С личностью, восседавшей за столом, заговорил уже Клотагорб, а не Каз.
– Мы явились, чтобы внести усовершенствования в разум, – заявил чародей, надеясь, что угадал и не допустил фатальной ошибки.
Офицер с застывшей физиономией выкатил красный глаз. Хмуриться он не умел, но тем не менее по всему было видно, как он озадачен.
– Усовершенствования в разум? Какой?
– Материализованный Эйякратом.
– Ах, конечно, гражданин. Но какое усовершенствование? – Он строго поглядел на чародея. – Кто ты, чтобы знать о столь тайных вещах?
Клотагорб ощутил беспокойство. Чем больше вопросов – тем больше шансов ошибиться, ляпнуть что-то, противоречащее фактам.
– Мы – помощники Эйякрата по специальным вопросам. Как иначе могли бы мы узнать о разуме?
– Разумно, – согласился офицер. – Однако меня никто не извещал о готовящихся усовершенствованиях.
– Я известил – только что.
Офицер осмыслил это заявление, впал в полное смятение и наконец вымолвил:
– Извини, гражданин, за задержку. Я никого не хотел оскорбить своими вопросами, но приказ есть приказ. Опасения вашего Мастера известны.
Придвинувшись поближе, Клотагорб доверительно шепнул Джон-Тому:
– Страх – вот знак, выделяющий всех, якшающихся с темными силами.
Офицер коротко кивнул.
– Счастлив, что не мне иметь дело с волшебником. – Он знаком велел караульным расступиться. – Отойдите в сторону – пусть пройдут.
Каз и Талея прошли внутрь, когда офицер, вытянув руку, остановил Клотагорба.
– Конечно же, вы удовлетворите любопытство своего брата-гражданина. О каком усовершенствовании вы ведете речь? Все мы мало понимаем в том, что здесь происходит, и рады будем любому объяснению.
– Конечно, конечно. – Ум Клотагорба лихорадочно напрягся. Что может знать офицер? Он признался в своем невежестве, но, может быть, это ловушка? Лучше сказать что-то, чем промолчать. Впрочем, беспокоило его одно: не владеет ли офицер хотя бы азами чародейской науки?
– Не повторяйте более подобных попыток, – наконец с максимальной уверенностью заявил маг. – Нам необходимо гиперфранглировать оверсканер.
– Естественно, – помедлив, отозвался офицер.
– Можно, конечно, если потребуется, снизить уровень кратакамня.
– Подобную необходимость я понимаю.
Офицер гостеприимным жестом указал на Проход, наслаждаясь уважением, проступившим на физиономиях подчиненных; его смущало, как бы незваный гость не стал задавать новых вопросов.
По одному они проследовали дальше. Джон-Том оказался последним и помедлил в дверях.
– Он в прежнем помещении?
Офицер с охотой ответил:
– Да, в комнате номер двенадцать.
Клотагорб, задержавшись, постарался попасть в ногу с Джон-Томом.
– Отлично придумано, мой мальчик. Я был так занят попытками попасть сюда, что позабыл о запирательных заклинаниях Эйякрата. Но теперь они не помеха. Изобретательность – природное качество, – с гордостью заметил он. – Ей не научишь.
– Спасибо, сэр. Я подумал… А какой труп вы рассчитываете обнаружить?
– Даже не представляю. Просто не могу понять, как может функционировать мертвый разум. Но скоро узнаем.
Чародей разбирал выгравированные над дверьми знаки. Контрольно-пропускной пункт со всей охраной уже исчез за изгибом стены.
– Вот номер десять… вот одиннадцать, – прозвучал его взволнованный голос.
Чародей указал на вход справа.
– Значит, эта двенадцатая.
Талея остановилась перед запертой дверью.
