушали все вокруг, я смелее выбралась из кучи какого-то тряпья и бумаг, наваленных на полу, и осторожно выглянула в окошечко.Езус-Мария, коза! Коза, лопнуть мне на этом месте!Большая чёрная коза с агрессивно нацеленными рогами, устрашающе мекая, атаковала какого-то незнакомого мужчину. Ну, чистый сюрреализм! Мужчина прыгал перед ней, пытаясь увернуться от острых рогов, отчаянно отмахивался, но почему-то не кричал, не звал на помощь. А агрессивное животное во что бы то ни стало пыталось вонзить в него свои большие, почти прямые рога. Не знаю, откуда здесь взялась коза. Может, самостоятельно пришла из близлежащей деревни, соблазнённая густой травой в заросшем саду. А может, её здесь оставляли специально, в качестве сторожа, вместо собаки. Вон как отлично выполняет её обязанности! И не привязана, пользуется полной свободой движений. А до чего грациозное животное! До чего ловкое! Вон как скачет, вон как ловко уклоняется от столкновения с разбросанными повсюду стройматериалами, даже копытцем их не заденет, даже головы в их сторону не повернёт, ни на секунду не отвлекаясь от противника. Вот она зацепила-таки рогом за карман пиджака и разорвала его. Мужчина схватил попавшуюся под руки какую-то железяку, пытался огреть агрессора, куда там! Коза с такой точностью уклонялась от ударов, словно в неё была вмонтирована радарная установка. Зато сама наносила их то и дело, грациозно кружась вокруг неприятеля. Ну просто балерина, да что балерина, циркачка!Неприятель, похоже, изнемогал. Он уже из последних сил хрипел:— Пошла прочь, свинья! Чего привязалась! Чтоб ты сдохла, скотина проклятая! Вот как дам в лоб! Отцепись, зараза!Лампа у ворот светила ярко, и я могла в подробностях рассмотреть всю эту захватывающую, нетипичную корриду, с трудом сдерживая смех. Потом спохватилась-что же я теряю время? Мужчина, отбиваясь от козы, явно стремился продвинуться к двери дома, если войдёт в дом, как тогда проникнуть в подпол? А вдруг он тут намерен заночевать? Оба они с козой производили достаточно шума, чтобы под этот шумок я могла безопасно пробраться к люку в подвал. Думаю, и посветить себе под ноги могу, он теперь не видит ничего, кроме воинственно нацеленных на него длинных прямых рогов.Где на ощупь, а где посвечивая себе под ноги, пробралась я в прихожую, оттуда по лестнице спустилась в цокольный этаж и сквозь завалы стекловаты и какие-то трубы пробилась к каморке, где, как я знала, находился потайной ход в подземелье. Прежде чем спуститься, я остановилась и прислушалась. Из крошечного окошка под потолком доносились звуки продолжающейся корриды.Судя по звукам, война шла уже рядом с входной дверью. Сквозь яростные, приглушённые проклятия жертвы агрессии и яростного мемеканья агрессора явственно различила я бряканье замка. Наверное, мужчина одной рукой отбивался от козы, а другой нащупывал замок и пытался вставить в него ключ. Ага, и ворота открыл ключом, и от входной двери у него был ключ, значит, явился сюда легально, не так, как я…Вот несчастный наконец ворвался внутрь дома и грохнул дверью, отгораживаясь от козы. Уфф! А потом я услышала его шаги на той самой лестнице, ведущей в цокольный этаж, по которой только что сама спустилась. На ходу он продолжал извергать проклятия по адресу дикой бестии и её безмозглых хозяев, которые не сажают её на цепь, а пускают разгуливать по посёлку. На его месте я бы так не разорялась. При его брюхе — а я видела в окно, какой он толстый, — такие физкультурные упражения пойдут лишь на пользу, наоборот, специально следует упражняться с козой.Ох, да что мне за дело до его кондиции? Сейчас он будет здесь и увидит меня. Где спрятаться? Хламу вокруг много, но все мелкий, под ногами. Господи, куда же деваться?В панике бросилась я в угол, где стояли прислонённые к стене доски, и попыталась спрятаться за ними, но моментально отскочила, потому что не только запуталась в паутине, заполнившей весь угол густой сетью, но и почувствовала на шее, на руках, в вырезе блузки вместе с паутиной и бесчисленных пауков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37