Он вопросительно посмотрел на Пуаккара.
— Я хотел бы поговорить с вами о частном деле...
— Мой друг пользуется моим полным доверием? — воз- > разил Манфред. Эслей недовольно кивнул.
— Я слыхал, что вы ученый и располагаете большими знаниями об Испании.
Манфред пожал плечами. В той роли, которую он в настоящее время играл, он пользовался некоторой известностью как ученый и писатель. Он выпустил книгу о современной преступности под псевдонимом "де ля Монте" .
— Когда я узнал об этом, то решил поехать в Кордову, — заявил д-р Эслей. — Правда, у меня кроме этого есть и другие дела тут, но они не так важны.
Он искал глазами стул. Манфред предложил ему кресло, и гость опустился в него спиной к окну.
— Мистер де ля Монте, ваши знания в области преступлений чрезвычайно обширны. — Доктор наклонился вперед и оперся руками о колени.
— Я написал книгу о преступлениях, но это еще не доказывает, что я обладаю знаниями, — возразил Манфред.
— Я этого опасался, — ответил грубо д-р Эслей. — Я также боялся, что вы, быть может, не знаете английского. Но теперь хочу задать вам откровенный вопрос и ожидаю от вас такого же откровенного ответа.
— Если это будет в моих силах. Лицо доктора нервно передернулось.
— Слыхали вы когда-нибудь о "четырех праведниках" ? Наступило короткое молчание.
— Да, я слыхал о них, — подтвердил Манфред.
— Они в Испании? — спросил доктор пронзительным голосом.
— Я этого точно не знаю. А зачем вам?
— Потому что я... — врач замялся. —Я просто интересуюсь этими людьми. Говорят, они раскрывают преступления, которые не в силах раскрыть никто. Они... они подчас убивают свои жертвы, а?
Его голос стал еще более резким, и он так сильно сощурил глаза, что они казались маленькими щелочками.
— Известно, что существует такая организация, — ответил Манфред. — Известно также, что "четверо праведников" занимаются неискупленными преступлениями. Бывает, и карают за них.
— И... убивают тоже?
— Они применяют и смертную казнь, — ответил Манфред серьезно.
— И несмотря на это, бегают на свободе? — Д-р Эслей взволнованно встал и бурно зажестикулировал руками. — Они бегают себе на свободе и пользуются безнаказанностью! И это при современных законах и современной полиции! Несмотря на все это, их еще не удалось поймать! Они осмеливаются присваивать права судей и осуждать людей! Кто же им это позволил? Ведь еще существуют законы, и если кто-нибудь их нарушит...
Он вдруг прервал себя, пожал плечами и тяжело опустился в кресло.
— Насколько я смог узнать, — продолжал он после короткого молчания, — они больше не опасны, во всех странах света их ненавидят, все государства распорядились об их аресте.
Манфред утвердительно кивнул.
— Это правда, — сказал он вежливо, — но есть ли у них еще власть или нет, это покажет время.
— Их трое, — при этих словах доктор быстро поднял голову, — обыкновенно четвертого... они находят. Человека с большим влиянием.
Манфред опять кивнул:
— Об этом я тоже слыхал.
Д-р Эслей беспокойно ерзал на своем стуле. Было видно, что он не получил желанной справки или подтверждения своим предположениям...
— И они находятся в Испании? — спросил доктор.
— Говорят.
— Их нет ни во Франции, ни в Италии, ни в России, ни в одном из немецких государств, — с упреком воскликнул д-р Эслей. — Они должны быть в Испании.
Он погрузился в мрачное молчание.
— Простите, — сказал Пуаккар, до сих пор слушавший молча, — Вас, как видно, очень интересуют "четверо праведников" . Не обижайтесь на меня за мой вопрос: почему вы так стараетесь установить их местонахождение?
— Одно любопытство, — быстро ответил врач, — я в известном отношении тоже изучаю преступления, как и наш друг де ля Монте.
— Во всяком случае, вы весьма фанатичный ученый, — заметил Манфред.
— Я надеялся, что вы будете в состоянии мне помочь, — продолжал Эслей, не обращая внимания на многозначительные слова Манфреда. — Я не узнал от вас ничего нового кроме того, что они в Испаниии, да и это только догадка. ..
— Быть может, они вовсе не в Испании, — сказал Манфред, провожая нервного посетителя к двери, — быть может, они даже и не существуют вовсе, и ваш страх, по всей вероятности, не имеет основания.
Доктор вдруг повернулся — он был бледен, как полотно.
— Страх? — Эслей прерывисто дышал. — Что вы только что сказали о страхе?
— Мне очень жаль, — ответил Манфред смеясь, — я, может быть, не точно выразился.
— Почему же мне их бояться? — раздраженно спросил доктор. — Ваши слова и впрямь были неудачно сказаны. Мне не нужно бояться ни "четырех праведников" , ни кого бы то ни было.
