Доставка супер сайт Водолей ру
он, твердо выпрямленными ладонями, рассекает по диагоналям воздух перед собой, в разных направлениях.
Мы думаем, что и при исполнении Шопена, фазу отсекания надо играть более твердой рукой, чем фазу накопления.
Отсеканием служит некая повторяющаяся музыкальная фигура, изображаемая при словесном рассказе твердой ладонью, которой рассказчик рубит перед собой в разных направлениях.
В 13-ой мазурке этим ударом ладони соответствуют музыкальные ходы вниз (такты 38 и 39-ый, 40 и 41, 42 и 43).
Например такты 36-ой и 39-ый:
Надо очень отчетливо и искусно отделить при исполнении фазу отсекания от фазы накопления.
В 13-ой мазурке, после отсекания, опять идет накопление с 46-го по 61-ый такт. Дается опять новый вариант накопления, объединяющий I и II варианты, но, вместе с тем, разнящий от них небольшой погрешностью.
И вот, к концу III накопления, слушатель вдруг понимает, что накопление, собственно говоря, и не прекращалось, и, что его так много, что дыхание спирается. Слушатель окончательно пресыщен накоплением. И вот тут-то Шопен оставляет эту фазу и переходит к фазе вольного дыхания.
Для этого Шопен переходит в мажор, и, на 62-ом такте, как бы распахивается дверь, и дыхание делается вольным.
У слушателя создается на секунду впечатление, будто все, что было до этого такта, являлось только вступлением, и что только сейчас началось настоящее. Но когда тема этой фазы, вместо того, чтобы развиваться, постоянно возвращается к секунде восемь раз на протяжении двух тактов, слушатель, несмотря на открытую фазу вольного дыхания, начинает ощущать потребность в новом решении, которое Шопен и дает с 94-го такта в виде темы I-го накопления. Он проводит в ней 4-ый вариант, опять создавая небольшую погрешность. И на этот раз, слушатель понимает, что то, что он, на 62-ом такте, положил считать только вступлением к вольному дыханию, есть на самом деле, решение вольного дыхания.
Засим следует фраза сложного отсекания с постоянной фигурой
Характер этой фазы импрессионистический и потому Шопен заканчивает ее (а с ней вместе и всю мазурку) первыми четырьмя тактами, тактами настройки. Но теперь слушатель естественно воспринимает импрессионистический характер этой настройки и нисколько не удивляется, что вся мазурка заканчивается секстаккордом фа-мажора.
Таким образом мы видим, что вся мазурка состоит из 9 частей:
1. Настройка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . такты 1-4
2. I накопление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5–20
3. II накопление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21–37
4. Отсекание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38-45
5. III накопление (и пресыщение) . . . . . . . . . . 46-61
6. Вольное дыхание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62-93
7. IV накопление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94–109
8. Отсекание (завершающее) . . . . . . . . . . . 110–129
9. Настройка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130–133
Мы знаем твердо одно, что пианист, при исполнении этой мазурки, должен четко выявить смысл каждой части и заставить слушателя почувствовать все переходы от одной части к другой.
Баллада Шопена своим строением напоминает 13-ую мазурку. Гиллельс не разобрался в смыслах баллады, и единственное, что он сказал своей игрой, это, что Шопен несколько более задумчивый композитор, нежели Лист. Это столь же бессмысленно и несущественно, как называть Чехова «певцом вечерних сумерек».
Мендельсона «Рондо-Капричиозо» Гиллельс сыграл несколько лучше.
Потом он сыграл Листа «Карнавал». Такую музыку играть и слушать просто неприлично.
На бис Гиллельс исполнил «Кукушку» Дакэна. На наш взгляд ее следовало бы исполнить громче. (Мы вообще стоим всегда за более громкое исполнение и фортепьянную музыку предпочли бы слушать, сидя под роялем).
Лучше всего Гиллельс исполнил этюд Паганини-Лист «Охота».
