Он все же был врачом, а не антропологом, и сам Камсаюг
мог заинтересовать его лишь как пациент.
Вертолет поднялся в воздух и летел над Конвеем, поддерживая с ним
постоянную радиосвязь.
Камсаюг постепенно сворачивал к берегу, огибая заросли морских
водорослей и колючие коврики, которые становились все гуще по мере того,
как поднималось дно. Иногда он по нескольку минут кружил на месте, ожидая,
пока какой-нибудь большой хищник проплывет мимо. Водоросли и колючие ковры
имели ядовитые шипы и иглы, которые выдвигались или выбрасывались, если
кто-то приближался слишком близко. Задачей Конвея теперь было как проплыть
над ними на достаточно безопасной высоте, но в то же время не очень близко
к поверхности, чтобы его не подцепила гигантская камбала.
Вода прямо-таки кишела живой и растительной жизнью, так что Конвей
уже не видел ряби на ее поверхности, вызываемой винтом вертолета. Край
огромного наземного ковра словно темно-красная стена пропасти неясно
маячил впереди. Он был почти не виден из-за массы подводных нападающих,
паразитов, а возможно, и защитников, - картина была слишком сумбурной, и
Конвею трудно было отличить одних от других. Он стал натыкаться на новые,
пока незнакомые формы жизни - черная блестящая, казалось, бесконечная
лента пересекла ему путь, а потом свернулась, пытаясь ухватить его за
ноги; рядом проплыла огромная радужная медуза, настолько прозрачная, что
были видны только ее внутренние органы.
Одно из созданий распласталось на добрых двадцати квадратных ярдах
морского дна, а второе, таких же размеров, зависло над ним. Насколько он
мог видеть, у них не было ни шипов, ни жала, но все старались их обогнуть,
и Конвей последовал общему примеру.
Неожиданно в беду попал Камсаюг.
Конвей не заметил, как это случилось, но увидел, что колесник
раскачивался больше обычного, подплыв к нему ближе, он обнаружил, что у
того в боку торчат несколько отравленных игл. К тому времени, когда Конвей
достиг Камсаюга, тот описывал круги, почти падая на дно, словно монетка,
почти переставшая вращаться. Конвей знал, что делать - подобное уже
происходило с Саррешаном, когда его доставили в Госпиталь. Он быстро
приподнял колесника вверх и стал толкать его вперед вдоль дна, словно
большой дряблый обруч.
Камсаюг издавал непереводимые звуки, но врач чувствовал, что, по мере
того как его катит, тело колесника становится все менее дряблым, а через
некоторое время он уже начал вращаться самостоятельно. Неожиданно колесник
качнулся и прокатился между двумя кустами водорослей. Конвей поднялся,
казалось, на безопасную высоту, чтобы тоже миновать кусты, но тут, разинув
пасть, на него бросилась камбала, и он инстинктивно нырнул.
Позади мелькнул гигантский хвост и сорвал с него двигатель. И тут же
его ноги обвили водоросли, в десятке мест разорвав ткань скафандра. Конвей
почувствовал, как в скафандр хлынула холодная вода, а под кожей по сосудам
разливается жидкое пламя. Краем глаза он успел заметить, что Камсаюг как
последний тупица катится прямо к медузе, в то время как другая медуза
словно мерцающее облако опускается на него.
- Доктор! - Голос был настолько резок от нетерпения, что Конвей не
разобрал, кому он принадлежит. - Что происходит?
Конвей этого не знал, а если бы и знал, то все равно ответить бы не
смог. Из предосторожности, для защиты от повреждений в космосе или
ядовитой атмосфере его скафандр состоял из кольцеобразных секций, которые
отсекали поврежденные участки, раздуваясь и плотно обхватывая части тела.
Идея состояла в том, чтобы локализовать падение давления или отравление
атмосферы в месте повреждения, и в данном случае кольца сыграли роль
жгутов, которые замедлили распространение яда по организму. Несмотря на
это, Конвей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже челюстью. Его
рот застыл в полуоткрытом состоянии, и он только мог - едва-едва - дышать.
Прямо над ним находилась медуза. Ее края свернулись вокруг его тела и
плотно сжались, завернув его в почти невидимый кокон.
- Доктор! Я спускаюсь вниз! - прозвучал голос, похоже принадлежащий
Эдвардсу.
Он почувствовал, как что-то кольнуло его несколько раз в ноги, и
обнаружил, что у медузы имеются шипы или по крайней мере жала, которыми та
что-то делала в местах, где был разорван скафандр. По сравнению с
нестерпимым жжением в ногах, боль от уколов была слабой, но его
беспокоило, что они делаются слишком близко к подколенным артериям и
венам. С огромным усилием он повернул голову, чтобы посмотреть, что
происходит, но к тому времени он уже знал. Прозрачный кокон становился
ярко-красным.