Тяжело дыша, стоял, он перед открытой дверью. С большим усилием он взял себя в руки, постоял еще немного и затем с неловким поклоном вышел.
Он сошел вниз по лестнице, вышел на улицу и направился в отель. На углу стоял нищий, который устало поднял руку.
— Ради Христа и святых угодников, — причитал он.
С проклятием Эслей замахнулся палкой на руку старика, но не попал, так как нищий чрезвычайно быстро отдернул ее назад. Гонсалец охотно переносил всякие обиды, но он не хотел иметь ссадин и царапин на своих нежных руках.
Придя в свою комнату, Эслей запер дверь и, сев на стул, погрузился в размышления. Он проклинал свою глупость — было безумием потерять самообладание, даже в присутствии такого незначительного человека, как этот испанский дилетант, воображающий, что он кое-что смыслит в науке. Первая часть его задачи не была выполнена. Из кармана своего пальто он вынул Бедекера и в отделе "Испания" нашел план Кордовы. В этом месте книги лежал еще один план, нарисованный от руки и очень примитивно.
О д-ре Кахалосе он впервые услыхал от испанского анархиста, которого случайно встретил во время одной из ночных экскурсий по Лондону. Тот рассказал ему о чудодейственных силах колдунов из Кордовы. Д-р, заинтересовавшись, стал переписываться с Кахалосом и собирался навестить его лично.
Эслей посмотрел на часы. Он собирался сначала поужинать, а потом переодеться. Войдя в столовую, он присел за стол и погрузился в чтение английского журнала. Время от времени он делал заметки в маленькой книжечке, но они не имели ничего общего ни со статьей, которую он читал, ни с медициной; они относились к финансовому плану, пришедшему ему в голову мгновенно.
После еды он возвратился в свою комнату, вынул из чемодана кипу мелко исписанных бумаг, а из кармана записную книжку и все это разложил перед собой. Он работал несколько часов. Затем вдруг остановился, вспомнив об условленной встрече. Он быстро уложил бумаги, надел пальто и вышел из гостиницы, направляясь к Калагорскому мосту. Улицы были безлюдны и темны, и он не замедлял шага, т. к. знал, к чему это может привести в маленьких испанских городах.
Начался лабиринт узких улочек, но доктор хорошо помнил план. Только в начале тупика он на минуту остановился. Тусклая керосиновая лампа придавала этому месту еще более жуткий вид. По обе стороны стояли высокие глухие дома, почти без окон. После краткой нерешительности д-р два раза постучал в одну из дверей на левой стороне тупика. Дверь бесшумно открылась. Он опять замешкался.
— Не бойтесь, войдите, — сказал голос по-испански. — Следуйте за мной.
Д-р в темноте смутно различил перед собой фигуру маленького человечка. Он вошел и стер со лба пот. Старик зажег лампу, и Эслей увидел карлика с длинной белой бородой и лысым черепом. Покрытые грязью лицо и руки свидетельствовали о том, что он не очень жалует воду. Пара черных глаз пронизывающе уставилась на пришельца. Так выглядел д-р Кахалос, не занимавший никакого общественного положения человек, но бывший знаменитостью в Испании.
— Присядьте, — сказал д-р Кахалос, — мы можем спокойно поговорить. Позже придет дама посоветоваться со мной насчет потерянной любви.
Эслей опустился на стул, а д-р на высокую табуретку у стола.
— Я писал вам о некоторых оккультных опытах, — начал Эслей, но д-р Кахалос прервал его.
— Вы пришли за неким средством, и я его приготовил, — сказал он. — Вот препарат.
Эслей подпрыгнул.
— Я... я же вам ничего об этом не говорил, — пролепетал он.
— Зеленый Черт сказал мне, я часто разговариваю с нищими и нередко именно от них узнаю правду, — возразил властно д-р Кахалос.
— Я думал...
— Взгляните!
Старик слез с табуретки, прошел в угол и вернулся с барахтающимся в одной руке кроликом и маленькой зеленой бутылочкой в другой. Он взял со стола перо, обмакнул его в жидкость и едва прикоснулся кончиком пера к носу кролика.
Вмиг зверек остолбенел, как будто прикосновение изгнало из его тела жизнь. Кахалос закупорил бутылочку И бросил перо в печь, стоявшую посреди комнаты.
— П... е, — сказал он коротко, — это мой собственный препарат, который я сам составил.
Он положил мертвого кролика к ногам своего гостя.
— Сеньор, — гордо сказал он, — возьмите этого кролика и исследуйте его; никакой анализ не сможет установить следов алкалоида, которым он был убит.
— Позвольте, — возразил Эслей, — ведь остается сокращение зрачка, а это вернейший признак.
— А ну-ка поищите, посмотрите в глаза животного, — торжествующе вскричал старик.
Эслей нагнулся над кроликом, но ничего не мог найти.
