– Рад это слышать. Интересно, скажешь ли ты то же самое после сегодняшней встречи с бабушкой? – ядовито произнес Майлоу.Пейдж улыбнулась.– Я вижу, тебе хочется испортить мне день еще до того, как он начнется.– Садись, пожалуйста, – пригласил ее Майлоу. – Вот яичница с беконом, холодный апельсиновый сок.– Ты, кажется, говорил, что есть экономка, которая тебе помогает?– Да, но она не работает по субботам и воскресеньям. В эти дни я и сам могу справиться.Пейдж достала чашку из шкафчика, положила в нее овсянки.– Мне придется возвращаться в тот дом в Челси, чтобы встретиться с бабушкой?– Нет. Вчера вечером я позвонил ей и предупредил, что ты у меня.– А ты объяснил ей, почему?Майлоу сел за стол и налил себе апельсинового сока.– Да.– И что она сказала, узнав, что ее милый друг, мистер Дэвисон, грязный старый развратник?– Ничего. Похоже, миссис Дэвисон опередила меня и как-то истолковала ей ситуацию.– Каким же образом?– Она не стала распространяться на эту тему.– Бьюсь об заклад, мы никогда ничего не узнаем об этом.– Кажется, ты хорошо знаешь свою бабушку, – заметил Майлоу, наблюдая за Пейдж. – Она будет здесь не раньше обеда. Чем бы ты хотела заняться до ее приезда?– Мне бы хотелось осмотреть дом. Если можно, конечно.– Почему нет? Делай, что тебе хочется.– А ты будешь моим гидом? – Майлоу кивнул.– Если хочешь. Вот только уберу со стола.Пытаясь помочь Майлоу, Пейдж только мешала ему. Она взяла тарелки, повернулась и столкнулась с ним. На секунду их тела соприкоснулись. Пейдж почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Ее обожгли воспоминания вчерашнего вечера: поцелуй, объятия… Она отпрянула от Майлоу.– Дай-ка их мне, – сказал он несколько раздраженно, беря у нее тарелки. Он положил их в посудомоечную машину.– Извини. Я хотела тебе помочь, но у меня не получилось.Пейдж взяла газету и, просматривая ее, остановилась на одной из страниц.– Ты уже читал газету?– Да, – равнодушно ответил Майлоу.– А ты видел заметку обо мне?– Да. Это ведь всего лишь предположение.– Эти газетчики не теряли времени даром, пронюхали, что я вернулась. О тебе они тоже пишут.– Это их работа. Когда-то они писали о нашей предстоящей свадьбе.Пейдж отложила газету в сторону и улыбнулась, глядя на широкую спину Майлоу.– Представляю, как они обрадуются, когда узнают о Жане-Луи.Повернувшись, Майлоу прислонился к столу и сложил руки.– Если они узнают.– А могут и не узнать?– Если ты им не расскажешь. Что касается меня, то я, конечно, буду молчать. Остается еще только один человек, который знает о Жане-Луи. Это Чарльз Редман, но он умеет хранить тайны.– А моя бабушка? – Майлоу засмеялся.– Она не любит общаться с прессой.Наклонив голову, Пейдж внимательно смотрела на Майлоу.– Так, значит, ты не хочешь, чтобы стало известно обо мне и Жане-Луи, правда?– Конечно, нет. И еще я не хочу, чтобы узнали о твоей потере памяти. Есть люди, которые могут попытаться этим воспользоваться.– Как?– Скажут, например, что ты должна им деньги. Что они были твоими друзьями, мало ли что можно придумать.Пейдж задумалась.– Да… Мне это не нравится.– Поэтому не разговаривай с журналистами, когда они будут приставать к тебе.– Как хорошо, что я уехала из того дома! – обрадовалась Пейдж. – Здесь они меня не найдут.– Не надейся на это, – сухо сказал Майлоу. – Я помню, как они атаковали твой дом, когда ты исчезла. Они печатали любую мелочь, какую им удавалось раскопать, а то и просто выдумки. К тому же снабжали свои статейки твоими фотографиями.