- Доктор! Где вы? Я вижу, как катится Камсаюг. Похоже, его упаковали
в розовый пластик. А прямо над ним какой-то большой красный шар...
- Это я... - едва выдавил Конвей.
Багровый занавес вокруг него моментально стал ярче. Мимо мелькнуло
что-то большое и темное, и он почувствовал, что его повернуло, как в
колесе. Краснота вокруг него становилась прозрачнее.
- Камбала, - произнес Эдвардс. - Я достал ее своим лазером. Доктор?
Теперь Конвей мог видеть майора. Эдвардс был одет в тяжелый скафандр,
который защищал его от водорослей и шипов, оно затруднял прицельную
стрельбу - казалось, его оружие направлено прямо в Конвея. Инстинктивно он
поднял руки и обнаружил, что может ими свободно двигать. Он мог вертеть
головой, наклоняться, и боль в ногах утихла. Посмотрев вниз, он увидел,
что его колени ярко-красного цвета, в то время как вокруг них все было
более чем прозрачным.
Выглядело это нелепейше.
Он взглянул на Эвардса, а потом на опасно медлительное и неуклюжее
вращение завернутого Камсаюга. Конвея осветил мощный луч света.
- Не стреляйте, майор, - сказал Конвей слабым, но отчетливым голосом.
- Попросите лейтенанта сбросить спасательную сеть. Втащите нас обоих на
вертолет, а потом - быстрее на "Декарт". Если наш друг не сможет
находиться на воздухе, доставьте нас на "Декарт" в погруженном состоянии -
у меня воздуха хватит. Но будьте очень осторожны, чтобы не нанести
повреждений существу.
Оба спутника Конвея желали знать, что за чертовщину он несет. Врач
объяснил все наилучшим образом, добавив:
- Итак, вы поняли - это не только мой коллега, эквивалент врача на
Митболе, но и мой спаситель - я ему обязан жизнью. Между нами тесная
личная связь. Можно сказать, мы почти кровные братья.

4. МИТБОЛ
На протяжении всего пути обратно в Госпиталь Конвея не оставляло
чувство тревоги за Митбол, но лишь последние два часа он способен был
искать какие-то конструктивные решения проблемы. Именно к этому моменту он
признал, что самому ему проблемы не решить и начал мысленно перебирать
имена и профессиональные способности тех сотрудников Госпиталя, кто бы мог
ему помочь найти решение. Он был так сильно озабочен, что выход корабля из
подпространства в предписанных двадцати тысячах миль от Госпиталя
обнаружил, лишь когда из динамика раздался ровный голос дежурного по
приемному покою:
- Пожалуйста, идентифицируйте себя. Пациент, посетитель, член
персонала, ваша квалификация?
Лейтенант, пилотирующий корабль, взглянул на Конвея и Эдвардса,
сурового врача корабля-матки, и приподнял бровь.
Эдвардс нервно прочистил горло и произнес:
- Говорит разведчик D-835 с корабля-матки Корпуса мониторов по
исследованиям и культурным контактам "Декарт". На борту четыре посетителя
и один член персонала Госпиталя. Трое являются людьми, а двое - жителями
планеты Драмбо разного...
- Пожалуйста, дайте физиологическое описание или установите
видеосвязь. Все разумные расы считают, что они люди, а остальные существа
- не люди.
Эдвардс отключил микрофон и беспомощно обратился к Конвею:
- Я знаю, кем являемся мы, но как, черт побери, я опишу этому
бюрократу от медицины Саррешана и другое существо?
Нажав кнопку передатчика, Конвей произнес:
- На борту корабля три землянина, физиологическая классификация ДБДГ.
Их имена: майор Эдвардс и лейтенант Харрисон из Корпуса мониторов, а также
старший терапевт доктор Конвей. Мы везем двух жителей планеты Драмбо.
Драмбо - это самоназвание планеты Митбол. Один из жителей относится к виду
ВЛХГ - воднодышащий, теплокровный, кислородный метаболизм. Другой
предварительно отнесен к виду СРЖХ и, похоже, чувствует себя
комфортабельно и в воде и в воздушной среде.
Необходимости в перегрузке нет, - продолжал он. - В то же время ВЛХГ
находится в утомившем его механическом устройстве по поддержанию жизни,
вне всякого сомнения, ему будет удобнее на водных уровнях. Сможете ли вы
принять нас у дока номер 23 или 24?
- Док номер 23, доктор. Нуждаются ли посетители в специальных
транспортных или механических устройствах?
- Нет.