В это время снаружи у стены дома стоял какой-то человек и прижимал к уху трубку, другой конец которой, обернутый в резину, был прилеплен к деревянной ставне.
Около получаса он почти неподвижно простоял там, затем неслышно повернулся и исчез в тени апельсиновой рощи, находившейся в середине большого сада.
Минуту спустя дверь открылась, и д-р Кахалос проводил своего гостя с фонарем на улицу.
— Черти теперь могущественнее, чем когда бы то ни было, — сказал старик и жутко захихикал. — Скоро многое свершится, милый мой!
Эслей ничего не ответил. Он жаждал выбраться на улицу и дрожал от нетерпения, пока старик отпирал тяжелую дверь. Когда она наконец открылась, он поспешно вышел.
— Прощайте! — сказал он.
— Идите с Богом, — ответил старик и бесшумно закрыл дверь.
2. ПОЛКОВНИК БЛЭК, ФИНАНСИСТ
Фирма "Блэк и Грам" пользовалась в Сити определенной известностью. Быть может, потому, что Грам был безупречным человеком — он был набожен и щедро тратился на благотворительные цели. Блэк даже жаловался, что Грам своей сумасшедшей расточительностью его разорит.
Грам позволял своему доброму сердцу властвовать над рассудком; он был слишком слаб и уступчив для того, чтобы быть деловым человеком. Дельцы Сити очень скептически относились к Граму, его сравнивали с добродушной старой дамой. Но Блэка это не смущало, на все сомнения, которые ему приходилось выслушивать, он отвечал только таинственной улыбкой и продолжал жаловаться на своего компаньона. Он безразлично относился к усилиям Грама, которые тот прилагал для поддержания хорошей репутации фирмы, и плевал на дурные слухи, ходившие о нем самом.
Чин полковника Блэк присвоил себе самовольно; в офицерских списках его имя не упоминалось. Даже в обширных списках почетных членов американской армии его не было.
Блэк и Грам основывали акционерные общества и торговали ценными бумагами и акциями. Они советовали своим клиентам купить те или иные бумаги, и клиенты, согласно их советам, покупали или продавали. Через некоторое время они получали от фирмы "Блэк и Грам" вежливое послание, в котором им с сожалением сообщали, что их счет у фирмы исчерпан. Одновременно их просили как можно скорее урегулировать свои финансовые обязательства, появляющиеся непонятным образом. Из этих скромных начинаний и развилось дело с большим будущим. Грам вскоре
вышел из предприятия; по правде говоря, он никогда и не был компаньоном. Сомневаются даже, существовал ли такой I рам вообще. А Блэк пошел в гору, и в некоторых кругах его имя стало пользоваться чуть ли не волшебным влиянием. В других слоях общества его, правда, не упоминали, и могущественные банкиры Сити, как-то: Фаранг, Вертхеймер, Скот-Гризон, официально о нем ничего не знали. Они вели свои дела спокойно, благородно, отдавали миллионы под смехотворно низкие проценты, финансировали правительственные займы и большие государственные предприятия, покупали запасы золота. Так они заполняли свои рабочие часы. В одиннадцать утра эти господа подвозились в элегантных машинах к своим конторам на Гриднидль-Стрит, а в четыре за ними приезжали автомобили, чтобы отвезти домой.
Правда, они читали о полковнике Блэке в газетах, как читали обр всем другом; иногда торговые отделы газет были переполнены отчетами о предприятиях Блэка. Они знали о его необычайно больших оборотах на бирже процентных бумаг, о его закупках аргентинских акций электрических заводов, о его каучуковых плантациях и канадских рудниках, но не выражали ни одобрения, ни осуждения. Они смотрели на этого человека с тем же снисходительным любопытством, которое большой, тяжелый паровоз скорого поезда мог бы испытывать к маленькому легковому автомобилю.
Но когда полковник Блэк в один прекрасный день предло- жил этим магнатам выгодное дело, они высказали свое сожаление о том, что не в состоянии ближе познакомиться с интересным предложение полковника Блэка" . Немного оро- бевший и обозленный полковник обратился к одному американскому обществу: звучные имена ему были необходимы. Ведь американцы не глупые люди, думал Блэк, и сделал им предложение, на вид необычайно заманчивое, а на самом деле просто дерзкое. Ему недолго пришлось ждать ответа.
"Милостивый государь (это была одна из тех американских фирм, которые ворочают миллионами, не изменяя в то же время ни на йоту тона своих писем), мы основательно проверили предложенный вами план и убедились в том, что вы на таких делах крупно зарабатываете; но нам кажется вероятным, что и мы сможем свести это дело к барышам" .
Однажды под вечер Блэк вернулся в Лондон, чтобы присутствовать на заседании правления. Он провел несколько дней в деревне, чтобы набраться сил для предстоящей борьбы, как он сказал участникам заседания наполовину весело, наполовину цинично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18