– Правда? – Пейдж улыбнулась. – Надеюсь, я на них хорошо выглядела.Майлоу засмеялся.– Ты неисправима!– Конечно. Кстати, ты обещал мне показать дом.Майлоу вел ее по дому не спеша, он видел, что ей действительно интересно. Красивый особняк был полон картин.– Наверное, у тебя и в подвале хранятся шедевры, – поддразнивала Пейдж хозяина дома.– Нет. Картинами надо любоваться, их надо любить. – Майлоу остановился перед натюрмортом голландского мастера. На картине была изображена ваза с цветами, на лепестках которых блестели капли росы. Цветы были так выписаны, что казалось, если подойти поближе, почувствуешь аромат роз.– Ты говорил, что любишь живопись? – спросила Пейдж.Что-то в ее голосе заставило Майлоу повернуться и посмотреть на девушку.– Да. Но картины – это все-таки лишь вещи. Неодушевленные предметы. Даже целую коллекцию картин я не смогу полюбить так, как любил тебя.Пейдж отметила про себя, что впервые, говоря о своей любви, Майлоу употребил прошедшее время. Может, он действительно любил ее, а сейчас не уверен в своем чувстве? Она-то вовсе не была уверена, что он вообще когда-либо любил ее. Хотел ее?.. Возможно. Стремился к объединению двух семейств ради благополучия компании? Наверняка. Но что касается любви… А знал ли он вообще, что это такое? Может быть, просто убедил себя, что его чувство к ней и есть любовь?Пейдж улыбнулась и отвернулась, не желая, чтобы ее втянули в дискуссию, которая могла бы снова закончиться поцелуем.В подвале Майлоу и вправду не хранил картины. В нем размещался спортивный комплекс с бассейном, спортзалом и сауной.– Как здорово! – воскликнула Пейдж. – Неудивительно, что ты в такой отличной форме.– Спорт помогает отвлечься от проблем, не поддаваться панике, когда рушатся все твои планы и надежды.Явный намек, который прозвучал в тоне и словах Майлоу, разозлил девушку.– Хватит обвинять меня в своих бедах. Ты сам виноват, что твои планы рухнули. Взял бы и нашел себе другую невесту.Она повернулась, чтобы уйти, но Майлоу удержал ее за руку. Он был бледен и напряжен.– Прошу тебя, больше никогда не предлагай мне ничего подобного.– Неужели ты думаешь, я поверю, что ты жил как святоша? – спросила Пейдж.– Не суди обо мне по своим французам. Ты единственная женщина, которую я желал. – Он слегка улыбнулся. – Когда ты понимаешь, что встретил свой идеал, разве удовлетворит тебя то, что не идет с ним в сравнение?– Твой идеал женщины! – засмеялась Пейдж. – Никогда не поверю. Ты ездишь по всему миру, Майлоу. Думаю, ты знал многих женщин.– Возможно. В прошлом. Но то, что я говорил о любви, – правда.– Я все равно не верю.– Не веришь? – Он смотрел на Пейдж холодными серыми глазами. – Ну что ж, наверное, это неудивительно. Ты ведь не знаешь, какая пустота царит в мыслях и чувствах мужчины, когда его покидает любимая женщина. Тебе незнаком страх, когда ты думаешь, что она, возможно, ранена или убита. Незнакома боль, которую ты ощущаешь, когда находят ее машину и ты понимаешь, что твоя любимая бросила тебя и даже не пожелала объяснить почему. Ты не знаешь, что значит лежать без сна всю ночь напролет и снова и снова задавать себе этот вопрос: «Почему? Почему?»Пейдж неопределенно хмыкнула. Майлоу повысил голос, в нем звучали страсть и мука:– Откуда тебе знать, что чувствует человек, возвращая свадебные подарки, отменяя все приготовления и сообщая друзьям, что его невеста исчезла и он не знает, где она? Каково ему видеть жалость в глазах друзей? Слышать шепот у себя за спиной, чувствовать, что разговоры прерываются, стоит ему зайти в комнату? – Он больно сжал ее руку. – Как, по-твоему, должен себя чувствовать мужчина, когда наступает назначенный день, а свадьба, которую он так долго ждал, отменяется? Откуда тебе знать, что он испытывает в долгие часы одиночества той ночью, которая должна была стать его первой брачной ночью? Откуда тебе все это знать? Откуда?