В зале говорили про Гиллельса. поднимая плечи и разводя руками; «Это… это… это уже не артист, а само искусство!»
Больше нам сказать про концерт Гиллельса – нечего.
1939 год
Даниил Иванович Хармс
* * *
Калиндов стоял на цыпочках и заглядывал мне в лицо. Мне было это неприятно. Я отворачивался в сторону, но Калиндов обегал меня кругом и опять заглядывал мне в лицо. Я попробовал заслониться от Калиндова газетой. Но Калиндов перехитрил меня: он поджёг мою газету, и когда она вспыхнула, я уронил её на пол, а Калиндов начал опять заглядывать мне в лицо. Я, медленно отступая, ушёл за шкап, и тут несколько мгновений я отдыхал от назойливых взглядов Калиндова. Но отдых мой был недлителен: Калиндов на четверинках подполз к шкапу и заглянул на меня снизу. Терпение моё кончилось: я зажмурился и сапогом ударил Калиндова в лицо.
Когда я открыл глаза, Калиндов стоял передо мной со своей окровавленной рожей и рассеченным ртом и по-прежнему заглядывал мне в лицо.
1939–1940 гг.
Даниил Иванович Хармс
* * *
Философ!
Пишу Вам в ответ на Ваше письмо, которое Вы собираетесь написать мне в ответ на мое письмо уже написанное Вам. Отвечаю Вам двумя пунктами.
Пункт №1. Вы неправы. Развить эту мысль к сожалению не могу.
Пункт №2. Вы правы. И эту мысль тоже к сожалению развить не могу.
Философ!
Я видел чудо: пожилой человек в длинном старинном сюртуке бегал вокруг дерева, Это было днем в Летнем Саду.
Философ!
Мы обменялись с Вами письмами и это напоминает мне следующий случай: один скрипач купил магнит и понёс его домой. По дороге он зашел в магазинчик где торгуют газированными напитками и спросил себе стакан вишнёвой воды. Чтобы удобнее было лить, скрипач положил магнит на прилавок, взял стакан двумя руками и поднёс его ко рту. «Пейте на здоровие!» – сказала в это время барышня-продавщица. «Пью за Ваше здоровие!» – сказал скрипач барышне-продавщице и выпил вишнёвую воду. Эта история мне припомнилась потому, что мы обменялись с Вами письмами, а скрипач и продавщица обменялись любезностями.
сентябрь 1937 года
Даниил Иванович Хармс
* * *
Квартира состояла из двух комнат и кухни. В одной комнате жил Николай Робертович Смит, а в другой Иван Игнатьевич Петров.
Обыкновенно Петров заходил к Смиту и у них начиналась беседа. Говорили о разных вещах, иногда рассказывали друг другу о прошлом, но больше говорил Петров. Смит в это время курил и что-нибудь делал, либо чистил свои ногти, либо разбирал старые письма, либо мешал кочергой в печке. Петров ходил всегда в коричневом пиджаке, и концы галстука болтались у него во все стороны. Смит был аккуратен; ходил он в коротких клетчатых штатах и носил крахмальные воротнички.
1937 год
Даниил Иванович Хармс
* * *
Какой туман у меня в голове! Ничего не могу сообразить! Хотел сесть на диван, а сел на корзинку. Хотел свечку зажечь, а вместо этого сделал что-то совсем другое, и получился пожар. Забегали люди, застучали пожарные топоры, зашипели под водяными струями пылающие балки, и вот я очутился на улице в одном платке, накинутом на плечи, с маленькой корзиночкой в руках, в которой лежали только три мелкие тарелки, линеечка, портрет зодчего Росси и машинка для распрямления туфель. Это всё, что удалось мне спасти второпях во время пожара! К тому же ещё, сбегая по лестнице, я оступился и упал, ударившись при этом челюстью о чей-то керосиновый жбан, стоявший на площадке лестницы. Теперь у меня сильно болела моя челюсть.
Я прислонился к папиросной будке и смотрел, как догорает мой дом.