Она была не выше прочих. В коридоре поблизости никого не было. Клотагорб шагнул вперед, чтобы разглядеть деревянную дверь. Посреди нее виднелись четыре крохотные округлые дырочки. Чародей вставил в них четыре членистые лапки своего жучиного тела и нажал.
Звякнула пружина запора. Дерево разошлось, открывшись, как разрезанное яблоко.
В палате было темно. Даже Каз ничего не видел. Но Погу глаза не требовались.
– Мастер, неподалеку чдо-до небольшое… – Метнувшись к стене, он щелкнул огнетворкой.
Внезапно вспыхнула лампа. Она осветила согбенного древнего жука, окруженного шевелящимися личинками. Потрясенный, он поглядел на вошедших и выругался.
– Что же это, а? Я же сказал Скрритч, чтобы меня не тревожили, пока… пока… – Дар речи оставил чародея, глядевшего, не отрываясь, на Клотагорба.
– Клянусь Первичной Дланью! Чародей из Теплоземелья! – И он рявкнул во вделанную в стену переговорную трубку: – Стража, сюда!
Червяки окружили чародея пакостным кругом.
– Ну, быстро, – завопил Каз. – Где это? Они рассыпались по палате, разыскивая нечто, отвечающее описанию, данному Клотагорбом. Два чародея – насекомое и пресмыкающееся – застыли, сводя счеты. Они не шевелились, но между ними шла яростная битва, словно между двумя воинами, вооруженными мечами и копьями.
– Нужно найти, найти скорее, – бормотала Флор, обыскивая углы. – Прежде чем…
Но снаружи уже топали твердые ноги. Из коридора в палату донеслись тревожные крики. Потом в проем ринулись солдаты, и времени уже не оставалось.
Джон-Том увидел у дальней стены нечто похожее на длинный труп. За спину чаропевца зашла фигура и замахнулась бутылью из литого чугуна. Прежде чем бутыль опустилась ему на голову, Джон-Том успел сообразить, что фигура-то ему знакома. Она явно была не из числа только что ввалившихся стражей. И прежде чем он вырубился, сомнений не осталось – под насекомоподобным обличьем скрывалась Талея. Факт этот ошеломил его не менее чем удар, от которого треснул фальшивый лоб, а на настоящем вздулась шишка. В комнату возвратилась тьма.
Придя в себя, он обнаружил, что лежит в едва освещенной сферической камере. В центре, на дне сферы, стоял стол. Свет давала одна-единственная лампа, подвешенная над столом. В камере не было окон, влажность мешала дышать. Каменные стены поросли мхом и плесенью, и на скользком полу сложно было стоять. По сравнению с этой камера, в которой они были недолго заточены в Паутинниках, напоминала дворец.
И друг-приятель Анантос не явится, чтобы исправить допущенную ошибку.
– Приветствую тебя вновь в мире живых, – проговорил Хапли.
Добрые времена, плохие ли – выражение физиономии лодочника не изменялось. Уж его-то, по крайней мере, влажность не беспокоила.
– Эх, почему я не остался на лодке? – вздохнул он.
– Почему мы все не остались на твоей лодке, чувак? – добавил безутешный Мадж.
Тут Джон-Том заметил, что Хапли вполне похож на самого себя. Как и Мадж, как и прочие обитатели камеры.
– А что случилось с нашей маскировкой?
– Ободрали, как луковиц, – сообщил ему Пог. Приунывший мыш валялся на влажных камнях, не желая цепляться за ненадежную лампу. Клотагорба в камере не было.
– А где твой Мастер?
– Не знаю я, не знаю, – простонал мыш, терявший силы. – Взяли его во время драки. Ну, и не видели мы больше старого хрена. – В его голосе даже не было признаков раздражения.
– Это все Эйякрат, – сообщил Каз из другого конца камеры. Одежда его была порвана, из щеки выдраны клочья меха, но ушастый аристократ тем не менее сберег свой монокль. – Он узнал нас. И думаю, постарался уделить Клотагорбу особое внимание. Один чародей не заточит другого в простую камеру, где можно растворить прутья и заколдовать тюремщиков.