- Очень хорошо. Пожалуйста, сообщите диетологам о необходимой пище и
потребности в жидкостях, а также о периодичности приема пищи. О вашем
прибытии доложили. Полковник Скемптон хотел бы видеть майора Эдвардса и
лейтенанта Харрисона как можно скорее. Майор О'Мара хочет видеть доктора
Конвея еще раньше.
- Спасибо.
Информация Конвея передавалась существу, которое руководило приемным
покоем. Транслятор этого существа передавал ее на компьютер Госпиталя,
занимавший целых три уровня, который осуществлял перевод на нужный язык, и
передавал на нем текст обратно.
- Пока вы не связаны с Госпиталем, вы одномоментно встречаетесь, как
правило, с одним типом внеземной цивилизации и обращаетесь к его
представителям по принадлежности к родной планете. Но здесь, где задача
быстро и точно узнать об особенностях пациента является жизненно важной,
ибо очень часто пациенты не в состоянии дать о себе необходимую информацию
сами, мы разработали четырехбуквенную классификационную систему. Короче
говоря, это выглядит следующим образом.
Первая буква обозначает уровень физиологического развития. Вторая -
указывает на количество и расположение конечностей и органов чувств. Две
последние - описывают метаболизм и необходимую для существа комбинацию
гравитации с давлением. Обычно мы напоминаем некоторым из наших студентов,
что первая буква в классификации не позволяет им испытывать по отношению к
другим ни чувства превосходства, ни чувства ущербности, так как уровень
физиологического развития не имеет никакого отношения к уровню интеллекта.
Существа с буквами...
- Извините, доктор, - прервал пилот. - Мы стыкуемся через пять минут,
а вы говорили, что хотели подготовить посетителей к переходу с корабля.
Конвей кивнул.
- Я помогу вам, доктор, - предложил Эдвардс.
Пока они влезали в легкие скафандры, предназначенные для среды, где
газ или жидкость были ядовитыми, но находились под давлением, близким к
норме, их корабль вошел в огромную пещеру кубической формы - док номер 23.
Они почувствовали, как захваты опустили судно в универсальный лежемент, а
потом слегка покачнулись при включении решеток искусственного тяготения.
Внешний люк дока с лязгом закрылся, и послышался шум водопадов,
низвергающихся на металл.
Не успел Конвей защелкнуть шлем, как ожил радиоприемник:
- Доктор, говорит Харрисон. Начальник принимающей команды сообщает,
что полностью заполнить док водой займет некоторое время - столько,
сколько потребуется для полного обеззараживания остальных пяти входов. Это
большой док, и давление воды на другие люки будет слишком велико, если...
- Заполнять док целиком не потребуется, - ответил Конвей. - Как
только уровень воды достигнет грузового люка, драмб ВЛХГ будет чувствовать
себя нормально.
- Начальник говорит, что будет за вас молиться.
Они вошли в корабельный трюм и осторожно обогнули автономное
устройство по поддержанию жизни, которое вращало похожего на гигантский
бублик первого драмба. Затем они отщелкнули удерживающие устройство
фиксаторы.
- Саррешан, мы прибыли, - сообщил Конвей. - Через несколько минут ты
можешь сказать этой штуковине "до свидания" на несколько дней. Как там наш
приятель?
Это был сугубо риторический вопрос, ибо второй драмб молчал, а
возможно, и не мог говорить. Зато он мог реагировать, и не только на
слова. Словно большая прозрачная медуза - в воде он был абсолютно невидим,
если бы не мерцающая кожа и несколько туманных внутренних органов, - драмб
волнообразными движениями приблизился к ним. На мгновение, словно плотный
прозрачный кокон, он свернулся вокруг Конвея, а затем перенес свое
внимание на Эдвардса.
- Доктор, мы готовы принять вас, как только скажете, - донеслось из
динамика.
- Этот вход гораздо лучше, чем тот, через который ты прибыл в первый
раз, - сообщил Саррешану Конвей, в то время как Эдвардс помогал ему
передвигать устройство. - По крайней мере на этот раз мы знаем, что
делаем.
- Не нужно извиняться, друг Конвей, - ответил Саррешан через
транслятор. - Для существа со столь высокими моральными и
интеллектуальными качествами, как у меня, терпимость к умственным
недостаткам более низких созданий и, конечно, в том числе умение прощать
ошибки, допущенные с их стороны по отношению ко мне, является лишь малой
толикой моего великодушия.
Конвей и не подозревал, что он перед кем-то извиняется, - но для
существа, которому понятие скромности абсолютно чуждо, его слова
прозвучали именно так. Он решил дипломатически промолчать.

Команда по приемке дока номер 23 прибыла, чтобы помочь им доставить
вращающегося Саррешана в заполненные водой палаты для АУГЛов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27