1936–1938 гг.?
Даниил Иванович Хармс
Евстигнеев смеётся
водевиль о трех головах
действующие лица
Евстигнеев
I-ый Володя
II-й Володя
Евдокия – жена Евстигнеева
Вера Александровна Сулипанова – двоюродная сестра Евдокии
Дворник Петр Перец
Дворничиха
Амуры, зебры и античные девушки
действие первое
Евстигнеев стоит посередине комнаты и старается издать звук на флейте | жена Евстигнеева Евдокия стоит-перед ним на коленях
Евдокия
Евстигнеев! Дорогой муж мой! Супруг мой! Любимый человек и друг! Евстигнеев! Ну молю тебя, не дуй в флейту! Евстигнеев!
Евстигнеев ( смеётся )
Хы-хы-хы!
Евдокия
Евстигнеев! Четыре с половиной года ты дуешь в эту флейту и, все равно, ни звука издать не можешь! Брось! На коленях прошу тебя! Вот видишь? Я целую твои ноги. Неужели ты меня не слышишь? Ты злой, нехороший человек, Евстигнеев! Я тружусь дни и ночи, чтобы мы не голодали с тобой. Я служу, бегаю по лавкам, готовлю обед, мою посуду, убираю комнату, стираю твоё бельё… Ты видишь на что стали похожи мои руки? Я больная и несчастная делаю непосильную для себя работу. А ты? Знай дуешь в свою флейту! И ведь хоть бы прок был какой! А то не только сыграть чего-нибудь, а даже звука издать не можешь! Опомнись! Опомнись Евстигнеев!
Евстигнеев ( смеётся )
Хы-хы-хы!
Евдокия
Нет, больше не могу! Это не человек, а зверь какой-то!
поднимаясь с колен
Слушай Евстигнеев! Я делала все, чтобы образумить тебя. Ничего не помогает. Я слабая и не могу сама отнять у тебя флейту. Ты меня просто поколотишь. Поэтому я решила прибегнуть к крайнему средству. Ты слышишь, что я тебе говорю, Евстигнеев! Ты слышишь?
Евстигнеев ( дует в флейту )
Фю-фю-фю!
Евдокия
Да ты слышишь, что я тебе говорю? Ах, так! И слушать не желаешь! Ну ладно: сейчас прибегну к тому крайнему средству, о котором я тебе говорила. Не слушаешь? Ладно! Сейчас пойду и позову дворника!
Евстигнеев перестаёт дуть в флейту
Евдокия
Ты слышал? Сейчас позову дворника.
Евстигнеев
Зачем?
Евдокия
А затем, что мы с дворником отнимем у тебя флейту, сломаем ее и выбросим на помойку.
Евстигнеев
Нет? Хы-хы-хы!
Евдокия
Не нет, а именно да!
Евстигнеев
Как же так?
рассматривает флейту и пробует в неё дунуть
Евдокия
Ах, ты опять! Ну, ладно…
стук в дверь | Евстигнеев и Евдокия молча стоят и слушают | стук повторяется
Евдокия
Кто там?
Голос за дверью
Дорочка! Это я! Открой, силь-ву-пле!
Евдокия
Ах, это ты, Вера! Сейчас, одну минуту.
Евстигнееву
Спрячь флейту!
Евстигнеев ( смеётся )
Хы-хы-хы!
Евдокия
Дай сюда флейту! Сию же минуту дай сюда флейту!
Евстигнеев ( пряча флейту за спину )
Хы-хы!
Евдокия
Сейчас Верочка!
Евстигнееву
Ты дашь мне флейту? Ах так!..
подходит к двери и открывает её
Входи Верочка!
входит Вера Александровна Сулипанова
Евдокия
Вот познакомься: Евстигнеев, мой муж. А это Вера Александровна Сулипанова – моя двоюродная сестра.
Сулипанова ( подходя к Евстигнееву )
Очень рада с вами познакомиться!
Евстигнеев
Хы-хы-хы!