Пейдж, побледнев, испуганно смотрела на Майлоу. Она действительно не представляла, как глубоки были его чувства и как велико его отчаяние. Она могла бы многое сказать ему в ответ, но сейчас не время. Когда-нибудь оно наступит, обязательно.Пейдж только с сожалением покачала головой.– Я… я не знала о твоих чувствах.Майлоу вздохнул, выпустил ее руку и от кинул волосы со лба.– Откуда тебе было знать? Извини.Он отошел к другой картине.Пейдж на мгновение задержалась, глядя на его четкий профиль. Слова Майлоу растревожили ее сердце. Она не предполагала, что своим исчезновением заставила его так страдать. Он оглянулся, и Пейдж, стараясь не встречаться с ним взглядом, подошла, встала рядом и даже высказала несколько шутливых замечаний по поводу портрета, перед которым они оказались.Потом Майлоу сказал, что ему нужно срочно позвонить по делу, и ушел в свой кабинет. Пейдж вышла в сад. Идя по лужайке, она услышала, как кто-то окликнул ее. Оглянувшись, она увидела репортеров с камерами, которые толпились у ворот, и поспешила скрыться за густой живой изгородью.Обойдя дом, она оказалась в тени раскидистых деревьев и высокой старой стены, которая окружала виллу. Но даже здесь Пейдж оглядывалась с опаской по сторонам, не уверенная, что какой-нибудь ловкий фоторепортер не выскочит ей навстречу со своим фотоаппаратом. Постепенно она начинала понимать, чего стоили Майлоу эти несколько месяцев после ее бегства. Теперь Пейдж не сомневалась, что он говорил правду.Показалось солнце. Девушка присела на каменную скамью и запрокинула голову, подставив лицо теплым лучам. Чувство вины охватило ее, на глаза навернулись слезы. Она сердито смахнула их. В конце концов, что ей до Майлоу и его переживаний! Но это нелепое чувство вины не оставляло ее.– Пейдж?Она открыла глаза и увидела Майлоу. Тот подошел совсем неслышно.– Ты плачешь? – хрипло спросил он. Пейдж засмеялась.– Это от солнца. Слишком режет глаза.– Ты думаешь, я тебе поверю?– Послушай, Майлоу, даже если я плачу, то, будь уверен, не из-за тебя.– Ну разумеется! И все-таки, значит, ты не так бессердечна, как хочешь казаться.– Да, ты прав. «Золотое сердце!» – это как раз про меня.За шутливым тоном Пейдж пыталась скрыть свою растерянность.– Я пришел сказать, что приехала бабушка.– Неужели?Пейдж медленно поднялась и пошла вместе с ним к дому.– Она ждет тебя в гостиной, – сказал Майлоу, когда они вошли в холл.Он хотел уйти, но Пейдж схватила его за рукав и, волнуясь, проговорила:– Куда ты? Не уходи!– Она хочет поговорить с тобой наедине.– Лучше бы ты остался.Пейдж умоляюще смотрела на него, но Майлоу покачал головой и вышел.Ну и черт с ним! – подумала Пейдж, проходя через холл, и распахнула дверь гостиной.Бабушка выглядела в точности так, как Пейдж ее себе представляла. Высокая, худая женщина с седыми, коротко остриженными волосами. Она стояла у камина. Лицо ее было непроницаемо. Она не улыбнулась, не выказала радости, увидев внучку. Оглядев ее с головы до ног, старуха кивнула.– Наконец-то ты решила вернуться домой.Пейдж довольно долго смотрела на нее, затем пересекла комнату и протянула руку.– Насколько я понимаю, вы миссис Чендес. Здравствуйте. Мне сказали, что я ваша внучка, – холодно проговорила она.