– Но он не знает, что у нас есть еще один чародей. – Флор с надеждой поглядела на Джон-Тома.
– Я ничего не могу сделать, Флор, – проговорил он, упираясь каблуками в трещину между камнями, чтобы не соскользнуть к середине камеры. – Мне нужна дуара, а она была изнутри прикреплена к костюму насекомого.
– Ну попробуй, – молила она. – Нам же нечего терять, verdad? Верно? (исп.)

Чтобы петь, инструмент не нужен.
– Да сделай ты это, шеф, – вмешался Мадж. – Хуже-то не будет, так ведь?
– Ну, хорошо. – Чуть помедлив, Джон-Том принялся петь, под настроение, печальную песню, исполненную надежды.
Рок ему был куда больше по душе, чем вестерны-кантри, но была среди них песня о тюрьме – в городе Фол-сом, – где к мелодии примешивались интонации блюза. Она была полна надежды, ожидания, дум о свободе. Требовалось и подсвистывать.
Мадж с охотой испустил пронзительный свист. Звуки растаяли, уносясь за прутья решетки, но свистун и певец оставались на своих местах. Поезд не приехал за ними, чтобы отвезти на волю. Не заглянул ни один любопытный гничий.
– Ну, убедились? – Джон-Том беспомощно улыбнулся и развел руками. – Нужна дуара. Я пою, а ворожит она. Без нее не получается.
Он не мог больше сдерживаться и спросил:
– Что могло случиться с Клотагорбом, мы понимаем. – Юноша глянул на пол, вспоминая, как опустилась чугунная бутыль. – А где Талея?
– Эта puta? Шлюха (исп.)

– Флор сплюнула на пол. – Если представится такая возможность, я выпотрошу ее перед смертью собственными руками. – И она подняла вверх пятерню с крепкими длинными ногтями.
– Я и сам не мог поверить своим глазам, кореш. – В голосе Маджа слышалась незнакомая Джон-Тому усталость. Случившееся разнесло вдребезги и его несгибаемый оптимизм. – Никакого клепаного смысла не вижу. Я ж пичугу эту знаю стока лет! И чтоб она пошла на такое, чтоб спасти свою шкуру… Не верю, приятель, не верю!
Джон-Том постарался прогнать воспоминание. Это было легче, чем забыть про боль. Болела-то не голова.
– И я не могу поверить, Мадж.
– А почему бы и нет? – Хапли закинул одну зеленую ногу на другую. – Верность – штука непостоянная, а если хочешь выжить, надо быстро соображать.
– Возможно, – более мягко сказал Каз, – она поняла, что нас ждет, и решила принять сторону броненосных. Мы же сами видели, что у них есть союзники среди людей. Я не могу винить ее за то, что она предпочла жизнь смерти. И вы тоже не обязаны гибнуть вместе с нами.
Джон-Том раздумывал, не веря словам кролика, невзирая на известную логичность такой точки зрения. Талея временами вела себя задиристо, даже пренебрежительно, но чтобы предать спутников, с которыми ее связывало так много!.. И все же она это сделала. Придется принимать жизнь такой, какая она есть. «Бедняга, тебя ждет смерть», – жаловалась песня.
– И что, по-твоему, они с нами сделают? – спросил он у Маджа. – Или, наверно, точнее будет сказать – как?
– Я подслушал, чего там говорили солдаты, када они меня тащили. Кой-что в голове зацепилось. – Мадж слегка улыбнулся. – Похоже, нам суждено стать центральным блюдом на пиршестве императрицы, дорогуши нашей. Слыхал, как они там спорили, в каком виде она нас будет кушать.
– Лучше бы сперва потушили или сварили, – бросил Каз. – Я слышал, что броненосные предпочитают потреблять пищу живьем.
