Ему хотелось снова опьянеть от лязга оружия, запаха крови и звука чужой плоти, рвущейся под натиском его когтей, а потом вернуться домой, залечить раны и ждать прихода боевой подруги. Она всегда приходила к Скаю, предпочитая его компанию обществу своих хилых сородичей, усаживалась рядом, и они начинали вспоминать прошедшую битву. Дракон и его наездница… единство на грани жизни и смерти…— Так-так, Скай, — раздался ненавистный голос, и голова Малис просунулась в пещеру, заслонив солнечный свет. — Похоже, меня дезинформировали. Я вижу, ты еще жив.Скай приподнялся. На мгновение ему показалось, что в прекрасную реальность, сотканную из его грез и воспоминаний, ворвался чей-то зловещий призрак.— Да, я не мертв, — прорычал синий дракон. Он вонзил когти в скалу и, превозмогая боль, попытался подняться.Малис уже протиснула в пещеру плечи и передние лапы, оставив задние свисать снаружи вместе с хвостом и сложенными крыльями. Взгляд ее маленьких и жестоких глаз, с презрением скользнув по Скаю, жадно выискивал то, за чем она пришла, — его тотем. Увидев черепа, сложенные в середине пещеры, глазки-буравчики радостно блеснули.— Не обращай на меня внимания, — дерзко сказала она. — Ты ведь умирал. Пожалуйста, не отвлекайся. Мне совсем не хочется тебе мешать. Я только заберу отсюда несколько сувениров, дабы они напоминали мне о тех временах, когда мы с тобой летали в одном небе.Вытянув когтистый палец, драконица начала плести магическую сеть вокруг черепов тотема. Скай посмотрел в их глаза и сразу же почувствовал невидимое присутствие своей бывшей Владычицы. Конечно, она не могла явиться сюда ради самого Ская, поскольку больше не нуждалась в его услугах. Такхизис следила за Малис. Ну и замечательно. Скай искренне желал, чтобы две гостьи сцепились, ибо они вполне стоили друг друга.Вдруг его задние лапы задрожали. Ослабленные, они устали держать огромное чешуйчатое тело, и Скай с грохотом упал на пол своей пещеры. Дракон разъярился на самого себя. Он должен был подняться, должен был сражаться и любой ценой оставить свою роспись на туше Малис! Но его умирающее тело лишь сотрясалось от болезненного озноба, а сердце колотилось так бешено, словно готово было вот-вот разорваться на части.— Скай, мой синий красавец! — неожиданно донесся до него задорный, смеющийся голос Китиары. — Ты все еще спишь, лежебока? Немедленно поднимайся! Сегодня нас ждет битва не на жизнь, а на смерть, и наши недруги уже готовы. Можешь в этом не сомневаться.Скай открыл глаза. Перед ним, сверкая доспехами из драконьей чешуи, стояла его наездница. Она улыбалась и куда-то указывала рукой.— Там находится твой враг, Скай. Тебя ждет еще одна битва. Одно-единственное сражение. Потом ты сможешь отдохнуть.Скай поднял голову. Он не увидел Малис, так как его зрение быстро ослабевало, уходя вместе с жизнью. Дракон видел лишь Китиару и то направление, в котором она указывала. Он сделал глубокий вдох. Последний вдох, который ему нужно было сделать в своей жизни.Воздух, втянутый извне, смешался с серой, находившейся у него внутри. Скай выдохнул.Пламя вспыхнуло и яростно зашипело, расколов воздух, и в следующий миг утес содрогнулся от страшного грохота. Однако даже этот грохот не смог заглушить визга Малис, полного ярости и боли. Скай не мог видеть, какой ущерб причинил ей, но надеялся, что весьма значительный. Довольный, он опустил голову на пол пещеры.— Отлично, мой дорогой синий дракон, — услышал он голос Китиары и почувствовал прикосновение ее руки к своей шее. — Отлично…Удар Ская не нанес Малис серьезных ран — он всего лишь заставил гостью покачнуться и лишил ее левую лапу приличного куска чешуи. Но в отличие от огромного жирного туловища, гордость Малис была ранена не на шутку, и, обуреваемая жаждой мщения, красная драконица с остервенением набросилась на Ская. Она рвала его плоть до тех пор, пока всю пещеру не залило кровью, и только тогда Малис наконец осознала, что треплет давно уже бездыханное тело.Выпустив наружу нахлынувшую на нее злость, она начала разбирать тотем, подготавливая его для переноса в свою новую пещеру на Пике Малис, расположенном на Гудлундском хребте.Победительница с торжеством оглядывала свой трофей из великого множества черепов и чувствовала, как растет ее собственная сила от одного лишь их созерцания. Раньше она не использовала силу криннских драконов: в своем мире они являлись самыми могучими существами, из-за чего остальные местные жители боялись их и почитали безмерно, чем, в конечном счете, изнежили и испортили крылатых исполинов. Правда, иногда тонкокожие обитатели Кринна все же выступали с оружием в руках против своих чешуйчатых соотечественников. Малис знала о подобных поединках от Ская, любимым занятием которого было рассказывать о Войне Копья, об упоении битвой и узах, соединяющих дракона с его наездником.