Евдокия
Садись, Вера, вот сюда и рассказывай как ты живешь?
Сулипанова садится с ногами на стул
Сулипанова
О, душа моя, столько новостей! Я брежу театрами и светской жизнью. Да, милочка, я вся для общества! Грегуар подарил мне тончайший заграничный чулок, но к сожалению только один. Так что его нельзя носить. Но я, когда ко мне приходят гости, бросаю этот чулок на диван, будто забыла его убрать, и все, конечно, думают, что у меня их пара. Борман увидал этот чулок и сказал. «Такими чулками кидаться нельзя!» А я ему сказала: «О! У меня их целая куча! А вот туфель нет!..» Ах, да, милочка, же сюи малад, у меня болит под мышкой. Это Зайцев лез ко мне рукой за шиворот, но я его дальше подмышки не пустила. Не дам же я Зайцеву хватать себя!
Евстигнеев
Хы-хы!
Сулипанова
Ой! Я говорю такие вещи в присутствии мужчины. Но вы все-таки муж моей сестры и потом, мы, люди высшего общества, можем позволить себе некоторые фривольности.
Евстигнеев
Хы-хы!
дует в флейту
Сулипанова
Что это?
Евдокия
Да это мой муж хочет на флейте играть.
Сулипанова
Господи! Зачем же это?
Евдокия
Ах Вера! Он целые дни изводит меня этой флейтой. Вот видишь? Так он с утра до вечера.
Сулипанова
Да ты спрячь от него эту трубку,
Евдокия
1935–1936 гг.
Даниил Иванович Хармс
Перечень зверей
предназначение
Приготовься выслушать перечень зверей: царствующих, величавых, гнутых, вызолоченных, пришибленных и низкокланяющихся.
Причеши голову твою, если есть борода, сбрей её, руки вымой и сядь. Для тебя, читатель моих сочинений, приготовлены эти странички. Легкий дымок вьется вокруг головы твоей. Ногами своими ты гладишь кота, а в руках держишь медную птичку. Думаешь ли ты посмеяться над буковками моими, или ты думаешь, подобно безумной дрофе, пронестись мимо глаз моих, оставляя в воздухе пёстрый пух?
Стой! Не спеши читатель, не приготавливай улыбки на безобразном своём лице, не скачи куда-то вбок от меня. Дай тебя разглядеть. Быть может, ты крив и у тебя слишком узкие плечи? А, может быть, ты спишь в грязи, а днём у тебя потеют руки? Может быть и ума-то в тебе нет никакого, может быть ты просто дрянь? Тогда скачи дальше, смейся и делай всё, что ты хочешь, потому что есть у меня и другой читатель, получше тебя. Далее зачеркнуто – «и этот читатель – я сам…»
Он не крив и широкоплеч, он живет в достатке и спит на чистом белье, руки моет квасцами и сморкается в белоснежные тряпочки. Он умён: это видно сразу. У него на лбу вертикальная морщинка, а глаза его всегда немного прищурены. Он одет в хороший костюм на шерстяной материи, на голове он носит маленькую войлочную шапочку, а зимой, поверх этой шапочки, надевает верблюжий башлык. Он курит почти непрерывно; утром он курит короткую прямую трубку, а днем и вечером – кривую. Иногда он курит сигары, а если его угощают папиросой, то курит и папиросу. Он идеальный читатель, потому что всякую прочитанную им книгу он целует и прячет в сундук сделанный из темной карельской берёзы с медными пластинками на углах. В этом сундуке скопилось уже 36 книг. Я хотел бы, чтобы моя книга стала 37-ой!
Вот именно тебе, дорогой читатель, предназначаю я эту книгу, а затем, не мешкая, приступаю к перечню зверей.
Перечень зверей
Вот той-терьер. Он самый приятный из всех зверей, потому что он похож на пчелу. Он умеет свистеть. Он приятен душе моей.