Ни один мускул не дрогнул на лице пожилой женщины.– Ты пытаешься доказать мне, что действительно потеряла память?– Я ничего не пытаюсь доказывать, – спокойно ответила Пейдж. – Это вы захотели встретиться, а не я.– Да, ты действительно изменилась. Раньше ты бы не посмела разговаривать со мной в подобном тоне.– Неужели? – равнодушно спросила Пейдж.– По правде говоря, я не верю, что ты ничего не помнишь. Но если тебе так хочется… что ж, у меня нет выбора. Майлоу сказал, что нашел тебя во Франции.– Да.– Что же ты там делала?– Работала официанткой в кафе в Париже.Пожилая женщина удивленно подняла брови.– Возможно, это пошло тебе на пользу. Хотя я всегда старалась не баловать тебя.– Не сомневаюсь, – заметила Пейдж.– Вижу, у тебя появился характер. Ну что же, ты вернулась, и я уверена, тебе захочется жить как прежде. К сожалению, в доме в Челси жить сейчас нельзя, поэтому я заберу тебя с собой в Ланкашир.Пейдж удивилась. Неужели это все, что миссис Чендес собиралась сказать о чете Дэвисонов? Она чуть было не рассмеялась. Как же ловко старая леди сделала вид, что ничего особенного не произошло.– Я не хочу ехать с вами ни в Ланкашир, – твердо заявила Пейдж, – ни куда-либо еще. – Этот дом в Челси с его «подсматривающим устройством» в ванной я собираюсь продать. Как только все будет юридически оформлено, я возвращусь во Францию.– Правда? Что же такого привлекательного в работе официантки в Париже, позволь тебя спросить.– Скорее, вы могли бы спросить, что привлекательного в Англии; я бы ответила: ничего.– А Майлоу? Он же твой жених.– Возможно, был им. Все в прошлом.– Но он все еще хочет жениться на тебе, не так ли?– Не знаю, – холодно ответила Пейдж. – Я уже сказала, в Англии меня ничто не держит.– Потеряла ты память или нет, но совершишь большую глупость, если не выйдешь за него замуж.– Значит, я совершу глупость.– Ведь он тебя очень любит.– Неужели? – усмехнулась Пейдж.Миссис Чендес задумалась на минуту, а потом сказала:– Я вижу, ты злишься. Тебе, должно быть, трудно. Но я здесь, чтобы тебе помочь любым путем.– Спасибо. Однако мне кажется… – Пейдж запнулась и внимательно посмотрела на миссис Чендес. – Вы действительно хотите мне помочь?– Я бы не говорила, если бы это было не так. Я не болтаю попусту. Ты могла бы это знать. Так чем я могу помочь тебе?– Я доверяла вам свои секреты?– Хотелось бы думать, что да.– Я вам говорила о возможности побега?– Нет, – ответила миссис Чендес, чуть поколебавшись.– И я не виделась с вами перед тем, как исчезнуть? Не звонила вам?– Нет. Ничего подобного. – Бабушка вздохнула. – Но я прочла твой дневник, который нашли среди вещей в твоей машине. Его отдали мне как ближайшей родственнице.Пейдж не отрывала глаз от лица миссис Чендес.– Расскажите, что в нем было.– Прежде всего я должна сказать, что тебя обманули. Но вместо того, чтобы, как разумный человек, сначала все выяснить, ты поддалась первому порыву и устроила эту мелодраматическую демонстрацию. Убежала. Как оказалось, во Францию, бросив…– Оставьте ваши сожаления до другого раза, – прервала ее Пейдж. – Скажите мне, что вы узнали из моего дневника.Похоже, ее тон оскорблял бабушку, но, помолчав, миссис Чендес сказала:– Ты очень любила Майлоу, боготворила его. Вас считали идеальной парой. Вначале ты волновалась, что ваш брак лишь шаг к процветанию компании, но Майлоу убедил тебя в своей любви. А потом… какой-то «благожелатель» подло солгал тебе, а ты поверила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13