Очевидно, сам Скай слишком долго находился вдали от родного мира, если мог называть битвами какие-то детские забавы. Однажды Малис довелось сразиться с несколькими такими воздушными парами, и потом она вспоминала об этом как о самом уморительном происшествии в своей жизни.В мире, взрастившем Малистрикс, ни дня не проходило без кровавой битвы, в коей устанавливалась клановая иерархия. Выживание было ежедневным делом, вот почему Малис и ее соплеменники так обрадовались этому большому и ленивому новому миру, который им подвернулся. Она не хотела возвращения былых времен, однако вспоминала о них с ностальгией, подобно тому как убеленный сединами ветеран с грустью перебирает в памяти минувшие сражения. Малис и ее сородичи преподали убогим местным драконам хороший урок, после которого побежденные склонились перед ними и признали их своими властителями. А потом пришла ночь загадочной бури, и новоиспеченные подданные сразу как-то изменились, хотя Малис и не могла понять, в чем именно заключалась эта перемена. Красные, черные, синие — все они продолжали служить ей, спеша на каждый ее звук и жест, и тем не менее драконица не на йоту не верила в их искренность. Она часто видела, как новые слуги о чем-то перешептывались между собой, но, заметив ее, немедленно умолкали. А в один прекрасный день некоторые из них вдруг исчезли, и вскоре Малис узнала, что криннские драконы с наездниками — Неракскими Рыцарями — вступили в бой с соламнийцами в Соланте.Собственно говоря, Малистрикс совершенно не интересовали проблемы соламнийцев, но почему она узнала о начавшемся военном походе последней? Повелитель Таргонн не преминул бы заранее поставить ее в известность. Однако Таргонн погиб, и именно с его смертью впервые появились известия, показавшиеся Малис самыми тревожными из всех, какие только могли существовать на свете, — в них говорилось о появлении на Кринне нового Бога.Малис уже слышала рассказы о некоем Боге, перенесшем Кринн в их часть Вселенной, но сама она его ни разу не встречала, а потому решила, что, едва завидев ее, Бог просто испугался и убрался подальше от места намечавшейся битвы. Мысль о коварстве Бога, тянувшего время, чтобы собрать как можно больше сил, не могла прийти Малистрикс в голову, ибо мир, в котором она выросла, управлялся лишь силой и властью и совсем не знал вероломства.До Малис все чаще доходили слухи о Едином Боге и его воительнице — девушке по имени Мина, но драконица не обращала на нее особого внимания, главным образом потому, что та ничем ей не досаждала. Скорее, ее действия были даже на руку Малис: Мина повергла щит над Сильванести и уничтожила лицемерного дракона Циана Кровавого Губителя, а эльфы были запуганы и раздавлены тяжелой поступью Рыцарей Тьмы.Зато известие о намерениях Берилл (двоюродной сестры красной драконицы) напасть на эльфов Квалинести совсем не обрадовало Малистрикс, и отнюдь не потому, что она принимала участие в их судьбе. Просто такие действия нарушали заключенный ими договор. Малис не доверяла сестре, поскольку слишком хорошо знала ее жадность и неуемные амбиции. Она хотела вмешаться и положить конец еще не начавшейся войне, но Повелитель Таргонн, стоявший в то время во главе Рыцарей Тьмы, заверил ее, что контролирует ситуацию. Слишком поздно Малис поняла, как мало зависела от Таргонна даже его собственная жизнь.Никем не сдерживаемая, Берилл вылетела в направлении Квалинести и нанесла эльфам поистине сокрушительный удар, вынудив их побросать свои дома и разбежаться, подобно тараканам. Ну а то, что сама она пала в битве… Ничего не поделаешь. Видно, такая уж судьба была у этой импульсивной и неразумной особы.Малистрикс узнала о случившемся от двух прихвостней сестры — красных драконов. Стараясь угодить Малис, оба раболепствовали и пресмыкались перед ней изо всех сил, но так и не смогли убедить ее в своей преданности. Красной драконице не понравилось оживление, с которым слуги поведали ей о гибели Берилл: они не оказали погибшей должного уважения. Но еще меньше Малистрикс понравились сведения о том, как именно умерла ее сестра. От подробностей гибели Берилл явно веяло вмешательством какого-то Бога: хотя зеленая родственница Малис и походила на крикливую ослицу, она была настолько большой и сильной, что кучка эльфов ни за что не одолела бы ее, не будь на то воли свыше.