Вот лев. Это страшный зверь. Взгляд его умен, но сам он глуп. Он бросается на толстые прутья железной клетки и грызёт их своими клыками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Мы думаем, что и при исполнении Шопена, фазу отсекания надо играть более твердой рукой, чем фазу накопления.
Отсеканием служит некая повторяющаяся музыкальная фигура, изображаемая при словесном рассказе твердой ладонью, которой рассказчик рубит перед собой в разных направлениях.
В 13-ой мазурке этим ударом ладони соответствуют музыкальные ходы вниз (такты 38 и 39-ый, 40 и 41, 42 и 43).
Например такты 36-ой и 39-ый:
Надо очень отчетливо и искусно отделить при исполнении фазу отсекания от фазы накопления.
В 13-ой мазурке, после отсекания, опять идет накопление с 46-го по 61-ый такт. Дается опять новый вариант накопления, объединяющий I и II варианты, но, вместе с тем, разнящий от них небольшой погрешностью.
И вот, к концу III накопления, слушатель вдруг понимает, что накопление, собственно говоря, и не прекращалось, и, что его так много, что дыхание спирается. Слушатель окончательно пресыщен накоплением. И вот тут-то Шопен оставляет эту фазу и переходит к фазе вольного дыхания.
Для этого Шопен переходит в мажор, и, на 62-ом такте, как бы распахивается дверь, и дыхание делается вольным.
У слушателя создается на секунду впечатление, будто все, что было до этого такта, являлось только вступлением, и что только сейчас началось настоящее. Но когда тема этой фазы, вместо того, чтобы развиваться, постоянно возвращается к секунде восемь раз на протяжении двух тактов, слушатель, несмотря на открытую фазу вольного дыхания, начинает ощущать потребность в новом решении, которое Шопен и дает с 94-го такта в виде темы I-го накопления. Он проводит в ней 4-ый вариант, опять создавая небольшую погрешность. И на этот раз, слушатель понимает, что то, что он, на 62-ом такте, положил считать только вступлением к вольному дыханию, есть на самом деле, решение вольного дыхания.
Засим следует фраза сложного отсекания с постоянной фигурой
Характер этой фазы импрессионистический и потому Шопен заканчивает ее (а с ней вместе и всю мазурку) первыми четырьмя тактами, тактами настройки. Но теперь слушатель естественно воспринимает импрессионистический характер этой настройки и нисколько не удивляется, что вся мазурка заканчивается секстаккордом фа-мажора.
Таким образом мы видим, что вся мазурка состоит из 9 частей:
1. Настройка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . такты 1-4
2. I накопление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5–20
3. II накопление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 21–37
4. Отсекание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 38-45
5. III накопление (и пресыщение) . . . . . . . . . . 46-61
6. Вольное дыхание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62-93
7. IV накопление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94–109
8. Отсекание (завершающее) . . . . . . . . . . . 110–129
9. Настройка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130–133
Мы знаем твердо одно, что пианист, при исполнении этой мазурки, должен четко выявить смысл каждой части и заставить слушателя почувствовать все переходы от одной части к другой.
Баллада Шопена своим строением напоминает 13-ую мазурку. Гиллельс не разобрался в смыслах баллады, и единственное, что он сказал своей игрой, это, что Шопен несколько более задумчивый композитор, нежели Лист. Это столь же бессмысленно и несущественно, как называть Чехова «певцом вечерних сумерек».
Мендельсона «Рондо-Капричиозо» Гиллельс сыграл несколько лучше.
Потом он сыграл Листа «Карнавал». Такую музыку играть и слушать просто неприлично.
На бис Гиллельс исполнил «Кукушку» Дакэна. На наш взгляд ее следовало бы исполнить громче. (Мы вообще стоим всегда за более громкое исполнение и фортепьянную музыку предпочли бы слушать, сидя под роялем).
Лучше всего Гиллельс исполнил этюд Паганини-Лист «Охота».
В зале говорили про Гиллельса. поднимая плечи и разводя руками; «Это… это… это уже не артист, а само искусство!»