Флор поежилась. Джон-Тома замутило.
А такое было великое предприятие… Поход ради спасения цивилизации… Какие встретились трудности и препятствия! И теперь все кончено. Легенд не сложат, зато неудачники сгодятся на ужин. Ему очень не хватало спокойной уверенности Клотагорба. Даже если чародей-черепаха не сможет освободить их своим мастерством, все равно спокойные и уверенные слова его подняли бы настроение пленников.
– Кто-нибудь представляет, который час? – Стены, лишенные окон, отсекли их и от пространства, и от времени.
– Не знаю. – Каз скорбно поглядел на чаропевца. – Ты чародей, тебе лучше знать.
– Я уже объяснил, что без дуары ничего не могу сделать.
– Тогда можешь получить ее, Джон-Том, – донеслось из-за прутьев.
Все повернулись к решетке.
Там, тяжело дыша, стояла Талея. С нечленораздельным звуком Флор бросилась на преграду. Талея отступила на шаг.
– Утихомирься, женщина, не веди себя как истеричная сука.
Флор улыбнулась, сверкнув белыми зубами.
– Подойди поближе, подруженька, я тебе покажу истеричную суку.
Талея недовольно покачала головой.
– Побереги силы и те крохи рассудка, которые у тебя еще остались. Времени у нас немного. – И она подняла витую железяку. – Вот ключ.
Каз поднялся, подошел к Флор, обхватил ее мохнатыми лапами и оторвал от прутьев.
– Великанша, где твоя голова? Разве ты не видишь, что она пришла спасти нас?
– Но я думала… – Флор наконец заметила ключ и расслабилась.
– Ты вырубила меня, – вознегодовал Джон-Том, обеими руками держась за решетку, пока Талея возилась с ключом и упрямым замком. – Ты ударила меня бутылкой.
– Ударила, ну и что? – возмутилась она. – Должен же кто-то иметь голову на плечах.
– Значит, ты не переметнулась на сторону броненосных?
– Конечно, переметнулась. Ты что – не понял? Впрочем, это простительно.
Талея гневно шептала, время от времени поглядывая на коридор.
– Мы же знаем, что некоторые из людей приняли их сторону, так? А как местные могут знать, кто им друг, а кто нет? А их шпионы есть в Поластринду и других местах. Когда началась свалка, я поняла, что у нас нет никаких шансов, вот и схватила железную штуковину да принялась лупить вас вместе со стражами. И когда все закончилось, они спокойненько проглотили сказочку, что меня послали шпионить за вами. Эйякрат, конечно же, засомневался, но принял все за правду – пока не проверит по своим источникам в Теплых землях. Решил, наверно, что здесь я зло уже причинить не могу. – И она недобро усмехнулась. – Просто мысли его заняты другими делами. Его слишком заботит то, что известно или неизвестно Клотагорбу, чтобы помнить еще и обо мне. – Она кивнула в сторону коридора. – Этот стражник мертв, но я не знаю, как часто их здесь сменяют.
Скрипнув, ключ повернулся, щелкнул замок. Талея толкнула дверь, та распахнулась.
– Выходите живее.
Все ринулись в коридор. Он был узок и освещался чуточку лучше, чем камера. Буквально через несколько шагов перед ними возникла знакомая фигура.
– Клотагорб! – воскликнул Джон-Том.
– Мастер, Мастер!
Взволнованный Пог порхал вокруг головы чародея. Клотагорб раздраженно махнул фамулусу – сам он не сводил глаз с коридора.
– Потом, потом, Пог! У нас нет времени!
– Где же они вас держали, сэр? – поинтересовался Джон-Том.
Клотагорб показал.
– Через две камеры от вас.
Джон-Том открыл от изумления рот.
– Вы хотите сказать, что были настолько близко и мы могли бы…
– Что могли бы, мой мальчик? Голыми руками прорыть гранитные стены и развязать меня?..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32