Один из криннских драконов невольно подал Малис идею забрать тотем Берилл — рассказывая о магической силе, исходившей от него даже после смерти драконицы, он упомянул и о том, с какими проблемами столкнулись люди, воевавшие на ее стороне: они хотели забрать тотем себе, но не знали секрет управления его энергией.Ужаснувшись при мысли, что нечестивые человеческие руки могли коснуться чего-то столь могущественного и священного, как тотем, Малис немедленно предъявила на него свои права. С помощью магии она доставила сокровище к себе в пещеру и присоединила черепа, добытые сестрой, к собственным трофеям. Обуздав силы тотема, Малис сразу же почувствовала, как они хлынули в ее тело, делая его более мощным и неуязвимым, чем когда бы то ни было.Вскоре пришли известия об убийстве Миной грозного Ская. Драконица решила не терять времени даром: слишком много получит этот новый местный Бог, если завладеет его тотемом. Пусть-ка этот Бог убирается обратно в ту нору, из которой он выполз!Теперь, добравшись до бесценного предмета, Малис опутала его магической сетью и подготовила к транспортировке. Она немного помедлила, глядя на останки растерзанного ею дракона и думая, не прихватить ли и его череп.— Скай не заслужил такого почета, — сказала наконец Малис, презрительно ткнув мертвое синее тело своим когтем. — Он был безумен. Абсолютно безумен. И его череп может причинить вред.Она сердито осмотрела дыру на своем плече. Кровотечение прекратилось, но разорванная плоть горела от боли. Кроме того, рана сковала переднюю лапу Малис. Впрочем, лететь она все-таки могла, а это сейчас было самым главным.Собрав черепа в магическую сеть, Малис приготовилась к отлету, но перед тем как покинуть пещеру, понюхала воздух и как следует осмотрелась. Еще по прибытии сюда она ощутила нечто странное — посторонний запах. Сперва Малис не догадалась, кому бы он мог принадлежать, но теперь поняла, что в жилище Ская пахло другим драконом. Криннским драконом. И скорее всего, металлическим.Малис тщательно обыскала каменный зал, на полу которого лежал растерзанный Скай, однако не обнаружила ничего подозрительного: ни золотистой чешуи вокруг, ни серебристых блесток на стенах. На этом она решила прекратить свои поиски, так как рана на плече стала причинять ей слишком сильную боль. К тому же драконице не терпелось вернуться в безопасную тьму собственной пещеры, чтобы заняться воздвижением там тотема.Крепко держа сеть с черепами и стараясь не шевелить больной конечностью, Малис вытянула свое массивное тело из логова мертвого Ская и замахала крыльями, устремляясь на восток. 5. Серебряный дракон и синий дракон Серебряный дракон оставался в своем убежище до тех пор, пока не убедился, что угроза миновала. Он знал о битве, разгоревшейся наверху, и испытывал чувство гордости за Ская, дерзнувшего противостоять ужасной красной драконице. Мирроар слышал пронзительный визг Малис и последовавшие за этим страшные звуки разрываемой плоти, а потом ему на руку пролилась какая-то теплая жидкость и в воздухе запахло кровью синего дракона.Теперь, когда Малис покинула пещеру, серебряный дракон задумался о том, что ему делать дальше. Он потрогал свои глаза и проклял поразившую их слепоту: она сводила на нет пользу от полученных сведений о Едином Боге и исчезнувших металлических драконах, ибо, будучи незрячим, Мирроар все равно ничего не мог предпринять.Впрочем, кое-что ему все-таки предстояло сделать, причем безотлагательно, — отправиться на поиски воды и пищи. Даже сквозь сильный запах крови Ская Мирроар чувствовал близкое присутствие пресной воды и, чтобы быстрее до нее добраться, принял свое настоящее обличье: в драконьем теле его обоняние значительно обострялось. В минуту перевоплощения он испытал удовольствие, сравнимое с облегчением, которое получает человек, потягиваясь после длительного пребывания в неудобной позе. В отличие от тесного и уязвимого человеческого тела, огромное туловище дракона было надежно защищено чешуей, а четыре мощные лапы придавали Мирроару куда больше устойчивости, чем две тонкие ноги. Будучи зрячим, он мог увидеть оленя, бежавшего по полю за многие мили от него. А нюх его оставался острым и сейчас, и дракон быстро отыскал источник, струившийся по лабиринтам пещеры.Он утолил жажду, но ее тут же сменили муки голода. К счастью, до ноздрей Мирроара донесся запах горного козла — очевидно, Скай поймал его незадолго перед встречей с Миной, да так и не успел им полакомиться.Мирроару совсем не хотелось возвращаться в пещеру, на полу которой лежали останки растерзанного Ская, однако обоняние подсказывало ему, что козлиное мясо находилось именно там, и, подгоняемый неумолимым голодом, он все-таки направился в это страшное место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61