Больше нам сказать про концерт Гиллельса – нечего.
1939 год
Даниил Иванович Хармс
* * *
Калиндов стоял на цыпочках и заглядывал мне в лицо. Мне было это неприятно. Я отворачивался в сторону, но Калиндов обегал меня кругом и опять заглядывал мне в лицо. Я попробовал заслониться от Калиндова газетой. Но Калиндов перехитрил меня: он поджёг мою газету, и когда она вспыхнула, я уронил её на пол, а Калиндов начал опять заглядывать мне в лицо. Я, медленно отступая, ушёл за шкап, и тут несколько мгновений я отдыхал от назойливых взглядов Калиндова. Но отдых мой был недлителен: Калиндов на четверинках подполз к шкапу и заглянул на меня снизу. Терпение моё кончилось: я зажмурился и сапогом ударил Калиндова в лицо.
Когда я открыл глаза, Калиндов стоял передо мной со своей окровавленной рожей и рассеченным ртом и по-прежнему заглядывал мне в лицо.
1939–1940 гг.
Даниил Иванович Хармс
* * *
Философ!
Пишу Вам в ответ на Ваше письмо, которое Вы собираетесь написать мне в ответ на мое письмо уже написанное Вам. Отвечаю Вам двумя пунктами.
Пункт №1. Вы неправы. Развить эту мысль к сожалению не могу.
Пункт №2. Вы правы. И эту мысль тоже к сожалению развить не могу.
Философ!
Я видел чудо: пожилой человек в длинном старинном сюртуке бегал вокруг дерева, Это было днем в Летнем Саду.
Философ!
Мы обменялись с Вами письмами и это напоминает мне следующий случай: один скрипач купил магнит и понёс его домой. По дороге он зашел в магазинчик где торгуют газированными напитками и спросил себе стакан вишнёвой воды. Чтобы удобнее было лить, скрипач положил магнит на прилавок, взял стакан двумя руками и поднёс его ко рту. «Пейте на здоровие!» – сказала в это время барышня-продавщица. «Пью за Ваше здоровие!» – сказал скрипач барышне-продавщице и выпил вишнёвую воду. Эта история мне припомнилась потому, что мы обменялись с Вами письмами, а скрипач и продавщица обменялись любезностями.
сентябрь 1937 года
Даниил Иванович Хармс
* * *
Квартира состояла из двух комнат и кухни. В одной комнате жил Николай Робертович Смит, а в другой Иван Игнатьевич Петров.
Обыкновенно Петров заходил к Смиту и у них начиналась беседа. Говорили о разных вещах, иногда рассказывали друг другу о прошлом, но больше говорил Петров. Смит в это время курил и что-нибудь делал, либо чистил свои ногти, либо разбирал старые письма, либо мешал кочергой в печке. Петров ходил всегда в коричневом пиджаке, и концы галстука болтались у него во все стороны. Смит был аккуратен; ходил он в коротких клетчатых штатах и носил крахмальные воротнички.
1937 год
Даниил Иванович Хармс
* * *
Какой туман у меня в голове! Ничего не могу сообразить! Хотел сесть на диван, а сел на корзинку. Хотел свечку зажечь, а вместо этого сделал что-то совсем другое, и получился пожар. Забегали люди, застучали пожарные топоры, зашипели под водяными струями пылающие балки, и вот я очутился на улице в одном платке, накинутом на плечи, с маленькой корзиночкой в руках, в которой лежали только три мелкие тарелки, линеечка, портрет зодчего Росси и машинка для распрямления туфель. Это всё, что удалось мне спасти второпях во время пожара! К тому же ещё, сбегая по лестнице, я оступился и упал, ударившись при этом челюстью о чей-то керосиновый жбан, стоявший на площадке лестницы. Теперь у меня сильно болела моя челюсть.
Я прислонился к папиросной будке и смотрел, как догорает мой дом.
1936–1938 гг.?
Даниил Иванович Хармс
Евстигнеев смеётся
водевиль о трех головах
действующие лица
Евстигнеев
I-ый Володя
II-й Володя
Евдокия – жена Евстигнеева
Вера Александровна Сулипанова – двоюродная сестра Евдокии
Дворник Петр Перец
Дворничиха
Амуры, зебры и античные девушки
действие первое
Евстигнеев стоит посередине комнаты и старается издать звук на флейте | жена Евстигнеева Евдокия стоит-перед ним на коленях
Евдокия
Евстигнеев! Дорогой муж мой! Супруг мой! Любимый человек и друг! Евстигнеев! Ну молю тебя, не дуй в флейту! Евстигнеев!
Евстигнеев ( смеётся )
Хы-хы-хы!
Евдокия
Евстигнеев! Четыре с половиной года ты дуешь в эту флейту и, все равно, ни звука издать не можешь! Брось! На коленях прошу тебя! Вот видишь? Я целую твои ноги. Неужели ты меня не слышишь? Ты злой, нехороший человек, Евстигнеев! Я тружусь дни и ночи, чтобы мы не голодали с тобой. Я служу, бегаю по лавкам, готовлю обед, мою посуду, убираю комнату, стираю твоё бельё… Ты видишь на что стали похожи мои руки? Я больная и несчастная делаю непосильную для себя работу. А ты? Знай дуешь в свою флейту! И ведь хоть бы прок был какой! А то не только сыграть чего-нибудь, а даже звука издать не можешь! Опомнись! Опомнись Евстигнеев!
Евстигнеев ( смеётся )
Хы-хы-хы!
Евдокия
Нет, больше не могу! Это не человек, а зверь какой-то!
поднимаясь с колен
Слушай Евстигнеев! Я делала все, чтобы образумить тебя. Ничего не помогает. Я слабая и не могу сама отнять у тебя флейту. Ты меня просто поколотишь. Поэтому я решила прибегнуть к крайнему средству. Ты слышишь, что я тебе говорю, Евстигнеев! Ты слышишь?
Евстигнеев ( дует в флейту )
Фю-фю-фю!
Евдокия
Да ты слышишь, что я тебе говорю? Ах, так! И слушать не желаешь! Ну ладно: сейчас прибегну к тому крайнему средству, о котором я тебе говорила. Не слушаешь? Ладно! Сейчас пойду и позову дворника!
Евстигнеев перестаёт дуть в флейту
Евдокия
Ты слышал? Сейчас позову дворника.
Евстигнеев
Зачем?
Евдокия
А затем, что мы с дворником отнимем у тебя флейту, сломаем ее и выбросим на помойку.
Евстигнеев
Нет? Хы-хы-хы!
Евдокия
Не нет, а именно да!
Евстигнеев
Как же так?
рассматривает флейту и пробует в неё дунуть
Евдокия
Ах, ты опять! Ну, ладно…
стук в дверь | Евстигнеев и Евдокия молча стоят и слушают | стук повторяется
Евдокия
Кто там?
Голос за дверью
Дорочка! Это я! Открой, силь-ву-пле!
Евдокия
Ах, это ты, Вера! Сейчас, одну минуту.
Евстигнееву
Спрячь флейту!
Евстигнеев ( смеётся )
Хы-хы-хы!
Евдокия
Дай сюда флейту! Сию же минуту дай сюда флейту!
Евстигнеев ( пряча флейту за спину )
Хы-хы!
Евдокия
Сейчас Верочка!
Евстигнееву
Ты дашь мне флейту? Ах так!..
подходит к двери и открывает её
Входи Верочка!
входит Вера Александровна Сулипанова
Евдокия
Вот познакомься: Евстигнеев, мой муж. А это Вера Александровна Сулипанова – моя двоюродная сестра.
Сулипанова ( подходя к Евстигнееву )
Очень рада с вами познакомиться!
Евстигнеев
Хы-хы-хы!
Евдокия
Садись, Вера, вот сюда и рассказывай как ты живешь?
Сулипанова садится с ногами на стул
Сулипанова
О, душа моя, столько новостей! Я брежу театрами и светской жизнью. Да, милочка, я вся для общества! Грегуар подарил мне тончайший заграничный чулок, но к сожалению только один. Так что его нельзя носить. Но я, когда ко мне приходят гости, бросаю этот чулок на диван, будто забыла его убрать, и все, конечно, думают, что у меня их пара. Борман увидал этот чулок и сказал. «Такими чулками кидаться нельзя!» А я ему сказала: «О! У меня их целая куча! А вот туфель нет!..» Ах, да, милочка, же сюи малад, у меня болит под мышкой. Это Зайцев лез ко мне рукой за шиворот, но я его дальше подмышки не пустила. Не дам же я Зайцеву хватать себя!
Евстигнеев
Хы-хы!
Сулипанова
Ой! Я говорю такие вещи в присутствии мужчины. Но вы все-таки муж моей сестры и потом, мы, люди высшего общества, можем позволить себе некоторые фривольности.
Евстигнеев
Хы-хы!
дует в флейту
Сулипанова
Что это?
Евдокия
Да это мой муж хочет на флейте играть.
Сулипанова
Господи! Зачем же это?
Евдокия
Ах Вера! Он целые дни изводит меня этой флейтой. Вот видишь? Так он с утра до вечера.
Сулипанова
Да ты спрячь от него эту трубку,
Евдокия
1935–1936 гг.
Даниил Иванович Хармс
Перечень зверей
предназначение
Приготовься выслушать перечень зверей: царствующих, величавых, гнутых, вызолоченных, пришибленных и низкокланяющихся.
Причеши голову твою, если есть борода, сбрей её, руки вымой и сядь. Для тебя, читатель моих сочинений, приготовлены эти странички. Легкий дымок вьется вокруг головы твоей. Ногами своими ты гладишь кота, а в руках держишь медную птичку. Думаешь ли ты посмеяться над буковками моими, или ты думаешь, подобно безумной дрофе, пронестись мимо глаз моих, оставляя в воздухе пёстрый пух?
Стой! Не спеши читатель, не приготавливай улыбки на безобразном своём лице, не скачи куда-то вбок от меня. Дай тебя разглядеть. Быть может, ты крив и у тебя слишком узкие плечи? А, может быть, ты спишь в грязи, а днём у тебя потеют руки? Может быть и ума-то в тебе нет никакого, может быть ты просто дрянь? Тогда скачи дальше, смейся и делай всё, что ты хочешь, потому что есть у меня и другой читатель, получше тебя. Далее зачеркнуто – «и этот читатель – я сам…»
Он не крив и широкоплеч, он живет в достатке и спит на чистом белье, руки моет квасцами и сморкается в белоснежные тряпочки. Он умён: это видно сразу. У него на лбу вертикальная морщинка, а глаза его всегда немного прищурены. Он одет в хороший костюм на шерстяной материи, на голове он носит маленькую войлочную шапочку, а зимой, поверх этой шапочки, надевает верблюжий башлык. Он курит почти непрерывно; утром он курит короткую прямую трубку, а днем и вечером – кривую. Иногда он курит сигары, а если его угощают папиросой, то курит и папиросу. Он идеальный читатель, потому что всякую прочитанную им книгу он целует и прячет в сундук сделанный из темной карельской берёзы с медными пластинками на углах. В этом сундуке скопилось уже 36 книг. Я хотел бы, чтобы моя книга стала 37-ой!
Вот именно тебе, дорогой читатель, предназначаю я эту книгу, а затем, не мешкая, приступаю к перечню зверей.
Перечень зверей
Вот той-терьер. Он самый приятный из всех зверей, потому что он похож на пчелу. Он умеет свистеть. Он приятен душе моей.
Вот лев. Это страшный зверь. Взгляд его умен, но сам он глуп. Он бросается на толстые прутья железной клетки и грызёт их своими клыками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26